В защиту цветаевой

Часто слышала даже от людей, горячо любящих (хотела сказать — «и любивших»,— об ушедших, но надеюсь, даже — знаю! — что Там-то они точно встретились, а значит — Любовь продолжается) Марину Цветаеву, что была она взбалмошной истеричкой, что и послужило причиной самоубийства. Дескать, в истерике с собой и покончила.
Какая чушь!
И это после всех ее стихов и прозы!..
Какая глыба, какое четкое, прозрачное, глубокое видение Мира, от низин до Вселенских высот! А какая убежденность в собственном предназначении, как Поэта! Какая верность себе! И — верность близким.

Верность эта и стала причиной — вначале эмиграции, скитаний, мучительного возвращения на Родину, а затем и — ухода. Осознанного, обдуманного. Для нее — неизбежного.
Помню, когда впервые прочла «Крысолова» без купюр, — занялось дыхание, и — острая жалость, через шесть десятилетий: «Не могли они ее оставить в живых!..»
Но тогда — зачем позвали? Настойчиво, льстиво… Марина долго убеждала себя и сына, и — рискнула. Пошла на голос флейты.
Муж, за которым — из чувства долга и любви — в эмиграцию, потом — назад, в эмиграцию, и вот теперь — назад, в Россию. В СССР… Дочь, которая — вслед за отцом.
Уже написаны исследования на тему: знала ли Марина, чем занимался муж?— знала. Давала ли оценку, или предпочитала видеть его Георгием, попирающим дракона?..
Мало ли драконов в наших сердцах! Думаю, ей претило любое насилие.
Но — время приносило его ежесекундно во всех видах и формах, в каждую дверь и каждую щелочку…

«На сей безумный мир
Ответ один — отказ!»
И
«Не человек —
кто в наши дни живет!»

А вот ответственность за поступки супруга, как и за всю семью, Марина готова была нести ежечасно.
Когда за очередным ее романом следовал разговор с мужем о необходимости расставить все точки над і, Марина, проплакав и продумав, твердо отвечала: ”Я остаюсь. Без меня ты пропадешь”.
Вот так. Не больше – не меньше. Обычный женский ответ? — может быть, может быть… Женщина — необычайная.

А в СССР, после ареста мужа и дочери, о судьбах к-рых она ничего не знала (хотя — может, и сообщил ей неизвестный, с которым она, по некоторым свидетельствам встречалась накануне гибели, о смерти Сергея), и тщетных обращений к Красному Крысолову (требований! — она — Поэт, и имеет право ТРЕБОВАТЬ уважения к себе и своим близким, доказавшим верность курсу партии за границей), чувство ответственности за судьбу близких, но – главное — за ЧЕСТЬ СЕМЬИ — возросла. Вот так — старомодно и по-мужски — Марина ее и восстановила. Честь семьи. Честь сына, оставленного здесь. До Поры. (Затянув узел — разрубила его).
Ушла меж двух зорь („Знаю: умру на заре! На которой из двух, Вместе с которой из двух — не решить по заказу!”), около часу дня (полдень! Зенит!).

Для кого — перед кем?— кого интересовали тогда столь старомодные взгляды на Честь, если дети — отказывались от родителей, брат — от брата? Мур был лишен этого кощунственного выбора. А мыслила Марина всегда – только будущим, и только о будущих поколениях радела, никогда — о дне сегодняшнем, о ЗЛОБЕ его.
Странно, что и теперь ее благородный поступок вызывает желание потрепать ее Имя, порыться в белье, обвинить в мыслимых и немыслимых грехах.
Но — „Что усопшему — ропот черни?..”
Искупила — заплатив жизнью… Всё. За всех. Совершив христианский грех и погубив душу.
Что же еще? — Здесь?..
Молчание...

Зная космические масштабы ее гордыни („Бог одну меня поставил / Посреди земного шара...”), уверена, что жертва ее была — во искупление судьбы и ее (нашей) многострадальной и многогрешной Родины, и всего Человечества. Личность ТАКОГО необъятного размера вполне могла замахнуться на это. Может, благодаря ТАКИМ жертвам человечество и существует до сих пор, испытывая терпение Творца?..

Чем же вызваны сомнения в благородстве ее поступка, в чистоте намерений? — Вероятно, только тотальной презумпцией виновности, царившей в то время и не изжитой до сих пор, да еще — последствиями государственного атеизма, коим сама Марина никогда не страдала, а духовные ее скитания всегда неизменно возвращали ее к Православию.
Хотя и — роптала на Бога в периоды глубокого отчаяния:

Бог — прав
Тлением трав,
Сухостью рек,
Воплем калек,

Вором и гадом,
Мором и гладом,
Срамом и смрадом,
Громом и градом.

Попранным Словом.
Проклятым годом.
Пленом царевым.
Вставшим народом.

Но— выжила. Вытерпела. Нищету, голод, унижения. Смерть дочери, которую отдала в жертву — старшей:
„Старшую у тьмы выхватывая —
Младшей не уберегла”.

(Не представляю, как с этим жить!..), и других, близких и родных. Неужто — не претерпела бы новых лишений?!.
Устала?— а оставленный сын? Нет. Не в этом дело. Только – искупление, кровью, жизнью. Только — очищение в купели духа.
Моментальный выход из патовой ситуации.
Возврат — в лоно Творца.

„Затем и насылает беды
Бог, что живой меня на небо
Взять замышляет за труды”.

Вообще, все наследие Марины Цветаевой убеждает, что земная жизнь для нее — не более, чем игра. Лицедейство. Попытка найти свое место в жизни телесной — и — невозможность этого. Несмотря на прижизненное признание и славу.

Но — встанешь!
То, что в мире смертью названо,— паденье в твердь.
Но — узришь!
То, что в мире — век смежение, —
Рожденье в Свет
Из днесь в Навек!

Мир тебе, светлая!

И — вот уж воистину, — кто был в ответе за КАЖДОЕ свое Слово.

Киев