Жизнь на окраине Прод. 14

     В иных семье происходит своё театральное действие. Но артистам никто не рукоплещет из зала, перипетии не снимаются на плёнку. Действующие лица трагикомедии под названием «Жизнь» и не догадываются, что они актёры. Наверное, в моей бабушке, как ни в ком ином в нашей семье, умерла великая актриса. О том, что с ней происходило, можно пересказывать бесконечно. У неё был особый дар попадать во всевозможные ситуации, иногда опасные для жизни.
Но, несмотря на это, многое вспоминается с улыбкой. Например, бабушка боялась кочевых цыган. Она с ужасом вспоминала, как однажды цыганка с ребёнком на руках постучалась к нам в дом. Попросила еды. А когда приветливая хозяйка вернулась, цыганка вывалила наружу огромны, с бабушкиных слов, груди, бросила ребёнка под ноги и начала хватать всё, что попадало под руку. Почему-то этот визит закончился пожаром, в котором едва не сгорела моя сестра.
А цыганка с награбленным добром, (что можно было в ту пору у нас украсть!), исчезла, оставив после себя память, как о бесстыднице, и вселив во всех нас страх перед пожарами. Этого я боюсь и по сей день.
     Бабушка иногда ездила со мной и моей сестрой на море. Мама должна была много работать. Она редко брала отпуск. И потому ещё зимой договаривалась со своей матерью о том, что той придётся летом поехать с внучками на море: оздоровить их перед школой. Несколько раз мы съездили с бабушкой, но моря почти не видели. Всё происходило примерно одинаково. Ещё в поезде на бабушку нападал страх. На вокзале она хваталась за первое и всегда неудачное предложение о съёме квартиры. Потом страх перерастал в уверенность, что она умирает. И бабушка начинала ходить по платным врачам. Обычные врачи иногородних не принимали. Когда её «болезнь», вызванная стрессом из-за ответственности за детей, порученных ей, становилась непереносимой и достигала своего апогея, она отбивала несколько телеграмм, и мама в срочном порядке спешила к нам, боясь не застать свою мать в живых! С приездом дочери, переложив на неё заботы о внучках, а значит и ответственность, бабушка веселела, начинала интересоваться ценами на местном базаре, оживала.

     Со смехом рассказывалось в нашей семье о моём неудачном походе в цирк, о раннем интересе к «любовным поцелуям», и ещё о многом: о том, что забылось с годами.
     Мой дядя не был женоненавистником. Просто предпочитал не спешить с выбором суженой. Ему нравилось свобода. Любил возвращаться под утро домой с очередного, ни к чему серьёзному не обязывающего, свидания, и петь, вернее, кричать на весь переулок. Своим «пением» он будил соседей. А те поутру жаловались на него бабушке. Но у дядя был приветливый характер. И к вечеру, когда он приходил с работы, ночные его грехи забывались. И опять он был в ладу со всеми. Его пассии не нравились маме. А маму свою он обожал. И её мнением дорожил. Помню, как над моей кроватью, где я отбывала своё очередное «заключение», наклонилась дородная женщина и громовым голосом начала уверять всех присутствующих, что сразу же после росписи начнёт со мной усиленно заниматься. По профессии была она учительницей. «Громкоголосая» не понравилась всем, даже моей маме, которой было не до невест брата. Разрыв с мужем, тяжёлая работа, забота о двух дочерях, одна из которых почти не ходила – забирали силы и молодость.
     Одна из его симпатий, Раечка, работала билетершей в цирке. Она знала, чем можно угодить будущей свекрови и тем заслужить её благосклонность. Моя бабушка обожала цирк. Но ей не нравилась Раечка. И потому она неохотно откликалась на постоянные приглашения, поступавшие от подружки непутёвого, но горячо любимого сына. Однажды всё же согласилась. И взяла почему-то с собой именно меня. Наверное, для компании. Цирк напугал меня. Возможно, всего там было много: и представлений, и шума, и музыки. Клоуны не вызывали смеха. На гимнастов, выступавших под куполом цирка, боялась поднять глаза: казалось, ещё мгновение и сорвутся, упадут вниз. А потом на арене появились слоны. Был какой-то аттракцион, связанный с обливанием слонов водой. И произошло непредвиденное: один из них,  не подумав, как следует себя вести в приличном обществе , направил свой хобот в сторону зрителей. И я оказалась насквозь промокшей. Такое вот моё счастье!
     Бесславно закончился наш поход в цирк. Но остались яркие воспоминания о том дне. Раечка незаметно исчезла из нашей жизни. О ней никто не сожалел. А дядя, не оставшись холостяком, женился на простой женщине, которая сразу же понравилась всем.
     Первый в своей короткой жизни страстный поцелуй увидела с экрана нашего телевизора под названием «КВН ». Много позже шутники расшифровали эти буквы, как: «КУПИЛ, ВКЛЮЧИЛ, НЕ РАБОТАЕТ»! Но для нас даже не работающий телевизор, прикрытый кружевной салфеткой, чтоб экран, не дай Боже, не испортился, всё равно был чудом. А показывающий и вовсе ощущался сказкой, ставшей былью.

