Роковые девяностые

Давненько собиралась написать об этом времени, продолжив "Штрихи невозвратимых лет". Правлда применительно к девяностым годам, не то что невозвратимым, но лучше бы их не было вовсе.
Итак, это лишь начало. Следующие страницы со штрихами ( не путать со штрих-кодами) допишу позже. РОКОВЫЕ ДЕВЯНОСТЫЕ

       Конец восьмидесятых годов ознаменовался всеобщим дефицитом. Сейчас, когда полки всех магазинов лавок и рынков забиты продовольственными и промышленными товарами, правда преимущественно низкого качества или кустарного производства, даже трудно представить то время. Заходишь в кондитерский магазин, а там нет ни шоколадных конфет, ни тортов. А уж шоколадные торты – всегда были в дефиците. В начале Невского проспекта был кондитерский магазин, где иногда можно было купить такой торт, правда, необычайной красоты. И вот в однажды, иду по Старо-Невскому проспекту ( так называют ленинградцы часть Невского проспекта от Суворовского проспекта до площади Александра Невского ) и с изумлением вижу, как из кондитерского магазина вынесен лоток, на котором продают, что бы вы думали? Трюфели! Настоящие трюфели! И очереди нет! На радостях покупаю килограмм свежайших шоколадных конфет. Это было советское время, когда зарплату выплачивали во время, а ежели, не приведи господь, где-то задержали на три дня, то об этом немедленно докладывалось не кому-нибудь, а ПРОКУРОРУ ГОРОДА! Цену я их не помню, но трюфели были одними из самых дорогих конфет в то время. Ни до, ни после килограммами я трюфели не покупала. Но ведь дефицит! Половину принесла домой –порадовать маму, вторую – отношу племяннику (ему тогда было лет семь) со словами:
«Миша, запомни этот день, сегодня ты ешь трюфели, может быть, последний раз в жизни!».
То, что произойдёт потом, в роковые девяностые, и представить себе было невозможно. А пока расцветал дефицит, были введены талоны на колбасные изделия, масло, сахар. На работе организовался специальный отдел, снабжавший нас то сапогами, то хрустальными рюмками, то простынями, то… И профком был при деле, и профорги. Все эти заказы разыгрывались или волюнтаристски распределялись, кого на сей раз наградить за достигнутые в труде успехи. Что было, то было.
Плохо было и с продуктами питания. Ну, про московские электрички, думаю, что написаны тома. Я, бывая в Москве и раньше, а тем более в это время, вообще не заходила никогда в магазины. Но что делать? Народ хотел есть, сосиски считались деликатесами, про икру весьма популярным был анекдот о том, что на неё нет спроса. « Постойте и послушайте, - сказал директор магазина возмущавшемуся покупателю, - спрашивает кто-нибудь икру. Нет на неё спроса».
Правда, никто от голода, как мне кажется, не умирал. Более того, холодильники были полны, а шкафы тем более, так как все покупали впрок, «что дают». Но сложности были, конечно, особенно в командировках. Если раньше мы ездили в командировки, нагруженные багажом для всех знакомых (вначале – апельсинами, потом – килограммами сливочного масла и сыра), то в это время приходилось уже думать о хлебе насущном для себя. Нужно было взять с собой копчёную колбасу, сыр в таком количестве, чтобы хватило на всю командировку. А порой приходилось бывать на заводах по две, а то и по три недели. Так что нужно было обеспечить себе утренний кофе и вечерний чай.
И вот в одну из таких командировок в Тольятти, дня за два до её окончания, у нас все мясные припасы закончились. Заходим в гастроном рядом с гостиницей «Волга», где мы жили, нужно что-то купить к чаю, но …Большой сравнительно выбор колбас, ветчина, но это всё по талонам, а у нас их, увы! нет. Рискуем всё же стать в этот отдел. Довольно поздний вечер, начало десятого, перед нами четверо счастливых обладателей талонов покупают колбасу. А сыра в Тольятти отродясь не было, хотя мне и непонятно почему. Колбасный завод Тольятти выпускал деликатесные продукты (там, например, я впервые попробовала сунжук), был поставщиком Кремля. А сыроварни не было.
Ну, стоим мы с сотрудницей, ждём решения своей участи, за нами ещё несколько человек, кажется, из той же гостиницы. Подходит моя очередь, патетически произношу: « Сто граммов колбасы блокадному Ленинграду!» Продавщица засмеялась, поддержала игру: «Зачем же колбасы? Блокадному Ленинграду нужна ветчинка!» Взвешивает нам граммов триста отборной ветчины. Надо сказать, что колбасный завод в Тольятти выпускал весьма высококачественную продукцию, это не современная ветчина по западным технологиям ! Мы дружно её благодарим, что не дала умереть нам от голода. Стоящий за нами мужчина то ли с восхищением, то ли с завистью с примесью лёгкого осуждением говорит: «Ну, вы нигде не пропадёте!» Мы с сотрудницей – Валентиной Чёрной - были удивлены тем, что нам отпустили ветчину, но вероятно, причина была в её цене: варёная колбаса по 2руб. 30 коп. пользовалась, по-видимому, большим спросом по сравнению с ветчиной по 3 руб. 70 копеек за килограмм. Разница весьма ощутимая, хотя в то время никаких проблем с задержкой или невыплатой зарплаты не было. Этот гром среди ясного неба грянул позже. Наступили роковые девяностые годы с проклятой перестройкой, новыми именами в политике, восходящей славой Бориса Ельцина,
       Властителя дум и чаяний народных, знаменитым лигачёвским «Борис, ты не прав!» и хором иуд «Борис, ты прав», рыжим Чубайсом, непонятными словами ваучер, приватизация, дилер, менеджер и т.д. и т.п. А вот то, что было понятно всем и вся – ПЕРЕСТАЛИ ПЛАТИТЬ ЗАРПЛАТУ и ПЕНСИИ! Вот тебе, бабушка и Юрьев день. Да, это был период, когда нам приходилось иногда даже тратить мамину пенсию! Раньше это и в голову никому бы не пришло, так как это были её личные деньги «на булавки». Но, как говорится, нужда научит пироги есть. А вот тем, у кого и такого источника перебиться не было, приходилось туговато. К директору ВНИИНЕФТЕХИМа - Ластовкину Георгию Алексеевичу записывались сотрудники на приём, говорили, что не на что жить и слышали в ответ что-то вроде: «А я что могу сделать? Не можете ждать зарплаты, увольняйтесь!» И потекли потоки инженеров, младших научных сотрудников, лаборантов на улицы. Кому-то повезло, их взяли на работу рабочими со сменным графиком на «ГИГРОВАТУ», завод на Железнодорожном проспекте рядом с нашим институтом, который только что купили то ли финны, то ли шведы, то ли... К капиталистам, одним словом. И рассказывали они нам и о высоких зарплатах ( по сравнению с институтскими, естественно), и о том, как там надо работать, и как увольняют за одно опоздание на три минуты или за появление на работе в нетрезвом виде, и как много приходится работать, и о штрафах за брак. Капитализм, одним словом, но дикий, без профсоюза и Трудового Кодекса. Но есть-то хочется! И семья тоже не должна голодать. Те, кому повезло меньше, устроились на работу кто продавцом молока в ларёк, кого-то можно было встретить в транспорте кондуктором, кто-то пошёл в «Апрашку», это оптово-розничный рынок во дворах Апраксина универмага, типа Черкизовского московского или Лужников, но ещё более криминальный в то время. А магазины, рынки и ларьки быстренько наполнялись импортной ( низкопробной, как правило) продукцией, свободно стояли бутылки с импортным спиртом, страна активно шла к криминалу. Но об этом попозже.
       Институт опустевал. Заводы, администрации которых Ельцин с его «молодёжной экономической шатией- братией» предоставил полную экономическую свободу, тут же начали ей пользоваться с широким русским (пожалуй, не только и не столько русским) размахом. Наука и новая техника? Тратить на это СВОИ КРОВНЫЕ?! Забыть начисто и навсегда! Зарплату рабочим? Поголодают, ничего! Нам САМ президент дал ЭКОНОМИЧЕСКУЮ СВОБОДУ! При выборе заплатить зарплату или построить себе особнячок или купить своим чадам по стометровой, как минимум, квартирке в столице, а попозже и за рубежом, выбор был однозначным и не в пользу, увы!, зарплаты. Но по сравнению с жизнью института, заводчане процветали. Приезжает , например, в Кириши, зав. лабораторией или старший научный сотрудник, которого все знают, и стыдливо отводит глаза в ответ на животрепещущий вопрос о том, платят ли зарплату и какую, поскольку его зарплата в несколько раз ниже зарплаты уборщицы завода. Да, молодые экономисты – корниенки, гайдары, чубайсы - знали, что делали. В это время появился даже анекдот о том, как на заседании правительства обсуждается, что же делать с наукой: и зарплату им не платят, а они всё равно ходят на работу. И тогда Ельцин выступил с предложением – сделать для них вход в институт платным. Шутки, шутками, а выживать нужно было. И если младшие научные уходили, а нац. меньшинства, для которых настала золотая эпоха свободного отъезда «на историческую родину», дружно рванули когти, то старшие научные сотрудники и руководители стали создавать вначале кооперативы, потом, ООО, ТОО и т.д. Куда ни плюнь, со всех сторон одни президенты, вице-президенты, генеральные директора, просто директора были редкостью. ООО из трёх человек состояло из президента, вице-президента и генерального директора, как правило. У всех появились визитные карточки с титулами, начертанными золотыми буквами, на двух языках, правда частенько с грамматическими ошибками… Но это к деловой репутации не относится, зачем учить географию, когда по словам г-жи Простаковой, ямщик отвезёт тебя, куда надобно.
       В институте у всех были свои фирмы, доверенные лица включали в состав генерального директора, уже обсуждался на учёных советах и технических совещаниях вопрос, а не создать ли на базе ВНИИНЕФТЕХИМа ассоциацию малых предприятий, тем паче, что для этого были все предпосылки. Изменился закон по авторскому праву: если раньше авторские свидетельства или патенты, разработанные в порядке выполнения госбюджетных и поисковых тем принадлежали институту, то теперь наступила полная свобода: работу оплачивал бюджет, а авторское свидетельство принадлежит только автору. И ещё один ощутимый удар был нанесён по многострадальной науке: институт потерял лицо: ни тебе авторских, ни тебе патентов, всё у частных лиц или у частных фирмочек.
       Ну, со всех сторон директора и президенты, а я всё ещё с высоты положения старшего научного смотрю на них с предубеждением, если не сказать с долей предвзятости и презрения. Ну, не может страна, ВЕЛИКАЯ ДЕРЖАВА, идти назад к кустарному производству! Но должен же быть конец этому беспределу! Неужели в правительстве не понимают! А с каждой минутой становится всё хуже, вот уже и на торговлю спиртной продукцией отменена монополия государства, и нефть и газ переходят в частные руки, вот уже и институт приватизируют, и ты становишься гордым акционером, получив две голосующих акции за тридцать с лишним лет работы в институте. Зато акционер! Кстати, коллективу института было выделено около двух тысяч акций из общего числа порядка двадцати двух тысяч, из которых 51 % или больше принадлежал то ли КУГИ, то ли фонду имущества. Так что можно представить себе, КАКИМ ВЕСОМ пользовались голоса акционеров из нашего коллективаНу, что . Я ни разу не ходила на эти собрания и ни разу не голосовала, понимая всю бесполезность указанных действий. Ну, это отнюдь не лирическое отступление. Вернёмся к роковым девяностым.
       Итак. Зарплату в институте задерживают, даже ту мизерную, которую должны нам платить А институт уже насколько лет на полном хозрасчёте Нужны договоры. А с кем? Заводам предоставили самостоятельность в распоряжении собственными средствами вместо решений советского времени, когда ДВА ПРОЦЕНТА от оборота заводы должны были тратить на развитие технического прогресса: новая техника, прямые договоры с НИИ, а ежели нет, то всё остальное забирало министерство для централизованного распределения. Об этом приказе Миннефтехимпрома заводы постарались забыть сразу же и навек. Договоров не стало, не стало и денег на то, чтобы слетать в командировку побеседовать о перспективных работах с заводчанам. Ну, а надежды на малый бизнес… Об этом даже и говорить-то смешно! И в один из дней неожиданно позвонила мне ранее работавшая у нас сотрудница Евгения Удалова ( в девичестве Матье), перешедшая ещё в советское время на работу на оборонный завод «Северный пресс». Надо сказать, что в советское время, планового хозяйства, когда особенно заводы не считали деньги, а задача была другая – любой ценой обеспечить завод необходимым сырьём – снабженцы и мудрые руководители давали заявки на сырьё, в несколько раз превышавшие потребности производства. По принципу: пусть лучше на складе постоит… Но кончилось это время. Например, исчез ацетон, который раньше цистернами привозили на электронные заводы, сполоснут в нём детали, и на уничтожение. Никому и в голову не приходило, что его можно регенерировать и пустить в рецикл. Когда же его не стало даже в «Реактиве», тут уж пришлось задуматься. Итак, мне позвонила Женя Матье с предложением начать очищать ацетон. Это предложение было в русле моей основной научной специальности – процессы разделения. Нужно было собирать отходы ацетона, регенерировать их, доводить до норм ГОСТ и продавать дефицит заводам. Это уже малый бизнес. И, склонив голову перед жизненными обстоятельствами с непреодолимыми препятствиями, пришлось и мне пойти в «бизнес- вумен».

