ЕГОР

Егор сидел голым в ванной, закинув нога на ногу, и под шум льющейся из крана воды писал что-то в свой тетради. Прошло минут пятнадцать, и тетрадь была отложена в сторону, перед лицом возникло зеркало. Он не брился давно, настолько давно, что даже не помнил, когда в последний раз брал бритву в руки. Зато, всякий раз проводя ладонью по подбородку, он отчетливо ощущал приятное поскабливание жестких волос. Он открыл шкафчик. На полочках стояли бритвенные принадлежности. Егор усмехнулся и закрыл дверцу. Бриться для того, чтобы не царапать женские губы, подбородок и щеки теперь не надо. Она ушла от него, и он чувствовал себя дремучим отшельником.
В то же время, он много работал над собой, сбривал со своего внутреннего, второго лица всю растительность, которая делала его непривлекательным для других и себя самого. А вот на внешний лоск у Егора не хватало ни сил, ни времени, да и, не считал он это чем-то очень важным по сравнению с духовным развитием, самореализацией и чувствами. Егор был чист и опрятен, а остальное – по мере необходимости.
Лето уже кончилось, а он все еще ходил в кедах и одной футболке. Ртуть ползла вниз, за ней волочилась листва, в огромном котле неба от края до края города варилось серое вещество и капало на мозг, так что мозгу становилось холодно и мерзко. Мозг постоянно посылал телу приказы вместо вечерних мероприятий идти домой и залезть в теплую ванную, а утром - поспать подольше.
Но теперь Егор готовился к переменам в окружающем его мире, и сидеть на одном месте, сложа руки, было нельзя. Наступала та самая, все время отбрасывавшаяся в сторону, необходимость поработать над своим внешним видом. В последнее время он все чаще стал замечать, что уж если разок о чем-то задумываешься всерьез, то потом ты рано или поздно к этому приходишь. А тут еще и обстоятельства как раз подталкивают к скорейшим переменам. Во-первых, новое рабочее место требовало от него девять часов (а иногда и дольше) находиться в обтекаемой и мерзкой (как и все напускное) оболочке. Со временем, он, конечно, привыкнет к ней, и, может быть, даже срастется. А пока, надо было работать над собой, чтобы не чувствовать себя неуютно в новеньком сером костюме от кутюр, чтобы не запинаться каждый раз произнося заученные слащавые и пафосные фразы в адрес совершенно пустых людей. И Егор каждый день натягивал на себя серые брюки и широкую улыбку, чтобы являть собой постоянство и солидность компании, в которой работал. Вдобавок ухоженность и привлекательность должны были свидетельствовать о состоятельности, целеустремленности и цельности человека, а именно последнего, по мнению окружающих, Егору и не хватало в последнее время.
Он залез под душ, потом вытерся и, выйдя из ванной, первым делом взглянул на часы. «Без трех минут шесть. Еще работают, должен успеть», - пронеслось в голове. Наспех одевшись, он толкнул входную дверь и подставил свое плечо дождю.
Без четверти семь он уже сидел в мягком кожаном кресле с подголовником. В помещении было очень светло, повсюду зеркала. Кресло могло крутиться, и, дожидаясь парикмахера, Егор успел несколько раз повернуться. Справа стригли какого-то панка. Егор подмигнул, и тот в ответ расплылся в улыбке, подняв вверх руку с растопыренными пальцами. С другой стороны висели какие-то фотографии и плакаты. На одном из них Егор увидел человека, чье сходство с ним самим было почти стопроцентным, если бы не тот факт, что у него (у Егора) волосы были длинные. «Да, такая прическа мне и нужна, с серым костюмом она будет в самый раз», - подумал Егор.
