Отпуск по-канадски

Глава 1.
Я ехала в маршрутном автобусе, периодически засыпая и просыпаясь от ударов моей головы о стекло. Рюкзак с вещами давил на колени. Да и вообще, дышать было абсолютно нечем. Люди, люди... Везде люди. Я ехала по направлению к фермерскому хозяйству «Mayfair Farms», автобусом из Портэдж ла Прэри. Это первый профсоюз для иностранных работников, он насчитывает 60 членов, большая часть которых – из Мексики. Но коренные канадцы всё же встречаются.

Мольберт был со мной, я уже представляла, сколько прекрасных пейзажей появится в моей коллекции в ближайший месяц, и что радовало меня больше всего – возможно, я приму участие в конкурсе художников в Ванкувере, может, даже буду его победителем... ну если, конечно, напишу что-нибудь стоящее за этот месяц. Ведь обстоятельства на моей стороне. В этой фермерской деревушке наверняка очень много живописных мест, которые можно перенести на холсты. Только бы с жильём определиться...

Через полчаса автобус подъехал к «Mayfair Farms», и выпустил нас из своего жаркого плена. Мне очень хотелось пить, и я неимоверно обрадовалась, увидев придорожное кафе рядом с остановкой. Напялив рюкзак на спину, я вошла в пыльные двери забегаловки, пахнущей фастфудом и пивом. Кафе было довольно маленьким, я неторопливо прошла и села за стойку. Справа от меня была небольшая сцена, по вечерам здесь, наверное, выступали местные музыканты. А в дневные часы под музыку приплясывала танцовщица. Меня удивил её возраст – девочке было не больше тринадцати! И кто взял её на такую работу...
-Кофе и бутылку воды! – сказала я продавщицам мексиканской наружности, которые шептались о чём-то. Одна из них принесла мне заказ, другая в это время неотрывно всматривалась в танцовщицу, следя за каждым её движением.
Я неспешно пила кофе, прислушиваясь к мотиву музыки, и думала о том, как мне найти съёмное жильё, когда продавщицы обратились ко мне.
-А вы неместная, да? – спросила одна из них. Я почему-то разозлилась. Как будто сама местная...
-Да, я из Ванкувера, - сухо ответила я. А потом подумала, что они могут помочь мне с жильём, и смягчилась. – Приехала сюда в отпуск, на природу. Я художник, хотела бы написать несколько картин...
-Ого! К нам давно уже никто не заезжал. Ну, из Портэдж ла Прэри, конечно, заезжают, и всё. Так и варимся в своём котле. Вот эта девчонка, Амизи, - продавщица стала говорить чуть тише и уставилась в сторону танцующей девочки, - Она тоже из Портэдж ла Прэри, но работает здесь. Представляете? Два часа езды каждый день... И как отчим её не жалеет? Калеку на работу выгнал!
-Калеку? – удивилась я. – А что с ней? Руки, ноги, всё вроде на месте!
-Она немая! Я слышала, с ней что-то случилось, перед тем, как её удочерили. Теперь не говорит. И отчим её на лето работать сюда прислал. Изверг!
-Да уж, - тихо ответила я, почему-то вспоминая своего отца, который заставил меня работать летом, когда мне было пятнадцать. Я развозила газеты, а он говорил, что надо приучаться к труду с ранних лет. Да уж, моя работа была намного легче работы этой девочки. Почему-то я прониклась к ней жалостью. Да ещё и сиротой росла, раз говорят, что она удочерённая. Амизи... Такое странное имя!
-Тем более после того, что происходит в последнее время в нашем районе... – заговорчески произнесла мексиканка.
-А что происходит? – спросила я.
-Ну, все эти убийства... Как он не боится за неё? Она же того же возраста, что и те три убитые девочки... А вы что – и не знали ничего?
-Нет...- стараясь скрыть своё бешенство, проскрипела зубами я. Дело в том, что подруга посоветовала мне поехать в «Mayfair Farms», рассказывая о чудесных пейзажах и массе возможностей создать шедевр. Ох, Мэри, получишь ты у меня. Заманила меня в маленькое фермерское хозяйство с маньяком-убийцей посередине...
Увидев, что я побледнела, продавщица затараторила:
-Да вы не бойтесь, он только девочек убивает... Ой, Господи, да что же я говорю-то... Совсем язык развязался... Простите уж меня за мою болтовню!
-Да ладно вам, всё нормально... – вежливо ответила я, чувствуя холодок, пробегающий по спине. Может, уехать отсюда? И к чёрту картины... Но конкурс художников... Я должна попасть туда!
-А вы где остановитесь? – спросила другая продавщица.
-Я не знаю пока. А вы не подскажете, где здесь можно снять жильё?
-Ну, у нас многие сдают комнаты. Тут у кого не спроси. Тем более, что в связи с последними событиями приезжих на редкость мало... Жильё недорогое, могу дать вам пару номеров телефонов, позвоните – узнаете. Да хоть вон Салли Харрисон, мой хороший знакомый, точно знаю – сдаёт жильё. Да и деньги ему не помешают, он, бедный, один в семье вкалывает. Только мальчишка у него очень разболтанный... Сынка вырастил, думал, помощник будет...А он хулиган самый настоящий. Ну, я думаю, вам он не помешает! – она уже писала номер на клочке бумаги, а я пила кофе и удивлялась её болтливости.

Глава 2.
