Нам нечего делить

«Ты правильный парень»- сказал Дан, делая глубокую затяжку и передавая мне косяк.
«Дурак дурака видит издалека»- попытался я перефразировать русскую поговорку на немецкий. «А еврей еврея ещё дальше».

Дан- израильский инструктор по боевой подготовке, приехавший к нам по обмену специалистами между израильским ЦАХАЛом и немецким Бундесвером. Чему мы можем научить израильтян я, честно говоря, не знаю, но у них поучиться мы можем многому.
Отлично подготовленные ребята, мастера военного дела и прекрасные инструкторы.

В первый же выходной я пригласил Дана прошвырнуться по злачным местам. Узнав, что я еврей и удивившись как никогда в жизни, Дан принял моё приглашение. Мы отправились в расположенный за 90 километров от военской части Гамбург.Проведя бурные годы молодости в Сан Паули, районе красных фонарей и увеселительных заведений, я знал, где можно хорошо отдохнуть и расслабиться.

После пары кружек горького северонемецкого пива, Элвис, мой довольно неплохой знакомый и владелец бара, подошёл ко мне поприветствовать редкого гостя:
«Три года не заходил, фальшивый иудей»- сказал он, выполняя ненавистную мне и принятую у албанцев процедуру целование в обе щеки. « А раньше, помню, сразу после школы, завиливал с толпой своих русских чертей»
« Служу на благо немецкому фатерлянду. Вот ещё и жениться успел. Какие там загулы!»- ответил я, покосившись на Дана и следя за его реакцией на необычное приветствие.

Кличку «фальшивый иудей», по-немецки «falscher Hebraeer“ я получил за то, что никогда не скрывая своих еврейских корней, я не скрывал и своего христианства. Моя нянька, лютеранка, крестила меня в кирхе в 4 года, ещё в СССР, за что была сразу же уволена моими родителями. Но изменить это было уже невозможно, и я с детских лет проникся протестантизмом.
Дан прекрасно понял, о чём речь, но на его лице не было никакой реакции. Позже я понял, что его это совсем не интересовало.
«Ну, рад был тебя видеть, но присесть к вам не могу, слишком много дел»- сказал Элвис.
«А чтобы вам не уснуть от скуки, цедя это пойло, вот, попробуйте, если вам, конечно, можно»- добавил он, кидая на стол во время процедуры прощального целования, пакетик из чёрного целофана.

В пакетике, как и следовало ожидать, лежал грамм душистой сладко пахнушей голландской конопли. В отдельном рассказе, я обязательно поведую, какой популярностью пользуется эта нелегальная травка в самых различных слоях общества.
Её курят хиппи, рабочие с заводов, адвокаты, врачи, политики, даже полицейские. Власти, особенно в мировом порту Гамбурге, послушно следуя закону, должны бы наказывать за наличие минимальных количеств этого «страшного наркотика», но так как количество подобных «преступлений» неимоверно, то граждане Германии, пойманные внутри страны с количеством менее 15 грамм, то есть «для личного употребления», а не для продажи, выходят из воды сухими. Уголовных дел не возбуждают, просто отнимают и составляют протокол изъятия.

Дана даже не пришлось уговаривать. Оказалось, что в Израиле травка намного нелегальней чем в Германии, поэтому курят её практически все. Не задумываясь, что мы оба можем вылететь из армии: я пополнить ряды миллионов на бирже труда, а он с позором быть отправленным обратно в Израиль, мы отправились в курительную комнату, где стояли пальмы, лежали топчаны и стояли кальяны. Почувствовав себя в знакомой восточной обстановке и явно оценив качество голландского продукта, Дан улыбнулся впервые за вечер:
«Да,ты классный парень, Фил! Не то, что остальные. Не люблю я немцев, хоть убей. Мне то они ничего лично плохого не сделали, но наш народ так от них пострадал, что это автоматическая неприязнь. Как ты с ними уживаешься? Ведь ты еврей, да ещё и не скрываешь этого, как я заметил. Если бы не Джоана, моя невеста, то никогда бы в жизни не ступил бы на эту землю, поверь мне. Но без денег я не могу на ней жениться, а в Израиле особо не разбогатеешь. Вот и согласился на этот чёртов обмен. Вернусь, будет у меня достаточно ваших евро, что жениться на Джоане.»

Не расслаблявшись уже более года, я порядком закайфовал и соответственно развязал язык:
« Да ты, Даник , не так смотришь на вопрос! Чего мне с ними уживаться? У меня своя жизнь, у них своя. Армия- моя работа, в моей семье по мужской линии с 1917 все были военные. В кумы я к ним не напрашиваюсь, а вот культура и стиль жизни полностью совпадают с моими. Да и поверь, побудешь у нас, узнаешь, что среди них есть нормальные парни, не загруженные национальной галиматьёй...»
Мои излияния прервал вошедший в курильню Мустафа.

Мустафа - наполовину палестинец, наполовину египтянин, мой лучший друг в Германии. Больше скажу, он мне как брат. Мы познакомились с ним через неделю после моего переселения в Германию, летом 96-ого, когда на меня наехали его собратья. Они хотели «одолжить» 10 марок, которых у меня не было. По-немецки я говорил тогда на таком уровне, на каком может говорить человек, изучавший язык меньше года в России. Кроме «шайсе» ругательств я не знал и послал по известному адресу по-русски. Они, видно, поняли, и готовы были уже начистить мне физиономию всей компанией. Но тут появился Мустафа. Наши взгяды встретились и что-то произошло, не знаю что, но он мгновенно начал что-то объяснять арабам на своём языке. Через минуту конфликт был решён, я пожал арабам руки, а Мустафа пригласил меня к своему дяде в чаёвню. С тех пор мы с ним лучшие друзья, я научил его пить пиво и вино, а он меня как вести себя с арабами, турками и прочими последователями заповедей Мухаммеда!

