Николай Басов. Гранит камень строгий. Часть 11

Я встал и вышел в тамбур. Пусть прихорашивается. Потом приоткрыл дверь и спросил:

- Есть хотите? И, как насчет пива? - Про пиво я спросил для солидности.

- Нет, нет - замахала она руками. - Не пью я пива. И, вообще, ничего не надо.

Я отправился в буфет. Набрал бутербродов с ветчиной и сыром, пирожных, эскимо. Бутылки с лимонадом и пивом рассовал по карманам и вернулся в вагон.

- Ну, зачем Вы все это, - проговорила она неуверенно, а сама уже выглядывала чего бы ухватить, когда я развернул сверток.

Мы принялись за бутерброды. Поезд тронулся.

- Вы надолго к нам? – спросил я просто так, лишь бы не молчать.

- Да, как сказать… Наберу материала для диплома… Пожалуй до осени.

- Так Вы, что, еще студентка? – откровенно удивился я.

- Да, студентка. Пятый курс Харьковского института твердых сплавов. Экспериментальное отделение. У вас буду проводить разработку новых технологий по обработке серых гранитов Карельского перешейка. Буду внедрять новый твердосплавный инструмент, разработанный нашим институтом. На первых порах везу два ящика шпунтов и скарпелей.

Я смотрел на нее с веселым озорством.

- А сказали, едет настоящий инженер, чуть ли не маститый ученый, а тут… «Студенточка, заря восточная, под липою, я ожидал тебя…» - пропел я с улыбкой и вдруг спросил ни к селу, ни к городу, - Муж есть?

Она сразу вся подобралась. Стала строже и старше. Поправила волосы и надолго замолчала, глядя в окно вагона. Потом сухо сказала:

- Мужа нет. Есть жених. Он учится в Москве, в военной академии химической защиты. Но не будем об этом. Это мое личное.

Я согласился. Не будем - так не будем. Хотя откровенно сказать, мне хотелось развить полемику о любви, о чувствах и прочее, но видя ее настроение, не стал досаждать.

Долго ехали молча. Жевали бутерброды и запивали кто чем: я пивом, она лимонадом. Она вся ушла в себя. На губах блуждала робкая и застенчивая улыбка. Без сомнения, в эти минуты, она была со своим женихом в далекой Москве.

Эта ее влюбленная отрешенность ревниво царапнула мне сердце. На миг затаилась досада, что меня, вот так, никто не любят, но тут же откинул эту нелепость и хмуро сказал:

- Хочу предупредить, Надежда, в карьере ребята крутые, напористые. Будут осаждать. Им нипочем, что у Вас занято сердце.

Она очнулась от своих грез, и в испуге вжалась в угол скамьи. Смотрела на меня с мольбой и ожиданием, как будто вот прямо сейчас ее будут терзать.

- Ну, что Вы! Чего уж так-то пугаться. Может никто приставать и не будет.

- Будут, - сказала она обреченно. – В институте все знают, что у меня парень, а прохода не дают.

- Эх! Надежда! – восторженно выпалил я. – Был бы я росточком повыше, сам бы попытался закружить Вас, но не суждено. Поэтому, если не возражаете, буду присматривать, чтоб не обижали.

Надежда просияла глазами и выдвинулась из угла.

- Спасибо…
- Дима, - подсказал я.
- Спасибо, Дмитрий.

Мы тут же перешли на ты.

За дальнейшими разговорами не заметили, как поезд подкатил к платформе тридцать восемь, то есть к гранитному карьеру.

Нас встречал Роман Степанович и еще кто-то из начальства.

Я быстренько снял ящики на платформу, передал Надежду встречающим и незаметно скрылся.

Дальше сами.

(Продолжение следует)