-Господи как я устал, от этого всего. Этот запах!
Я столько лет здесь работаю, а к нему никак не могу привыкнуть. Одно утешение природа. Говорил же оставить это окно открытым. Эти медсестра! похожи на автоматы, которые в нужный момент выходят из строя. Я уже два дня не видел белого света.
Доктор подошел к окну и распахнул шторы. В его глазах отразилось усталое разочарования.
*Опять слякоть, даже природа против меня. Я возможно слишком пессимистичен. Можно думать, что небо уставшие от людей плачет от досады. Но скоро оно поймет, что сердца людей безразлично к ее слезам и перестанет лить слезы. Пусть даже так, но и из этого предложения сквозит безвыходностью, грустью. Что за ерунда пришла мне в голову? Это все общество больных отражается на моей психике. Хоть бы кто нормальный пришел. Пусть даже Виолла. Темно,...почему? чьи-то руки, теплые, нежные. Это она....
- Виолла, это ты?
- А ты кого-то еще ждал?
* Что за дурацкий вопрос с оттенком ревности. И почему она считает меня своей собственностью? Разве я давал ей повод, что люблю. Мы просто проводим время.
- Нет, что ты. Просто я не ожидал твоего прихода.
- У тебя усталый вид, тяжелые больные?
- Да, поступила новенькая, уже два дня не могу ее упокоить. Психотропные препараты не помогают. Эффект сделанного сильнее. Она только кричит, таким душе, дерущем криком. А ведь я только, что ввел снотворное.
- Возьми меня посмотреть на нее.
- Надень, халат, приготовься увидеть, что делает с людьми нищета.
Когда Виолла вошла, ей хотелось поскорее выбежать из палаты и бежать, бежать сломя голову. Настолько жалкой была эта картина.
В углу палаты сидела крошечная женщина. Совсем иссохшая настолько, что даже кости на ее маленьком личике можно было рассмотреть. Всем своим существом она напоминала напуганного зверька, загнанного в угол. Своими костлявыми ручонками, натирая на своем теле пятна, которых на самом деле не был. Когда вошел доктор, женщина остановилась, испуганными глазами посмотрела на него. Казалось слегка успокоилась. Но все же отползала все дальше прячась в глубине палаты. Доктор подошел к ней и как можно нежнее сказал:
- Анна, вам нельзя сидеть на полу, пойдемте, я уложу вас. Вам станет легче я пришел все будет хорошо.
Внезапно ее взгляд переметнулся на Виоллу, которая стояла в дверях и наблюдала за этим существом напуганными на всю жизнь. Все ее тело пробивал озноб, это был не страх, что-то неопределенное, не поддающиеся объяснению чувством.
- Нет! Я не пойду. Это она, она нашептала мне убить моего крошку. Да, да, она ...Вы верите, верите, что я не убивала. Мне приказала она. Да, да......Я не хочу к ней вы меня не отдадите, ведь, правда.
- Все хорошо Анна я не отдам тебя. Она не причинит тебе зла.
В постели она съежилась, как комочек и все время не переставала натирать руками части тела. Шепча, что-то. Она натирала свои ладошки до крови.
- Кровь, кровь, пятна, пятна.......
- Анна, сейчас я вытру пятна и все пройдет.
Доктор достал тампон со спиртом и стал натирать ее тело, хотя никаких пятен не было. Только измученно ходьбой усталое тело.
¬- Вот так, это пятно вытерли, где еще Анна покажи? Она показала на ладони
- А теперь ложись, пятен больше нет. Закрой глаза и они исчезнут.
Она с трудом закрыла усталые веки. Виолла заметила, что у нее, когда-то были глубокие серые глаза, которые покрывали длинные ресницы, слегка касавшиеся бровей. Теперь эти глаза не выражали мысли. От слез, они поблекли и устали. Веки Анны закрывались грузно и с каким-то усилием. Напрягалась вся мимика мышц лица. Доктор ввел ей лекарство, и она заснула.
- Выйдем. Здесь слишком душно, пахнет безумным страхом, жалкой души.
- Что с ней произошло:
- Она убила своего ребенка, совсем еще крошку. Он плакал, плакал, просил есть. А ей нечем было его накормить. Посмотри на нее, откуда у нее молоко, с ее-то выраженной дистрофией. Не выдержав этого крика. Она стала душить малыша, но была слишком слабой даже, чтобы справится с младенцем. И тогда, наверное, в порыве безумия она схватила первый, попавшийся под руку предмет, как не парадоксально этим предметом оказались ножницы, которыми она минуту назад заглатывала его распашонки, и воткнула ему в горлышко. Видима, попала в пульсирующую артерию. Кровь рванула фонтаном из сосуда обливая ее. Она не могла оторвать руки от уже мертвого ребенка, она все еще прижимала кровоточившее горло ребенка, когда пришел муж с буханкой хлеба, и бутылкой молока. Странно, но тот день весь состоял из парадоксов, пришел муж, который именно сегодня смог кое-что заработать и купить буханку теплого хлеба и бутылку молока, чтобы порадовать свою крошку. Вот так Анна и попала к нам.
Виолла хотела еще что-то сказать. Но, увидев не менее усталые глаза любимого, промолчала. Виновато улыбнувшись.
*Что мне в ней нравится это то, что она может во время замолчать
Скоро меня заменят, пойдем, пообедаем. Хорошо? После обеда мне надо вернутся. Скоро опять моя смена.
- Ты так себя совсем изведешь любимый.
*Любимый! какое громкое слово, чтобы оно значило из твоих уст. Что ты вообще знаешь о любви? Ты всего лишь глупая девчонка.
- Не волнуйся со мной все будет хорошо это моя работа. Все остальное время она стояла, обняв его и они смотрели на дождь за окном.
*Я чувствую твой холод, безразличие. Я знаю, что ты не любишь меня. Но может быть, когда-нибудь моя любовь согреет твое сердце и ты будешь меня любить также страстно, как и я тебя. Какое это счастье обнимать тебя. Чувствуя тело любимого, теплое, спокойное, слегка поднимающиеся от дыхания, как бы я хотела всю жизнь вот так простоять, прижавшись к тебе. Ощущать это спокойствие, которое веет от тебя. Мой единственный милый, любимый. А за окном дождь. Какая печаль в моем сердце, какая нескончаемая боль. Но все же ты рядом.
-Ты любишь осень?
- Не знаю, иногда я просто ненавижу ее. Вот как сегодня. А иногда, когда особо грустно. Успокаиваешься от мысли, что ты не один печален и твою грусть, кто-то разделяет.
- А мне казалось ты настолько силен, и для тебя слова грусть, тоска не премлемы. Я бы хотела стать такой как ты сильной, знающей чего хотеть от жизни. А не лететь стремительно на огонек, как наивный зачарованный магией света огня мотылек.
-Грусть?,смотря, что ты называешь грустью. А насчет силы, безразличия. Разве я сух к тебе, безразличен?
*Зачем я солгал. Ведь я и вправду не чувствую к ней ничего, кроме симпатии. Она не нужна моему сердцу. Раньше я думал, а что если ее не станет, может оттого, что она вешается на меня, я ее не ценю. Я не вижу души в ней. Она всегда рядом и уже приелась для моих глаз. Что если ее не станет. Да ничего все будет идти своим чередом. Мне все равно.
-Для меня грусть. Остаться без любви в сердце. Проснутся однажды утром и осознать, что тебя больше не увижу, что не прижмусь к твоему телу. Это для меня печаль. Это все равно, что сойти с ума, решится рассудка.
- Это всего лишь громкие слова. Никто не сходит с ума из-за любви. Можно печалится, грустить, но сойти с ума это глупо.
- Самое большое счастье мое, это ты. Я хотела бы быть всю жизнь рядом. Можешь мне не верить не любить. Что в принципе ты и делаешь.
- Нет, почему ты так говоришь. Я люблю тебя, но по-своему.
*Я опять солгал, опять лож, но я не хочу ее разочаровывать. Пусть себе любит мне от этого не холодно не жарко. А для нее это счастье. Смысл жизни. Когда-нибудь все закончится, теперь же пусть все идет своим чередом.
-Извините, я прерываю вашу беседу.
В дверях стоял пожилой мужчина, странно как все врачи похожи друг на друга, этот оценивающий взгляд, ставящий безошибочный диагноз.
- Здравствуйте доктор. Мы ждали вас. Там на столе карточка ново прибывшей, больше изменений нет. Если вы не против мы пойдем, я чертовски проголодался.
- Да, да идите приятного аппетита и веселой компании.
- Принесите нам кофе для начала.
- Чтобы разогреть аппетит, нужно пить вино.
- Чтобы пить вино, нужно не быть врачом, Ну представь меня поддатым в обществе кучки психов.
- Как ты думаешь это девушка, Анна поправится?
- Может быть, а может и нет. Через месяц я смогу точно сказать. А сейчас все смутно. Давай больше не будем о ней говорить.
- Ты прав, извини.
- Я провожу тебя.
А хочешь я останусь, вдвоем будет веселей.
*Только этого не хватало. Нет уж нет, хорошего понемногу. Даже самая прекрасная музыка при частом прослушивании приедается. Что уж говорить о не любимой женщине.
- Нет, Виолла лучше иди домой. У меня будет трудная ночь. Я практически не сомкну глаз.
*Когда он называет меня Виолла значит, хочет отделаться. Как он глуп! считает, что я ничего не понимаю. Ах, если бы я так сильно его не любила. Я бы повернулась к нему спиной. Оставив за собой только темную тень и длинную дорогу вдали. Но я слаба, мое чувство выше моей гордости.
- Ладно, не буду с тобой спорить. Я завтра приду к тебе. Она слегка наклонилась, ее мягкие длинные пряди коснулись его небритого лица. Он почувствовал теплое дыхания ее груди, и прикосновение мягких алых губ.
- До свидания любимый.
- Досвидания. Он смотрел ей вслед.
*Какая она тоненькая, хрупкая, совсем еще ребенок. Странно она не волнует во мне желаний. Даже своим прикосновением. После ее ухода я чувствую, какое-то опустошение. С ней я устаю, постоянно держа себя в рамках, притворяясь умным дяде, пожилого возраста. А с ней, как я обращаюсь? Как с маленькой девочкой. Виноватой в том, что безумно в меня влюблена. Что она нашла во мне. Будь она постарше, поняла какой я эгоист, и как дорожу своим спокойствием.
- Пятна! кровь, пятна. Уберите пятна. А...а.....аааа.
- Какое может быть спокойствие в психушке
- Анна милая, успокойтесь. Я принес одну жидкость. Вот видите, она смоет все пятна, и они сразу исчезнут. Ну, идите сюда. Хорошо. Ложитесь.
Запуганная до смерти она как наивный ребенок верила любому спасительному слову. Испуганно кивнув, легла в постель.
- Они пройдут, правда, исчезнут, да....
- Да Анна обязательно сойдут. Доктор осторожно водил по телу Анны тампоном, смоченным водой. Это успокаивало ее. Сделав инъекцию. Он сел рядом, смотря, как ее бегающие глаза стали смыкаться.
*Какая она красивая, если бы не ее худоба и мешки под глазами она бы походила на Мэрлин. Женщины такого типа даже в таком виде прекрасны.
- Спите Анна.
Сколько это будет длиться. И зачем мы вас спасаем. Все равно ни один доктор, не одно лекарство не поможет забыть вам ножницы в горле вашего малыша. Подумать только! разумные существа. Да разумные, и подтверждают это речью, мыслями, способностью любить, трудится сочувствовать. Но всю нашу человечность можно перечеркнуть одной жирной чертой, имя которой убийство. И не просто низших, а себе подобных. Ни одно животное так не делает. Пусть даже и не мыслит и не говорит, как мы разумные. Просто руководствуется инстинктом родственной крови. А мы? Вот ты замечательное создание господа. А своим же ручонками, уничтожила то, что породила. Да простит нас господь. За.....?Хотя у нас столько грехов, что, наверное, и он не в силах это сделать. Пора строить «Ноев Ковчег» О чем это я? Не болтай ерунды. У тебя еще обход доктор.