Салли был мужчиной средних лет, очень воспитанным и интеллигентным, несмотря на свой провинциальный вид. Только глаза у него были какими-то затравленными и виски слишком седыми для его тридцати с хвостиком. Он жил с сыном Джоном, жены у него не было. Мне было любопытно узнать, где она, но я постеснялась спросить. Джон оказался подростком с пробелами в воспитании. Впервые увидев меня, он отвернулся и продолжил мастерить какую-то конструкцию, напоминающую силки для птиц. А когда Салли сказал ему: «Джон, познакомься, это Эмили Тайлер», мальчишка и вовсе выбежал из комнаты.
-Не обращайте на него внимания! – вежливо сказал Салли, - Он немного не в себе. Детская психологическая травма...
В их доме царил полный разгром, какие-то книги и газеты валялись по всем комнатам, а их было немало. Везде лежали горы пыли и непонятные конструкции, очевидно, сотворённые Джоном. Мне выделили более-менее чистую комнату, но мебель была в плачевном состоянии. Я не удивилась беспорядку, потому что цена за месяц моего проживания была смехотворной. Чего ещё ожидать за такие деньги? Ну ничего, всё равно большую часть времени я буду проводить на природе. Это так, для ночлега.
Я бросила вещи на кровать, осмотрелась немного, и решила пройтись по ферме. Вечер был прекрасным, солнце висело над горизонтом огненным полукругом, навевая на природу оранжевую дымку. Я дошла до конца фермы Харрисонов, вышла на нейтральную территорию. Посмотрела вокруг. И всё-таки не врала Мэри... Такой природы в городе не увидишь... Красота тянулась на много миль вокруг, вечерняя зелень опьяняла своей свежестью, а мелкие фермерские домики только дополняли провинциальный пейзаж. Я сбегала за холстами и сделала несколько зарисовок в карандаше. Вот они, мои будущие шедевры! Даже когда стемнело, мне очень не хотелось возвращаться в пыльный дом. Но на улице стало холодать, и я всё же решила вернуться.
Дома меня ждал неприятный сюрприз... Я вошла в свою комнату, и увидела на кровати мёртвую птицу. Маленькую, окровавленную, несколько перьев были вырваны и разбросаны по комнате. Вспомнив Джона с его силками, я сразу поняла, кто тут виноват. Я положила птицу в пакет и отнесла Салли. Он как раз готовил ужин, и тут я с мёртвой птицей... Как невовремя.
-Это проделки Джона? – спросила я, показывая ему птицу. Салли рассеянно поднял глаза, посмотрел на пакет. Затем покраснел.
-Чёрт, ну вы уж извините, пожалуйста... Я уже не знаю, как с ним справляться...
-Да ладно. Вы то что извиняетесь? Он виноват, а не вы.
-Джон! – рассержено позвал Салли. – Джон, а ну-ка иди сюда!
Джон вбежал в кухню, спустившись со второго этажа.
-Что?
-Что за выходки? – прокричал Салли. – Ты хочёшь, что бы Эмили съехала от нас? Зачем ты принёс птицу ей в комнату?
Джон молчал.
-У нас и так не хватает денег, если ещё и комнату снимать у нас никто не будет – что, думаешь, мы сможем себе ни в чём не отказывать?
Джон смотрел мне прямо в глаза своими чёрными глазёнками. Смотрел без тени сожаления и раскаянья, просто пялился и молчал.
-Джон, извинись перед Эмили!
-Да пошла она!....
-Джон! – яростно выкрикнул Салли.
-И ты тоже! Ты трахаешь её, да?! Поэтому она живёт у нас?
-Замолчи, Джон! – уже тише произнёс отец.
-Ты трахаешь её, ты хочешь заменить ей маму, да?! Ты хочешь забыть маму, ты хочешь новую жену? Я ненавижу тебя, я ненавижу вас! Извиниться? Да идите вы... – он кинул в отца зажигалкой, которую крутил в руке. – Я ненавижу вас, я хочу, чтоб вы умерли!
Мы молчали. Мы с Салли стояли и молчали, слушая брань этого сопляка, и ничего не могли поделать. Я была в бешенстве, мне хотелось схватить со стола нож и раскромсать этого ублюдка, но я не могла. Я даже слова ему сказать не могла, потому что он был сыном Салли, а не моим. Потому что я не имела права его воспитывать. Я ждала реакции Салли, я ждала, что он даст Джону пощёчину, ну, или хотя бы накричит. Я ждала, что Джон получит взбучку. Хотя бы в моральном смысле этого слова.
-Сынок, иди спать, – тихо сказал Салли, и я видела огоньки злости и одновременно страха в его усталых глазах.
-Шлюха! – крикнул мне Джон и выбежал из кухни. Я подумала, что, наверное, мне придётся искать новую комнату, в другом доме...
-Простите ещё раз... Я думал, он хотя бы извинится... – виновато сказал Салли. – Я просто не знаю, что с ним делать... После смерти матери и сестры он сам не свой.
Мне стало жалко Салли, очень жалко. У меня даже внутри всё перевернулось от жалости к нему... Господи, потерять жену и дочь, это так ужасно... Да ещё и жить с психбольным сыном...