« Ах, ты, старый, грязный арабский ублюдок»- обнимая и хлопая по спине, нежно поприветствовал я Мустафу.
«Какими судьбами, недобитый еврейский унтерменш ?»- целуя меня в обе щеки ответил друг.
И только после этого он заметил Дана. На этот раз физиономия израильтянина изменилась быстрее чем меняется погода в Гамбурге. Глаза сузились, рука, держащая дымящийся джоинт, сжалась в кулак, всё тело напряглось. Ещё секунда и я уже предвещал как израильтянин чётким ударом направит Мустафу в нокаут. Несмотря на то, что я был уже изрядно под кайфом, среагировать я успел быстро:
« Спокойно, Дан, всё нормально. Не делай ничего без слов, давай отойдём, окей?»
Мустафа уже понял, а может на генетическом уровне догадался, что перед ним израильтянин, который явно не оценил наши приветствия, которые, естественно, были не очень милыми, но традиционными шутками.
Мы вышли с Даном и я как мог, объяснил ему, что всё нормально, что Мустафа мой лучший друг и, конечно же, не считает ни меня, ни других евреев унтерменшами. После 5 минут на свежем воздухе и от прилившего адреналина, Дан протрезвел и согласился вернуться внутрь.

Когда третий косяк пошёл по кругу, Мустафа наконец-то решил обратиться к Дану:
«Извини, брат, я не хотел тебя обидеть!»
«Ничего , проехали»- довольно холодно ответил Дан, не поднимая глаз.
«Ты не любишь нас, да?» - вдруг спросил Мустафа
Я уже был готов к новой эскалации конфликта, но Дан вдруг поднял глаза и спокойно ответил:
« Нет, не очень! Люди твоего рода похитили мою кузину, прямо на улице в Иерусалиме. Три дня и три ночи мой дядька плакал и молил Б-га , чтобы всё было хорошо. А на четвёртый её нашли в Восточном Иерусалиме, изнасилованную, а на груди у неё была жёлтой краской нарисована шестиконечная звезда и по-арабски написано «Гитлер был прав». Ей было 14 с половиной. Прошло 7 лет, но она до сих пор не говорит не слова. Сидит у окна и молчит, все эти 7 лет! Как я могу любить вас после такого?»
Мустафа помолчал, затянулся и ответил:
«Мой отец и тётка родом из Палестины, но я родился уже в Египте. Во время Интифады 80-ых в их селение пришли израильские солдаты. Они собрали всех мужчин у стены одного дома и держали их там под прицелом, пока остальные обшаривали дома в поисках оружия и террористов. Люди сидели несколько часов на жаре, руки за головой. Вдруг из окна дома показалась девочка. Она закричала «Папа». Солдат, направив на неё автомат, приказал ей отойти от окна. Тогда девочка бросила что-то вниз к ногам отца. Раздалась автоматная очередь и девочку закинуло обратно в помещение. А к ногам моего отца упала бутылка с водой.... Эта девочка....., она была моя сестра, которую я так и не увидел. Ей было 6 лет. А солдат написал объяснительную, мол, подозрение, что бросили бутылку с зажигательной смесью и огонь был открыт правомерно. Его даже не уволили.»
Мустафа замолчал и высморкался.
Дан сидел тихо и всё время пристально следил за Мустафой. Он ничего не ответил, только втянул дым и затушил окурок. Потом взглянул на Мустафу и что-то сказал по-арабски.
Мустафа посмотрел на него и кивнул.

Время подходило к полуночи и бар закрывался. Но прощание Дан и Мустафа пожали друг-другу руки. Весь остаток вечера после этих двух историй прошёл мирно и спокойно.
Дан сказал Мустафе:
«А ведь ты тоже нормальный парень. У нас таких арабов вообще нет »
Мустафа улыбнулся и овтетил :
« И у вас есть, я уверен. Только вы забыли, что все мы братья, евреи и арабы. У нас общее начало, Авраам, по нашему Ибрагим. Только там братья делят то, что пренадлежит всем, делят и ненавидят друг-друга. А здесь нам нечего делить, тут всё не наше, тут всё пренадлежит картошкам *. Поэтому мы, эмигранты, часто вместе, албанцы и югославы, евреи и арабы, турки и курды. Но тоже не всегда, бывает жёскто, бывают и пули»

На этом мы и разошлись. Прощаясь с Мустафой, во время доставшего меня за этот вечер целованья, я шёпотом спросил у него :
« Что сказал тебе израильтянин по-арабски»
«Он плохо говорит по-арабски, но достаточно хорошо, чтобы я понял. Он сказал: «Если бы я был на месте этого солдата, то пустил бы себе пулю в висок»- ответил Мустафа и добавил уже громко : « Всегда рад тебе, мой еврейский брат. Мои двери для тебя всегда открыты»

* «Картошки»- по-немецки «Kartoffeln»: презрительное название немцев, часто употреблеямое эмигрантами, особенно турками