В его распоряжении было 6-ть палат. Самые тяжелые во всей больнице. В некоторых лежали, безвылазные пациенты т. е оковы, минимум дневного света и больше лекарств. Которые превращали их в ходячие полу автоматы. Люди со своим миром, был там один вполне нормальный, но 30-ти лет наложили на него клеймо дебила. Он прошел по коридору вспоминая дозы сегодняшнего дня и все, что должен сделать. Войдя в палату, казалось бы, привычную, но оно было такой тусклой все окна были зашторены, горели яркие большие лампы, от них изливался не столько свет, сколько удушающие тепло. Если бы я здесь лежал, наверное, тоже сошел с ума. Его появление никак не подействовало на больных. Кроме Грица в его глазах еще чувствовался пожиток разума, которые не съели психотропные препараты.
*Я помню, когда его только привезли. Это был высокий, крепкий юнец с большими добрыми глазами, темными волосами. Он усиленно сопратевлялся, утверждая, что абсолютно здоров, требовал его выслушать. Тогда он был еще интерной Лечащий врач объяснил, что у него диагноз шизофрения. И поручил мне следить за течением болезни. Гриц был моим первым больным. И как все интерны я усиленно сидел у его постели делал ему инъекции и часто разговаривал с ним. Он рассказал о том, что с ним случилось. Он говорил очень умные слова, приводя вполне здравомыслящие доводы. Он казался мне нормальным. И мне было не понятно, что он здесь делать. Но я не разрешал себе ставить под сомнения слова доктора. Мою голову уже наполнили теоретическими доводами доктора, что психически больные люди всегда утверждают обратное, а это значит, что они больны и точка. Диагноз поставлен и обжалованию не подлежит.
Гриц был дальнобойщиком. Совершал рейсы в дальние страны, возил строй материалы для фирм. В ту ночь он особо устал т. к выполнял еще и роль грузчика при закупке товара, а именно кирпичей. Гриц мельком взглянул на часы было уже 2:30 ночи. Почувствовав ужасную слабость, решил про себя, что остановится у ближайшего поста и поспит. Он разговаривал сам собой, даже включил радио, но сам того не осознавая его руки, слабели, а глаза начали смыкаться. Проснулся он уже в горящей машине, перевернутой на бок. Груц пошевелился боли не было, только нижние конечности онемели и затылок кровоточил. Смекнув, что дело плохо стал выбираться на одних руках, волоча за собой ноги. Он выполз из машины, а за ним тянулась полоска алой крови. Языки пламени уже добирались до бака. Он отполз, как можно дольше. Ему казалось странным, что нет никакой боли. Отполз как можно дальше и наблюдал, как взлетела на воздух его машина. Странно, но он был спокоен, решил, что больше на работу не пойдет
Оштрафуют еще, попросят деньги за машину, решат прав. Нет лучше отлежусь и пойду, куда-нибудь. Он потерял сознания, когда очнулся буквально истекал кровью, тупая боль ломила ему череп, он не мог пошевелить ногами. Кое-как опять же на руках, выполз на шоссе. Потеряв сознание, но уже от дикой боли. Проснулся в клинике весь в бинтах попытался встать, но боль его заставила вернуться на место. Он все помнил до мельчайших подробностей. День, час, когда взорвалась машина, даже количество товара и номер машины, где именно он потерял сознание. Зашла медсестра.
- Какого числа меня сюда привезли
- Сегодня в 15:00
- Какое сегодня число?
- Шестое
- А машина взорвалась третьего. Где я был эти три дня? Ирония судьбы, сколько всего сходится на этой цифре.
- Что со мной?
- Вам все скажут. Не волнуйтесь. Все будет хорошо
*Глупая дура! думаете, что этими банальными словами упокоит меня. Я терпеть не могу этих гуманистов. Помощников то господа Бога, то и самой смерти. Хотя чаше старухи с косой. Нужно отсюда выбирается. Лишь бы смог ходить. Иначе сразу с жизнью порешу. Я не привык, чтобы со мной сюсюкались, в коляске возили, с ложечки кормили, как сопляка. Уж лучше сразу на тот свет прогуляться
- Я хочу видеть доктора.
- Он скоро придет. Не разговаривайте, вам нельзя.
*А она ничего, пустышки всегда обольстительны, какая фигурка, так и рвется наружу через этот тоненький халатик. Интересно, как она пахнет.
- Принесите мне пожалусто стакан с водой. Она взяла стакан с водой и подошла к нему.
- Я напою вас. Вам нельзя напрягаться
*И пахнет хорошо, а какая мягкая, как шелковая простыня.
- Здравствуйте.
*А вот и вершитель правосудия. Господь всех этих ангелочков. Мне бы его богатство. Сейчас будет смотреть на меня глазами диагнозирующего аппарата, и бросаться умными терминами, кое-как заученными из больших томных книг без пояснения о значении так для проформы. Ничего я потерплю, если только он меня отпустит, побыстрее
-Так так значит, вы и есть наш отважный руконоходец по шоссе
*Что за руконоходец, он, наверное, безмерно доволен своему идиотскому сарказму. Гриц ничего не сказал, только вызывающи, посмотрел на врача. И без слов было все понятно.
-Ну, зачем так на меня смотреть. Это всего лишь невинная шутка. Сказав не в обиду.
- Что со мной? (спросил Гриц, пропустив последние слова доктора без фильтра).
- У вас поврежден позвоночный столб(vertebralis columna), а именно его поясничная часть(pars lumbalis), и еще серьезные повреждения головного мозга(encephalon).Возможно, имеется не большое повреждение доли мозга, и мозжечок(cerebellum).кстати, через несколько дней вас переведут в другую клинику. У нас нет тех препаратов, которые теперь вам понадобятся. А насчет конечностей в частности нижних полнейшая атрофия и возможно вы не сможете ходить. Я был изумлен как вы вообще выжили, потеряв столько крови.
- Кстати сколько дней вы пролежали в бессознание. Кажется три дня. Вы счастливчик. Благодарите Господа Бога за второе рождения.
- О какой больнице вы говорили?
- Об этом вам более подробно расскажет психиатр
-Зачем мне психиатр? У меня отличная психика. Я помню все подетально, что случилось. Все.
- Да вы не волнуйтесь. Если не будет надобности вас оставлять здесь.
*Они что-то задумали. В какую еще больницу, хотя меня засунуть. Психиатр! Стоп! если психиатр значит в психушку. Нет, это тупо. Зачем? У меня все нормально. Нужно уходить, но как? Я не могу ходить. Что делать? В палате было пусто и никого, кроме пары больных, которые спали. Стакан! да стакан. Ее нет в палате и вряд ли до обеда она вернется. Быстро, нужно действовать быстро. Вмиг стакан полетел на кусочки. В руках Грица остались осколки с острыми краями. Он знал медицину. Знал, как резать, чтобы уйти безвозвратно. Поперек, а не вдоль. Глубоко, а не поверхностно. Ближе к предплечью там вены крупней. На стыке плеча и предплечья. Крови будет много, потечет быстро. Только бы никто не вошел, минуты три и все уже ничего не поможет. Всего три минуты. Опять злосчастная тройка. Гриц был ни тем, кто долго колеблется, если уверен в благоприятном исходе. Сказано сделано.
*К сожалению, не хватило одной минуты. Эта дура, забыла в палате что-то. Сразу забегали, жгут бинты. Зачем эта суета, зачем они борятся за мою жизнь, когда я сам добровольно отдаю ее Господу. Как она побледнела, испугалась? Да испугалась, что решится работы. Вот я тебе доставил работы. Целую палату от крови будешь драить, а потом тебя отругают и сократят твои и так жалкие пожитки, которые они так гордо называют зарплатой. А вот и твой Бог. Опаздывает начальник, не хорошо. Смутно, что вы я сильней вас. Еще темнее. Теряюсь. Ну ладно оставляю вас. Хотя на тот свет уже уйти не удалось. Но будет множество шансов. Я еще доставлю вам удовольствия пообщаться со мной.
Когда Гриц открыл глаза. Около него сидела женщина в толстых очках с зализанными черными волосами и глазами как у совы.
*Врачиха, подумал Гриц. Для медсестры она слишком уродлива и умна. Рука онемела, жгут слишком сильно стянули. Они даже жгут толком наложить не могут.
- Здравствуйте ну как вам спалось?
В углу стояла запуганная медсестра. И все еще следила за его глазами. Пытаясь прочесть его мысли. Она убрала все колющие, режущие и вообще все предметы. Какая забота.
- У меня все хорошо. Я хочу, чтобы вы меня выпустили.
- Вы именно так хотели уйти из нашей клиники
- Это лучше чем психушка. Вы не находите?
- О чем вы? Как....
- Перестаньте, прикидываться. Я не идиот. Я совсем здоров, а где врач, который осматривал меня утром, вернее днем в 15:00,а после прибежал сюда в 15:30,как угорелый.
- Теперь я буду с вами беседовать. А этот врач один из лучших врачей клиники и ваш смехотворный тон не уместен.
*Она слишком умна, для того чтобы быть врачом в обычной клинике. Ну, типа педиатра, или терапевта. У нее тонкая психология и осторожный подбор слов. Она психиатр, это точно. А если так я все усугубил своим суицидом наполовину. Теперь все, что я скажу, не подействует. Лучше уж молчать. А то все станет еще хуже.
- Кстати у вас прекрасная память. Вы точно помните время. Осознаете и оцениваете трезво свои поступки. Но зачем тогда нужно было так поступать...
- Почему вы так резко обегаете это слово, пытались покончить с собой. Хотя это тоже относительное слово. Более точно убить себя. Вот что я хотел сделать. Понятно! И я хочу, чтобы вы оставили меня в покое
*Успокойся, зачем ты кричишь, выдавая свою безвыходность. Тихо иначе она и вправду решит, что ты псих.
- Что вы молчите вам больше сказать нечего?
- У меня все хорошо, я спокоен и хочу уйти отсюда.
Она начеркала пару слов в своей тетради, он смог прочитать только последние три слова маниакально-депресивный психоз... Она ушла и по ее глазам он понял вердикт был вынесен. Виновен т. е псих или еще похуже. Так Гриц стал пациентом психиатрической больницы, а почему в палату 3-и, безвылазных. Слишком часто он хотел, покончит с собой. А здесь под давлением препаратов он был очень робким. Но пока таким стал, прошло 10 лет. За ним смотрел я. Поразительно, как профессиональная ошибка может зачеркнуть всю жизнь человека. Еще нужно отметить то, что при поступлении Грица в клинику ему было 20 лет, но он был мудр, дальновиден. Все могло обернуться для него по-другому он рассказывал о своей любимой с такой любовью. С какой любовью он описывал черточки ее лица, линии тела, звонкость голоса и тонкость характера. Все ее повадки. Она стала мне, как родная и казалось, увидь я ее, на улице проходящей мимо узнал бы. Так вот бывает. А с совой я был знаком. И сейчас мы изредка видимся. Сейчас она на пенсии, занимается частной практикой дает советы семьям. Во избежание их раскола. И берет за это не плохие деньги. Гриц говорил, что хотел бы с ней встретится. Посмотреть в глаза.
-Поймал бы ее, избил бы до полусмерти исчеркал бы ей все лицо ножичком. Но жить оставил бы. Она ведь меня искалечила, но жизнь оставила. Гордясь, что спасла меня от смерти.
Теперь Гриц даже говорить перестал, только мычит. Но глаза живые, мозг думает. Это видно. Я прихожу ежедневно, осматриваю. Он никого кроме меня не подпускает. Мед сестра боятся, я подмываю его, чтобы пролежней не было и постельное белье меняю. Этим может я хочу загладить свою вину перед ним, хотя в чем моя вина. В том, что я врач, возможно, но не больше. Он ненавидел докторов, а после этого случая для него они хуже посланников Ада.
- Здравствуй Гриц.