-Забудем? Пожалуйста, прошу вас, давайте просто забудем! – сказал Салли и похлопал меня по плечу. Я смотрела на него, на его виноватую улыбку, и понимала, что я просто не смогу сейчас сказать ему: «Вы знаете, я, пожалуй, съеду!». А он взял у меня пакет с мёртвой птицей и выбросил в мусорное ведро. Как будто для пущей убедительности в том, что инцидент исчерпан.
-Ну ладно! – снисходительно сказала я. – Забудем. Спокойной ночи, Салли. Кстати, отвели бы вы его к психологу...
-Я водил... Бесполезно. И тебе спокойной ночи, Эмили. – он подмигнул мне, изобразив на своём лице вымученную бодрость, хотя я представляю, каких сил ему это стоило...

Глава 3.
Спала я плохо. Всю ночь мне снились мёртвые птицы в лужицах крови, с разлетающимися перьями, открывающие глаза и клювы. А потом мёртвые девочки, о которых рассказывала продавщица, с синими ногтями и губами, которые танцевали в том самом кафе вместо Амизи...
Я открыла глаза, села на кровати, сгоняя с себя последние остатки этой жути.
На кухне Салли готовил завтрак. Я стала собираться в кафе, чтобы перекусить, но он любезно пригласил меня позавтракать с ними, в качестве примирительной трапезы. Я согласилась, хотя перспектива общения с Джоном меня вовсе не радовала. Но Джон вёл себя довольно прилично, молча пережёвывал яичницу и не разу даже глаз не поднял от тарелки. Не думаю, что ему было стыдно. Скорее всего, он просто хотел побыстрее доесть и выйти из-за стола. Мы с Салли непринуждённо общались о его фермерской жизни, о моих картинах и, как ни странно, даже о такой банальности, как погода. Джон действительно очень быстро поел и выбежал из кухни. А мы с Салли пили кофе и слушали радио.
-Вы отлично готовите! – сказала я, откинувшись на спинку стула, чувствуя, что переела.
-Я люблю готовить. Прекрати называть меня на «вы»! Я не настолько старше тебя!
Я смутилась, и неуверенно кивнула головой. По радио шла сводка новостей.
«В лесу возле «Mayfair Farms» найден труп двенадцатилетней Сары Дэвис, уже четвёртой жертвы маньяка, орудующего в этих краях. Смерть наступила около суток назад, как и предыдущие жертвы, девочка была забита камнями. Настоятельно просим родителей внимательнее смотреть за своими детьми, не отпускать их на улицу в вечернее время. Местные власти решают вопрос о введении комендантского часа».
У меня сердце подпрыгнуло... Ещё одна жертва! Господи, ну угораздило же меня приехать сюда – рядом орудует маньяк, живу в доме с припадочным мальчиком... Кошмар какой-то.
Я посмотрела на Салли. Он побледнел и продолжал молча допивать кофе. Мне почему-то стало неимоверно жутко в этой обстановке.
-Спасибо за завтрак, - сказала я.
-На здоровье!
Я поднялась из-за стола и направилась в свою комнату. Я решила пойти порисовать, чтобы хоть как-то успокоиться. Нужно найти вчерашние наброски и продолжить работу. Я открыла папку с рисунками, и обнаружила, что она пуста! Ярость вскипела во мне... неужели Джон добрался и до моих работ? Мне плевать, что Салли жалеет его. Сейчас я обыщу весь дом, и если окажется, что это дело рук Джона – ему несдобровать! Насколько я знала, комната Джона была на втором этаже. Я неторопливо поднялась по лестнице, вошла в одну из комнат. Она была пуста, на полу валялись газеты и куски проволоки. Вторая комната была чуланом, там было очень много пыльных детских вещей, каких-то банок, склянок, мешков с ненужным хламом. Господи, если Джон запрятал мои рисунки сюда – я же их никогда не найду! Я двинулась дальше, решив искать в чулане в последнюю очередь. Дверь следующей комнаты была распахнута, и я очень удивилась увиденному. Комната была чистой, абсолютно чистой, ни пылинки, ни паутинки! Во всём этом доме не было ничего и близко походящего на эту комнату. Обои были розовые, с медвежатами, на полу лежало море детских игрушек. А у стены стояли две детские кроватки, одна голубая, другая розовая. Это была детская. Я сделала один шаг вглубь комнаты и вдруг услышала какое-то сдавленное всхлипывание. Джон сидел по-турецки в углу, у розовой кроватки, и плакал. Я была очень удивлена такой мягкости этого жестокого мальчика. А он всхлипывал и приговаривал что-то. Я прислушалась...
-Ты сестрёнка или нет?
Отдавай мне свой ответ!
Спрячутся лето и зима,
Не найдёшь их никогда!
Ты братишка или нет?
Вот и слушай мой ответ!
Спрятать лето ты хотел?
АМИЗ и ОТЕЛ!
Джон плакал, вытирал слёзы и повторял считалку снова и снова. А я стояла как завороженная. Я не знала, что я чувствую, что я думаю. У меня просто был ком в горле. Как будто я узнала какую-то страшную тайну... Как будто я втянута в какую-ту странную историю, которая меня совсем не касается...
Джон поднял глаза и увидел меня... Мне стало страшно! Такой ненавистью, такой адской злобой были наполнены глаза этого мальчишки... Сквозь них будто был виден огонь ада... Мне казалось, что сейчас он набросится на меня и разорвёт в клочья. Мне хотелось бежать. Но я стояла и не двинулась с места.