       Научно-производственное объединение НПО «МАДХАВА»

Ну, что нужно было делать с отходами ацетона, в этом проблем не было: перегнать, приняв меры, чтобы не было взрыва, проанализировать, налить в тару и отправить заказчику. Цепочка ясна. Для этого нужно было заключить договор с опытным цехом института на производство работы, поставить в лаборатории методики анализа ацетона по ГОСТ. И всё. Но вот другие вопросы тоже нужно было решать: организовать сбор ацетона на заводах, завезти им тару, заключить с ними договор, чтобы в бочку лили ацетон, а не отходы всех растворителей и масел, не бросали туда ветошь и промасленные тряпки, например. Нужно найти транспорт, чтобы привезти этот ацетон в институт, нужны грузчики или погрузчик, чтобы снять бочки с ацетоном. Нужна тара, чтобы залить туда очищенный и проанализированный ацетон - стеклянные бутыли в обрешётке, нужны, в конце концов, этикетки. И на всё нужны, увы, деньги.
Ну, это о производстве. А ведь есть ещё дебри с названием бухгалтерия. Худшего, более тёмного, непредсказуемого и меняющегося с завидной частотой и придумать нельзя. Я не знаю, с чем можно сравнить российскую бухгалтерию! Более абсурдной науки, если этот бред, где каждые два понятия противоречат друг другу, наукой не назовёшь. Но, вступая на путь бизнеса, об этом кошмаре не имеешь представления. Ну, во-первых, нужно открыть расчётный счёт. Сразу отвергаю коммерческие банки. Советуюсь с Ниной Петровной Кузнецовой, своей приятельницей, начальником бюджетно-финансового отдела ВНИИНЕФТЕХИМа. Конечно, Промстройбанк. Все бизнесмены вокруг уверяют, что открыть там расчётный счёт невозможно. Тем более нужно открыть. Едем с Ниной Петровной к управляющей банком – и никаких проблем. Счёт в ПСБ открыт, легко и просто.
Но вот, чтобы представить, с чего начинался бизнес, расскажу такой анекдотичный случай, характеризующий экономический уровень «бизнес-леди», генерального директора и учредителя НАУЧНО-ПРОИЗВОДСТВЕННОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ! В какую-то минуту думаю, что нужно попросить в банке кредит. В то благословенное время кредит давали без обеспечения, грабеж с залогом имущества или сырья, страхованием, обязательной установкой сигнализации при залоге автомашин именно ТАКОГО типа и именно в ТАКОЙ фирме, а не той, которая стоит у вас - этот протекционизм пришёл позже, когда банки поставили «своих» людей и радели им со всей душой. А тогда просто давали кредит под сырьё. Прихожу к управляющей, вызывают главбуха, рассказываю им, что хочу купить в Киришах толуол, а не на что. «И как же вы будете гасить кредит?» « Продадим цистерну толуола, заработаем, вернём вам кредит через три месяца». Главбух задает мне вопрос: «А вы не можете за это время трижды «обернуть» деньги?» Я смотрю на неё, не понимая, как это можно «обернуть деньги»трижды! И отвечаю на всякий случай: «Нет!» И смех, и грех. Вот с такими-то познаниями и ринулось большинство в эту грязную помойку под названием рынок.
Характерной особенностью той эпохи было то, что работали директора и генеральные директора. Понасоздавали фирм, работников пока нет, и вот сам генеральный директор какого-нибудь строительного ООО или ТОО приезжал получать на склад ацетон, растворитель, масло, тут же выписывал доверенность, доставал печать, ставил свою подпись.. Года через три появились снабженцы, гордо именующие себя менеджерами, и директора появлялись только перед праздниками с цветами, шампанским, конфетами. Дефицит продолжался, централизованного снабжения не было, и у меня постоянно раздавались звонки с просьбой помочь: нет такого-то масла, чем заменить, купили у кого-то неизвестно что, не сможете ли проанализировать, а то страшно погубить оборудование или уже загубили, нужно идти в арбитраж. А сотрудники НПО «Мадхава» знали решительно всё, а что не знали, то смотрели по справочной литературе и консультировали. Ну, и главное – гарантировалось качество своей продукции.
Боже, чем только не наполнялся рынок в то время! Сплошные подделки! И это в химической промышленности, где всё огнеопасно, взрывоопасно и ядовито. При полной бесконтрольности!
Конечно, многих интересовало название организации, которое казалось загадочным, а порой и страшным. Криминальное время было. Представляли себе, как минимум, некую кавказскую группировку, а как максимум - индийскую. А на самом деле учредители были представителями коренной национальности, да в большинстве своём ещё и слабыми женщинами науки. Поэтому при личном общении страх исчезал. А название фирмы предложил один из учредителей – Виктор Шепилов, по должности начальник ЦЗЛ завода «Северный пресс», исповедующий вашнаизм. Очень удобная религия. Во-первых, бог един, во-вторых, он за тебя всё решает, а человек – это слабый ничтожный червяк, который только исполняет волю божью. Приказал бог убить - убил, приказал украсть – украл и т.д. И никакой тебе ответственности. Если же ты хочешь приблизиться к высокому и божественному, то сначала должно быть служение, беспрекословное повиновение какому-нибудь учителю и бескорыстное (бесплатное) служение ему во имя бога, то есть гуру просто необходим.
       Так вот он сообщил нам, что пять или семь тысяч лет тому назад бог посетил Индию в виде Мадхавы, где организовал промышленное производство. Поэтому, ежели мы назовём так фирму, то единый бог всегда будет помогать нам. Моё предложение назвать фирму Ленсет по числу учредителей в тот момент ( sept в переводе с французского языка означает семь) было отвергнуто. Очень уж хотелось иметь божественного покровителя. Ну, и надо сказать, что действительно Мадхава помог нам, по крайней мере однажды. Когда грянула павловская реформа обмена денег, и большинство бизнесменов потеряли крупные суммы наличных, не сумев их обменять в короткий срок, НПО «Мадхава» вышло из этой реформы без финансовых потерь. В кассе наличных в тот момент не было! И менять ничего не пришлось.
       В качестве анекдота расскажу историю «приобретения» гуру нашим учредителем. В вашнаитском храме он узнаёт, что из Индии приезжает некий высокопоставленный служитель, ну что-нибудь вроде православного архиерея. Иерархия вашнаитов мне неизвестна. И возмечтал наш учредитель стать его учеником. Гуру должен был встретиться со своими последователями в ДК Дзержинского. Был такой на Полтавской улице дом культуры милиционеров. И вот в этот дом культуры и направился наш учредитель, предварительно купив громадный букет роз. Чтобы обязательно стать учеником этого индийского гуру, а он опасался, что гуру может не приблизить его до столь высокого звания, этот начальник ЦЗЛ крупного оборонного завода решил действовать наверняка. Войдя на сцену, в глубине которой восседал гуру, он пал ниц с букетом роз в руках и по-пластунски пополз к гуру, коснувшись свой головой его стоп. Ежели такое действо произошло, то гуру уже не мог не согласиться принять в своё окружение ещё одного неофита. Об этом мне гордо поведал сам ученик индийского гуру. Я, представляя себе эту сцену, не могла удержаться от хохота, конечно, но ведь это был начальник ЦЗЛ оборонного завода. Как-то несовместимые, как мне кажется понятия.
       Но и у него появились свои ученики с беспрекословным служением. Для начала он привёл рабочего на склад, молодого человека лет двацати весьма смурного вида. Ну, приняли сего отрока, оформили ему трудовую книжку. Через несколько дней этот служитель культа появляется на складе в одиннадцать часов утра. Интересуюсь, и что же привело к двухчасовому опозданию. «Я заснул в трамвае», - отвечает мне работник. Как оказалось, он размышлял о сущности бытия до тех пор, пока не заснул, а потом так и катался на этом трамвае от кольца до кольца. Ну, что тут скажешь? Бог повелел! В другой раз иду в офис, а мы арендовали и офисное помещение и склады в институте, встречаю уборщицу, которая говорит, что у нас кто-то то ли молится на татарском языке, то ли поёт. Захожу. Вместо того, чтобы работать на складе, сей отрок, впавший в транс, распевает во всю силу голоса мантры. Пришлось прервать его общение с высшими силами, вернуть на землю. Когда же бог повелел ему во имя служения, правда не лично, а устами учредителя, украсть бочку с ацетоном и два бидона краски и отвезти всё это в вшнаистский храм для проведения ремонта, во мне в полный голос заговорил атеист. Служение бесславно закончилось. Вот с такими, с позволения сказать, рабочими мы начинали бизнес.
       Ну, а что до воровства, так это святое дело шло рядом, как верная сестра бизнеса. Бог ли повелевал или дьявол нашёптывал на ухо, но на воровстве попадались и рабочие, и кладовщики, и шоферы и менеджеры. Есть, что вспомнить.

       


       «Не укради?» Нет, кради!