     Не знаю, как получилось, что однажды по единственному каналу показывали иностранный фильм о любви, да ещё и с некоторыми откровенными подробностями - объятиями, поцелуями… Помню, как внимательно наблюдала за происходящим на экране через большущую линзу, наполненную глицерином. Эта линза притягивала, завораживала. Без неё – экран телевизора малюсенький. Через неё – мир огромен!
При очень откровенной сцене, по тем временам, мамина юбка закрыла экран. И меня срочно отправили спать. Но поцелуи-то я заметила. И на следующий день попыталась воспроизвести «любовный поцелуй», приставая к своей суровой матери. За что получила её тяжёлой рукой по губам. Дружным смехом родственников закончился мой первый любовный опыт!
    Можно бесконечно вспоминать о прошлом, но что-то всё равно упустится. Иной раз возникает в памяти что-то негативное, о чём бы хотелось забыть: недоразумения, обиды…
     Недавно приснился сон, в котором отец нежно вёл меня, взрослую, за руку. Я почувствовала нежность, тепло, заинтересованность в моей судьбе, участие. Этого никогда не было при наших редких встречах. Лишь стойкое отчуждение. Проснувшись с тихой радостью, подумала, как жаль, что я ни разу не поговорила с этим человеком по душам. Возможно, мне бы это и удалось. Кто знает…
    «Он» - так именовали в нашей семье отца. Разговоры о Нём всегда заканчивались перечнем его пороков. Я безумно боялась этого человека, потому что верила маме и помнила некоторые выходки отца.
Когда мама злилась, то называла и меня не по имени, которым сама же нарекла, а - « Она». Говорила, что я очень похожа на Него. Это, безусловно, было несправедливо по отношению к невинному, ещё не успевшему настолько провиниться, чтобы именно так с ним поступать, ребёнку. Подрастая, я начала удивляться её словам ещё больше: ведь я не дралась, не буянила, не сбрасывал еду на пол, когда сердилась, не изменяла, не…
    Поначалу моя старшая сестра росла девочкой строптивой, непокорной. Я же тихой, послушной, податливой.
Но в какой-то момент мы обе переменились. И о моём характере постоянно говорилось:

- Она точная копия отца... Такая же несносная, вспыльчивая…

И любовь к чтению, которая передалась мне от Него, даже это ставилось в упрёк. Я стыдилась сходства с ним, хотя действительно бывала яростной спорщицей, но и понимала, что я-то иная.
     Родители, обращаясь с детьми несправедливо, думают, что те всё быстро забывают. Их чувства, боль, ущемлённая гордость не воспринимаются всерьёз. А мне, в пылу спора сказанное матерью, запомнилось навсегда: «От Него избавилась, а от тебя - не смогу!»
     Мама. Если бы ей было дано познать то, что ожидает её впереди, возможно попридержала бы она свой язык.
     В редкие отцовские посещения, а происходили они всегда рядом с нашим переулком, в сквере, я наотрез отказывалась от встреч. Но меня заставляли идти. И тогда я стремилась стать невидимкой. Не поднимала глаз. Не смотрела в его сторону. Сестра спокойно переносила эти визиты. Ей было всё равно.
     Отец всегда задавал одни и те же вопросы о наших успехах, здоровье, пожеланиях. Но во всём этом чувствовалось фальшь, незаинтересованность. Ему было безразлично, как и чем живут его маленькие дочурки. И мы понимали это, чувствовали. И никогда ничего не просили у него. Детям не нужно объяснять, кто их любит и как. Маленькие их сердечки нацелены на любовь!
     Лишь однажды на его вопрос о подарке, обращённый именно ко мне, ответила просьбой о покупке детского телефона. Но желала я ещё и металлический конструктор. И не смогла о нём сказать, язык прирос к нёбу. Такой телефон мне был жизненно необходим. Подобное тому, о чём я мечтала, было у соседских детей. Игрушка эта стояла из двух аппаратов с циферблатами и звонком, и длинного провода, соединяющего их. В тот день я получила желаемое. Хорошо помню, что соседские телефоны стоили пятьдесят рублей, а мой, состоящий всего из двух трубок и невероятно длинного провода, стоил сорок пять старыми деньгами. Таковой была месячная зарплата нашей мамы. Она работала через день по двенадцать часов в детской больнице нянечкой.
     Эти две трубки впоследствии помогали мне жить. Одна из них выбрасывалась наружу через оконную форточку. Вторая всегда находилась в кровати, когда я в очередной раз заболевала тяжело и надолго. Каждый из моих друзей мог поговорить со мной. А для меня общение было глотком свежего воздуха. Вместо металлического конструктора я получила тёплое пальто с рыжим воротником.
     Моя мама совершала те же ошибки, что и многие из нас.
Она любила сравнивать. Меня - с отцом. Или с моей сестрой. В этом случае я всегда проигрывала. А сестру - с примерной девочкой Лорой, живущей через один двор от нас. Таким образом она хотела сделать нас лучше. А с Лорой подружить, сблизить старшую дочь. Но и дружбы с послушной девочкой не получилось, и наши с сестрой взаимоотношения от такой политики только лишь проигрывали.
И мы, дети, не были белыми и пушистыми. И родные наши старались сделать многое для нас полезного. Но не всегда получается именно то, чего желаешь!
     Долго и с улыбкой вспоминали в нашей семье и празднование моего пятилетия. В нашем дворе всегда было много ребятни. Приходили и соседские дети. Мой день рождения в июне отмечался всегда шумно и весело. А запомнилось пятилетие. И потому, что тот день научил меня многому. Июнь месяц гроз. Но в день моего рождения с самого утра ярко светило солнышко. А началась эта история с того, что накануне своего праздника я сообщила всем приглашённым, что без подарков им не следует приходить. Сказала и забыла. А дети ответили, что и сами не придут, и подарков не будет. Мне в это не поверилось. В нашем детском коллективе обожали ходить друг к другу в гости.
    В назначенное время всё было готово к приёму гостей: и стол накрыт к празднику, и маленькая хозяйка вся извелась в ожидании гостей. Но внезапно небо потемнело, покрылось огромными тучами. Сверкнула молния, оглушительно загрохотал гром. И с неба, с совершенно безоблачного ранее неба, на землю полилась вода. Начался настоящий потоп. Это был сильнейший удар, огромное потрясение для моего маленького сердечка. Я поняла, что навсегда потеряла друзей. Осознала, что нет таких подарков, которые могли бы заменить радость общения со своими сверстниками.
     Дождь окончился так же внезапно, как и начался. Солнце засветило с прежней силой. Гости, переждавшие натиск стихии, потянулись друг за другом с пакетиками в руках. А я, встречая их, радовалась так, как ещё никому и ничему не радовалась ранее.
     Жизнь постоянно чему-то учит нас. И иногда заставляет задуматься о важном даже в очень юном возрасте.
     Друзья мои выросли, стали седыми стариками. А иных уже нет.
И ко мне в гости прийти непросто…

     Истории, истории. И нет им конца. И вспоминать их почти что некому…











http://www.proza.ru/2008/12/24/396