-Что тебе нужно? Это не твоя комната! Это комната Джона и Анны, что тебе нужно здесь? – ледяным голосом спросил Джон, хлопая заплаканными глазами.
-Я просто... – я отвечала как первоклассница, не выучившая математику, хотя нам следовало бы поменяться ролями. – Я хотела спросить, ты не брал мои рисунки?
-Я сжёг их! – Джон вскочил и пронёсся мимо меня, как маленький тайфун. А я всё не двигалась с места, слушая топот его босых ног по лестнице. Я стояла, обескураженная, опустошённая. И тут заметила кусочек холста, торчащий из-под кровати. Я подошла к кроватке, присела на корточки, достала холсты. Джон соврал. Он ничего не жёг. Мои рисунки были целёхоньки, наверное, он просто из любопытства притащил их сюда и разглядывал. А рядом лежала фотография... Молодой Салли с женщиной, (наверное, мамой Джона), и двумя карапузами лет шести. Мальчик и девочка. Близнецы... В мальчике я с трудом узнала Джона. На фото был весёлый жизнерадостный ребёнок, обнимающий за шею девочку. А девочка, наверное, и была его умершей сестрой... Мне показались очень знакомыми её черты. Как будто, я её видела где-то... Наверное, это была одна из приснившихся мне мёртвых девочек... или нет? В голове у меня всё запуталось, да ещё и до сих пор в ушах звенела считалка про лето и зиму...
-Эмили! – я вздрогнула от неожиданно раздавшегося голоса Салли. Мне стало ужасно неудобно, что я сижу здесь на коленках, с фотографией Харрисонов, не в своей комнате и даже не на своём этаже, вторгшаяся в их прошлое.
-Извините, Салли. То есть извини... Я искала свои рисунки, Джон притащил их сюда... А рядом с ними лежала фотография... Я думала, может, вы её потеряли? Держите... – я протянула ему фото. Салли сел на детскую кроватку, держа фото в руке. Его пальцы тряслись, он всматривался в счастливых людей на фотографии. А затем его глаза наполнились слезами. Мне хотелось чем-то помочь ему, чем-то приободрить, но я просто не знала, что сказать. Что? «Не горюй, они теперь на небе»?! Вряд ли его бы это утешило. Я сидела рядом с ним на коленках и смотрела в его лицо... Какую боль должен испытывать этот человек, такой мужественный и сильный, чтобы не сдерживать слёз?!
-Это их комната... – сухо сказал Салли. – Джона и Анны, его сестры. Они были двойняшками...
Повисла пауза. Салли сглотнул слёзы и продолжил.
-Здесь всё именно так, как было перед их отъездом. Джон каждый день убирает здесь... Каждый день убирает, хотя больше ни в чём от него помощи нет. Он не разрешает убирать кроватку Анны... и каждый день говорит с ней. Каждый день приходит сюда...
-Он и сегодня здесь был, - участливо произнесла я.
-Он не такой плохой мальчик, как кажется. Если бы не случилось то, что случилось, он был бы совсем другим... В тот день, семь лет назад, погода была ужасно холодной... Джон и Анна играли во дворе, лепили снежных баб. А у Джона была забава... Он кидался снежками в ворон, кружащихся над нашими посевами. Я никогда не ругал его за это. Он помогал мне сберечь урожай. Пусть символически, но помогал. И в этот день Джон решил запустить в ворону камнем. Но он не рассчитал... – голос Салли сорвался, и он около минуты пытался сдержать слёзы. Затем продолжил. – Он попал камнем Анне в лицо. Рассёк бровь. Мы все ужасно перепугались, стали звонить врачу. У нас на весь «Mayfair Farms» всего один врач. И его не было на рабочем месте... Дебби, моя жена, схватила Анну и сказала, что повезёт её до Портэдж ла Прэри на попутке. Господи, и почему тогда я не поехал вместо неё... Джон бегал вокруг нас, кружащихся над Анной, и всё время повторял только одну фразу: "прости, прости, прости...". Я проводил жену до магистрали, поймал ей попутку... Даже не посмотрел, кто сидит за рулём. Анну положили на заднее сиденье. Я закрыл за ними дверцу... И больше никогда их не видел. Они не приехали вечером. И утром тоже не приехали. Я всю ночь глаз не сомкнул, и Джон тоже. Он плакал всю ночь, и говорил, что это он виноват. Утром я поехал в Портэдж ла Прэри, обошел все больницы, мне сказали, что моя жена с дочкой там не появлялись. Я заявил в полицию... Три дня мы сидели как на иголках... Ждали, что они придут, Дебби и Анна. Вернутся... А потом нашли тело Дебби. Она была изнасилована и убита. Тот маньяк, в машину которого посадил её я, поиздевался над ней и выбросил в поле на окраине Портэдж ла Прэри. Прямо на снег. – Салли уже не говорил, он рыдал. Не скрывая чувств и слёз. – За три дня, пока она лежала, волки наполовину съели её тело... А Анну и вовсе не нашли... Полиция сказала, что это волки. Волки целиком съели мою дочь... С тех пор Джон сам не свой. Чувство вины не даёт ему жить... Он не может смириться с их смертью... Особенно со смертью Анны, потому что её тела так и не нашли...
Я плакала. Смотрела на Салли и плакала. Мне было настолько не по себе... я даже не знаю, как объяснить это. Когда он рассказывал мне эту историю, я буквально видела всё это... маленькую Анну с окровавленным лбом. Джона, заплаканного и убитого горем... Красивую жену Салли, лежащую голой на снегу. Волков, жующих её тело.