       Заповедь «не укради» моментально канула в лету в эти роковые девяностые годы. «Бери, сколько хочешь!» - этот лозунг Ельцина касался не только суверенитетов, но и народного достояния, а уж украсть у новоявленных бизнесменов! Так это просто святое дело!
       Однажды, проходя по коридору, я увидела около двух комнат нашего офиса хорошо одетого и весьма представительного мужчину лет сорока, который оглядывался по сторонам и что-то записывал в записную книжку. «Вы что-то ищете?» - спросила я его. Он ответил отрицательно. Как выяснилось позже, уже нашёл.
       Через несколько дней, в 8 часов утра у меня дома раздался звонок, и начальник охраны (вневедомственная охрана института, отряд номер такой-то, а не сторож дядя Петя, спящий на посту) сообщает мне о маленькой неприятности – обе двери в офис вскрыты. Это в закрываемом на ночь корпусе на охраняемой вневедомственной охраной территории! А как раз накануне у нас за «наличку» купили бензовоз керосина, и кругленькая сумма с пятью нулями была оставлена в офисе, так как деньги привезли уже после закрытия банка. Приезжаю, и перед моими глазами встаёт весьма впечатляющая картина «маленькой неприятности». По всей комнате разбросаны бумаги - накладные, доверенности, папки… На некоторых видны отпечатки рисунка подошвы ботинок… Ни ксерокса, ни факса, ни одного компьютера, даже ни одного телефонного аппарата нет! Нет, один компьютер лежит на полу с оборванными проводами. Время остановилось в 1 час 25 минут. Уже работает милиция. Выходим на улицу. За забором, где прямо над ним склонился толстый сук дерева, по которому легко можно преодолеть этот железобетонный забор, находим (о, радость!) телефонный аппарат. Хоть позвонить можно, да и клиенты могут дозвониться! А вот деньги эти воры так и не нашли. Я ещё с дороги позвонила бухгалтеру, которая начинала работать раньше всех, она заглянула в свой тайник, и забрала оттуда выручку. Не храните деньги в сейфах, господа бизнесмены! Только в тайниках.
       Шутки шутками, а представляете себе, что такое, если похищены компьютеры с бухгалтерской отчётностью! Каково это её восстанавливать за последние после проверки годы. Да и покупка новой оргтехники обошлась в то время в сумму около ста тысяч рублей! А я ещё пострадала и лично. Дело в том, что решила я ввести в компьютер все свои стихи за много лет. Ввела, а рукописи (как это пришло в голову!) выбросила. Вот и пришлось воспроизводить по памяти «литературные шедевры». А разве запомнишь, что написал за всю жизнь? Милиция, естественно, ничего не нашла, если искала, конечно. Уголовное дело я-таки добилась, чтобы открыли, но… А кражи оргтехники по институту продолжились. Ещё несколько фирм обворовали таким же образом.
       Но милиция милиции рознь. До этого нашу фирму посетили двое аферистов: вошла парочка бизнесменов лет 30-35 один русский, другой – еврей. Оба в дорогих в новеньких коричневых куртках, холёные, подчёркнуто вежливые; представились директорами магазинов. Собираются открыть новый магазин неподалёку, купить у нас фасованные растворители. А фасованной продукцией для розничной сети мы торговали на условиях отсроченного платежа на две недели. А в это время появилось нововведение – всем фирмам присвоили ИНН (идентификационный номер налогоплательщика). Приносят мне договор на подпись без ИНН. И мне это как-то сразу не понравилось. Ну, снова возвращаются с договором, уже с ИНН.
       Проходит две недели, ещё несколько дней, испуганная коммерческий директор мне сообщает, что не могут найти не их, ни магазин. «Найдём! - произношу я с уверенностью. У нас же пропускная система». Человек без пропуска войти не мог. Нужно было, чтобы наш сотрудник встретил визитёра, взял его паспорт или водительское удостоверение, вписал в пропуск этот номер, сдал пропуск вневедомственной охране, и только потом посетитель мог явиться пред светлы очи. Поднимаем заявки на пропуск. Что за чёрт! В каждой заявке номер паспорта другой! Да и вписан самим визитёром, а не уполномоченной на то сотрудницей. Оборвалась нить поиска, а для виновной сотрудницы – закончилась работа в фирме с удержанием части ущерба в соответствии с действующим законодательством.
 «Так была же ещё машина!» - детективный задор не покинул меня ещё. Находим фирму, которой принадлежала машина, находим водителя. Машина наёмная, водитель – пожилой мужчина с еврейской фамилией – вспомнил, что коробки с растворителем разгружали в Невском районе, прямо на улицу на бульваре Красных зорь. Готовлю заявление в ОБЭП. Недели через две братьев аферистов задерживают. Вызывают на опознание. Всё, как в кино, в лучших традициях детективного жанра. Сидят несколько разносортных мужчин, одного узнаём. Оказалось, что русский в настоящее время работает в магазине «Пигмента», а еврей – нигде не работал. Эти два афериста обманули семь или восемь фирм: и носки они «покупали», и стройматериалы, и пиво, и… Пока шло следствие, месяцев семь, пока дело ждало в суде, но наконец, вызывают потерпевших в суд. И кого же я вижу?
       Вместо двух холёных мужчин перед залом суда стоят два жалких, чуть ли не оборванных мужичка, одетых в какое-то тряпьё, ну, чтобы вызывать сочувствие, надо полагать. Начинается суд. Зачитывают материалы дела. И чуть ли не слёзы должны покатиться из глаз. У «бедного еврея» появилось за это время расстройство психики, более того, он стал отцом. Тут же присутствует его гражданская жена, правда, без наследника. Оба жалких афериста свою вину признают и каются. Адвокат очень рассчитывает, что потерпевшие поймут «искренность» их покаяния. Задаёт вопросы потерпевшим, как мы считаем, можно ли смягчить приговор. Я, естественно, говорю, что надо воздать им по максимуму. Адвокат ошарашена. «Вы же женщина! А мой подзащитный стал отцом! У него грудной ребёнок! Да ещё его поставили на учёт по психическому заболеванию! Неужели Вы не считаете это смягчающим вину обстоятельством?» «Нет! – отвечаю я. – Не считаю. Такие люди не должны размножаться! А что до чистосердечного раскаяния, то, ежели бы оно было, они сами должны были начать погашать ущерб, нанесенный их аферами. А ведь никому ни копейки не перечислили! Какое уж тут раскаяние! Воры!»
       Ох, суды, суды, суды! Походила я за это время по ним в разных районах, походила. И по арбитражным (здесь всегда выигрывала), и по гражданским, и по уголовным… Впечатления, по правде говоря, не самые радужные, увы! Кроме арбитражных, пожалуй. Здесь Мадхава был на высоте, всегда решения были в нашу пользу. Но толку-то! Ведь за решениями следовало исполнительное производство. Но об этом чуть попозже. Вернёмся к аферистам. Осудили обоих на два года условно. Имея уже опыт таких дел, подаём с юрисконсультом ходатайство о возмещении ущерба. В одном из предыдущих дел, когда пьяный водитель грузовика, да к тому же без прав, и перевозящий какому-то бизнесмену товар без накладных, ударил машину, причём зам. директора так сильно давил на тормоз, что сломал себе большой палец на ноге, судья Фрунзенского района сразу же вынес постановление о возмещении ущерба. Но в Суде Невского района ходатайство было принято, а в приговоре было рекомендовано потерпевшим ещё разок погулять по судам, теперь уже по гражданским, чтобы получить решение о взыскании причинённого ущерба с этих аферистов. Ну, так ещё бы года два ждать суда, а потом … А потом, как правило, суп с котом, так как взыскать что-либо с частного лица, не работающего, практически невозможно. А кто в то время официально работал? Практически единицы. Вот в Мадхаве все были оформлены, всем предоставлялись все социальные льготы, вплоть до выдачи молока рабочим и проведения профосмотров по причине работы с химической продукцией, всем предоставлялся оплачиваемый отпуск, всем платилась только «белая» зарплата. На меня смотрели коллеги- бизнесмены, как на белую ворону. «Разве можно так работать? – заявила мне директор одной из фирм. – Надо бы мне вас подучить!» Поучить воровать! Не надо, не тот менталитет.