Перед доктором сидел бледный с блеклыми голубыми глазами, седоволосый, с греческим профилем старик. Он практически ничего не ел. Приходилось кормить с ложки. Чего он когда-то и боялся. Но теперь ему было уже все равно. Прошло уже слишком много времени. И его уставшие от всего глаза отказывались выражать, какие-либо особо глубокие мысли его подсознание. Доктор не долго задержался. Сменил белье, накормил Грица и поспешно вышел. Когда Гриц заходил в палату№3 он снимал халат в прихожей. Гриц панически боялся людей в белом. При всей своей слабости он однажды чуть не задушил медсестру, которая забыла снять халат и вошла. Он метался в кровати, кричал безумным воплем. А когда она подошла его успокоить схватил за горло и стал душить. К счастью было время обхода, и доктор прервал этот кошмар для медсестры. Остальные больные не столь интересны у них даже глаза были мертвы. Динора, которая лежала в углу палаты и тихо стонала. Еще совсем девчонкой мать отдала ее в бордель. И в первую же неделю она сошла с ума. Сутенер заставлял ее принимать в день до 10-и клиентов. Ее безжизненную, хихикающую привезли в больницу и с тех пор она ничего не говорит, только смеется, и плачет. Рядом с ней лежал Осман, он был моряком, друзья решили над ним подшутить, схватили его на палубе и стали раскачивать над водой, угрожая выбросить за борт. И случайно выронили в воду. Он не умел плавать стал задыхаться. Друзья растерялись, минут пять ничего не предпринимали, пока пришли в себя прошло еще десять. Привезли в клинику, а потом к нам. Он постоянно кричал, прося помощи, говорил, что тонет. Захлебывался, ему не хватало воздуха. Он был очень красив. Высокий с курчавыми волосами и большими карими глазами, как у ягненка. Сейчас это всего лишь кусок плоти с тупым как у зомби взглядом. Еще один парадокс судьбы. Сначала я принимал их беды как свои. Ночами не спал, считал себя виноватым во всем. Но время сделало меня боле обтекаемым, грубым. Мои чувства притупились. Только обязанности, полное безразличие и чуточку гуманности. Обход окончился скоро утро. Анна проснется через 20 минут. Посижу у окна это успокоит, хотя я и так спокоен. Сейчас сдам смену и целых два дня не буду видеть эти занюханные стены. Этот запах он впитался в меня, кажется его ничем не вытравишь. Странно, почему Анна не проснулась. Схожу к ней. Какая гробовая тишина, думал он, идя по длинному узкому коридору к палате Анны. Доктор открыл дверь, Анна лежала на спине, откинув голову назад, В ее позе было, что-то не естественное.
*Не может быть. Я заходил и пульс, и давление все было в полном порядке. Он подбежал, пощупав пульс. Привычного колебания в сосуде не было.
*Как это возможно. Что с ней случилось.....Он бился над ее телом, терзая ее. Все бесполезно. Она была мертва. Зачем я мучаю ее бездыханное тело, которое так устало. Теперь она отдохнет. Кончилось ее мучение. Доктор осторожно прикрыл ее застывшие в ужасе глазки. Вышел из палаты. Констатировал смерть и оставил медсестрам всю бумажную работу. В кабинете сидел, давний коллега. Друг, хотя у него не было настоящих друзей, так приятели.
- Только что скончалась больная с шестой палаты. Убившая своего ребенка.
- Да Бог воздал ей по заслугам. Подумать только, убить свое собственно дитя. Таких как она вещать надо. По за слугам.
*Какую ахинею он несет, поделом, бог воздал. Да что ты жирный круглый в отутюженном костюмчике, маленький сыночек знаешь о нищете, холоде, голоде. Когда дорога любая крошка хлеба и не выносима слышать плачь, ребенка, который обречен на голодную смерть еще в утробе матери. Какое ты (кто съедает за завтраком 5-ть яиц, буханку хлеба и запивает это все чашкой кофе) имеешь право осуждать эту женщину. У которой, не было даже сил, чтобы удушить свое чадо. Идиот.
-Ладно, я пойду. Слишком устал. Пойду, отосплюсь.
*Какая большая эта квартира и такая пустая. Ничего не делает ее уютнее. Иногда я боюсь приходить сюда. Эта пустота сливается с пустотой в моей душе и тогда.....Вообще это не важно. Я свободен, живу ради себя, выполняю свой долг перед людьми. У меня не щемит сердце. Я не слышу дурацких сцен ревности. И все прекрасно. Вода, сколько раз ты меня выручала, когда мне было плохо, ты струилась по моему телу, смывая все мои плечи. Со мной, что-то не так. Я чувствую, что эта девушка становится все дороже и ближе моему сердцу. Я испытываю легкое волнение рядом с ней, хотя и отрицаю это. Она такая нежная, ласковая. Я должен, что-то сделать. Иначе будет поздно. Она поселится в моем сердце, принеся с собой столько не нужных чувств. Я не хочу этого, хватит с меня любви. Хочу спокойствия, хочу строить карьеру, а любовь это глупое и не нужное чувство. Хватит с меня любви. Хочу жить только ради себя. Она прекрасная, милая, но я не достоин ее. Ей нужен любящий, отдающий ей всего себя. А я не самоубийца. Нужно отстранить ее. Буду, холоден и она сломается, а если нет? Тогда скажу ей прямо, что не люблю ее. Наговорю всяких гадостей. Я мастер на гадости. И она уйдет, навсегда из моей жизни. Меня уже достала одна страстно влюбленная. С меня достаточно. Хотя это я был безумно влюблен, а она только поддерживала мои чувства. И напрасно. Скажи она мне все прямо. Мне бы было значительно легче. Какой я подлец! Я морочу этой девушке голову, подаю ей надежду на счастья. А что если я скажу и она покончить с собой. Нет, я же не сделал этого. Погоревал чуточку и прошло. Чуточку? Какой бред! Я два года не мог придти в себя. Я походил на помешанного, везде искал ее глазами. Каждая девушка хоть чем-то похожая на нее была мне близка. Даже вспоминать не хочу, сколько боли она мне причинила. Я помню ее последние слова, когда я пытался отдалиться от нее. Мне было не выносимо ее безразличие. Она сказала чуть надменным тоном:- Не старайся отдалиться от меня под боязнью стать мне слишком близким. Ближе друга ты мне все равно не станешь.
Все, все кончилось. Я все позабыл. Никакогда больше в моем сердце не поселится любовь. Никогда. И поэтому нужно поставить точку. Пусть ей будет бульон, но она быстро утешится. Слишком она юная для обета безбрачия. У нее ветер в голове. А теперь мне надо поспать. Завтра пойду в город прогуляюсь. Я соскучился по лицам нормальных людей. Может завтра я покончу свои отношения с Виоллой.
*Сегодня холодно. Хотя у меня всегда так. Я хочу остановиться, спешить не куда. Как я давно не беседовал с тобой. Ну, здравствуй безмолвный друг. Помнишь меня? Помнишь, как я убитый горем приходил к тебе в надежде, что ты успокоишь меня. Заберешь хоть часть моей боли. Я рассказывал тебе, все свои беды, говорил, плакал, ругался, а ты шелестело волнами, как бы соглашаясь со мной. И поддерживая меня. Порой мне казалось, что с отливом ты уносишь все мои страдания вдаль и становилось легче на душе. Возвращаясь, тяжелые воспоминания с еще большей силой. Как я боялся прилива, я пытался уйти, сбежать. Но ты, своей силой не давало этого сделать. Напоминая, что будет и отлив. Это было своего рода испытания. С каждым возвращением волны, чувства тупились. Пока, наконец, все не кончилось. Но как долго ты меня мучала, бездомная синева, как много страданий я перенес. Но ты у меня, все хорошо. Хотя кому я лгу. Тебе, если бы у меня было все хорошо. Разве я бы пришел. Знаешь милое (море), ты похоже на нее, когда спокойно. Она такая нежная, ласковая, но ведь у тебя есть и отрицательная сторона, когда ты бушуешь все преклоняется пред тобой. А у нее нет бурь. И этого я боюсь. Я не хочу быть с ней, она заберет мой покой. Я этого не хочу. Хочу покончить с ней раз и навсегда. Я так часто, это повторяю будто убеждая себя в своей правоте этих слов. А зачем? пусть она будет. Принесет с собой волнение, сметание. Как ты думаешь, милое море, что мне делать? Молчишь если и ты молчишь, кто скажет? Ладно, прощай, может еще свидимся, мало ли бед на свете.
Какие все люди разные! Все, чем-то озабочены, беспечных нет. Да и нужно ли? Разве не в заботах смысл жизни. Без них было бы скучно. Сегодня она придет, одна из них, чтобы похитить мое «Я». Если бы она знала, какому человеку хочет отдать сердце. Наверное, задумалась бы. Но любовь слепит нам глаза, делая мысли ветреными. Ах, как прекрасен мир. Кажется что все, все цветет, поет, все замечательно, принадлежит тебе. Но безответность все перечеркивает. Ни на, что не обращаешь свой взор. Все умирает для тебя. Хотя для других все по-прежнему цветет. А вот и моя обитель. Я даже не заметил, как подошел к ней. Отосплюсь. Вечером у меня сложный разговор. Я должен быть твердым, уверенным. Иначе.
Его разбудил стук в дверь. Он встал и, протирая глаза, пошел к двери, еще не совсем проснувшийся. Она стояла перед ним еще прекрасней, чем обычно. Он хотел сказать, но вспомним свои намерения и лицо его похолодело.
- А это ты. Заходи я умоюсь.
- Не спеши любимый. Ты спал?
- Да прилег на минутку и задремал.
- А у меня для тебя предложения надеюсь, ты согласишься.
-Я сейчас приду. Поставь чайник. У меня тоже к тебе разговор.
- Что я ей скажу? Почему она такая веселая? И зачем она так обаятельна? Мне не по себе. И какое еще предложение? Сколько вопросов. Надеюсь, получу на все ответ.
*Ты еще прекрасней, когда сонный, мне так хотелось тебя обнять. Но эта гримаса при виде меня спугнуло мое сердце.
- Ну, рассказывай, что за предложение. И по какому поводу вы так парадно одеты?
- Тебе нравится!? А я думала ты не заметил
- Да не плохо (хотя было очень даже хорошо, белое как снег платье на тоненьких лямочках, облегало ее тоненькую талию и умеренную грудь. На шее было колье, изысканное, правда, с фальшивыми камням. Хотя на такой девушке как Виолла даже фальшивка приобретала подлинный блеск.)
- Я приглашаю тебя!
- Куда?
-У моего друга сегодня день рождения. Но не обычный. Нужно придти в масках и только с парой.
- Ну, если он твой друг, значит, тебя и так пустят.
- Я..Я хочу пойти с тобой.
- Нет, я не люблю шумные места. И вообще где я возьму костюм?
- Об этом я позаботилась. Вот смотри (Виолла быстро вытащила из сумки костюм из черного бархата и маску)
- Ну, ты согласен (она смотрела на него полными надежд глазами, казалось, решаясь, чья-то судьба)
- Виолла мне нужно поговорить с тобой
- Да конечно, но давай после, а то мы опоздаем.
- Я не куда не пойду
- Но ведь я ......
- Хватить ломать комедию невинной души. Мне это надоело. Ты знаешь я тебя не люблю. Ты всегда это знала. Но все же согласилась быть, рядом питая надежды. А я просто пожалел твои чувства и согласился. Но теперь все изменилось и я больше не хочу этого. Я хочу, чтобы ты ушла из моей жизни. Навсегда. Мне не нужна не ты не твоя любовь. Я никогда никого не полюблю. Он высказал все на одном дыхании, при этом он, как-то фальшиво повышал голос. Изображая пылающие чувство гнева. Но все получилось, как-то фальшиво и он чувствовал это. Он боялся поднять глаза, опасаясь встречи их взглядов. Пересилив себя он, наконец, посмотрел на нее. Странно, но она улыбалась. А после вообще стала хохотать
- Ты хоть сам веришь своим словам. Послушай себя. Как ты фальшиво заливаешь. Даже самому тошно. Он не знал что делать. Стоя в полной растерянности.
*Что делать, что мне сказать, как теперь оправдаться. Он еще раз посмотрел на нее. Она больше не смотрела на него. В ее глазах стояли капли слез. У него от тоски сжалось сердце.
*Как я мог с ней так поступить. Она плакала. Тихо тихо милая не плачь. Какая у тебя немая боль. У меня сердце сжимается от тоски.
