Возвращение шута

LXI.

-Есть ещё желающие проверить, какого цвета у меня кровь? Ну же, ну! Кто следующий? Ты, Барток, сын верзилы Тари, возомнивший себя чароплётом? Что глазки-то опустил? Кишка тонка? Может быть ты, Витёк? - в голосе мага прорезалась издёвка. – Вон как здорово ты из своей пукалки шарахаешь! Успевай только пули ловить! Или тоже в штаны наложил?
Два взрослых мужика застыли, и не ведали, что предпринять. Были они не робкого десятка, но сейчас, в самом конце пути, стушевались перед недостижимостью цели. Смерть товарища их потрясла. Тем более, такая нелепая смерть! И ничего уже не изменить!
-А со мной, самозванец, сразиться не хочешь?
Тихие слова, сказанные почти шёпотом, заставили Красного вздрогнуть.
-Это ещё кто там такой шустрый? – храбрился он.
-Неужто, не догадываешься?
Гладь зеркала заколыхалась, Вытолкнув на поверхность человека, выряженного в шута. Бубенчики позвякивали на раздвоенном колпаке, и позвякивание это никак не вязалось с мрачной решимостью вошедшего.
-Что, пёс, не по нраву сюрпризец, да? Поди, и думать обо мне забыл? Так я освежу твои воспоминания!
Настроение незваного гостя было приподнятым, но он умело скрывал его.
-Я готов! – выдавил Тан.
В правой руке Порика вырос клинок, извилистый, как его душа.
-Это не твоё оружие, Малоторик! Сражайся, как подобает Великим, раз уж взялся за гуж!
Меч мгновенно расплавился и потёк, словно восковая свеча. Тот, кого назвали Малоториком, скривился, обжегшись.
-Не нравится, да? Это тебе не с беззащитными биться! В глаза, в глаза мне смотри! Или боишься?
-Я не… - насилу выдавил Тан.
Невидимая железная ладонь стиснула безжалостное сердце, и не собиралась отпускать.
Стены пропали куда-то, и двое оказались высоко в горах, среди белоснежных каменных вершин.
-«Ка-роль» - прохрипел Лже-Порик, и, оступившись, рухнул вниз, в не ведающую пощады бездну. – Не успел! - слова Энна вывели Виктора и Бартока из оцепенения.
-Что делать, гном? – спросил Безродный, указав на поверженного князя.
-Ничего не делать! Мы, - Ичей выделил это «мы», - сделали всё, что могли. И что не могли, тоже.
Глаза гнома увлажнились. Он взял тяжелеющую руку Царёва в свою крохотную ладошку, прошептал чуть слышно:
-Не знаю, будет ли хорошо тебе там, откуда ты родом, но я рад, что наши пути пересеклись.
-Что он говорит? – спросил Бард.
-Он уже не говорит. Вы оба научились слушать мысли.
-Тессаиннатессаиннатессаинна! – камертоном звенело в ушах.
-Я не мог раньше! – выдохнул Энн. – Там, где я вынужден был вас покинуть, в каменном мешке лежали останки отца. А в подземелье, где вы впервые увидели плачущего гнома, остались мать и сестра. Они погибли, унеся с собой тайну тысячи путей во внутренние и внешние миры! Так что, это была моя война, Бард Барток и Сте Пан! Погибшие родичи подсказали, как одолеть Красного.
-Так это ты был шутом? – спросил Виктор.
-Шутом был фантом, марионетка. Я лишь дёргал за ниточки. Тан воевал сам с собой.

Слабеющим сознанием Сергей наблюдал конец всемогуществу Красного, но радости не испытывал. Душе его, находящейся по ту сторону добра и зла, было почти всё равно. Она неторопко летела светлыми коридорами межмирового пространства, не отягчённая больше грузом земного бытия. Чёрный бесплотный сгусток квазиэнергии, выбившийся некогда из шутов в короли, стремительно нёсся следом и, обогнав Царёва, свернул в непроницаемо-тёмный тоннель.