       Итак, несколько слов об исполнительном производстве. Впервые с ним мне пришлось столкнуться, когда суд потребовал взыскать с пьяного водителя, разбившего нам автомашину и покалечившего водителя, поскольку перелом пальца – это уже повреждение внутренних органов, небольшую сумму около 30000 рублей. Когда, наконец, решение суда у судебных исполнителей, они для начала письмом предлагают добровольно погасить задолженность. Никто, естественно, не гасит. Потом начинается игра в опись имущества. На момент аварии на этом пьянице числилось три автомобиля: газелька, старенький грузовичок и ещё что-то. Так что имущество было. Имущество, естественно не его. Лишь некоторые самоубийцы, вроде автора этих строк, открывали у себя в фирмах автохозяйство. Это отдельная статья для обсуждения, об этом чуть позже. Большинство же действовало иначе – приобретало автомашину на частное лицо, как правило, водителя. А затем по договору оплачивало ему услуги. Но у меня-то была перевозка опасных грузов! Какие тут частные лица и частные машины! Но вернёмся к действиям судебного исполнителя. Квартиру в счёт оплаты долгов государственные судебные исполнители забирать не могут. Это прерогатива бандитов. Судебные исполнители же честно и благородно предупреждают виновного в неисполнении судебного решения, что такого-то числа они придут описывать его имущество. Естественно, что к моменту этого священнодейства никакого имущества в квартире нет. « Вы представляете, – сказала мне судебный исполнитель, - это такая нищета. У них даже простыней на кроватях не было. Вот только один старенький телевизор смогли описать и реализовать». Так что рублей сто мы получили. А эта пьянь продолжала свою разрушительную деятельность. Поехав отдохнуть в Волгоградскую область и усевшись в пьяном виде на мотоцикл, он ухитрился не только разбить мотоцикл, но основательно и разбить принадлежащий кому-то жигулёнок. А почему бы и нет? Безнаказанность рождает полную безответственность.
       Итак, вывод: судиться с частным лицом (водителем) можно. Процесс выиграть можно, но получить возмещение ущерба даже через несколько лет, увы и ах! Нет, принципиально возможно и это, но только в двух случаях. Первый: если потерпевший работает официально с официальной зарплатой, тогда организация по исполнительному листу будет перечислять тебе на расчётный счёт от 30 до 50 % его зарплаты, ну, вроде бы как алименты. И второй: если виновный сам добровольно обязуется погашать ущерб и делает это даже без суда. Оба таких эпизода были в моей практике. Первой выплачивала ущерб моей фирме женщина, которая везла своего сына в бассейн и так торопилась, что на пустом шоссе ухитрилась стукнуть мою новенькую автомашину, грубо нарушив правила. На суде она сказала, что не увидела мою машину, так как мы ехали ( в 12 часов дня летом!) без включённых фар. В то время ещё не требовалось в дневное время разряжать аккумулятор. . Её семилетнего сына от встречи с небесами спасло только то, что у меня был опытный водитель, почти ухитрился увернуться от удара. А так ещё бы сотые доли секунды, и удар пришёлся бы прямо по той стороне, где сидел этот мальчонка! Вот этот исполнительный лист был оплачен. Правда, на суд она не являлась раза четыре, испытывала терпение судьи и наше. Но сколько верёвочке ни виться… До привода её в суд с милиционером не дошло.
       Во втором эпизоде за рулём сидел бывший инженер оборонного предприятия, мужчина лет тридцати пяти, отец двоих детей, от безденежья ушедший в дальнобойщики. Так вот он заснул за рулём в районе Валдая, когда вёз на фуре товар в Москву. А мой водитель, ехавший в Москву за сырьём на Газели, отдыхал. Но в пять часов утра он проснулся и решил выехать. К счастью, у него упала шапка, он наклонился поднять её в кабине, и в это время почувствовал удар, и машина оказалась в кювете. Не упади его шапка на пол, вряд ли он остался бы жив. Ну, притащили обе машины, пришёл этот водитель. Поговорили. Он попросил разрешения погашать ущерб частями: каждые три недели по четыре миллиона. Деноминации ещё не было. И, действительно, погащал!. Когда остался последний платёж – миллиона два, я даже ему его простила. Хотя у меня, конечно, проблем прибавилось : и новую машину нужно было срочно покупать, и старую ремонтировать, а работа-то не должна была остановиться…
       А сколько нервов! Когда водитель позвонил, что он попал в аварию и возвращается, ну, сколько времени нужно, чтобы проехать 450 км, даже если тебя тянет другая машина? Ну , сутки самое большее. А они –то появились на третьи сутки: пока из Ленинграда пришла машина, пока перегрузили товар из фуры, пока доехали… Чего только не передумаешь! Время было страшное, бандитизм на дорогах, даже на трассе Москва- Ленинград.
       У меня личным шофёром работал очень хороший водитель лет тридцати - Вася Елисеев. Всех влекли большие деньги дальнобойщиков. Но он решил сначала попробовать, попросил три дня в счёт отпуска, чтобы съездить в пробный рейс в Мурманск с каким-то приятелем, отвезти фуру с продуктами. Проходит три дня, не появляется. В конце пятого дня звонит с просьбой не увольнять его, приедет, всё расскажет. Выходит на работу в понедельник. Увольняться не хочет. Рассказывает. Едут они, проезжают поворот. Вдруг у машины спускает колесо. Сидит он меняет колесо, и вдруг чувствует у своего виска дуло пистолета. В эту минуту, как он мне сказал, перед ним прошла вся его жизнь, как в кино обычно показывают. Экспедитор, который сопровождал груз, лежал в кабине на спальном месте, разутый, естественно.. Бандиты отбирают у них все деньги, прокалывают для надёжности им все шины, приказывают им бежать в лес метров на пятьдесят ( зимой по снегу!) и сидеть там полчаса. Экспедитор босой! И тут же исчезают за поворотом. Откуда они взялись, неизвестно: ни машины, ни мотоцикла. . Вот так и съездил мой Вася подзаработать. Милиционеры им сказали, что они легко отделались, так как орудует банда, на счету которой несколько убийств, не считая бесчисленного количества грабежей. Правда, потом ГАИ их поймало: какой-то водитель увидел, что машина имеет вологодский номер. Приезжал следователь, опрашивал Васю. Пришла ему повестка в суд свидетелем. Но он просто побоялся туда ехать, да и не оформлен был водителем в той фирме. Пришлось отправить его в отпуск на время суда. Вот так-то доставались дальнобойщикам большие деньги! Так что поводов для волнений хватало! А у меня в фирме в это время было уже около десятка автомашин, в том числе два бензовоза. Поводов для головной боли было более, чем достаточно! Ну, а какой контингент водителей, думаю понятно и без объяснений. Понедельник всегда день головной боли!
       А что до заповеди « не укради», как это не попользоваться чужим бензином? Святое дело! Да и дизельное топливо продать за полцены, тоже неплохо. Вот где нужен ленинский «учёт и контроль», ежедневный, постоянный. А уж чтобы вести списание топлива с учётом норм, так для этого нужно бухгалтера брать, только на эту работу, чтобы он сидел и по каждой машине, каждому маршруту и каждой накладной высчитывал, сколько топлива израсходовано. От покупки топлива за наличные деньги вскоре отказались, но ведь и талоны можно продать за полцены «королеве бензоколонки». Попались два водителя и на этом. Не учли, что талоны для сверки могут возвращаться в фирму! И одним из них был мой личный шофёр в последнее время, экс- старший инженер одного из закрытых НИИ, который аккуратнейшим образом, в чётком соответствии со своей немецкой фамилией, вёл личный дневник водителя, скурпулёзно записывая каждый километр маршрута и высчитывая «сэкономленные» по отношению к норме литры бензина. Воры! Воры! Воры! О воровстве кладовщиков и рабочих склада попозже. Поговорим о проблемах автохозяйства фирмы.