-Я так много думал потом, о том, что всё могло бы быть по-другому... Если бы я поехал с Анной, а не Дебби. Я понял, что вся моя жизнь утекла как песок между пальцами...
А пара песчинок, которая осталась на ладони – это мои воспоминания... О счастливой семье. Это всё, что у меня осталось...
Я взяла Салли за руку.
-Прости меня...
-За что?
-За то, что заставила тебя снова пережить этот ужас... Прости, ладно?

Глава 4.
Я не смогла рисовать в тот день. Я, конечно, взяла мольберт и пошла в поле, но я не смогла рисовать деревья и небо, когда в голове у меня крутилась трагедия Харрисонов... На холст хотели выплеснуться отнюдь не прелести летней природы, на кончике кисти было напряжение и боль зимнего пейзажа, в котором на белой простыне снега сверкала замёрзшая кровь Дебби, и мохнатые волки создавали странные узоры, топча снежные слои мягкими лапами... Мне было страшно. Я не знаю, чего именно я боялась, но ощущение утренней жути возросло во много раз после рассказа Салли. Я понимала, что мне ничего не угрожает, но всё равно не могла справиться со своей тревогой. Мои пальцы дрожали и по телу бегали мурашки при воспоминаниях о слезах Салли, о его дрожащем голосе... Но больше всего пугал меня Джон. Его разговоры с мёртвой сестрой. Его считалка... Его вера в то, что Анна жива, и его агрессия, вызванная постоянным чувством вины. Возможно, своим поведением он просто защищается, огораживается от окружающего мира, всем своим видом как бы стараясь дать понять: «Не виноват я! Я не специально!».
Я решила развеяться и поехала в кафе, мне хотелось попить пива, выкурить несколько сигарет, и немного разгрузить голову от происшествий последних двух дней. Я отнесла мольберт, собралась и поехала.
В кафе уже была другая продавщица, и только одна. Видимо, сменщица. Я заказала пиво, села за столик. Время близилось к вечеру, и я не заметила, как прошёл час. Я наблюдала за танцем Амизи, за её пластичностью и грацией, так не присущей девочкам её возраста. Обычно девочки-подростки очень угловаты и неуклюжи, их даже называют «гадкими утятами». А Амизи превосходно танцевала. Она ведь была немой, поэтому очень преуспела в невербальном общении. Жесты и танцы заменили ей разговоры, шёпот и пение. Танцы были языком её тела. Танцы были её песней, прекрасной и утончённой, заставляющей пристально смотреть за каждым её движением.
В двери кафе зашёл мужчина. Взял кружку пива, прошёл, сел за столик недалеко от меня. Я заметила, с каким теплом он смотрит на Амизи, и сама девочка, увидев его, скромно заулыбалась, но продолжила танец. Я догадалась, что это, скорее всего, её отчим. Тем более что было уже около пяти часов вечера, и вскоре Амизи нужно было уезжать. Наверное, трудно танцевать на протяжении двух часов без перерыва... Но Амизи не выглядела несчастной...
-Моя дочка! – услышала я откуда-то сбоку. Говорил тот самый мужчина, что сел неподалёку от меня. Его голос был переполнен гордостью, видимо, он хотел поделиться ей со мной...
-Она очень красиво танцует!
-Да! - сказал мужчина, подсев за мой столик, и протянул мне руку. – Роберт Аддамс. А вас как зовут?
-Эмили, - ответила я. – Я приезжая. Снимаю жильё у Салли Харрисона.
-Харрисон? Не знаю такого. Я вообще из «Mayfair Farms» почти никого не знаю. Я ведь тоже не местный. Я из Портэдж ла Прэри.
У нас с Робертом завязалась беседа. Допив бокал с пивом, я немного осмелела, и задала вопрос, который мучил меня целые сутки.
-Роберт, скажите, а почему ваша дочь работает в таком месте? Вы не сочтите за грубость, просто меня бы очень беспокоила такая работа... Девочке её возраста танцевать в кафе как-то...
-Опасно? – перебил меня Роберт. - Да нет, вы знаете, это не опасно. Я привожу её сюда, когда еду на работу и забираю под вечер. Да тем более вы поймите, это всё совсем не из-за денег! Денег у нас и так хватает, просто Амизи сама очень хочет танцевать. Раньше я водил её в танцевальную школу в Портэдж ла Прэри, но когда школа закрылась на лето, Амизи сама не своя стала. Танцы – её любимое занятие. Она жить без них не может. Вот и пришлось пристроить её сюда на три месяца. Конечно, пришлось кое-что уладить, - Роберт улыбнулся, - С документами. Она же несовершеннолетняя. Можно сказать, вся её зарплата на это ушла... Но зато она счастлива!
-Ну да, счастье ребёнка это главное, - я улыбнулась, и мы заказали ещё по одному бокалу пива.
-Как же вы за руль сядете?
-Ой, Эмили, не беспокойтесь, два бокала пива для такого здоровяка как я – капля в море! – Роберт сделал пару гигантских глотков, опустошив половину бокала. Я тоже отхлебнула немного... История Салли всё ещё не шла у меня из головы.
-Я знаю себе меру, тем более я не один еду, с Амизи. Я не напьюсь.