В коридоре послышались шаги, и в зал вошел парикмахер. «Как стричь будем?», - спросил представший перед Егором в сужающихся к низу джинсах и обтягивающей белой футболке с надписями цирюльник. Ответа на этот вопрос у Егора не было припасено, хотя он предвидел похожее развитие событий и всю дорогу думал над ответом. Но, замешательство длилось недолго. Егор перевел взгляд на стену, где висел плакат и, вытянув руку в этом направлении, сказал: «Вот также!». Человек, смотревший на посетителей с плаката, был, по всей видимости, какой-то поп знаменитостью, потому что лицо парикмахера тут же засияло тысячью солнц. «Щас сделаем! Будете выглядеть не хуже, чем N1*!», - хвастливо заявил кудесник расчески и ножниц.
И дело пошло. Егор видел, как на пол осыпаются пряди его волос, но боялся смотреть в зеркало – так уж он привык к своему имиджу, к длинным волосам. «Готово! Взгляните в зеркало!», - сказал парикмахер. Егор долго рассматривал себя, гладил рукой по волосам, словно пытался быстрее привыкнуть к короткой стрижке. Расплатившись и попрощавшись, он вышел все под тот же непрекращающийся дождь. «Я ж теперь как поп-звезда», - сам над собой подшучивал Егор, - «Странно, что на меня никто не смотрит, я ж такой красивый, одна прическа чего стоит!». Прохожие действительно не обращали на него никакого внимания, и, уткнувшись взглядами в асфальт, проходили мимо.
Егор пришел домой, разложил на столе свои музыкальные журналы и стал их перелистывать. На фотографиях он подолгу рассматривал одежду своих кумиров, а потом комментировал: «Ну и порнография!», или что-нибудь в таком духе: «Класснейшая вещь, чертовски стильная!». Но вот он, кажется, нашел то, что искал. На фотографии был запечатлен N2*, весь в черном. «Неплохо бы штанцы как у него прикупить. Да и рубашка у него тоже клевая», - размышлял вслух Егор. Пролистав еще пару страниц и найдя очередного героя детства, добавил: «А наверх можно было бы такое же пальто!».
На следующий день Егор сходил и купил себе такие же вещи. Они действительно были ему к лицу, они придавали ему стильности, хотя, как и в случае с серым костюмом, не срослись пока с его внутренним «Я». Стоя перед зеркалом в магазине, Егор подумал, что для завершения формирования своего образа неплохо было бы еще выучить несколько жестов и фраз из арсенала N3* и вообще подкорректировать свои взгляды.
Егору всегда очень нравилось отношение своих старших друзей к некоторым вещам. Он считал, что у старших многому можно научиться, если прислушиваться и уважать их мнение. Например, его давнейший друг, Гриша, который появился на свет на четыре года раньше Егора, очень любил говорить: «Не прилагай столько усилий, все самое лучшее случается неожиданно». Егору очень нравилась эта фраза, нравился ход этих размышлений, так что он даже не ощутил тот момент, когда его мнение по этому вопросу растворилось в гришиной точке зрения. И это был не единичный случай за последнее время.
Шел уже месяц ноябрь, приписываемый задним числом к осени, хотя на самом деле на улице была уже самая настоящая зима. И вот в один из таких ноябрьских дней, Егор, идя по улице в своем стильном наряде, да еще и с гитарой, познакомился с ребятами, работавшими неподалеку в типографии. Егору нравились такие искренние, простые и самобытные люди, не обвешанные лживыми уловками в поведении и общении. Они разговорились, потом долго сидели вместе в баре, и в итоге решили поехать к знакомым на квартиру, где они полночи пили, общались и пели песни. Некогда привычный к таким делам, Егор на сей раз чувствовал себя не очень комфортно, хотя и не показывал этого. Он очень понравился этим людям, своим внешним блеском произвел на них впечатление. Да и язык у него был подвешен как надо, так что, когда Егор уходил утром, ему крепко жали руки, обнимали и, не поскупившись на похвалы, выражали надежду на скорейшую встречу. Егор вежливо кланялся в ответ, улыбался, и хотел поскорее остаться один.
Но тем же вечером ему позвонили и пригласили на вечеринку в клуб, где будут его друзья и еще также множество творческих, интересных и успешных людей. От этой новости глаза у Егора загорелись – вот уж где он бы хотел реализоваться и произвести впечатление.