       Итак, ГИБДД и не только

       По мере того, как фирма вставала на ноги, появлялись всё новые проблемы. Во-первых, очень слабая исполнительская дисциплина. Заказываешь автомашину, ждёшь, а её нет и нет. «Да, да, сейчас будет», - обещают каждую минуту, а она не приходит. А ведь в твоём «госплане» всё распланировано: привезти сырьё, отвезти товар и т.д. Да плюс и цены на машины кусаются. А многие фирмы работают по-чёрному, машину дадут, а документы – нет. А деньги-то с неба не сыплются небесной манной. Их нужно списывать. И в такой ситуации решаемся на покупку собственных машин с оформлением на фирму. А это значит – нужно открывать автохозяйство со всеми вытекающими отсюда последствиями: необходим дипломированный начальник транспортного цеха, необходим гараж, необходимо наличие ремонтных служб, необходимо…. Ох сколько ещё необходимо! И главное – разрешение ГАИ. В то время –1994 год - это было ещё ГАИ. Взялся за гуж…
       Первые проблемы решаем легко и просто. Принимаю на работу по совместительству начальника дорожно-транспортного цеха ВНИИНЕФТЕХИМа - Касперовича Франтишека Францевича, заключаю с институтом договоры и на стоянку, и на ремонт. Первая машина уже въезжает на территорию института, водитель принят, его водительские права отксерокопированы, пакет документов готов… И тут начинается…
Зам. директора с начальником транспортного цеха идут на приём в ГАИ, где выясняется, что всё не так. Что-то добавляем, что-то переделываем, второй визит уже одного заместителя директора – финал такой же. «Нужно заплатить, - доверительно сообщает мне начальник дорожно-транспортного цеха. – Позондирую почву, кому и сколько». «Ещё чего! – возмущаюсь я. – И так откроют!». Когда при третьем посещении ГАИ выяснилось, что в институте мы не можем держать машины, что институтская ремонтная зона не может использоваться для ремонта и что-то ещё, нервы у зама сдают, и он громогласно заявляет, что больше он туда не пойдёт никогда в жизни. А нужно сказать, что у меня замом был Валерий Сергеевич Кузьмин, заместитель генерального директора по общим вопросам ВНИИНЕФТЕХИМа, до этого строивший дороги в Ираке, лучший друг Саддама Хусейна, как мы его называли. До этого он занимался строительством газопровода на Волге, был большим начальником, у него даже персональный вертолёт был. Уж если человек с таким опытом бессилен получить сакраментальное «Открыть» за подписью и печатью начальника районного отдела ГАИ, то выхода, похоже, нет. Машина стоит, работать не может, время идёт, деньги на аренду машин тратятся, водителю нужно платить зарплату за факт явки на работу. И вот тогда пришлось мне идти на приём к начальнику ГАИ.
       Прихожу в приемные часы, кабинет закрыт, жду. Потом проходит некий офицер в милицейской форме, открывает кабинет, к нему тотчас же, не обращая на нас никакого внимания входят и выходят какие-то личности, то он снова исчезает. Жду. Наконец, вроде бы в кабинете один начальник, но никого не приглашают. Открываю дверь и нежнейшим тоном спрашиваю: «Можно к вам?». В ответ он что-то буркнул, не отрываясь от бумажек. Вхожу, приглашения сесть не последовало, ждать его я не стала, сажусь напротив, ещё несколько минут жду, рассматривая своего визави: серенький мужичонка без особых примет. Ему бы шпионом где-нибудь работать: вошёл, вышел…. Ни одной особой приметы, ну возраст так лет сорок пять и всё. Четыре звёздочки на погонах. Вроде бы не густо. . Наконец, он поднял на меня глаза. «Здравствуйте, - говорю ему, протягивая папку. – Вы должны нам помочь!» Он обалдело смотрит на меня: «С чего бы это?» И в ответ слышит соловьиную трель. « Вы знаете, мы из института, ВНИИНЕФТЕХИМа. Ну, вы же представляете, каково сейчас науке. Мы живём также плохо, как и ГАИ! Если ещё не хуже». У начальника ГАИ глаза полезли на лоб. Он с интересом смотрит на меня. Думаю, что за всё время работы в ГАИ он первый раз услышал сочувствие по отношению к ним, бедным. А я продолжаю: «Вот, чтобы не умереть голодной смертью и приходится заниматься бытовой и автохимией. Вы даже не представляете, что творится на рынке. Сплошные подделки! Тосол поддельный, тормозные жидкости тоже, про спирт, я уж и не говорю. Помогите нам! – Выдерживаю паузу.- А мы ПОМОЖЕМ вам!» Он начинает листать бумаги. Я выдерживаю паузу, дабы у него не создалось впечатления, что в бумагах лежит ещё что-то. «Вы знаете, мы из науки, работаем с соблюдением законов. Неучтённого товара у нас нет. Поэтому мы вам можем оказывать помощь только официально. Пишете нам письмо с просьбой оказать помощь правоохранительным органам, приезжаете с доверенностью. Вам же нужен и качественный тосол, и автомобильное масло. Ну, конечно, много мы не можем, но литров пятьдесят иногда, - это пожалуйста. Ну, и конечно, любые анализы нефтепродуктов. Обращайтесь, чем могу, помогу вам (вам выделяю голосом) ». Беру разрешение на открытие автохозяйства, посылаю ему напоследок самую широкую улыбку и удаляюсь..
       Прихожу в институт, захожу в офис, на вопрос: «Ну, как?» - пожимаю плечами:»Да никаких проблем! Сразу всё подписали». Минутное молчание, наслаждаюсь произведённым эффектом. Потом в красках рассказываю историю подписания, подчеркнув, что начальник ГАИ даже не поинтересовался, к кому же ему обратиться. Дней через десять у меня раздаётся звонок и милиционер привозит письмо с просьбой оказать правоохранительным органам помощь тосолом. Договорные обязательства – это свято. Оказываем, убыток списываем из прибыли.
       В начале 21 века, когда мы переехали на другую территорию, и пришлось снова открывать автохозяйство в другом районе, имея за плечами уже десятилетний опыт общения, отправляю коммерческого директора со всеми документами. Ан, нет! Нужен директор. Прихожу, симпатичный, весёлый и жизнерадостный, разговорчивый милиционер берёт папку со словами: «Всё не так!» «Как это не так! Я уже столько раз открывала автохозяйства, что знаю всё!» Он протягивает мне бумагу. «Пишите!» Врач должен пройти специальное обучение для выпуска транспорта на линию. А я специально оформила договор с приятельницей, окончившей 1-ый медицинский институт, проработавшей лет тридцать и ушедшей на пенсию. Все её дипломы приложены. Нет, такой врач не годится, нужно её ещё поучить измерять давление и выдавать трубочку водителю, дабы убедиться, не с бодуна ли он! Указывается адрес организации и цена услуги. Пишу. Начальник транспортного цеха института должен поучиться ещё раз, чтобы у него на руках было разрешение с указанием именно этой фирмы. Адрес и цена. Пишу. Водитель, имеющий двадцатилетний стаж, должен ещё раз поучиться. Адрес и цена. Машины ремонтироваться и стоять не могут на территории автотранспортного предприятия, где мы тогда арендовали площадь. Могут стоять только там-то. Адрес и цена. В скобках замечу, что при подписании договора с этой организацией тебя сразу же предупреждают, что можете рассчитывать только на «бумажные» услуги, то есть акты выполненных работ. Всё остальное - за дополнительную сумму договорной цены. Увидев следы печали на моём лице, утешает: «Не расстраивайтесь, за недельку всё получите».
       Прихожу, выписываем все счета, оплачиваем «услуги» и открываем автохозяйство в новом районе! К этому времени все таксы были установлены, все «дочерние» предприятия у всех чиновничьих структур открыты. Зато для любой проверки – тишь и гладь и божья благодать!
       С этой регламентированностью услуг приходилось сталкиваться и раньше. Оформляешь банковский кредит с залогом транспортных средств, та же схема: страховая компания такая-то, обязательно установить сигнализацию в такой-то фирмы в именно такой-то компании и т.д. Возможно банки опасались именно бумажного предоставления услуг.
       Но это всё пришло позже. А при открытии фирмы нужно было ещё познакомиться и с органами санэпиднадзора, представитель которого выезжала на место ознакомиться с условиями труда и отдыха работающего персонала. Но здесь у меня всё было в полном порядке, даже молоко выдавали рабочим. Тем не менее, было предложено заключить договор на профосмотр персонала в поликлинике номер такой-то, хотя она находилась в другом районе. Но la noblesse oblige ( положение обязывает), заключали.
       А кто только нас не проверял! Вдруг с предписанием является представители некой организации при торговой инспекции. Приходят три женщины, просят весы и начинают взвешивать нашу фасованную продукцию и тару. Сначала взвешивают штук десять- двадцать бутылок или канистр, потом отбирают на складе уже расфасованную продукцию и тоже взвешивают. Берут калькулятор и рассчитывают средний вес, а затем и объём налитой жидкости. Я, будучи химиком, не понимаю смысл этой операции. Есть канистра, производитель на ней указывает объём и риски для заполнения, есть стеклянная заводская бутылка, на которой указана вместимость. Но в результате их замеров и расчётов обнаруживается недолив. Не верю. Беру в лаборатории мерный цилиндр, наливаем тару. И о ужас! Проверяющие правы. Ну, в стеклянных бутылках, там всё более или менее нормально, расхождение плюс минус несколько миллилитров, максимум пять-шесть. А вот с полиэтиленовыми канистрами – это просто кошмар! В пятилитровую канистру, заполненную по горлышко, входит 4,7 л, а ежели по риску, то всего 4.5 литра. Недолив 10%! А в десятилитровой канистре недолив уже почти литр. Быстренько исправляем все этикетки, благо, что это было только начало. Возмущённая звоню производителю канистр. «А у нас ТАКАЯ форма, - слышу в ответ.- И все довольны!» Мнением покупателей товара руководство фирмы, естественно, не интересовалось, а фасовщики были довольны: 4.5 литра продавалось по цене пяти. Теперь, когда у нас кто-то покупал пустую тару, предупреждали их об истинной вместимости. Как правило, подобная информация вызывала искреннюю радость у директоров фасующих фирм.
       Не ходите в магазины, дамы и господа. Обман везде и всюду. На то и частные фирмы. Я, например, никогда не покупаю лекарства, изготовленные ООО или ЗАО, только ОАО. Через то пока и жива ещё.
       Да, об обманах, обвесах, недоливах, можно говорить бесконечно долго. Но неплохо бы заглянуть внутрь этих бутылок, что же приносит домой покупатель.

