Сон

Было или не было
все это давно?
Приоткрыла тихо
памяти окно.

Посмотрела, будто,
я со стороны:
Что же это? Прошлое?
Или, может, сны?


       Последнее время в жизни установилась спокойная полоса: этакое стоячее “болотце” семейного счастья. Шли последние месяцы беременности. Это состояние не угнетало ее, напротив, воспринималось, как нечто естественное, как способность дышать или, последние пять лет, прыгать с парашютом. За долгие годы в спорте прыжки немного надоели, и сейчас она наслаждалась, с удовольствием отдаваясь этому вынужденному безделью; нежилась, как кошка, и даже немного скучала.
Ей нравилось, что можно было просто сидеть дома, а не мотаться в эти морозные дни на аэродром – помимо спорта это была еще и работа. Не переставая удивляться, она прислушивалась к себе и немного грустила, что скоро все это закончится, – ребенок обретет право на самостоятельность и с каждым днем будет все меньше нуждаться в ней. Она никогда не строила иллюзий по поводу того, что дети должны быть собственностью родителей и на примере первого ребенка знала, что сразу после рождения – это другой человек, нежели она сама. От этого и было немного грустно. Впрочем, она умела наслаждаться настоящим.
       Но сегодня... Она не чувствовала себя счастливой. Этот сон не давал ей покоя с самого утра. Она пыталась убедить себя, что это только сон, стремилась понять и проанализировать, что именно ее так взволновало. И, наконец, она поняла: этот сон не был похож на сон, он был слишком ярким.
Это было, как наяву: да, именно краски поразили ее. Вся картина предстала целиком: багрово-красное солнце на восходе или на закате, ярко-зеленая трава и небольшой желтый самолет, не похожий ни на ставший родным Ан-2, ни на спортивный Як (а что-то среднее). Самолет бежит по взлетке, отрывается от земли, делает крутой вираж в сторону кустов и резко, “носом”, врубается в землю. Она явственно ощущала этот ступор внутри себя и, как в замедленном кино, видела людей, бегущих к самолету, с ужасом понимая, что не может бежать. “ Что? Что? Что? ” - стучало в мозгу, или она вслух произнесла это. “ Уже ничего не нужно ”, - бросил кто-то, проходя мимо…
       …В этом месте она проснулась. Муж, с улыбкой, и немного подшучивая над ней с утра, когда она рассказала о своем сне за завтраком, успокоил ее и даже слегка укорил, сказав, что спортсменка не должна расслабляться ни в каком состоянии; нельзя так болезненно реагировать на какой-то сон. Это подействовало: она взяла себя в руки и постаралась все забыть, хотя смутное сомнение и тревога в глубине души остались. Но время брало свое, и обычная бытовая суета отодвинула все это на второй план.
       …Она ждала мужа с работы. Обед был приготовлен, в квартире прибрано, пеленки постираны. Розовощекая пятимесячная дочка, предмет ее тайной гордости, сладко посапывала в своей кроватке. На душе было спокойно, и она уже начинала завидовать мужу, который, каждый вечер, вернувшись с работы, рассказывал ей о прошедшем дне. Стояла середина лета, прыжки на аэродроме шли в полном разгаре, и она усилием воли сдерживала себя, чтобы не бросить ребенка на кого-нибудь из бабушек и не сорваться на аэродром. Она помнила, как в прошлый раз, с первым ребенком, не выдержала: продержавшись только до восьми месяцев, насильно оторвала дочку от груди и, промучившись с ней несколько дней, побежала на аэродром.
В памяти осталась картинка: ничего не понимающий, обиженный, орущий, справедливо требующий своего законного, карапуз, в сидячей коляске, с сосиской в руке. Две ночи она “укатывала” дочку с ревом и этой “исторической” сосиской, страдая при этом от жалости, вины перед дочкой и от “перегоравшего” молока. Потом все это немного забылось, и, рассказывая подросшей дочке, как ее перевели на сосиски, она пыталась при этом шутить, но в глубине души, по-прежнему, ощущала чувство вины, будто чего-то не додала дочери, и от этого сделала ее жизнь менее счастливой. Сейчас, помня это, она не хотела повторить ту же ошибку со вторым ребенком и настроилась кормить дочку хотя бы до года. Она чувствовала, что от природы она больше женщина, чем спортсменка, но эта роль ей уже порядком начинала надоедать. Не хватало привычной остроты эмоций, поэтому, когда вечером возвращался муж, она, не в силах дождаться, пока он поужинает, начинала приставать к нему с расспросами.
Иногда она раздражала голодного мужа своим нетерпением, но, чаще, он сдавался, понимая ее состояние, и начинал рассказывать что-то интересное прямо за ужином. Ее интересовало все, до мельчайших подробностей, и, переживая прожитый им день, она, как будто, сама участвовала во всем…
       …Сегодня муж задерживался. Она всегда старалась успокаивать себя в такие минуты, но предательское чувство необъяснимой тревоги все же одолевало ее. Так было всегда, когда она не видела его. Привычка быть вместе, выработанная за многие годы совместной жизни (в семье и спорте), давала о себе знать.
На аэродроме она за него почти не волновалась, точнее, это было где-то глубоко. Там она воспринимала его по-прежнему, слегка отчужденно: он - чемпион страны, Мастер спорта, тренер, инструктор; она же, хотя и прыгала уже довольно спокойно, оставалась рядовой спортсменкой. Да и не было у них принято демонстрировать свои чувства. Он никогда не смешивал личную жизнь со спортом и, если случалось отчитывать ее на сборах, в глубине души переживал за нее, но никогда не делал поблажек, так как за всякую оплошность в этом спорте была слишком высокая цена. Они оба прекрасно понимали это и, от осознания этого, глубже и острее воспринимали жизнь.
       …Наконец-то – долгожданный звонок в дверь. Взглянув на мрачное лицо мужа, сразу все поняла.
“ Кто? ” - упавшим голосом спросила она. Муж виновато опустил глаза.
“ Ты только не волнуйся, тебе сейчас нельзя волноваться ”, - непривычно неуверенным голосом пробовал он убежать ее, но вскоре не выдержал и все рассказал.
Неопытный летчик (начинающий «кооператор»), набрав пассажиров покататься, сразу после взлета, не успев набрать скорости, сделал резкий вираж, и самолет носом воткнулся в землю…
“ Где? – выдохнула она, - в районе кустов? ” Он посмотрел на нее укоризненно:
“ Какая разница? ” Ей стало неловко…
       Погибло шестеро человек. Ее подруга потеряла сразу мужа и шестилетнюю дочь. Стоял июль. На аэродроме росла зеленая сочная трава. Самолет упал вечером, на закате, в районе кустов...

       ***************