-А почему у неё имя такое странное? Амизи... На каком это языке? – спросила я, и увидела, что Роберт изменился в лице. Улыбка сошла с его губ, накрытых чёлкой густых усов, и глаза сразу стали серьёзными, даже морщинки в их уголках выпрямились.
-Она попросила так её звать... когда постучалась в мой дом... Она не моя дочка, удочерённая. Найдёныш...
-Как попросила? – удивилась я, испытывая неудобства из-за своей навязчивости, но любопытство всё же брало верх над смущением. – Ведь она же немая!
-Сейчас я расскажу, - сказал Роберт, прикуривая папиросу. – Девушка, принесите ещё пива! – крикнул он официантке. – Дело было зимой. Семь лет назад я как обычно работал по хозяйству. Утро было морозное. Я был в кухне, как сейчас помню эти ледяные узоры на стекле... И услышал стук. Робкий такой, тихий. Я удивился, кто это, думаю, ко мне в такую рань пожаловал? Дверь открываю – а там девочка... лет шесть, ну семь от силы. Плачет стоит. Бровь разбита... Я её быстрее в дом завёл, отогревать её, чаем поить... ледяная вся, бедняжка. На волосах аж иней намёрз. Я спрашиваю: что мол, случилось с тобой? А она молчит, ничего сказать не может. Плачет только. Я бумагу с карандашом дал ей, думаю, в семь лет хоть чуть-чуть писать уметь должна. Что случилось с тобой, спрашиваю. Она молчит, не пишет. Как хоть зовут тебя, говорю... А она пишет – Амизи отел... Вот и зовём её Амизи с тех пор..
Я вздрогнула. Меня как будто током ударило... Роберт продолжал что-то говорить, но я не слышала, не понимала, что он говорит. В голове с током крови пульсировало:
Ты братишка или нет?
Вот и слушай мой ответ!
Спрятать лето ты хотел?
АМИЗ и ОТЕЛ!
И слова Роберта: семь лет назад... там девочка... лет шесть, ну семь от силы... плачет стоит... бровь разбита... Мне сразу вспомнилась фотография Харрисонов, и я поняла, кого напомнила мне девочка с неё. Амизи...
-Врачи сказали, что она не говорит из-за какого-то неимоверного стресса... – сквозь шум в голове слышала я. - Бедная девочка что-то такое перенесла, что не может больше говорить... Или не хочет. Ну, мы с женой и решили её удочерить. У нас ещё дочка есть, на пару лет помладше. Подружки – не разлей вода. Но хочу сказать, я сначала надеялся, что Амизи заговорит... Нет, не заговорила. За семь лет слова от неё не услышал. Но девчонка она хорошая. Помогает по дому, да и вообще ласковая очень... Что с вами, вам плохо?!
Мне было плохо. Мне было ужасно. Моё сердце было готово выпрыгнуть из грудной клетки и проскакать, как лягушка, до самого дома Харрисонов. И сказать Салли, что я нашла его дочь, которая, видимо, смогла убежать от маньяка...
-Да, я, наверное, перебрала с пивом. Я схожу в туалет, я недолго, ладно? – с трудом пролепетала я и пулей понеслась в уборную. Включила холодную воду, подставила под неё лицо. Детская считалка звучала у меня в мозгу громче, чем голоса, доносящиеся из кафе. Господи, неужели такое бывает? Неужели можно отыскать дочь через семь лет после её пропажи? После того, как ты семь лет подряд каждую ночь представлял, как её едят волки? А она жива и здорова, просто живёт в другой семье. Просто не может говорить из-за того, что увидела, что сделали с её матерью. У неё хватило сил убежать, а у мамы – нет. И она ведь никому не смогла сказать, кто её отец. Какая у неё фамилия... Она даже имени своего никому не сказала. Сказала фразу из детской считалки... Надо пойти и сейчас же сказать всё Роберту. Что я знаю, кто отец Амизи. Что я знаю, как она попала к нему в дом... А вдруг он посчитает меня сумасшедшей? Только вчера приехала сюда, и уже раскрыла тайну, которую семь лет никто не мог раскрыть. Ну, это ладно, это не так важно. Страшнее всего будет, если окажется, что Амизи не дочь Салли, это всё – просто стечение обстоятельств, а я уже скажу ему, что я нашла её. Он будет ждать её, свою Анну, а приедет Амизи, и получится, что он во второй раз потеряет дочь... Я не знаю, что с ним будет тогда... Нет, я сделаю умнее. Подстрахуюсь. Я приглашу Роберта в гости. Вместе с Амизи. И посмотрю, узнают ли её Салли и Джон. И узнает ли она их... Если нет – всё будет достаточно безобидно. Дружеский приём гостей. И никто ничего не узнает.
Я выпила успокоительные таблетки и вышла из уборной, бледная и ошарашенная, как будто вся эта история с Харрисонами касалась непосредственно меня. Подошла, села к Роберту.
-Как вы? – спросил он.
-Мне уже намного лучше, - сказала я, и увидела, что Амизи спускается со сцены и идёт к нам. Такая красивая, с карими глазами-вишенками, так похожая на Джона, только глаза не злые, а грустные...
-Амизи, познакомься, это Эмили! – произнёс Роберт. Амизи приветственно улыбнулась мне... У неё была улыбка Салли. – Нам, наверное, пора! – сказал Роберт. А то жена заждалась уже...