       
       Товары бытовой химии? Нет, отрава!

       Пожалуй, нужно начать не с товаров бытоывой химии, а с любимого напитка россиян. Как только наши победившие на выборах «демократы» дорвались к власти, то одним из первых деяний их ( да не останется оно безнаказанным!) была отмена государственной монополии на торговлю алкоголем! Какая радость для жуликов всех мастей! Уж теперь –то мы напоим россиян! Вспомнилось народное творчество советского времени: «Мы пьём досыта!- сказал Никита». Да, уж! Время талонов на водку безвозвратно кануло в Лету. На прилавках появились литровые бутылки с импортным спиртом: пей - не хочу! А в ларьках запестрели бутылки «водки» со всевозможными экзотическими названиями и неизвестными названиями фирм – производителей. Ещё в советское время – дефицита водки - ко мне обратилась за консультацией начальник цеха Ленинградского ликёро-водочного завода с известной торговой маркой ЛИВИЗ. Когда же я приехала на завод, то выяснилось, что директор завода Ю.А. Никулин хорошо знал и помнит моего отца, преподававшего в Ленинградском институте пищевой промышленности, который в то время готовил специалистов для ликёро-водочного и кондитерского производств. Иметь знакомого директора завода такого профиля было весьма полезно даже для меня, отнюдь не увлекавшейся его продукцией. Но… юбилей, какое-нибудь торжество в институте, приём иностранных специалистов и прочее – пишешь письмо на бланке за подписью директора и получаешь ящик гарантированно заводской продукции, прошедшей контроль ОТК. А вот в магазинах и ларьках покупать водку, «минуй нас пуще всех печалей…».
       Да, моя лаборатория поработала по оказанию помощи правоохранительным органам. Когда пара аферистов обманным путём получила у нас товар, пришлось мне прогуляться на улицу Крупской в ОБЭП (отдел борьбы с экономическими преступлениями) Невского района, оставив им там заявление о хищении. У нас принято охаивать милицию, рассказывая о её зверствах, это считается, чуть ли не хорошим тоном. Так вот в данном случае всё было наоборот: вежливые молодые люди лет 28-35 оказались хорошими следователями, очень быстренько нашли аферистов, открыли уголовное дело и т.д. Когда же я им рассказывала о специфике работы института и фирмы и сказала, что занималась очисткой спирта, то это сразу их заинтересовало. Посочувствуем следователям, которые живут в атмосфере прессинга со всех сторон: и заявитель жалуется на нерадивость, и начальство требует, и прокуратура, говорят, бдит, особливо бдит по срокам. А следователь изъял продукцию, которая вызвала у него подозрение, и пока сделают анализы в криминалистической лаборатории, пока дадут заключение, проходит время, и жулик снова занимает своё место продавца или хозяина. А тут рядом, через улицу Всесоюзный ранее, а теперь Всероссийский институт, где методики анализа поставлены. Звонок, письмо, экспресс – анализ и заключение. Для суда потом нужно будет заключение эксперта, а вот оценку соответствия спиртовой продукции нормам ГОСТ можно получить сразу и уложиться в трёхдневный нормативный срок.
       Надо отдать должное сотрудникам ОБЭП, они стояли на страже здоровья русского народа. Водку и спирт привозили на анализ регулярно. И вот теперь с полной объективностью я могу рассказать о всех этапах большого пути бизнес-жулья, хлынувшего на спиртовой рынок, после отмены государственной монополии на торговлю Ельциным и Ко.
       Сначала рынок заполнил неочищенный спирт - сырец и водка на его основе. По сравнению с ГОСТ нормы на примеси превышались в сотни и тысячи раз. Здесь уже однозначным был вывод не только о несоответствии нормативной документации, но о вреде для здоровья пьющих граждан. В это время появлялась водка из продуктов ректификации этилового спирта: «головка» - эфиро-альдегидная фракция, а порой и кубовые продукты – фракции сивушных масел. При выявлении такой продукции ОБЭП её конфисковал, а против продавца или хозяина возбуждалось уголовное дело. Думаю, что на повышение качества спирта, чтобы исчез, во всяком случае в Невском районе Санкт- Петербурга сырец, ушло года полтора.
       Следующим этапом было появление на рынках очищенных спиртов и водки на их основе. Нужно сказать, что требования по концентрации примесей в отечественной алкогольной продукции существенно выше по сравнению с нормами западных фирм: в СССР на производство водки идёт спирт, из которого отгоняется эфиро-альдегидная, метанольная фракция, и от него отделяется фракция сивушных масел. По западным же нормам очистка производится только от фракции сивушных масел. Поэтому водка, приготовленная из импортного спирта, всегда не соответствует нормам отечественных ГОСТ. Но при незначительном превышении концентрации примесей заключение уже не содержало фразы о чрезвычайной опасности для здоровья.
       Поскольку же очищенный спирт значительно дороже неочищенного, то для сохранения нормы прибыли «бизнесмены» пошли дальше: водку стали делать разбавленной: тоже нарушение ГОСТ, но продукт уже не представляет опасности для здоровья. Это уже был третий этап некондиционной водки. К этому времени связи торговля- производство были установлены. Так, магазин закупал водку, например, на ЛИВИЗе. Машина отъезжала от завода, условно говоря, за угол, где товар перегружался в другую машину и развозился по ларькам, а «левые» ящики якобы с заводской продукцией с ливизовскими бутылками и этикетками, снабжённые подлинной накладной и сертификатом, отвозились в магазины. Поэтому не было никакой гарантии, что в магазине купили заводскую водку. Однажды к нам в лабораторию оперативник принёс бутылку водки «Охта» в ливизовской бутылке с просьбой срочно сделать анализ, причём хозяин сего продукта заверил его, что водка заводская и что там всё должно быть в порядке. В его присутствии вскрываем бутылку, я нюхаю её (это органолептический анализ!) и говорю, что это вообще не водка. «Не может быть! – удивляется оперативник.- Предприниматель чуть ли не на библии божился!» А спиртом почти не пахнет. Меряем плотность – в «водке» восемь градусов крепости вместо сорока! Зато примесей, естественно, было мало: в пять раз разбавили водку и выставили на продажу. Но такое было, правда, только один раз.
       Наконец, пробы нам на анализ стали приносить чистыми и очень близкими к нормам ГОСТ. Но радость оказалась преждевременной. Просто на рынок стала поступать водка, приготовленная из хорошо очищенного синтетического спирта. По химическим показателям она соответствовала нормам ГОСТ, и отличить её могли только дегустаторы, так как вкусовые качества водки, приготовленной из различных видов сырья различны, а синтетический спирт по их оценкам горький. Самый высококачественный спирт получается при сбраживании зерна, похуже – мелассный - при сбраживании картофеля, свёклы и т.д. Но это всё пищевые спирты, применение которых в ликёро-водочной промышленности разрешено. В Советском Союзе специальным постановлением правительства было разрешено три раза в году перед престольными праздниками – новым годом, Первомаем и Днём Великой октябрьской революции - для обеспечения повышенного спроса производить в ограниченном количестве водку низших сортов (вроде Московской) из гидролизного спирта. Но чтобы из синтетического! Никогда!
       Правда, великий русский народ – талантливый экспериментатор и изобретатель – на заводах синтетического технического спирта быстренько разработал экспресс-технологию его очистки от примесей: наливаем синтетический неочищенный спирт в ведро, аккуратненько (с соблюдением норм техники безопасности!!) его поджигаем и ждём. Пока ведро дымит – выгорают примеси. Как только появляется синее пламя, то есть начинает гореть спирт, набрасываем кошму на ведро, охлаждаем и … вот и на нашей улице праздник! Синтетический спирт дешёвый, так как он получается путём гидратации этилена, очистить его можно до норм спирта люкс. Почему бы и не делать из него водку? А вот почему нельзя, мне рассказал выпускник кафедры теории растворов, работавший в гидролизном институте, В.Ю. Аристович. К какому-то из съездов КПСС умные головы решили сделать подарок съезду. Синтетический спирт был очищен до такого состояния, что в нём вообще отсутствовали аналитически определяемые примеси. Но председателем Совмина в то время был Алексей Николаевич Косыгин, человек думающий и осторожный. И прежде, чем поить народ синтетическим спиртом, он дал указание произвести биологическую оценку его действия. У мышек начался загул: поили бедняжек различными водками. И выяснилось, что от водки на зерновом спирте мышки заболевали раком в одиннадцатом поколении, от гидролизного спирта – в седьмом поколении, а от синтетического спирта - уже в четвёртом поколении! Дарители, надо полагать, пережили ряд весьма неприятных минут: «Вы хотите отравить весь народ!» Но оргвыводов, по словам Аристовича, не последовало. А вот запрещение на применение этого спирта в ликёро-водочной промышленности было однозначным. Но ведь это было в Советском Союзе с его государственной монополией на водку! А в России? Да ещё и не отличишь по анализам. Не понесёшь же каждую бутылку на дегустацию! Так что: ЛЮДИ, БУДЬТЕ БДИТЕЛЬНЫ! Покупайте водку только непосредственно в магазинах при заводе, если есть такая возможность, а ещё лучше вообще не пейте. И уж ни в коем случае не пейте технические стеклоомыватели на этиловом спирте.
