А вы бывали на Kанарских островах?

А ВЫ БЫВАЛИ НА КАНАРСКИХ ОСТРОВАХ?

       ... В первую же встречу этот случайный человек взял и разрушил концепцию Юлии, которая была выстрадана и выстроена ею за всю достаточно долгую жизнь. В основу этой концепции было положено убеждение, что хороших браков не бывает, что жизнь слишком длинна для того, чтобы не стерся, не превратился в пытку любой, даже самый восхитительный поначалу союз. Семь лет - оптимальный срок для любого брака, Юлия была в этом уверена. Она вообще считала, что стоило бы принять закон, по которому каждые семь лет люди обязаны разводиться, а если не хотят - все равно должны явиться в суд и подать просьбу о продлении брака, доказав обоюдное желание и необходимость. Что-то вроде продления договора на съем квартиры.
       А Слава рассказывал Юлии о своей замечательной жене, с которой прожил больше двадцати лет, и о том, как всю жизнь был счастлив и ни разу не пожалел о дне, когда впервые ее увидел.
       Потом Юлия долго его не встречала - может быть, даже месяц. Во всяком случае, этого времени хватило ей, чтобы разработать другую теорию, противоположную прежней: что хорошие браки редки, как крупные самородки золота, но все-таки случаются, и именно этот факт делает осмысленным тот напряженный поиск, в котором человек находится всю свою жизнь. За время, что Юлия не видела Славу, она успела не просто привыкнуть к новой теории - она уже считала ее единственно верной, вроде марксизма-ленинизма. Однако когда они встретились снова, первыми же словами этот человек разрушил все ее новые построения, сообщив, что думал о ней непрерывно, как заколдованный, а потом сказал: "Знаешь, о чем я мечтаю? Поехать с тобой на Канарские острова!.. Поедем?.."
       И Юлии пришлось снова перестраиваться и возвращаться к своей прежней концепции. Теперь она уже окончательно решила, что хороших браков все же не бывает, а если кто думает иначе - это до поры до времени, и все равно рано или поздно жизнь подтвердит ее правоту. Однако это абсурдное, но изящное предложение Славы, одновременно являющееся и объяснением в любви, пробило брешь в той стене равнодушия к окружающему миру, за которой Юлия жила долгое время.
       "Ну и ну, - подумала она. - На Канарские острова!.. Ничего себе аппетит!.. Но идея неплоха."
       И она с интересом и впервые внимательно посмотрела на своего нового знакомого. И впервые он оказался довольно привлекательным, темноволосым и широкоплечим мужчиной среднего роста с живыми, то и дело вспыхивающими глазами, хотя до сих пор был невысоким бесцветным субъектом - скучным и с невыразительным лицом.
       Они сидели в кафе и пили кофе, хотя Юлия предпочла бы пиво с какой-нибудь соленой рыбой. Однако, судя по всему, Слава относился к ней как к героине тургеневского романа, она виделась ему неземной и возвышенной, и ей не хотелось разрушать образ. Ну, подумайте сами: милая, воздушная барышня из прошлого века сидит за ажурным столиком приморского кафе и хлещет пиво!
       Нет, кофе и только кофе! И непременно с пирожным "безе"!
       Тем более, когда ведутся такие волнующие разговоры о том, как вечерами они будут подолгу сидеть на набережной Канарских островов и смотреть на медленно опускающийся в воду громадный огненный шар.
       Юлию немного смущало, что пейзаж неведомых островов, нарисованный Славой, с его пальмами и кипарисами, как две капли воды напоминал пейзаж тель- авививской набережной, на которой они как раз и сидели. Стоит ли ехать так далеко, чтобы увидеть то же самое?.. И конечно, если бы инициатива исходила от нее, она бы предложила, пусть даже для контраста, нечто совершенно противоположное: какие-нибудь заснеженные Альпы или, скажем, Париж в сетке дождя. Однако она понимала и Славу, прожившего всю сознательную жизнь в хмуром, бессолнечном Ленинграде. Его представления о счастье и романтике были неразрывно связаны с экзотическими жаркими странами, и три года жизни в прожаренном солнцем Израиле поколебать давно сложившийся стереотип были не в состоянии.
       Да честно говоря, и самой Юлии, проведшей всю свою жизнь на Доргомиловской заставе в Москве и бывшей долгие годы "невыездной", Канарские острова представлялись каким-то недосягаемым земным раем, разумеется, тоже с пальмами и благоухающими олеандрами – местом вроде города Сочи, но гораздо более заграничным. Правда, поселившись в Ашдоде, на берегу моря, среди пальм и кипарисов, Юлия решила, что земной рай, а значит и Канарские острова, выглядит скорее всего как-то иначе, но заманчивость их вовсе не поблекла. Так что предложение Славы причалить вместе к неведомым берегам сладко отозвалось в ее сердце. И непонятно, какое слово ее взволновало больше: "вместе" или "Канарские острова"...
       Ей хотелось, чтобы Слава развил эту тему, чтобы он долго и подробно говорил о намечающемся путешествии, а она загадочно смотрела бы на него потемневшими от невысказанных чувств глазами и неопределенно улыбалась.
       Однако Слава довольно быстро перескочил на другую тему и начал пространно, не упуская ни единой подробности, рассказывать о своем начальнике, который хоть тоже из России, но в Израиле уже больше десяти лет и теперь отыгрывается на "новеньких" за свои прошлые унижения. Юлии хотелось прервать этот поток совершенно не нужной ей информации, но она помнила о тургеневских героинях и покорно кивала головой в такт рассказу.
       Сначала ей было грустно, потом стало скучно, а когда Слава, взглянув на часы, охнул: "Уже семь?!" - Юлия взбесилась, потому что поняла, что ее собеседник вспомнил о своем удивительном браке и необыкновенной жене, о встрече с которой он не пожалел ни разу в жизни. Ну, разве только один раз - сегодня, когда увидел Юлию в белых брюках и белой же шифоновой блузке на выпуск с вишневой косынкой вместо галстука - Юлию, приближающуюся к киоску с бижутерией на автобусной станции, где они договорились встретиться. Тогда-то и выплыли из тумана, хотя и не надолго, Канарские острова, чтобы через некоторое время сгинуть, подобно Атлантиде, в морской пучине, не оставив после себя ни следа.
       И Юлии тоже смертельно захотелось домой, где ждал ее совсем не идеальный Саня - муж, о встрече с которым еще в студенческие годы она, признаться, жалела неоднократно. Да, жалела - но не сейчас, потому что Саня не был хотя бы болтуном и любителем красивых слов; напротив, все свои идеи и проекты он непременно выполнял, и друзья шутили, что от него гораздо труднее добиться обещания, чем выполнения обещанного.