-Роберт, а что бы вы ответили, если бы я пригласила вас в гости?- спросила я. - Вас с Амизи и женой. Вы такие приятные люди... Мне хотелось бы пообщаться с вами...
-С радостью, Эмили, но только не сегодня. Мне всё-таки жену надо предупредить. Может, завтра? У меня как раз выходной... Приезжайте сюда около двенадцати, вы ведь недалеко живёте? А я всех на машине довезу потом, вы будете путь показывать...
-Договорились, - улыбнулась я.
-Значит, до завтра! Ну, мы поехали, Всего доброго! – сказал Роберт и пожал мне руку. И Амизи пожала, своей холодной ладошкой, как будто ещё не отогревшейся с того зимнего ужаса семилетней давности...

Глава 5.
Я уже не помнила о конкурсе художников, мои мечты о шедевре напрочь вылетели из моей головы, потому что она была забита семейным кошмаром Харрисонов и возможной развязкой...
Я приехала домой, точнее, в дом Харрисонов, уже затемно. На кухне сидел Салли и читал книгу.
-Что не спишь? – спросила я. – Поздно уже...
-Джона всё нет и нет... Я волнуюсь. Особенно в последнее время, когда в нашей округе убивают детей, он как назло стал пропадать по вечерам... А я сижу и волнуюсь. Не могу уснуть, пока его нет дома...
-Не волнуйся, он придёт, - сказала я, хотя сама очень волновалась. Даже не за Джона, потому что была зла на него, а за самого Салли. Я представила, что с ним будет, если с Джоном что-то случится. Я сделала себе кофе, смотря на Салли. Морщинки у его бровей ни на секунду не исчезали. Он сидел и хмурился...
Джон вернулся около полуночи. Пытался тихонечко проскользнуть мимо кухни, но Салли крикнул:
-Сынок, ты что так поздно?
-Тебе какое дело? – зло ответил Джон.
-Может, будешь повежливее говорить с отцом?
Джон заглянул в кухню, и мы увидели, что на лице у него царапины. Распухшие и кровавые.
-Джон, что с тобой случилось?
-Ничего! – крикнул Джон. – Когда ты уже перестанешь меня опекать? Отвяжись от меня...
Джон затопал вверх по лестнице.
-Что с ним могло случиться? – испуганно прошептал Салли.
-Не беспокойся, - успокоила его я, хотя у самой на душе было отнюдь не спокойно. – Ты что – не знаешь мальчишек? Может, по деревьям лазил, упал... А может, подрался с кем-то...
Я ушла спать, но заснула только под утро, потому что моё сердце бешено колотилось, а мозг постоянно прокручивал события этого дня, взорвавшего все мои планы на отпуск...

Глава 6.
На следующий день я проснулась около десяти, привела себя в порядок и пошла к автобусной остановке. Мне не терпелось как можно быстрее встретиться с Амизи и привезти её к Харрисонам... А вообще я боялась реакции Джона. Я даже представить не могла, как он отреагирует на появление своей сестры, живой и здоровой... Он был неадекватным ребёнком, и глупо было бы ожидать от него адекватной реакции.
Я села в автобус и почти сразу начала дремать, потому что очень не выспалась. Сквозь сон мне слышались разговоры людей, и голос диктора радиоприёмника, колонки от которого располагались прямо над моей головой.
-Я вчера посадила овощи, - сообщала одна тётушка другой, сидевшей рядом со мной.
-А я ещё не сажала, - отвечала другая, и у меня перед глазами вертелись овощи, вертелось всё, о чём они говорили. – Говорят, урожай в этом году будет хороший. Вон, старик Тёрнер ещё в конце июля всё посадил.
-Да? Ну, это он поспешил, конечно. А ты сегодня новости не смотрела?
-А что? Кого-то ещё убили?
-Тихо! – прошептала первая, - Слушай, по радио как раз передают...
Мне так не хотелось ничего знать, ни про эти убийства, ни про урожаи, но я была вынуждена прослушать свежий выпуск новостей по радиоприёмнику, потому что уснуть под такой шум я просто не могла.
«Впервые маньяк из «Mayfair Farms» допустил осечку! Жертва, его пятая жертва, осталась жива после нападения! Тринадцатилетняя Бэтти Фридман смогла оказать ему сопротивление и убежать! Она была опрошена, и вот какой информацией о маньяке располагают правоохранительные органы. Убийцей является подросток, возраста двенадцати – четырнадцати лет. Рост около ста шестидесяти сантиметров, телосложение среднее».
-Подросток? – удивилась моя соседка по сидению.
-Да, представляешь?
«Он подошёл к жертве около магистрали и предложил прогуляться. Когда они зашли в лесополосу, со слов жертвы, маньяк стал зачитывать ей какое-то стихотворение, и просил продолжить его».
Моё сердце учащённо забилось.
«Бэтти, естественно, не знала стихотворения, поэтому отказалась ему отвечать. После чего маньяк рассвирепел, достал откуда-то камень и нанёс ей несколько ударов в область головы. Бэтти оказала сопротивление, оттолкнула убийцу и смогла убежать. С её слов, на лице маньяка осталось несколько царапин. Если кто-то из слушателей располагает какой-либо информацией о местонахождении человека, подходящего под описание маньяка, просим немедленно сообщить в правоохранительные органы».