- Что ты сделал? Ты все разрушил, зачем ты со мною так поступил? Разве я не достаточно сильно тебя любила? Миленький любимый я жить без тебя не могу, ты смысл моей жизни. Я умру без тебя. Не бросай меня, я потеряла всю свою гордость, хочешь я буду твоей рабыней. Унижай, бей, ругай меня. Только не прогоняй. Я слишком слабая без тебя я пропаду, без тебя я погибну. Не бросай меня. Ее глаза помутнели от слез. Она так жалобно просила его, что, наверное, утес бы дрогнул. Но док оказался сильнее. Хотя вряд ли можно назвать это силой. В нем эгоизм был превыше не любви просто человеческого сочувствия.
- Виолла ну зачем я тебе? Я не достоин твоей любви. Появится другой. Ты прекрасная девушка. Я уверен. Давай останемся друзьями.
- Друзьями говоришь. Она завыла как раненная волчица. Стала метать по комнате, ее лицо исказилось от боли. Ее всю трясло: - «Я люблю тебя, любимый, люблю!» Она выбежала из комнаты. Док стоял посреди пустой комнаты, эта пустота вновь слилась с ним. Его как будто облили ледяной водой.
-Что мне делать? бежать за ней? Нет, все позади. Я потерял ее. Тем лучше. Я один. Что это за чувство? Меня всего мутит. Я хочу пить горло режит. Он присел в ванной перед зеркалом и заплакал. Паника овладела его сущностью. Какой я дурак. Я люблю ее. Но уже поздно. Слишком поздно. Я причинил ей такие страдания. Она меня не простит. Зачем мне пустая свобода? Виолла выбежала опрометью из подъезда. Ей было трудно дышать. Все кружилось перед глазами. Слезы душили ее. Она бессознательно бежала по городу. Ей было безразлично все, все в этом мире. Все потеряло смысл. Уже у себя дома. Закрыла дверь и забилась в угол. Сколько слез, она пролила, слезы жгли ей душу. Наконец заснув, она увидела сон. Это нельзя было назвать сном, она что-то шептала, донося какие-то доводы. Она смеялась, потом плакала, а после и совсем притихла.
*Я предчувствовала это сон на днях, мой сон. Я видела комнату, затуманенную тусклым светом. Он был красивый, какой он у меня красивый! Мой дорогой. На нем была голубая сорочка, серые брюки, аккуратно зачесанные волосы. Веселые глаза, у него был звонкий смех. А когда он сердился мне больше нравилось, выступали все мужские черты лица. От него веяло духами, этот запах я чую его везде мне его не забыть. Мы с ним о чем-то ласково шептались, а потом он взял мои ладони и сказал: - «Уходи я больше не люблю тебя»
Потом, что было потом? (шептала она себе в бреду) Я увидела длинную дорогу в некуда. Я бежала, потом взлетала, опять бежала. Разрываясь между небом и землей. Задыхаясь от слез. Меня пытались остановить, кто-то. Кто? Не помню. Я громко смеялась, безумным хохотом. Я сошла с ума, помешалась от любви к нему. Все кончилось, сколько времени я здесь сижу? Выйти?,нет, я боюсь, боюсь людей. А здесь? Здесь стен, они давят на меня. Тоска все смешалось я не могу понять, где сон, а где явь. Я боюсь ночей. Больше не плачу где мои слезы? Высохли. А что со мной, что за шум в моей голове. Кто это задает мне вопросы, а! Виолла потеряла сознание, упав на пол. Может ли любовь помутить рассудок?
- Мне нужно сходить к ней. Зачем? Она оставила костюм. Глупости. Я сделал ей больно. Прошла неделя, а она не приходить. Все я пойду к ней......завтра.
- Виолла открой, я знаю, ты сердишься на меня. Открой, милая. Прости меня, я сделал ошибку, все будет хорошо. Я все исправлю, мы будем вместе и счастливы.
- О, в дверь кто-то стучит. Пойду, посмотрю, кто там пришел.
- Это я Виолла, открой, какой голос как ручеек журчит. Я должна увидеть его обладателя. Виолла открыла дверь на ней было тоже платье, растрепанные волосы. Усталые от слез глаза.
- Милая, что с тобой, у тебя не здоровый вид, ты на меня сердишься. Прости.
- А кто ты красивый?
- Перестань. Хочешь отомстить мне, смеешься надо мной, это твое право. Только не прогоняй меня я теперь буду рядом, буду заботиться о тебе.
Она потянулась его волосам: - «У тебя красивые волосы, а какие ямочки на щечках и губки такие маленькие, как у младенца. Она потянулась к нему и поцеловала его в губы, ее лихорадочный поцелуй насторожил его»
- Ты простила меня?
- Простила, за что?
- Виолла, что с тобой ты не здорова, у тебя жар.
- Я здорова. У меня только вот здесь болит, (она показала в область сердца) и пусто. Там где пусто не должно болеть, а у меня болит, шумит. А что это бьется там, будто голубь в оковах, что там. Вы не знаете?
Она странно себя ведет, у нее жар, бред (подойдя к телефону, он поспешно набрал номер телефона знакомого терапевта, разве он тогда знал что ей нужна помощь именно его врача психиатра)
- Пойдем милая. Все будет хорошо. Ты поправился, взял ее на руки, она исхудала и была очень легкой, как перышко. Частота сердцебиения, заставляло его волноваться: - «Что-то не так, только бы она поправилась. Я сделаю ее самой счастливой женщиной. Буду выполнять все ее капризы. Только бы все наладилось».
- Ну что с ней? только не затягивай
- Слушай друг, ты ее привез не по адресу я не могу ей помочь.
- Как, так, что-то смертельное? Говори! что ты молчишь
-Хуже
- Хуже, Смертельного, что может быть хуже, только безумие.......Нет, не может быть!
- Ты сам ответил на свой вопрос. У нее сложная форма замешательства, на фоне тяжелого стресса. Вообще это твоя область ты и разбирайся. Я сочувствую, извини меня вызывают.
В эту минуту все смешалось у него в голове. Не было ни одной стабильной мысли. Все смешалось, чувство вины, любви, ненависти к своей слабости. Было так тяжко на душе. Безвыходно.
*Она поправится, Ну, что может знать терапевт. Ничего о психических заболеваниях. Стоя уже в дверях палаты, где лежала Виолла. Ну, разве в ней есть, что-то от сумаществия. Посмотри, какая она спокойная. Нет у нее просто стрессовое состояние. Я ее обязательно вылечу. Пару недель фито терапии, покой и она поправится. Доктор размышлял, когда она заметила его в дверях и не смевшего поднять на нее глаза.
- А я вас знаю, ну что же вы стоите там. Подойдите пожалусто. Он минуту стоял в замешательстве, потом медленно подошел к ней. И вложил ей в протянутую руку, свою ладонь.
- Я вас знаю. Почему вы такой робкий? Думали я вас не узнала. Что вы, что вы. Я никогда не забываю дорогих моему сердцу людей. Ведь вы так заботились обо мне.
Ну вот, она узнала меня. Она не больна, стресс, как я и думала.
-Да, да я помню вас. Вы мой ангел. Я была страшно одинока. Всегда просила господа о помощи. И он послал Вас. И не скромничайте. Я то знаю, что вы с неба мне посланы. А вам идет этот белый наряд. Но не по нем я поняла, что вы ангел. Я узнала это по вашим добродушным глазам. Теперь вы будете рядом и никогда больше меня не оставите. Ведь так?
- Конечно, я буду рядом.
*Ангел! она назвала меня ангелом. Милая я дьявол во всем своем обличии, именно я сделал тебя такой несчастной. Я эгоист, циник. Господи, зачем ты наказал ее, а не меня. Хотя мы теперь наказаны вместе. А я сильнее ее она блаженна, а я мученик.
- Нам нужно идти.....(он оцепенел, как теперь ее зовут, она, наверное, не помнит своего имени. Попробую ее назвать по имени, если что она возразит мне.
- Пойдем Виолла
- Виолла (раздалось как эхо в его ушах), а кто это?
- Ты, тебя так зовут.
- Не правда, я Искорка, о вы расстроились. Я буду Искоркой и одновременно Виоллой, когда захочу, а вы должны будете угадывать. Так будет интересней. Ведь жить с одним именем это скучно. Ну, угадайте, кто я сейчас? Она изменилась в лице, появилась игривая улыбка и засияли глаза. Она стояла, игриво наклоняя голову, облокатясь на бок, и звонко смеялась, разводя руками, рисуя что-то в воздухе.
-Искорка (вырвалось у него, теперь он понял и уже без всяких аппаратов поставил диагноз: - «Милая теперь все, по-твоему, я лишь пешка в твоей игре»)
- Правильно, как вы догадались?
- Просто Виолла была всегда очень молчалива, скромна, и чуточку застенчива, она могла часами слушать меня и тихонечко дышать мне в затылок.
- Я так и думала. Но вы не волнуйтесь. Я не дам вам соскучится по Виолле, она будет крайне редко появляться
- Пойдемте отсюда (приехала скорая, он усадил ее и сел рядом. У него было странное ощущение пустоты. Как будто, он сидел рядом с совсем чужим человеком. Ну, как в метро, бывает, сядет, кто-то рядом и вы сразу пытаетесь сесть по дальше. Чувствуя отчуждение и в тоже время зная, что это всего лишь минутный попутчик, которого вы больше может, никогда не встретите).
*Виолла я тебя не брошу, теперь ты будешь частью меня. Я приму тебя такой, какая ты есть. Это мне наказанье Господа. И подарок судьбы. Кто знает, что может случиться. Может ты поправишься, мы купим домик за городом и проживем там всю оставшеюся жизнь. Как нам свойственна эта утопия, строить планы. Заранее зная об их неосуществимости. Но не до конца, это осознавая. Надо позаботиться, о том, чтобы поместить ее в самую светлую палату с самыми спокойными больными. Я что-то забыл? Да! Я не буду давать ей сильные психотропные. Может она сама справится. Так, теперь надо выбрать палату. Третья и шестая исключаются. Может во вторую, кто у меня там?
Он достал карточки пациентов.
Хольски, а это эмигрант из Польши, Эйнштейн, вымышленное имя (впрочем. Как и Искорка) Его имени мы так и не узнали. Кто еще?,а и Анна. Значит там пустует кровать. Ну, нет там темно и вообще общество мужчин не пойдет, ей в первую. Ближе к ординаторской, самая светлая комната. А кто там, на данный момент. Лама ее нашли в каньоне, она совершенно ни на что не реагировала. Теперь она пошла на поправку, правда говорит очень много. Виолле это не помешает. Даже пойдет на пользу она не будет замыкаться. В каньоне смерти, где рядом с ней были найдены остатки костей. Экспертиза установила, что это был мужчина, которого Лама зарезала, питаясь его телом. Видно провела в взаперти слишком много времени выйдя на свет обезумела. Хотя она уже была помешана и это только усугубило ее состояние. А женщина соседка по палате, как ее Агна она у нас уже 20 лет и не разу от нее не было жалоб. Мне порой кажется, что она вполне разумна. Она с такой расстановкой в голос рассказывает безумные истории из своей жизни. Про общение с Аллахом. Утверждает, что была женой Мухамеда. Той самой Хадиджой, которая приютила Мухамеда, а потом вышла за него замуж. Это можно Было бы принять за правду, если бы не брать в расчет, что это случилось 622-году. А сейчас третье тысячелетие, Славо Богу. Да это самая лучшая палата для Виоллы. Пусть Виолла лежит ближе к окну. Хоть на нем и решетки. Это для ее же безопасности. Все это время он динамично отдавал распоряжения медсестрам, просматривая карты больных, дозы, осведомлялся об освещенности палаты. Все до мельчайших подробностей. Было такое ощущение, что он боялся что заботы кончатся и придется остаться наедине с собой, со своей совестью. Осознать свою ошибку. Он громко разговаривал, думал разные ненужные вещи, пытаясь уйти от реальности. Все дела были позади он присел, почувствовав бессилие перед самим собой. Казалось все его тело сотрясалось от дрожи. Когда нет выхода из ситуации или просто невыносимо больно, тихонько плачешь, становится легче. Но ест люди, которые настолько чувствуют боль, что плачут без слез. Эти слезы проходят через сердце, но не омывают скорбь, а обжигают его еще сильнее своей горючей влагой. Доктор был из таких людей. Хотя такие слезы превращают сердце человека в кусок черствого угля, горстку пепла.
