Глава 18. Хулиганьё!

Ясно видимые, косые лучи от тусклой лампочки с трудом дотягивались до страниц раскрытой книги. Тянуло в сон. Трофимов «дорсил» валяясь на кровати, рота торчала в окопах. Сменившаяся смена пила горячий чай, бойцы молча и торопливо раздевались. О чем говорить? Все новости давно обсосаны. За время дежурства наговорились всласть, на несколько дней вперед. Скорее снять волглую одежду, развесить её у полыхающей малиновым жаром печки и в приятной духоте, юркнуть под сухое и колючее одеяло. Негромкие голоса затихли, смена угомонилась. В первой смене, лучшие. Гвардия!  Вторую, составляли залетчики, и те кто имел серьезные замечания - любители поспать и покурить на посту. Самой паршивой была третья, с полуночи до утра – невыездные, душевнобольные и неблагонадежные. Это время, Трофимов не доверял никому. Дежурная радиостанция тихо фонила в дежурном режиме. Зевота раздирала скулы – ой как с..аать охота..  – Ё-ёжи-ик.. Ёжи-ик, ты слышишь меня-а..? – кто-то вяло хулиганил дурея от скуки.  – Прекратите баловаться! – сердито сделал замечание Грозный, который казалось, никогда не спал.
– Да пошел ты.. – беззлобно отмахнулся неизвестный хулиган. Трофимов отложил книгу, сон пропал. Прислушался – нарвался командир. Сейчас что-то будет. – Что-о!? … – Грозный завелся с пол-оборота. Трофимов поглядел на часы, сколько времени будет ругаться? В прошлый раз, орал две минуты. Командир лексикой не блистал, обходился общевойсковыми выражениями типа – раздолбай, дебил, негодяй.. Колорит прибавлял накал эмоций и неожиданная перестановка слов. Несмотря на грубость, на подполковника редко кто обижался всерьез. В отличие от других начальников, Грозный не был замешан в маклях и по большому счету был чист. Грубость – да. Хамство – сплошь и рядом. Но кто не грешен? Новости по полку разносятся быстро, и как бы не скрывали отцы командиры, все знали кто и сколько уворовал. А Грозный нет, даже в командировке, где он исполнял командирские обязанности и имел право на все официальные  и не, привилегии, обходился малым. Что навалят тыловые крысы из общего офицерского котла, то и ел. А не если хватало, ну бывало так, забывали тыловики про командира, обходился куском хлеба и банкой «братской могилы», то бишь кильки в томате.
На рекорд Грозный не потянул, выдохся через тридцать секунд. Ну как же, вечер, устал человек.. – Кто же это балуется? – задал риторический вопрос, исполняющий обязанности начальника штаба. – Безобразие! – вяло возмутился исполняющий обязанности зам по тылу. – Распустились.. – опять завелся Грозный. Офицеры тактично промолчали пережидая шквал. – А  может попробовать по радиостанции всех вызвать? – предложил исполняющий обязанности зампотеха полка – Может, по голосу узнаем?
– А что.. – протянул Грозный. Вызвали. Все дружно доложили. В эфире опять наступила  тишина. – По моему, это  с артдивизиона? – предположил врио командира третьего батальона.
– Ну да, с дивизиона, это кажется с девятой роты – тут же не согласился командир дивизиона.   Вспыхнула перепалка.  Командир артдивизиона подполковник, и авторитета у него было поболее, чем у какого-то замполита. Тот, всего-навсего капитан. Сошлись во мнении, что кто-то балуется с первого батальона. – Я знаю, некоторые несознательные офицеры с этого батальона, её солдатам отдают – авторитетно подтвердил Грозный.
– Чуть что, первый! – командир первого батальона был тоже подполковник.
– Хорошо.. – желчным голосом прервал перепалку Грозный – Всем «дорсам» собраться в штаб через десять минут, там сейчас и выясним! 
А вот это уже свинство! Трофимов сердито встал с кровати – спокойно додежурить не дают, в самом деле, какой негодяй этот радиохулиган! Штаб части далеко, идти почти двести метров по обледенелому за ночь плацу. Да еще там, сколько времени потеряешь..  Брюзжа на тяготы, капитан скользил по разъезженному льду мимо помещений. Штабной комплекс был не велик, палатка стояла точно в таком же боксе с железобетонной крышей. С одной стороны приткнулась продовольственная служба со складами и компактно проживающим местным населением. Там же, находилась офицерская столовая и общая кухня. Чуть далее, туалет. Получался классический Бермудский треугольник, – туалет – столовая – рабочее место, в котором, с завидным постоянством пропадали на всю командировку  многие «боевые» офицеры. Сам же штаб состоял из двух голубых вагончиков заставленных двух ярусными кроватями, и восьмиместной палатки – строевая часть. Она же секретный отдел, машбюро, с несколькими, абсолютно на все готовыми, солдатами пропадавшими там. Лишь бы не в подразделение! 
Большая брезентовая палатка – место сбора для получения взысканий и нагоняев. – С какого подразделения? – лениво интересовался дежурный по части. – Второй.. – бросил капитан перебираясь через  скамейки на галерку. Люд прибывал. Отметившиеся лезли назад, но все удобные места уже были занятые. – Да ладно мужики, места что ли не найдется? – простодушно удивлялся очередной, норовя вместится огромными плечищами в плотные ряды обороняющихся.
– Давай-давай отсюда.. – дружно выпихивали проходимца более дальновидные сослуживцы. – Не резиновая скамейка то, чай.. Вон впереди места есть!
И тут, где-то в городе гулко грохнуло, раз, второй.. пачками, зачастила стрельба. Отметив прибывших, дежурный взял трезвонивший телефон.  Это что-то серьезное, и где-то рядом. Заверещала радиостанция. – Да тихо вы! – устрашающе заорал дежурный. – Слушаю, да. Да.. попадание в бэтээр? – В вязкой тишине лихорадочно бормотал микрофон. – Сейчас доложу! Посыльный, марш за командиром! – Солдат пулей вылетел за дверь.  Стремительно ворвавшийся подполковник схватил микрофон – Слушаю.. – вполоборота повернулся к собравшимся офицерам – Все по местам. – Жадно ловя каждое слово, офицеры не спеша выходили за дверь. Кучковались в темноте. Через брезентовые стены слышно все. Первый батальон прижали. Поганое у них место, романовский мост, постоянно там кого-то постоянно достают. И Мальцева там тоже ранило, солдата вот убило а его вот ранило..
В холодном воздухе отчетливо слышалась автоматная трескотня, буханье подствольников, кашель противопехотного гранатомета и  басовитый гул крупнокалиберных пулеметов. Небо расцветилось брызгами трассеров. Отобьются или нет? Неужели, под утро приволокут подбитую машину с уложенными на корме в ряд трупами? Неужели, придется увидеть струящуюся по искореженной броне кровь? Лишь бы им повезло, хоть бы отбились.. Помощи до утра все равно не будет, хоть ты тресни.