О, сколько их было в эти роковые девяностые годы для спаивания и отравления россиян! Каких только марок не было: и льдинки, и кристаллы и красные шапочки, и… Власть имущие не слышали робких протестов науки. Но участившиеся случаи смертельных исходов после приёма горячительных напитков всё-таки заставили и их задуматься. И появились акцизные марки, лицензирование и выделение квот на спирт. Ну, хоть какие-то меры для перекрытия этой реки поддельной водки. А вот до монополии на производство, увы и ах! Пока не дошло. Да и дойдёт ли? Уж очень сильны теневые тенденции в нашей жизни и коррупция чиновничества, готового не то что родину, но и душу продать дьяволу. Правда, цены не сравнимы с тридцатью сребрениками Иуды. А надо бы всё-таки монополизировать хотя бы производство водки!
       Ну, это речь шла о продукте, где слились воедино понятия технического и пищевого. К сожалению, не лучше ситуация и с чисто техническими жидкостями – товарами бытовой химии: растворителями, стеклоомывателями, тормозными жидкостями и прочей необходимой зачастую в быту продукцией. По заказу Петроспирта, бывшего опытного завода при гидролизном институте, в эти годы мне пришлось проанализировать состав стеклоомывателей. В доброе советское время стеклоомыватели для автомашин производились исключительно на денатурированном этиловом спирте: высокая очищающая способность, не скажу, что приятный, но знакомый всем запах, минимальная токсичность. Но, ельцинская так называемая свобода, а если по-русски то БЕСПРЕДЕЛ девяностых, бросила на рынок такие стеклоомыватели, при одной мысли о которых волосы встают дыбом. Сейчас ситуация, к великому сожалению, не улучшилась. В СССР было запрещено применять метиловый спирт в товарах бытовой химии. Даже слово спирт применительно к нему нельзя было писать: только метанол – ЯД и рядом рисунок черепа с перекрещенными костями. Вроде бы всё ясно. Действительно, при приёме ПЯТИ миллилитров метанола внутрь наступала слепота, а ТРИДЦАТЬ МИЛЛИЛИТРОВ – неполная небольшая рюмка - приводила к летальному исходу. Люди, имевшие доступ к метанолу состояли на учёте в милиции, ежегодно на них подавались сведения со всеми изменениями адреса, места работы, телефона и т.д. На заводы, на которых производились работы с метанолом, ни один человек не мог проникнуть, не пройдя специального инструктажа в технике безопасности, где ты каждый раз подписывался под тем, что знаешь, что метанол яд и избави тебя боже его пробовать на вкус, да и наслаждаться его ароматом тоже (он близок по запаху к этиловому спирту). Но главным достижением перестройки и ельцинского «демократического правления» явилась перестройка морали: нравственные принципы – ничто, деньги, нет не «деревянные» российские, а «зелёные» или «баксы» - всё! Вот и полился в канистры стеклоомывателей метанол- яд, естественно, без указания состава очищающей жидкости. По результатам анализа дала интервью журналисту, честно рассказала ему о всех последствиях применения такого очистителя. В журнале для автолюбителей была опубликована эта статья. Ан воз и ныне там! И до сих пор прилавки автомагазинов заполняют стеклоомыватели, на этикетках которых красуются сакраментальные слова: «МЕТАНОЛА НЕТ!». Но, как верно заметил Козьма Прутков: «Не верь глазам своим». Это как раз тот случай.
       Не лучше обстояло дело и с тормозными жидкостями. Автолюбители меня поймут, надеюсь не по опыту, зная, к каким последствиям приводит некондиционная тормозная жидкость. Однажды у меня раздаётся звонок и начальник транспортного отдела 122 медсанчасти (элитарная коммерческая клиника в Санкт-Петербурге) сообщает мне, что у него встали три машины скорой помощи после использования тормозной жидкости, купленной в Мадхаве. Но эту жидкость нам поставил Лужский ЗАВОД (!), созданный ещё в советское время, где, следовательно, должны были помнить и нормативы ГОСТ, и проверку ОТК. Беру бутылку, взбалтываю - пенится! Это тормозная-то жидкость пенится! Делаем анализы: ни по одному параметру не соответствует ГОСТ. Это был где-то 94-95 год, когда всё ещё было в дефиците - и касторовое масло, и бутанол. Предъявляю претензию с заключением, возвращаю им всю партию.
       И, как вы думаете, каковы же меры были приняты? В Мадхаве, - это понятно: теперь и для заводской продукции ввела обязательный входной контроль. А вот на этом Лужском заводе? То же были приняты меры. Покупаем у них тосол, говорю экспедитору, что там должны остаться деньги, так что возьми пару ящиков тормозной жидкости. А у меня работала экспедитором Лариса Агакулиевна Ибрагимова, очень колоритная дама, начинавшая свою трудовую деятельность во ВНИИНЕФТЕХИМе, так что ей не нужно было повторять дважды одно и то же, была институтская школа. Приезжает она на завод, получать товар. Звонит мне – не отпускают ей тормозную жидкость, но только ей. Всем остальным - пожалуйста! Склад забит коробками с ней. Вот такие-то « меры» приняло руководство завода: раз потребитель знает, что товар некондиционный, ему не отпускать, а всем остальным – да пусть бьются на дорогах! Жалко, что ли?
       Но ведь кроме автолюбителей есть ещё и растворители! Начну с анекдота, правда, жизненного. Как-то звонит мне представитель типографии, которому накануне мы поставили 646 растворитель собственного производства. Возмущение его захлёстывает: «Что вы мне поставили! Какой это растворитель! Я всю жизнь покупал у Растро, а вот тут связался с Вами!» Я, ничего не понимая, спрашиваю у него, какие же у него претензии, анализировал ли кто-нибудь растворитель, в чём дело. И слышу в ответ: «Какие анализы! Я его понюхал, он пахнет БУТИЛАЦЕТАТОМ!» Я с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться. Объясняю ему, что бутилацетат по ГОСТ входит в состав растворителя, что без него растворитель не будет работать, и что, если ему нужен растворитель без бутилацетата, то мы ему его приготовим. Только это будет уже не 646 растворитель, а растворитель, например, для печатных красок, да и стоить он будет дешевле, так как бутилацетат был одним из наиболее дорогих компонентов. Вот такими-то растворителями торговали предприимчивые бизнес-жулики.
       Но это ещё были только цветочки! Поскольку в состав ряда растворителей входит этиловый спирт, то вначале многие фирмы готовили эти растворители на отходах спиртового производства, и они благоухали сивушными маслами. Когда же ввели лицензирование и квоты на использование этилового спирта, то, ни мало не сумняшеся, в растворители стали просто добавлять метанол- яд. А почему бы и нет? Более того, такой, с позволения сказать, растворитель даже экспортировали в страны ближнего зарубежья, не удосужившись даже, ну хотя бы сделать на него новые технические условия. Нет, таможня приносила нам на заключение паспорта растворителей, при анализе которых находили метанол-яд. И растворитель этой фирмы до настоящего времени красуется на полках даже фирменных магазинов, как Макси-Дом. Что уж тут говорить о ларьках или рынках!
       «Не верь глазам своим», заходя в любой магазин строительных товаров или бытовой химии. Если на бутылке написано «уайт-спирит» призводства Ярославского завода, не сомневайтесь, там налит керосин и не удивляйтесь, что краски будут долго сохнуть и липнуть к рукам. Если на этикетке увидите надпись «растворитель 650», не верьте! Это просто каменноугольный сольвент без полярных компонентов. Везти этилцеллозольв из Нижнекамского нефтехимического комбината? Далеко! Дорого! Золотой будет растворитель! Обойдутся! Покупаете в Кингисеппе на заводе по переработке сланцев сольвент, разливаете в бутылки, наклеиваете этикетку, и вот 650 растворитель с надеждой взирает на тебя с прилавка. Если вы купили бутылку ацетона, и он почему-то не полностью смешивается с водой, не сомневайтесь, разбавили его дешёвым углеводородным сырьём: прибыль превыше всего, а что до качества, так не для себя же! Не пойдёт же покупатель из-за одной бутылки в суд! А фирмочке навар! Этот перечень можно продолжить, к сожалению, до бесконечности.
       Как свинья всегда находит грязь, ежели верить народной поговорке, так и наш бизнесмен всегда найдёт способ обойти закон, дабы отхватить кус пожирнее. Особенно это наглядно видно на экспортных операциях. Однажды ко мне обратился представитель Санкт-Петербургской таможни с просьбой дать заключение и ответить на ряд непонятных им вопросов. Экспортируемый под видом топлива нефтепродукт показался таможенникам нефтью. А игра стоила свеч: таможенные пошлины на топливо в несколько раз ниже по сравнению с сырой нефтью. Знакомлюсь с документами, запрашиваю технические условия на экспортируемое топливо, сравниваю документацию. По всем параметрам так называемое топливо подпадает под нормативы ГОСТ для сырой нефти. Даем заключение. Через несколько дней, около двенадцати часов ночи, у меня дома раздаётся звонок, и мужчина, не представляясь, интересуется, жива ли я и уверяет, что скоро умру. При этом монолог произносится для большей убедительности с применением непарламентских выражений. На следующий день звоню в таможню, чтобы сообщить следователю об этой новости. Лёгкий шок. Как выяснилось, опасения следователей имели под собой почву – незадолго до этого при странных обстоятельствах якобы покончил жизнь самоубийством один из таможенников, причастных к задержке партии топлива. Но это уже не девяностые роковые, это уже наш двадцать первый век, пользуясь уголовной лирикой: «новый год, порядки новые…». Да, нет, пожалуй, перешли мы порог двадцать первого века со старыми новыми порядками. Когда же я ознакомилась поподробнее с таможенной нормативной документацией, то сразу подумалось, а кто же её составлял и главное, с какой целью? Нет, не во имя могущества родины! В каждой строчке столько точек, столько лазеек для жулья, что от всей души пожалеешь таможенников, ещё ухитряющихся сопоставить какие-то факты, проверить их и поймать вора с поличным. Но зачастую какой ценой!