*Все получится она поправится. Надо только.....Посмотрю, как ее разместили. Не прошло и получаса, а я уже хочу ее видеть. Как хрупко наше счастье. Все так нелепо обернулось. Я хотел от нее избавится. А теперь, что это? Чувство вины или любви грани стерлись. Я просто хочу быть рядом, и заботится о ней. Виолла лежала на своей кровати. У окна стояла пустая ваза из голубого стекла с тоненьким горлышком, как талия Виоллы. Скатерть с кружевами. Постель, на которой она лежала, была чистой, белой. Казалось, что она маленький ангелочек на небесах. Ее длинные черные волосы словно змейкой расползались по белоснежной подушке, словно по облаку.
-Она прекрасна. Как я этого не замечал раньше. Возле Виоллы на коленях стояла Анна и о чем-то говорила Виолле шепотом, будто боясь, что кто-то услышит ее слова Виолла держала ее руки и с полным доверием в глазах кивала головой слушая Агну. Лама, как-то отчужденно лежала на своей кровати из под Тишка посматривая с недоверием то на Гану, то на Виолу. Она раздумывала, стоит ли ей доверить Виолле свои чувства. Если решить этот вопрос в пользу Виолле, тогда уж держись. Агна посмотрела на доктора.
- Почему не порядок ханум Хадиджа, где ваша кровать. Она оценивающим взглядом посмотрела на доктора, определяя, на сколько грозен его тон. Заметив мягкость тона она улыбнулась.
- Здравствуйте доктор (пролепетала она с кокетством в голосе). Я просто хотела познакомиться. У нее прекрасное имя, впрочем, она сама. Он задумался, какое же имя так понравилось Агне. По улыбке Виоллы он понял-Искорка.
- Ложитесь ханум Хадиджа. Я же просил не вставать
- Искорка, дорогая это наш галантный доктор он такой внимательный.
Он посмотрел с упреком на Агну.
- Хорошо я больше не буду, ни словечка не скажу. Ах, если бы Мухаммед сейчас был здесь, он бы наказал любого, кто посмел бы даже косо посмотреть на него гары. Будьте уверены.
- Как вы себя чувствуете Виол......Искорка. Вам удобно, вы не скучаете?
- Нет, нет ханум Хадиджа рассказала мне очень интересную историю. Но это секрет. Я не могу вам его открыть. А вы слышали, как она вас назвала, доктор! Глупенькая, она и не знает, что вы ангел. Но вы не волнуйтесь я ей не скажу, это будет нашим с вами секретом (она подмигнула ему, оголив свои белые как жемчужинки, зубы) Только обещайте мне одну вещь.
- Да конечно, что захотите.
- Когда станет тепло, вы возьмете меня с собой туда
- Куда Искорка?
- Туда где не будет боли от пустоты. Там я буду, счастлива с вами рядом. Он смутно понимал, о чем говорит Виолла, и где это, но пообещал ей. Зная, что не выполнит этого обещания. Завтра она уже забудет о своей просьбу.
- Да, да конечно
- Честно (почти с азартом спросила она)
-Когда за окном перестанет лить дождь, распустятся зеленые листочки. И через эти железные прутья на твоем окне каждое утро тебя будет ласкать лучик солнца. Договорились.
- О, это прекрасно. Я буду ждать! Сколько угодно, только ты не забудь), она сказала эти слова, посмотрев в его глаза с сомнением, он понял это)
-Я не забуду Искорка. Разве я могу тебя обмануть? Она успокоилась, чувство доверия в ней росло каждую секунду, оно становилось все сильнее и сильнее. Так бывает. Казалось бы, совсем чужой человек, становится так близок, сердцу. Веришь во все, что он скажет, отбрасывая все сомнения. Такие люди редко попадаются на жизненном пути. Но они остаются в наших сердцах навсегда. Сколько бы времени не прошло.
- Вечером я навещу вас, а сейчас вы должны поспать
- Хорошо, вы приходите, я буду ждать с нетерпением (она наклонилась и с таинственностью произнесла) с нетерпением мой ангел хранитель.
Почему я просто не сказал ей, что весной поведу ее на прогулку. Зачем я все усложняю. Внося во все оттенок таинственности. Не усугубит ли это ее состояние. Может ей просто осознать реальность. А еслибы я сказал, что мы пойдем туда весной. Она бы не восприняла этот ответ. Стала бы отчужденной. Я буду говорить, так как она захочет. У меня болит голова, странно, что именно сейчас почувствовал, как она ломится, мне нужно отоспаться. Сколько сейчас времени? Я потерял ему счет. Счастливые часов не наблюдают только это ко мне не относится. Я вовсе не счастлив (он хотел продолжить размышления, но у него не осталось на это сил). Он заснул. Проснулся от дикого крика
Это Виолла, она (он вылетел из ординаторской забыв про все свое спокойствие). Я не дал ей успокоительного, думал сама заснет (раскрыв дверь, быстро включил свет. Все больные спали под воздействием снотворного. Одна Виолла собравшись в комочек, лежала в углу кровати и рыдала, закрыв лицо ладошками она вздрагивала от слез всем телом.)
¬¬¬- Ангел миленький, как хорошо, что ты здесь! Он обнял ее своими большими руками, прижимая все ее маленькое тельце.
¬- Да ты вся дрожишь, как листочек на ветру. Ну, успокойся все прошло я рядом.
- Я видела (задыхаясь от слез, лепетала она) это было там (вдруг она перестала плакать, чувства ужаса отразилось в ее лице), Ты меня не бросишь?
- Нет Виолла, нет (он посмотрел в ее глаза, это была Виолла без сомнения она, робкая, милая и такая беззащитная).
- Послушай это было, но не здесь не сейчас. Я точно знаю эти же чувства, боль, где пусто, жуткая боль. А скоро мы пойдем туда, где не будет больно.
- Скоро милая скоро.
- Я хочу рассказать.
- Если не хочешь, можешь не рассказывать.
- Знаешь мне лучше, когда ты рядом, близко-близко. У меня чувство, что я знаю тебя целую вечность. Я верю тебе. Что это откуда такая вера? Знаешь во мне что-то есть, оно теплое, иногда даже горячие. А когда вижу тебя. Эта теплота перерастает на спине в белые широкие крылья. Вот посмотри. Ну не бойся, они такие красивые. Я могу летать (он подошел и взглянул на ее спину). Видишь, видишь
- Да милая они прекрасны и такие белые, как у голубки
-По ночам я улетаю, отсюда. Вот как сегодня. Я полетела туда. (Она показала на небо). Там так здорово. Я парила все выше и выше. В пустоте не было боли, а оно все росло и росло. Я искала, искала, не знаю, знаю, но боюсь сказать.....(она с минуты помолчала) Я искала любви. А ты знаешь, что такое любовь? Можешь не отвечать я вижу в твоих глазах (она водила руками в воздухе, сопровождая свои слова, она такая легкая, с ней не нужно притворятся, лгать, она чистая и любящие люди всегда откровенны) Это глупые люди назвали ее любовью. А на самом деле у нее нет имени, нет оболочки она необъятна. Ее нельзя оковать рамками имени. Ее можно только чувствовать. Как я видишь, эти крылья, если бы не моя любовь эти крылья были бы совсем короткими и я никогда не смогла бы взлететь. Я летала, ища ее. Хотела как можно выше взлететь. Я не чувствовала усталости. Я искала тебя мой любимый ангел. Ты был так близок, вон за той тучкой, я видела твои крылья, кончики твоих крыльев. Но тебя я не могу увидеть, хотя очень старалась. Я знала это ты. Чувствовала тебя и от этого мои крылья все росли и росли. Ты знаешь я зло нутром чувствую. Я чутка ко всему не чистому. Оно как черное пятно, от которого мутнеет разум. Оно расплывается по всей плоти овладевая ею. Если нет чистого чувства, доброго от которого тоже мутнеет разум. Ты знаешь, как в одном человеке может уместиться столько чувств, как там где есть зло может поместиться добро, пылкость, спокойствие. Как? Я была там, рядом только одна тучка отделяла меня от тебя. Но я почувствовала там внизу уже далеко от меня зло такое сильное. Знаешь это было даже не зло от этого мутнело в глаза. И я чувствовала, что именно с твоей помощью оно растет и становится больше, овладевая мною! Ты помогал ему
- Чем Виолла?
Сомнением, своим неверием у тебя в душе было сомнение. Ты не верил в мои крылья, в мою большую любовь. Крылья стали совсем короткими. Моей душой овладел страх. Я стремительно удалялась от тебя и падала, как подбитая птица. Вниз в то зло, мрак. Ты знаешь, что есть мрак?
- Темнота, когда ничего не видно вокруг.
- Нет, нет любимый что ты. Это не темнота. К темноте глаза привыкают, утешаешь себя мысли, что скоро будет свет. Попав во мрак, понимаешь, что больше никогда не сможешь прозреть. Начинаешь метаться. В душе сливается пустота, страх, боль, безвыходность. Страх овладевает всей плотью, всем существом. И это неизбежно. Я чувствовала, как меня затягивает и даже тогда я не усомнилась в тебе. Я знала ты выйдешь из-за тучки. Полетишь за мной. Поймаешь меня и больше не позволишь никому обидеть меня. Зло, Было бы слишком слабо, будь мы единым чувством. Будь мы взаимны. Но ты не выходил, стоя не подвижно. А я все летела, там, там была пропасть. А ты все не летел за мной. Я звала, звала тебя. Я знала, верила тебе. Ты прилетела, хотя я уже была в той пропасти. Ты протянул руку, вытащил меня крепко обнял. Вот как сейчас. Ты меня больше не бросишь? (В эту секунду, он взглянул на нее ему показалась, что она в себе и нет никакого помешательства). Мой ангел, мой любимый. Будь всегда рядом, не бросай меня.
- Не брошу, ты всегда будешь под моей защитой. Я не пущу тебя упасть в ту пропасть. Прости меня за сомнения.
- Я верю, верю тебе. Господи я так тебе благодарна, за то, что ты подарил мне счастье, безумное необъятное счастье.
Ах, как порочны твои слова, безумное счастье, безумная любовь.
- Ну а теперь ложись
- Нет, не уходи, я боюсь темноты.
- Я оставлю свет включенным
- Когда тебя нет рядом всегда темно. А когда тебя нет рядом мне холодно и темно я закрываю глаза и представляю тебя рядом, твое лицо, улыбку, глаза, щетинку на твоем лице. В душе становится все светлей и светлей от этого света я и согреваюсь.
Господи, как она чиста, романтична. Ну почему она раньше не говорила со мной о своих чувствах. Я был слеп. Я был во мраке. Именно мое сомнение привело ее к безумию
- Спой мне и я усну. Спой
- Спеть?
- Ну да, как детям поют перед сном, родители.
- Я никогда не пел, я даже стихов никогда в слух не читал, чтобы не дай Бог кто-либо не услышал. Я не умею петь.
- Попробуй, слова сами будут срываться с уст. Вот увидишь. Я помогу тебе.
- Хорошо я попробую:
Милая, ты так чиста,
Слов нет, ты сама доброта
Пусть вокруг, бушует темнота
Ты проснешься, а жизнь холодна
Не пугайся ведь ты не одна
Пусть вокруг тебя лож и невежество воет
Друг тебя от них любя укроет.
Милая ты так чиста
Ты любимая ты доброта.
Он не мог поверить, что это он только что пропел совсем не знакомую ему песню. Она спала, как ангелочек. Тревога в ее лице утихла. Позабыв тот мрак, она тихо дремала. И только ее нежная грудь колебалась как мачта при штиле. Он накрыла ее одеялом и вышел. Его охватила тревога, а что если она опять проснется. Он хотел вернуться, но не сделал этого. Слишком тяжко было смотреть на нее такую беззащитную.
