Послевоенная бедность

       
       


       Отец вернулся с войны израненным, часто болел и
поэтому получал на заводе маленькую зарплату.
Денег не хватало на питание, а об одежде и говорить было нечего. Кроме меня в семье еще была сестра и три брата. В школу я ходила не в форме, как большинство учеников, а в цветном ситцевом платье. Книги и тетради я носила не в портфеле, а в сумке, сшитой из ткани.Валенок у нас тоже в то время не было. Ходили в резиновых сапогах или в ботинках, в зависимости от погоды.Хорошо, что школа находилась на переулке, не далеко от дома. Зимы в ту пору в г.Комсомольске-на-Амуре были суровы.
Брат Николай учился в первую смену. Приходя из школы, он отдавал мне обувь. Я обувалась, набрасывала на голову четвертинку большой, порванной маминой шали, в клеточку, и шла учиться во вторую смену.
       В один из выходных дней февраля была назначена прогулка для учеников двух седьмых классов. Надо было идти через р. Амур. В распадке сопок находился летний пионерский лагерь. Зимой он был базой отдыха.
Записывались те, кто смог пойти. Мне очень хотелось
увидеть пионерский лагерь, где я ни разу не была, и побыть,конечно, вместе с ребятами. И я записалась.
Руководителями группы были назначены два учителя.
Всего нас было двадцать пять человек.
       Мы направились по тропе, которую проложили рыбаки, где не было нагромождения торос.
Местами встречался неглубокий, рыхлый снег.
Все ребята и учителя были в валенках, а я одна – в ботинках, которые скрывали длинные, широкие шаровары.
Ботинки – моего брата, старые, с подбитыми гвоздями подметками. Они были мне великоваты, и я надела две пары носков. От мороза подметку на одном ботинке покоробило и она отстала. Ботинок «приоткрыл рот» - из подметки торчали гвозди, как зубы.
       Я продолжала идти. Снег забивался в ботинок. Я трясла, временами, ногой и шла дальше. От тепла ноги снег таял. Носки стали мокрые и стелька в ботинке тоже. Я запиналась, и подметка отрывалась все больше и больше.Потом вдруг вылезла наполовину стелька. Она мне очень мешала идти. Мне было не по себе. Я боялась, что кто-нибудь заметит. Благо, что все шли гуськом, а я – последняя. Ноги у меня и так мерзли, а тут еще такой казус.
Я стала отставать от всех. До распадка сопок было совсем близко. Я видела, как первые ребята с учителями уже собрались в кучку, а остальные еще устало брели.
       Мне стали кричать: «Быстрей! Быстрей!»
Я от стыда, от безысходности села на снег, выдернула из ботинка стельку и отбросила ее в сторону. Слезы текли по моим щекам.
Подошла учительница, глянула на все это и ужаснулась.
« Как же я не заметила, что ты в ботинках? – воскликнула она – « Я бы не разрешила тебе идти с нами».
Слезы полились уже ручьем. Она сказала то, чего я боялась, и поэтому прятала свои ноги еще изначально.
Сняв с себя длинный, широкий шарф, она обвязала им мою ногу вместе с ботинком, обняла меня и мы, молча, пошли к ребятам.
       Возвращались мы по той же тропе. Когда проходили мимо того места, где лежала, отброшенная мною в сторону стелька ботинка, никто не проронил ни слова. Хотя, не заметить ее было ни как нельзя. Она четко вырисовывалась на белом снегу, рядом с тропою.
А у меня от стыда горели уши, на лице появилась испарина. Я готова была провалиться на этом месте под лед, только бы не испытывать такого подавленного состояния.
 На следующий день, когда я пришла в школу,
меня вызвали к директору школы. Она сказала, что родительский комитет выделил мне материальную помощь
на приобретение валенок.