       Поэтический финал

       Однажды, задумавшись над жизнью своей, проанализировав ушедшее и взглянув в наше радужное завтра, я решила закончить с бизнесом. И закрыла божественную фирму Мадхава.
Свобода от бизнеса настроила меня на поэтический лад и весь благоприобретённый опыт вылился вот в эти строки.
 
Я олигархам знаю цену,
Лет десять в бизнесе крутясь.
Идее равенства на смену
Бандитская явилась мразь.

Чиновникам я знаю цену,
Поскольку создавала фирмы.
Дать в лапу – это непременно,
Не напрямую. Из-за ширмы.

Гаишникам я знаю цену тоже.
Не раз автохозяйства открывала.
Не каждый это сделать сможет.
А я смогла: я цену знала.

И цену банковским кредитам,
Увы, не раз узнала тут.
«Проценты низкие. Платите!»
А список в банке Вам дадут.

А депутаты, что о них сказать?
Они недёшево обходятся народу.
Задача их одна – болтать.
И новые себе присвоить льготы.

Свою юристы цену скажут:
Есть такса каждому закону.
Заплатишь коль, тебя отмажут.
Невинного отправят в зону.

Быть честным в бизнесе – утопия:
Ты через год уже банкрот.
И конкуренты тебя топят,
А гнёт налоговый добьёт.

Когда же слушаешь отчёты,
Иль журналистский видишь бред
О братстве, равенстве, свободе…..
То правды ни на грош там нет.

Не знаю лишь цены науки.
Она в России не нужна.
И просто опускаешь руки.
Но это же МОЯ СТРАНА!

Кому же возрождать Россию?
Куда ни глянь, одно ворьё!
Крылами чёрными своими
Её покрыло вороньё.

       Эпиграфом этому стихотворению послужили строки стихотворения Зинаиды Гиппиус, написанного в феврале 1918 года.
       «Она не погибнет, знайте!
       Она не погибнет Россия
       Они всколосятся, - верьте!
       Поля её золотые».
       В феврале 2007 года, после 13 лет и 13 дней пребывания в бизнесе, у меня уже не было уверенности Зинаиды Гиппиус в том, что Россия возродится. О золотых полях говорить не приходится, во всяком случае в Ленинградской области заросли они бурьяном, но это всё-таки нечерноземье, не житница страны. А вот курс и вновь избранного президента Медведева, провозгласившего всемерное развитие малого бизнеса, поверг меня в состояние неизбывной печали. Вот он – малый бизнес. Посмотрите выше! Он ли надежда на возрождение? Боюсь, что ответ однозначен. Да нет, я не против: пусть будут маленькие частные парикмахерские, пошивочные и сапожные ателье, зеленные лавочки, какие-нибудь промыслы, ну, небольшие фермерские хозяйства. Это оправдано. Но отдать малому бизнесу недра, оборонную промышленность, нефтехимическую и металлообрабатывающую промышленность – это со стопроцентной вероятностью обречь страну на погибель и распад.
Ну, а что касается олигархического бизнеса, то надежда на него умерла, так и не явившись на свет.
       Вот на этих минорных нотах я заканчиваю воспоминания о роковых девяностых годах прошлого века. А ведь это только небольшие фрагменты той жизни, где процветали и бандитизм, и коррупция, и убийства невинных людей, и передел собственности, и распад семьи и нравственных основ жизни, и…. Только почему это я написала всё в прошедшем времени? К великому сожалению, это настоящее России.
       7.09.2008 года