Как она нежна, как прекрасна. Я ощутил это чувства. Я боюсь только одного завтра будет совсем другая чужая моему сердцу девушка. И все слова, сказанные сегодня забудутся с такой легкостью, как пущенный по течению бумажный кораблик. Он зашел в арденатуру и лег, но заснуть еще долго не мог. То воспоминания, странные слова, песни. Он несколько раз повторил последнею фразу. Упрекающим себя тоном: «Друг тебя от них любя укроет».
Я оставил именно тогда, когда был так необходим. И теперь хочу, замолит свои грехи. Хотя опять сомнения. Их не должно быть, сомнения это зло разрушающие мечты.
Время неумолимо тянулось. Казалось эта осень никогда не кончится. Доктор все свое время проводил в больнице. Он редко выходил, да и то, чтобы подышать, отсыпаться в своем доме, в котором стало так пусто. Он привык к ней в любом ее обличии. Она менялась, как погода за решетчатым окном. То слишком веселая, то грустная, то дерзкая, то страстная. Но всегда одинаково чистая, наивная. Она подружилась со всеми больными, которые только подавали признаки жизни. Одинаково любима всеми. Со всеми говорила, как правило, Искорка она задорно хохотала, разговаривала. И постоянно прикусывала нижнюю губу повторяя. Какой ужас! В момент, когда слышала, что-то странное, что пугало ее. Виолла обычно появлялась ночью. Однажды доктор, как обычно совершал обход. Он открыл дверь в палату полную света, а ваза из синего стекла никогда больше не пустовала. Вот как сегодня. В ней были беленькие ромашки, которые она так любила. Ее кровать была аккуратно заправлена, но ее не было на ней. Он посмотрел по сторонам Агна спала. А Лама делала вид, что спит, но ее беспокойные зрачки, прикрытые веками так и бегали.
- Лама ты спишь? Спит, а я хотел угостить ее шоколадом (он знал ее слабость к сладкому всегда приносил с собой сладости) Ну ладно, раз ты спишь. Я, пожалуй, отдам его Хадидже ханум. (минутку она колебалась, но, не выдержав, открыла глаза, удивленно хлопая ими)
- Доктор вы не отдадите мой шоколад Хадидже.
- Нет если ты скажешь, где Искорка.
Она промолчала.
- Ну, хорошо можешь не говорить, ханым Хадиджа все скажет.
- Хорошо она, она у Грица. Мы ей рассказали про него и она ...
Он не дослушал, Волнение хлынуло к его сердцу, как волны о борт корабля.
Гриц опасен, он может причинить ей боль. Он бежал изо всех сил. Дверь была уже близка, он схватился за ручку.
- Заперта изнутри. Там так тихо. Что случилось. Господи не забирай ее у меня. Прошу тебя Господи, он с волнением теребил дверь, бился об нее с такой силой. На его глазах стояли слезы мольбы. Он услышал, как кто-то подкрался с той стороны к двери и повернул ручку. Дверь отворилась перед ним стояла Искорка в недоумении и улыбалась, как будто посмеивалась над его слабостью Гриц сидел в постели и радостно мычал, размахивая руками. И его сердце было повержено. Он взял Искорку за руку и буквально вытащил ее из палаты. Она испугалась такого обращения отдернула руку, как бы обидевшись.
- О, моя милая. Я так испугался. Я так....он заплакал, обняв ее так крепко, что она даже вскрикнула.
- Пойдем, тебе нельзя к нему. Он мог обидеть тебя.
- Что ты, он такой хороший. Гриц добрый он мне рассказал, как ты о нем заботился, но совсем с ним не разговариваешь и от этого он скучает можно я буду о нем заботится. Ты не бойся. Он не причинит мне зла. Я чувствую его добро вот тут (она положила ладошку на сердце), Ты разрешишь мне ангел?
- Я подумаю
- Я обещала ему, что завтра приду к нему. Ты же разрешишь (с мольбой пролепетала она)
- Да, но с одним условием. Я буду всегда рядом.
- Спасибо ангел. Ты самый, самый. А почему ты плакал, ангел?
- Это не слезы.
- А что?
- Страх
- Пред боязнью за меня или за себя? Он промолчал, задумавшись над вопросом Искорки.
- Больше не выходи без моего разрешение. Договорились.
- Но я обещала Дороти, что приду.
- Нет и точка. Иди в свою палату. Что это за хождение по больнице.
- Ты плохой, уходи, (ее глаза наполнились упреком)
- Ну, хорошо, хорошо. Только минутку. Динора стояла у окна. Ее черные кудряшки, стекали на плечи. Услышав скрип двери она резко обернулась. В ее ангельском личике и маленьком носике с веснушками почувствовалось оживление. Ее глазки забегали.
- Искорка! Ты пришла. Я так соскучилась. Боялась, что ты забудешь рассказать мне сказку. Помнишь (с мольбой спросила она). Динара тихонько, будто невзначай повернулась к доктору.
- Он тоже хочет послушать.
- Да, милая.
- Пусть. Садись. Ты хороший (Доктор не уверенно присел на стуле в стороне, чтобы не мешать, Искорка села рядом с Динорой заботливо укрывая ее одеялом)
На краю земли, так далеко, что даже птицы туда не летали в райском уголке. Где деревья были такими большими, что каждое живое существо восхищалось ими, боясь в глубине души. А цветы яркими с таким ароматом, что всю жизнь хотелось его вдыхать. Жили люди, но не просто живые существа. Это были красивые, даже очень красивые, прекрасные внешне люди. Их красота покоряла все, и даже Господь восхищенный их красотой преподносил им свои самые ценные дари. Одним из таких даров была речка, которая словно змейка проползала по всей обетованной земле. Эту речку Господь наполнил росой, от которой человек становился еще прекрасней. И при этом никогда не старился. Не было старости в этой стране, не было грусти, страданий. Но за свой дар Господь забрал у людей чувства, слезы. Люди не могли плакать, а значит, и любить, страдать-жить. И в ту пору родилась у одной прекрасной женщины доченька. Все красивые люди пришли посмотреть на нее, на ее красоту. Но столкнулись с сущим внешним безобразием. Она была на столько некрасива, что даже смотреть на нее не могли. Деваться не куда оставили ее жить в этой стране до совершеннолетия. С детства она была изгоем, никто не хотел даже говорить с ней. Когда пришло время. Ее отвезли и оставили в лесу. Летели годы, а девочка превращалась в уродливую девушку. Часто она вскарабкивалась на самое высокое дерево и смотрела оттуда на людей. Восхищаясь их красотой. Она приклонялась перед их красотой. Она преклонялась перед ними проклиная, Господи за то, что родилась такой уродливой. Плакала, рыдала. Просила его сделать, ее такой же прекрасной. Но Господь был нем к ее просьбе. Всю жизнь она прожила в лесу. Здесь она чувствовала себя счастливой. Она вставала рано утром, когда роса еще с травы не скатилась и солнышко не взошло, бродила по всему лесу оголив ноги, чувствуя как щекочет ее травка, как тепла земля. В эту минуту она была блаженна ее девичье сердце было полно любви, восхищения, радости. Она рыдала сама не зная от чего. Слезы катились большими каплями по ее морщинистому лицу. Но это не были слезы горечи, это были слезы радости. Она слушала щебетания воробьев. Видела, как раскрываются кувшинки на воде. Все, все это было прекрасно. Здесь со своей молчаливой подругой. Она забывала обо всем. Но наступал вечер и тоска, жгучая тоска овладевала бедненьким сердечком девушки. И опять она лила слезы, ругая Господа. Как ей хотелось ласки, любовь этих красивых людей. Она мечтала, хоть раз спустится к ним. Обнять, прижаться к их лицам таким красивым, светлым лицам. Они не причинят мне зла. Они слишком красивые, для того чтобы не любить. И в один день она решила пойти к ним и быть с ними. Она спустилась с дерева, утерла слезы, попрощалась с деревьями, травой с миленькими существами дорогими ее сердцу. И направилась в сторону. Она шла полная мыслей о том, что она им скажет. Как поведает о своей любви. Она знала по вечерам люди собирались у реки, и пили из нее глоток росы. Она поспешила. Сердце трепетало от волнения. Кружилась голова. Настолько сильна была ее любовь, ее тоска по людям. Настолько сильна была потребность в чьей-то ласки, заботе. Она не заметила, как легкой почти парящей походкой добралась до реки. Стоя позади людей у реки минуту она колебалась. Казалось страх овладел ею и, повернувшись ей, захотелось бежать, бежать далеко. Настолько красивы были эти люди. Но она осилила себя, этот страх и окликнула их
- Люди! Милые люди! Закричала она с такой любовью. Ее голос дрожал, а на глаза наворачивались слезы. Слезы радости. Они стали оборачиваться, шарахаясь, от ее уродства, многие, вскрикивая падали в обморок, другие брезгливо размахивали руками. Но она не растерялась.
Я люблю вас люди! Я так долго ждала встречи с вами. Я так люблю вас! Я так долго ждала встречи с вами. Я так люблю вас. Милые. Я так восхищалась вашей красотой, там, в лесу сидя на дереве. Примите меня к себе. Я так тоскую, по ласке людской. Возьмите меня к себе, а милые.
Эти прекрасные люди, ничуть не меняясь, та же красота. Но теперь, только сейчас она заметила насколько нема эта красота, пуста минуту постояв в нерешительности, она кинулась им на шею, хотела обнять, почувствовать тепло. Прогнать прочь свои сомнения, терзающие ее душу. Ее брезгливо оттолкнули. Стали бить, били беспощадно. Эти красивые лица без малейшего изменения, без чувства били ее, били так. А она не кричала и даже не сопротивлялась. Она смотрела на них заносящиеся над ней руки, глаза, красивые лица. И думала,:
-Так вот к чему я стремилась, к чему я рвалась. Так вот за кого я ругала Господа. Рыдала, молила. Ах, как я была глупа. Ах, как наказана. Нет, нет наказанием было жить с этой мечтой. Я прозрела. Но слишком поздно. Однако хочу не умереть здесь среди этих «красивых людей» Она потеряла сознание. Очнулась на миг увидела над головой зеленые ветки деревьев, щебетания птиц, теплую от лучей солнца землю. Солнце уже скрывалось за горизонтом. Она слегка закрыла веки, на миг, открыв их снова, прощаясь. В ее душе была тишина, сердце билось легко и размерено, пытаясь продлить оставшиеся секунды жизни.
-Теперь счастлива, господи прими меня к себе. Я блаженна и нет большего счастья, чем уметь так мирно.
Когда Искорка закончила свой рассказ Динора со слезами на глазах закричала.
- Нет, Искорка, нет пусть она живет. Почему она хорошая умирает. Пусть умрут те люди. Прошу тебя Искорка (она рыдала, так жалобно, так молила. А Искорка задумалась)
-Нет Динора ей теперь не зачем жить. Ведь у нее больше нет цели в жизни. Одна боль и разочарование.
В тот вечер доктор не промолвил ни слова, он не мог. И почему, когда скапливается столько чувств немеешь не в силах сказать о них в слух. Через месяц Динора умерла. Тихо уснула и больше не проснулась. Самая замечательная смерть. Кто знает, почему она так без борьбы сдалась. Может, поняла, что живет без цели разочаровавшись во всех и даже в самой родной в жизни женщине-матери.
Наступила весна. В парке больницы зацвели цветы, окрасились зеленью, деревья, газоны. Все цвело, пело, шумело, дышало. Искорка подружилась с медсестрами и теперь по ее просьбе в каждую палату поставили по маленькому букетику цветочков. Окна оставляли открытыми, чтобы чувствовалось дыхание весны. Так волнующие сердца людей. Доктор не был рад весне он знал, как ухудшается состояние больных они становятся возбужденными, почти неуправляемыми его тревожило ее состояние, ведь это была ее первая весна. Он увеличил дозировку успокоительного всем больным, и немного повысил ее дозу. Опасаясь их состояния. Теперь Искорка стала, появляется редко почти всегда была Виолла.
-Здравствуй Ангел, посмотри туда (она указала в сторону зарешеченного окна) Ты видишь?
- Что Виолла?
- Ну, деревья......Они широко раскинули ветки
- Да там наступила весна.