Меня трясло. Меня просто колотило. Господи, да как меня угораздило влипнуть в эту историю? Мне захотелось немедленно выйти из автобуса, мне показалось, что меня вот-вот вырвет... Я вспомнила расцарапанное лицо Джона... Его считалку... Наверное, он ищет свою сестру... Он же не верил в её смерть. Он знакомится с девчушками её возраста... и рассказывает им половину считалки. И если девочка не отвечает ему и не рассказывает вторую половину... он её убивает. Потому что она не его сестра. Только потому, что ОНА НЕ ЕГО СЕСТРА.
Боже мой, я... я просто не знала, что мне делать. Выйти из автобуса и сразу заявить в полицию? Да, как на меня всё навалилось... Всё разом... А может, если я привезу Амизи, он изменится? Может, он перестанет убивать? Может, я спасу их семью? Если я заявлю в полицию, и Джона заберут, Салли, наверное, вообще сойдёт с ума... А вдруг Амизи не окажется Анной, и Джон убьёт и её?
Мне было пора выходить. Я поднялась с сиденья, но два голоса внутри меня устроили жестокую битву. Доложить о Джоне или нет... Быть или не быть? Случись всё это хоть позавчера, я бы не раздумывая, позвонила в полицию... Но после рассказа Салли, отнимать у него последнее, что осталось... Я спустилась с порожков автобуса и увидела машину Роберта у входа в кафе. Он сидел за рулём, Амизи на заднем сиденье. Его жена, наверное, не смогла поехать. Господи, ведь надо же решать прямо сейчас... Мне надо что-то сказать им... Я подошла к открытому окошку со стороны Роберта.
-Здравствуйте! – пытаясь скрыть панику, пробормотала я.
-Здравствуйте, - сказал Роберт, улыбаясь в свои густые усы, и Амизи с заднего сиденья помахала мне ручонкой. – Дженнифер не смогла поехать с нами, она, оказывается, пригласила в гости подруг. А мы даже рады, что нам удалось выбраться из дома, её подружки такие занудные... Правда, Амизи? – девчонка беззвучно хихикнула.
Моя голова шумела как улей, и я решила – поедем. Поедем к Харрисонам, а там будь что будет... Меня снова пронзила мысль – я два дня жила под одной крышей с маньяком! И он ненавидел меня... Он ведь мог меня убить... и всё!
Мы ехали, и спасибо Роберту, что он сам поддерживал разговор, ни о чём не расспрашивая меня... Наверное, он привык общаться с Амизи, поэтому и мне не задавал много вопросов. Когда мы стали подъезжать к ферме Харрисонов, я заметила на лице Амизи какое-то беспокойство... Она хмурила брови и тщательно вглядывалась в природу. Морщинки между бровями у неё были такие же, как у Салли. Теперь я была уверена – она Анна.
-Сюда? – спросил Роберт, поворачивая направо. Я молча кивнула головой. Дом Харрисонов уже виднелся впереди... И у него две полицейские машины. Уже в который раз за последние два дня моё сердце подпрыгнуло и стало бешено колотиться... Кто-то позвонил в полицию... Кто-то из соседей. Кто-то увидел фоторобот Джона по телевизору, и позвонил в полицию... Я не знаю почему, но мне стало немного легче. С меня снялась ответственность за принятие решения... звонить или нет.
-Странно! – воскликнул Роберт. – Что там у вас происходит?
-Я не знаю, Роберт, – с наигранным удивлением произнесла я. Роберт подъехал ближе и остановил машину. Я вылетела из неё и побежала к дому, как ошпаренная. И ещё с порога услышала голос Салли: «Отпустите его! Это ошибка, он ни в чём не виноват...»
Два полицейских выводили Джона под руки. И вели к машине с мигалкой. Моё сердце сжалось, замерло... Я обернулась, и увидела, что Амизи, ёрзавшая всю дорогу, выскочила из машины и бежит к нам... Наверное, она узнала свой дом и издали увидела своего выросшего брата... На порог выбежал Салли, продолжая кричать на полицейских... и замер.
-Анна?
Джона сажали в полицейскую машину, когда он повернулся к Амизи. В его глазах вспыхнул огонь, я никогда не видела его глаза настолько яркими и чистыми... Я увидела, что он что-то шепчет себе под нос, сначала тихо, потом всё громче и громче...
-Ты сестрёнка или нет?
Отдавай мне свой ответ!
Спрячутся лето и зима,
Не найдёшь их никогда!
Я посмотрела на Салли, и увидела, что он упал на колени и плачет, согнувшись в три погибели... И тут сзади я услышала незнакомый женский голос, совсем юный:
-Ты братишка или нет?
Вот и слушай мой ответ!
Спрятать лето ты хотел?
АМИЗ и ОТЕЛ!
Говорила Амизи... ГОВОРИЛА АМИЗИ!
-Анна! – закричал Джон, вырываясь из крепких рук полицейских. – Я нашёл тебя! Я знал, что ты жива, я всегда знал... Я искал тебя! Это я их убил, их всех! Они пустые... Они – не ты... Они глупые и пустые... Я знал, знал, что ты... – полицейский не дал ему договорить, захлопнув за ним дверцу машины.
Машина уехала, оставив за собой облачко пыли. Рядом со мной стоял ничего не понимающий Роберт, а Амизи гладила по голове Салли, сидящего на коленках с опустошёнными заплаканными глазами.
-Папа... – шептала она, целуя в мокрые щёки несчастного отца, нашедшего одного ребёнка и потерявшего другого...