       ... Они сели в автобус и долго ехали до автобусной станции. С этим нудным и невзрачным типом говорить Юлии было не о чем, и она, изнывая, никак не могла дождаться, когда же они наконец приедут.
       - Пока! - весело сказала она, едва лишь они вошли в прохладное здание станции. - На Бейт-Шемеш, по-моему, с той стороны?.. Звони!
       - Как это "пока"? - удивился Слава. - Я тебя провожу!..
       И легонько потянул Юлию за руку в направлении платформы, откуда автобусы уходили на Ашдод.

       ... Водитель захлопнул входную дверь перед самым носом Юлии, показывая жестами, что свободных мест нет и придется подождать следующего автобуса.
       - Подождем! - миролюбиво сказал Слава и плюхнулся на скамейку.
       Юлия, изо всех сил стараясь ничем не обнаружить раздражение, села рядом.
       "Господи!.. - думала она. - Ехал бы к своей ненаглядной... Хоть в Бейт-Шемеш, хоть на Канарские острова. Я-то тут при чем?.."
       Слава осторожно положил ладонь на руку Юлии и заглянул ей в глаза.
       - Был прекрасный день, правда?
       Юлия недоуменно пожала плечами.
       - Еще приедешь?
       - Приеду... - неуверенно сказала она и вопросительно посмотрела на этого странного человека.
       - Скоро?.. Я уже скучаю...
       - Тебе что, некому больше рассказать про начальника? - все-таки не удержалась она.
       Но Слава не заметил ее выпада. Ни с того ни с сего он взял в руки ее голову и осторожно прикоснулся губами к глазам.
       - Извини... - сказал он, - но я целый день хотел это сделать...
       От неожиданности Юлия лишилась дара речи.
       - Автобус... - пролепетала она. - Пришел автобус...
       - Когда?.. Когда ты приедешь?..
       Он не выпускал ее голову, и глаза его рядом с ее глазами обрели странную продолговатую форму и стали вовсе не карими, а темнозелеными.
       - Автобус... Сейчас и этот уйдет... - беспомощно бормотала она, не понимая, что говорит.
       - Да Бог с ним, с автобусом!.. Давай в четверг? Приедешь в четверг?..
       Юлия отстранилась от него и поправила прическу.
       - А если бы в том, первом автобусе оставалось хоть одно свободное место?.. Ты знаешь, что было бы?
       - Что? - не понял Слава.
       - Мы бы с тобой никогда больше не увиделись! Я ведь тебя уже бросила...
       - А сейчас снова подобрала?
       - Снова подобрала, - без улыбки сказала Юлия.
       - Не надо меня бросать, - попросил Слава. - С кем же я поеду на Багамские острова?
       - На Канарские! - поправила Юлия.
       - Ты предпочитаешь Канарские?
       - Это ты предпочитаешь Канарские!
       - Я предпочитаю - с тобой. Остальное не важно... - Слава с досадой посмотрел на заполняющийся автобус. - Значит, в четверг?
Здесь же?
       Юлия кивнула и, не оглядываясь, пошла к автобусу.
       Став на ступеньку, она все-таки оглянулась.
       Слава стоял у железного ограждения, высокий и статный, привлекая внимание всех проходящих мимо женщин, и с улыбкой киногероя смотрел ей вслед...

       Юлия открыла ключом дверь и увидела мужа, сидящего у телевизора за плотной завесой сигаретного дыма.
       - Открой балкон, - попросила она.
       - Англичане выигрывают два один, - сообщил он.
       - Ел? - спросила она.
       - А сначала проигрывали, - сказал он.
       - Звонил кто-нибудь?
       Муж, глядя, как завороженный, на экран телевизора, ничего не ответил.
       - Гол!!! - заорал он и очнулся.
       - А-а, пришла! - радостно сказал он. - Будем ужинать?
       Юлия сняла туфли и надела тапочки.
       - Звонил кто-нибудь?
       - Да, Тамара. Они едут на Канарские острова... Или на Багамские?.. Точно не помню. Может, и нам съездить? А то всё сидим тут и сидим!..
       Юлия подошла к зеркалу и внимательно посмотрела себе в глаза.
       - Да какой интерес туда ехать? Пальмы, кипарисы - всё как здесь. Всё то же самое. Нет смысла...