- А теперь посмотри, она показала на свою постель в ее объятиях ютился света лучик, пробившийся сквозь решетку)
- Что, что я должен увидеть?
- Лучик, смотри он греет меня. А сегодня он разбудил меня, пощекотав мой носик (она сморщилась, прищурив свои светленькие глазки)
- Теперь мы пойдем. Ты обещал.
Он стоял в полном недоумении не понимая, куда они должны пойти. Наверное, осложнение болезни, весна действует на нее.
-Мне так больно, она не проходит. А что ты мне обещал. Мы пойдем туда, где не будет боли. Ангел ты забыл?
Да, как я глуп. Это на меня весна действует. Я чуть не нарушил ее спокойствие. Но ей нельзя выходить. А если я не выполню обещанного то навсегда потеряю доверие, невинное как у ребенка. Надо что-то придумать. Она у нас уже достаточно долгое время и ничего не натворила, и я буду рядом, она будет в безопасности.
- Нет, я не забыл милая. Мы обязательно пойдем, но не сейчас. Завтра пойдем.
-Ты придешь завтра
- Обязательно, как только тебя пощекочет лучик, вставай, одень свое лучшее платье, приведи себя в порядок. Там надо быть красивой. Я приду, и мы пойдем туда.
- Я все сделаю. Я одену голубое, нет белое .....да....да белое платье и ....(она задыхалась от волнения строя планы).
- Ты думай, а я пойду к Грицу (она вопросительно посмотрела на него)
- Кто это Гриц?
Она не помнит, а ведь всю осень ухаживала за ним. Он так тоскует по ней, все время мычит, пытаясь назвать ее, тянется к любой девушке ИС.....ИС....ИС..К...Совсем зачах бедненький. Даже есть не хочет. Как это жестоко, человек в котором души не чаешь, забывает о твоем существовании. Но это там. А здесь это простительно и даже естественно.
- Гриц это человек как ты и я.
- Приходи быстрее ангел.
-Прости Виолла, ты устала.
-Я могу пропустить лучик.
- Нет, ты не проспишь. А если не будешь спать. Лучик не придет. Ведь он приходит только к спящим, чтобы разбудить.
-Да, я буду спать. Смотри, (она закрыла глаза, укрывшись одеялом)
Я обещал ей туда, где нет боли, а разве есть такое место, которое может прекратить боли шизофреника. Боли, которые не может подавить даже морфий. Надеюсь наш парк сильнее морфия.
Утром она была уже одета в белом платье, в котором он ее тогда нашел. Часто он думал, пробудь она еще день два там ее сумаществие не поддавалось бы лечению. Ее бы заперли в палате безвылазных. Рядом с Грицом. Стоя у окна, она смотрела вдаль о чем-то думая.
- Ангел ты пришел (не оборачиваясь, произнесла она с грустью в голосе).
- Да Виолла, почему ты грустишь?
- Я боюсь
- Чего?
- Сама не знаю, волнение овладевает всей моей плотью.
-Я рядом помнишь.
- Да но.....
-Никаких, но. Нас ждет другой мир. Там где нет боли. Они спустились по лестнице под ручку с важным видом. Казалось она взбодрилась. Но тревога еще была в ее глазах. Чувствуя это док часто повторял: - «Не бойся я рядом, рядом милая» Она в ответ только тихонько вдыхала, виновато улыбаясь. Вот уже последняя ступенька. Раскрылась дверь Виолла не ожидала такого количества лучей, зелени. Она испуганно вскликнула, защурив глаза, прижалась крепко к нему.
- Не бойся это друзья твоего лучика. Они пришли встретить тебя. Смотри они совсем безобидны. (Он раскрыл ладонь, в котором заиграли лучики солнца. Она слегка улыбнулась, но, все еще боясь, открыла ладонь). Она не могла привыкнуть к свету, который жег ей глаза к пестроте, воздуху волнующему ее душу.
- Давай присядем, ты скоро привыкнешь, он был прав после она уже не жмурилось, болтала без умолку
Это уже не Виолла, Искорка только она так задорно смеется и быстро говорит, она здоровалась со всеми медсестрами, проходящими мимо, называя их по именам, прижималась к траве, что-то шепча ей
- Иди сюда (поманила она, послушай), слышишь? Он наклонился к траве, но ничего не услышал.
- Ты не слышишь?
-Нет (с досадой признался он)
- Не может быть. Ну, дай ему хоть маленький шанс. Ты жестока, зеленая (он смотрел с недоумением слушая ее разговор с травкой. Искорка, заметив этот взгляд, позвала его)
- Иди сюда, глупый. Ну, смелее.
-Посмотри на нее
- На кого?
-Ну, на траву, конечно на эти росточки зелененькие, смотри, как они колеблется.
-Искорка это не ветер их колеблет
- А вот и нет т. е да, но не совсем.
- Она мне все рассказала. Ветер пристает к ней, просит выйти за него замуж, обещает ей море любви, заботу. Он ей говорит:
- Если ты милая моя захочешь пить. Я полечу высоко в небо и буду гонять тучки до слез
Если ты милая, любимая захочешь тепла.
Я взметнусь в небо и упрошу, буду молить на коленях солнце согреть тебя лучиком.
Ну а если тебе будет грозить опасность. Будь-то человек или зверь. Я с такой силой налечу на него, что он побежит прочь.
Только милая согласись стать моей женой, любимой, единственной.
А трава ему отвечает:
- Никогда я не стану твоей
- Но почему ты так жестока?
- Ты волен, летаешь, где хочешь, заигрываешь и с другими травинками..А я прикована к земле и не вижу тебя. Откуда мне знать, верен ты или нет. Он начинает умолять ее, а она качает головой повторяя. Нет, нет. Видишь как все просто. Жаль, что ты не слышишь ее голоса она такая смешная.
Ее переполняла нежность к ней такой естественной. Наклоняясь к траве слегка смутившись по началу, но потом переборов себя сказал:
- Здравствуй, зеленая красавится. Прошу тебя скажи ветру «Да», ведь если бы он тебя не любит. Разве он нашел на такие подвиги. Заставлял плакать тучки, молить солнце (он упал на колени и увидел улыбку на лице Искорки стал еще храбрее) и даже сбивать ради тебя, меня с ног. Вот видишь, какая ласка Искорка, что она сказала?
- Она согласна
- Ура
-Ура, ты уговорил ее, ты мой ангел и герой
- Нам пора уже прохладно, пойдем
- Досвидание травка. Удачного провести медовый месяц.
Поднимаясь по лестнице, она вдруг резко остановилась, а потом громко захохотала
-Что, почему ты смеешься, насторожился он
- Представь, какие у них будут дети (все это время они хохотали ни над чем, просто им было хорошо вдвоем)
- А как там Гриц. Я вчера его оставила и даже не зашла сегодня он, наверное, обиделся
Вчера она называет целый месяц так просто вчера.
- У него все хорошо
-Я хочу сходить к нему. Пойдем?
- Да пожалуй (как Гриц отреагирует, целый месяц они не виделись) Открыв дверь она вошла. Гриц увидев его, сначала, обрадовался, но потом, вспомнив свою обиду, отвернулся.
- Ну, прости меня я забыла утром зайти подумаешь два часа без меня пробыл. Ну не дуйся. Обними. Не в силах больше сопротивляется ее упрашиваниям, щекоткам он бросился ей на шею, горько заплакав. Проливая, я на ее декольтированное платье все те чувства перенесенные в ее отсутствие.
Ах, если бы я тогда знал, что она Искорка больше не появится, что она растворится в Виоле навсегда (он отвел ее в палату уложил, укрыв одеялом)
-Поспи, а вечером поговорим.
- Да
Он уже стоял в дверях собираясь выйти
- Ангел (он повернулся ее светленькое детское личико засияло)
- Принеси мне пожалусто бумагу и карандаш
- Зачем?
- Не знаю просто принеси
- Хорошо
Вечером он пришел в палату. Свет горел. Пройдя к Ламе он сказал:
-Лама мне нужно сделать вам укол, а ну-ка покажите доку свою беленькую попку (столько лет, она это делала, но каждый раз при этом смущалась)
И это была та девушка, которая убила человека и питалась его плотью без всяких стеснений столько времени. Ему вспомнились слова Виола:- «Как в человеке помещается такие противоречивые чувства, добро и зло ненависть и любовь» Он оставил свой вопрос без ответа. Просто никто не смог еще ответить на этот вопрос. Куда же ему на этот вопрос ответить. Простому заурядному врачу из псих больнице. Хадиджа была в черном. Она убедила себя, что сегодня шестое июня, а значит день смерти пророка Мухаммеда. Каждый год в этот день. Она надевала траурное платье покрывала голову черной шалью и рыдала весь день, забывая обо всем.
- Ханум Хадиджа. Я прошу прощение за свое невежество но, мне надо сделать вам укол. После укола она взяла его руку в свою и стала постукивать по ней говоря о том, как любила его, какой он был святой ....Заметив, что Искорка, что-то черкает на листке бумаги вся в каком-то неистовом возбуждении. Он встал, сделал скорбный вид, чтобы не обидеть ханум и трагично промолвил.
- Да будет его душа в вечном покое. Аминь (она заплакала) Искорка, заметив его, спрятала листок
- Что это у тебя милая?
- Ничего.
- Ну ладно я просто спросил. Можешь и не показывать мне не интересно..
Она с пылом вытащила листок из-под подушки и протянула листок ему.
- Смотри
- Нет, нет, я не хочу не надо.
- Ну, посмотри, умоляю
- Ну, хорошо, только ради тебя.
- Что это за такое?
- Рисунок
- И как на него смотреть?
- Ты не правильно его держишь (вот так) рисунок Феликс.
- Что это значит?
- А как ты понимаешь?
- Я! Ну, ты сама попросила. Так, что не обижайся, если, что не так.
Судя по глазам, они женские, все ее лицо заросло волосами и все грязное в придачу. Это глаза в вазе, а по середине в место носа вроде оранжевая капелька. Вот и все. А теперь ты расскажи, что ты тут натворила. Я не любитель импрессионизма
- Слушай, ты поймешь насколько ты примитивен и глуп!
Ты правильно сказал это глаза женщины. Почему? да потому-то глаза у нас глубокие, добрые, вдумчивые и почти всегда влажные от слез. Видишь один глаз четкий, а другой нет, это разные женщины, а видишь посередине птицу.
- Где там птица!?
- То, что ты назвал оранжевой капелькой это сердце птицы, а выше, смотри выше это ее голова.
- А где глаза?
- Птица счастья призрачна. И кроме сердца, в котором таится счастье. Птица Феликс ничего не имеет отчетливых границ. А теперь посмотри под глазом. Вот здесь, левый. Это ее крылышки сложенные. Еще ниже хвоста магически прекрасный как у павлина. А теперь ты увидел?
- Да, но к чему это все.
- Объясняю. Всем людям на свете, хочется счастья. И особенно женщина не зависимо от национальности и социального положения. И порой от самых достойных оно отворачивается. Люди грустят, обливаясь слезами. Но в душе в глубине души каждого живет надежда на счастье. Она очень хрупкая, но есть у каждого. И пока она есть эта птица будет жить, гордо подняв голову сложив крылья и пылая сердцем. Вот, что все это значит. И во мне эта птица сегодня встрепенулась и даже на мгновение расправила крылья. Я почувствовала себя такой счастливой. Ее сердце ритмично билось со мной в одном темпе. Послушай тук-тук, тук, тук это значит на языке сердца. Счастье рядом, счастье, счастье тут (это было единственное, что осталось от Искорки, больше никогда она не появлялась ее больше не стало. На всю больницу опустилось какое-то уныние. Как будто жизнь остановилась, больше не было слышно смеха, звонкого переливающегося как ручеек под камнями) никто не ухаживал за цветами, они давно отцвели, потупив головки будто и они скорбели по уходу Искорки. Придя на следующий день у него было странное ощущения, что больше Искорка не появится. Чувствовал свою вину в этом. Для того чтобы уйти ей нужно было почувствовать себя счастливой. Она мучалась, живя здесь, там, где больно. Только обретя счастье она ушла. И он помог ей сделать этот шаг.
Мне будет ее не хватать. Но моя Виола со мной теперь я буду жить для одной. И мне не придется сомневаться, произнося ее имя.