В назначенный час он пришел туда в своем стильном черном наряде с богатым арсеналом пафосных жестов и фраз. Люди пили, общались, танцевали и снова пили. После третьего захода, философские разговоры о «высоких материях» стали перемежаться с бытовыми, пока наконец не превратились в что-то личное. Это «что-то» должно было либо во всем совпадать с твоим мнением, и тогда ты всей душой начинал любить своего собеседника, либо быть противоположным, и оттого – очень занудным и неинтересным. В обоих случаях собеседник, прежде, чем что-то сказать, брал лежавшую на столе маску, подносил к лицу так, чтоб скрыть глаза и только тогда начинал говорить. В этом времяпрепровождении для Егора не было ничего нового, он даже любил его, но сегодня он снова ощутил странный дискомфорт. Все конечно, зависело от него самого, но не найдя ожидаемого успеха в этой среде, Егор был разочарован и поделать с собой ничего не мог. Те, кто умел раскопать под внешней шелухой истинную суть человека, не задерживались подолгу в обществе Егора. В их отношении к нему проглядывал легкий скепсис, и, тонко чувствуя это, он ни с кем не попрощавшись, отправился восвояси. Под стеной из колючего холодного дождя, благодаря которому черные улицы слипались в одно целое, он зашагал прочь, неся под складками пальто свои моральные потери.
Егор долго думал, почему не получил желаемого результата от своего перевоплощения, почему ему самому было так неуютно. Конечно, он перенял от своих кумиров только то, что хотел увидеть, а все, что он мог увидеть, зависело лишь от его мировоззрения, еще не сформировавшегося полностью. Это не сделало его лучше, не сделало состоявшимся человеком – то к чему он так стремился. «Благородные цели» тоже не оправдали себя: его не стали любить больше, чем раньше, а те, чья любовь зависит от твоих внешних свойств, не стоят ровным счетом ничего – Егор это прекрасно знал. В любом случае всегда будут те, кто любит тебя таким, как ты есть. Но бросаться в крайности теперь тоже было бы большой ошибкой, потому что плохой опыт – тоже опыт, и отворачиваться от него нет смысла.
А еще Егор понял, насколько это было противоестественно работать там, куда он устроился, прельщенный хорошей зарплатой и перспективой карьерного роста. «Хорошо, что я понял это раньше, чем что-то случилось. А что-то обязательно бы случилось, потому что невозможно вечно удерживать себя в неестественном состоянии, находясь в мерзкой оболочке серого костюма служащего, с напускной вежливостью на языке и заинтересованностью в ничего не значащих для тебя людях», - думал Егор.
За этими размышлениями один за другим шли городские кварталы, и вот он уже стоит у знакомой парадной, и замерзшие пальцы автоматически нащупывают в кармане ключ и отпирают дверь.
Немногие люди решаются на это, но он решился. Решился идти своим путем, не поддаваясь гнету поражений или эйфории побед, и не внимая их голосам, словно ответам на все вопросы. Егор не хотел больше насиловать свою индивидуальность, но теперь он уже не станет заново переворачивать все в своей жизни, он будет действовать аккуратно и продуманно, оставляя только то, что действительно нужно, и выбросив все, что могло бы мешать. Он зашел в ванную, открыл корзину для белья (которой обычно никогда не пользовался), кинул туда свой серый рабочий костюм, кинул туда и наряд, в котором ходил в клуб. Ухмыльнулся и закрыл корзину крышкой, разделся, потом открыл шкафчик с бритвенными принадлежностями и побрился. Достал лежавшую на полочке тетрадь и стал ее листать. Последняя запись была сделана давно. Он не сразу вернулся к привычному ходу мыслей, но потом к шуму льющейся из крана воды все же добавился скрип карандаша.

Примечания.*
N1 – современная поп-звезда, носит стильную короткую стрижку, ведет деструктивный образ жизни.
N2 – иностранный рок-певец. Носит черные брюки, черную рубашку, являет собой идола потерянного поколения 80-х.
N3 – писатель-поэт андеграунда, романтик в душе, диссидент по жизни.