- Ангел, почему ты не заходишь? Знаешь мне так плохо.
- Что случилось?
- Мне кажется, что-то во мне погибло. Такое ощущение, что мое сердце стало биться медленней. Я потеряла, какую-то частичку себя.
-Это пройдет. Пустота рано или поздно заполнится. У кого-то любовью у кого-то грустью. Цель забить ее до верху, чтобы не чувствовать сквозящей боли.
- Я хочу тебя попросить. Принеси мне бумагу и карандаш
- Хорошо (без вопросов сказал он, зная, зачем это ей нужно)
Может этим она заполнит свою пустоту. Зайду завтра к ней пораньше. Чувствую, что нужен ей в ней такая грусть.
-Здравствуй Виолла
- Здравствуй Ангел, посмотри на это тебе нравится?
- Как мрачно, этот рисунок вызывает у меня жуткую тревогу, грусть. Что это?
- Ты прав это грусть. Присмотрись, что ты видишь?
- Одну из частей рисунка я не могу понять. А вот второй это глаз, и стертая губа.
- смотри), а стала водить его пальцем по бумаге) Это сердце, а эти темно-розовые переплетения, артерии. На сердце грусть в виде птицы. Внизу с лева свисает хвост, а на плоти сердца вонзились острые когти, а выше голова птицы с хохолком и злыми глазами, искаженный рот. По бокам крылья. Все ее тело состоит из клеток темно- фиолетового цвета. А клюв соединен с сердцем. А другой рисунок это продолжение первого взгляни капли разделяющие два рисунка видишь. Это слезы. Зона слез, а за ними. Впрочем, лучше я расскажу смысл и тогда ты поймешь вторую часть. Это мое сердце, в котором живет грусть, она беспощадно вонзается своими острыми когтями все глубже, глубже. Вся грусть состоит из множество клеток наполненных болью, скорбью. Она (грусть) сидит на моем сердце, вводя в него всю злобу, грусть, которая разъедает мою душу. Все чувства: радости, счастья, подавляет их не давая обрести свободу. И все мои сосуды уже полны, но плоть еще не тронута. Это пока. А дальше зона слез. Она отделяет мой внутренний мир от внешнего. Та грусть в сердце отдается в моих глазах печальных даже тогда, когда я улыбаюсь искаженными, стертыми от боли губами. И опять зона слез. Вот и все.
- Зачем ты так печальна? Что тебя так терзает. Может я смогу тебе помочь.
- Я не знаю, что тебе ответить. Я и сама не знаю в чем дело, в чем мое спасение. Это состояние моей души не поддается лечению. И чем ты мне поможешь?
- Может моя любовь спасет твое сердце.
- Ах, ангел, разве могут соединиться небо и земля. Они всегда будут далеки. Им остается только созерцать друг друга. Вот их учесть навсегда. Никогда этого не случится.
Пожалуй, это единственный случай, когда можно сказать «никогда» и не усомнится в этом. Как все сложно, сначала я ее оттолкнул, вместо того чтобы прижать к себе. А теперь она проделывает со мной тоже, но с такой романтикой, что я не могу предъявить ей никаких претензий. Как я низок был, Господи.
Я чувствую, какую- то тревогу..с ней, что-то случится она слишком спокойна./А ведь лекарств ей дают минимум. Она может замкнуться. Я должен. Я должен увеличит дозу. Нет, нет, не могу. Превратить ее в зомби или же видеть ее страдания. Мой выбор. Господи как это жестоко. За, что мне это наказание. От меня все зависит, от меня. Я не сошел с ума, но почему она. Я был груб, жесток, эгоистичен, думал только о себе. А она такая милая, добрая, в чем скажи мне Господи, в чем ее вина. Как бы я хотел повернуть время вспять. Я слишком пессимистичен, ведь она спокойно лежит в палате с ней все хорошо, а это лишь мои догадки. Может она идет на поправку. А я все представляю в худшем свете. Все будет хорошо. Он сомневался в своих словах, но ему хотелось всем сердцем верить в свои доводы. Профессионализм давал свою информацию, которая основывалась на профессиональной интуиции. Он зашел в палату она лежала в кровати о чем-то тихо шепча и поглаживая свой живот. Увидев, его она улыбнулась, как улыбаются при виде близкого человека.
- Ангел, а у меня для тебя, приятная, даже радостная новость. За всю весну, а она уже подходила к концу. Она не разу не улыбнулась. А теперь эта лихорадочная, лихорадочная, бессознательная улыбка. Больше походящая на оскал зубов перед битвой.
- Что за новость милая?
- Я беременна
Он застыл, подсознательно понимал, что все кончено и вся его надежда на нее выздаравление полетели прахом.
- Да,.... я очень рад за тебя.
- Как ты думаешь, это мальчик или девочка?
- А кого ты хочешь?
- Девочку. Я бы заплетала ее длинные волосы, сшила бы для нее самые пышные наряды.
- Я слышал если сильно захотеть, то обязательно сбудется желания
- Тогда я буду хотеть, очень хотеть. Буду молить Господа, Ангел, а ты бы не мог его попросить, он бы послушал тебя.
-Хорошо, но и ты проси.
- Да, да (резко ее лицо изменилось в нем смешалось чувство страха, гнева, все лицо исказило зло) Он насторожился.
-А что если моя девочка умрет. Да моя девочка умрет. Да она умрет. Я чувствую к ней уже ползет зло. Уходи ты зло, ты причинил ей зло. А....а... а. Я не отдам вам свою девочку, она моя, слышишь бес, моя.
Она то громко плакала, то смеялась. Приступ начинался внезапно. Не задумываясь, он увеличил дозы и ввел успокоительное. Через час она опять лежала спокойная на своей постели. Зайдя к ней, он заметил на ее коленях еще один рисунок. Она набрасывала последние штрихи. Он подошел ближе.
- Кто это Виолла?
-Это моя девочка, разве ты не узнал мою крошку. Она еще здесь (она обвела рукой по животу) Видишь как там светло, сколько там добра, счастья. Смотри, какой вокруг хаос, черный мир полный зла, а она такая зелененькая наивная с таким пылким сердцем. Уже получает от мира эту злость. Видишь ее голову чернеет, а когда она появится на свет все ее тельце захватит мрачная злоба мира. Я не хочу, чтобы она выходила, пусть всегда будет в свете, добре. Я хочу отделить ее от мира. Только так я спасу свою крошку. Посмотри она улыбается во сне, что она видеть? Наверное, меня, как я ее, когда сплю. А ручонки такие хрупкие, распахнутые для всего мира. Ангел помоги мне, сохранить ее чистоту. Перережь эту пуповину пусть она живет там вечно.
- Но без нее она умрет.
- Нет, ты лжешь
-Я говорю правду. Подумай чем она живет? Твоей любовью, тем, что слышит твой голос, твои ласки, пение птиц. Ее греет лучик света. Вот ради чего она в твоем чреве и вот ради чего стоит появиться на свет. Чтобы не только чувствовать этот мир, но и видеть все его прелести. Твои заботливые глаза. Пусть в мире много зла, но и добра не мало. Только нужно верить в него верить и идти своей дорогой. Ты веришь мне?
-Да я верю, но я боюсь за нее.
-Не бойся, просто воспитай ее чуткой к другим доброй, и она спасет свой мир.
Проходили недели, приступы ставшие все острее. Ему было больно смотреть на ее мучения в перерывах она лихорадочно рисовала, как будто предчувствовала начала следующего прорыва страха, ярости. Она становилась не управляемой, приходилось ее приковывать к постели т. к смирительные рубашки уже не удерживали ее. В порыве страха она умоляла не убивать ее дочь. Мольба сменялась гневом, гнев смехом. И так до изнеможения. Когда она успокаивалась, просила снять цепи. И достав бумагу, карандаш замыкалась в себе. Она как голодная волчица набрасывалась на добычу. Разрывая свою тушу (душу) на части. Он сидел, рядом смотря как ее колотит лихорадка. Не смотря не на что она твердо водила рукой по листку бумаги, выводя карандашом, то, что таилось глубоко в подсознании. Закончив, она поднимала измученные веки:
-Садись ближе я объясню. Видишь бокал на тоненькой ножке, это моя душа полная гнева, любви страха. Он помутнел от всей этой боли. Ты видишь крылья моей души, они скованы цепями жизни, ах, если бы они рухнули, я бы полетела в небеса к Господу. Видишь глотку? Ты видел когда-нибудь кричащую глотку, кричащию от боли. Все ее связки колеблются, вздрагивая от ужаса. Я кричу, молю Господа забрать мою душу, но жизнь не пускает, окутав меня проклятыми цепями. Мне остается только метаться. Видишь слезы текут по моей душе, они обжигают меня. Даже слезы не успокаивают ее. Сколько еще я буду рвать свою глотку. Сколько мои крылья будут натираться до крови о цепи жизни.
- Ангел возьми меня к Господу. Ты же можешь.
Это было не выносимо он больше не мог слышать ее слов. Он выбежал из палаты. Рыдая от боли причиненной ее словами.
-Где выход Господи, где мне искать свет. Если кругом тьма.
После очень сильного приступа она очнулась. Спокойная. Лихорадки не было. И даже погода за окном была под стать ее состоянию. Дул теплый ветерок, светило чуть теплое солнце. Она сидела у окна рисуя свой последний безумный шедевр. На ее лице отражалось счастье в виде улыбки.
- Ангел я знаю, ты здесь я чувствую тебя. Знаешь сегодня я счастлива эти оковы распадаются мне кажется, жизнь отпустить меня. Скоро ты не грусти, теперь я буду рядом с тобой. Я взметну в высь, расправлю крылья и глубоко, глубоко всей грудью вздохну. Я поняла, как сильно тебя люблю. Теперь я знаю, как нежно к тебе отношусь. Рядом с тобой дышать боюсь, мелкая черточка, каждый твой вздох. Меня прогревает с головы до ног. Я так люблю тебя. Ты ведь будешь всегда рядом. Иди, иди ко мне. Нет, не обнимай. Я так чувствую твое тепло, добро твоей души (рис. трение)
Вот посмотри. Это мы. Мы во вселенной. Мы так чутки друг к другу, что нашим телам не нужно прикасаться. Между нами магическая сила любви. Видишь, вся вселенная благословляет нашу любовь, и даже другие измерения открыты для нас. Но нам ничего не нужно, только быть рядом, чувствовать теплоту тел, нежность глаз, влажность губ. Вот в чем наше счастье быть единым целым. И когда мои цепи спадут, я полечу и ты со мной. Мы будем вместе. Теперь мы не земные создания. Нам не нужно смотреть друг на друга. Как небо смотрит на землю. Только люби меня, будь рядом и я не усомнюсь в тебе.
Ее всю трясло от волнения, она подбежала к нему горячее, поцеловав его влажные от слез губы:
- Ни в чем себя не Вени. Я сама так захотела. Я хочу лишь одного уйти с твоим поцелуем на губах. Это для меня, как божий знак поцелуй ангела. Он посмотрел глубоко в ее глаза и осознал, что она в себе. К ней вернулось сознание. Он не знал что сказать. Все смешалось в его рассудке, немного помолчав, он еле выдавил из себя:
- Я этого не хотел
Она приложила свою маленькую ладошку к его губам
-Молчи и покорно слушай. Хотеть это дело тел, а мы друг для друга души*
Лихорадка обострялась ее хотели привязать, но он запретил. Она не долго мучалась. Смерть была тихой. Она не сопротивлялась. Но организм по привычке еще метался, пытаясь бороться. Он просто стоял на коленях, перед ней и, не осознавая, плакал. Хотя понимал, что теперь она счастлива, свободна от мира. То минутное прозрение, было ей подарком Господа за все те мучения, которые принесла ей любовь. Он горевал, был безутешен, но на этом и остановился. Не смог уйти за ней. Ведь только настоящая безумная любовь может открыть врата рая. Пусть даже на мгновения, но ради этого мига стоит безумно любить.
любовь без ума
© Copyright: Зериф Слабость, 2008
Свидетельство о публикации №208090400211
Свидетельство о публикации №208090400211
Рецензии