* * *

Внезапность, действует ошеломляюще. Первый удар пришелся  по спрятанной за бетонными блоками машине, в незащищенный моторный отсек. С визгом разлетелись броневые листы, настолько силен был удар взрывчатки. И сразу начался шквальный огонь, насколько он может быть плотным в условиях полной темноты. Пули били в осыпающийся бетон, с визгом рикошетировали во все стороны. На машине вспыхнули огненные язычки, пока еще слабые, неуверенные, готовые погаснуть от первого порыва воздуха. Повезло, что первый выстрел попал не в пулеметную башню. Второй выстрел порвал топливные баки в том же моторном отсеке. Гранатометчик хотел осветить укрытие. Рыжее пламя окрепло, забушевало подпитываясь соляркой. И тут заговорил тяжелый, башенный пулемет. Наводчик оправился после внезапного удара и обрабатывал черные окна дома, откуда неслась визжащая смерть. Пулеметы заходились выгадывая каждую секунду, пока выскакивающие из дымящегося вагончика солдаты придут в себя. Обороняющиеся очухались. Сверкающие вспышки ответного огня заглушили боевиков, заставили их заткнутся. Опять ударили гранатометы! На защитников со скрежетом обрушились расколотые бетонные блоки. Хрустели кости, кто-то не успел отскочить! С моста, кашлял противопехотный гранатомет. Поддержка. Толку от неё.. Нападающие защищены другими домами. Бронемашина разгоралась освещая багровым пламенем место боя. Добив коробку с патронами, наводчик, прихватив автомат вывалился из чадящего десантного отсека, где начинала пузырится краска. Капут ласточке.. вечная ей память.
– Сюда! Все ко мне! –  «Пятнадцатилетний» капитан собирал солдат. Капитану Лобову катил четвертый десяток. Пятнадцатилетними, таких как он, зовут за стаж в этом звании.
Разбуженные внезапным огнем, жители домов попадали на пол по старой привычке. Лучше всего прятаться в ванной или туалете, на крайний случай, можно залечь у внешней стены, лучше всего у батареи, и лучше всего железной, потому что чугунная дает осколки. Что будет, никто не знал.. Звон  стекол. Шлепки от рикошета пуль, облачка пыли от попадания в стены. Смерть настигает прямо в постели. Глядь, а ты уже с трупом лежишь. С теплым куском мяса. Конвульсии и вытекающая толчками кровь впитывающаяся в постель.. Погано, даже привыкнуть не успеваешь. Мало кого интересует, что будет с мирными жителями. Ничего хорошего не ждал и парень залегший у стены за батареей. В дверь загрохали. Может с соседями что? Щелкнули запоры. За дверями нетерпеливо переминался незнакомец с гранатометом – Дай я по русским вмажу из твоего окна? – В руке очутился пистолет. Без оружия, в Чечне никто не может чувствовать себя нормально.  – Пошел на хрен! Ты стрельнешь, а мою квартиру на куски разнесут?!
– Я.. это.. – недовольно ворча гранатометчик покосился на пистолет, отправился искать жильцов посговорчивее. 
Дело принимало скверный оборот. Канонада нарастала. Мощный разрыв, в щебень разбил кусок блока и припечатал бойца спиной об соседнюю стенку. Оглохший, ошалевший солдат ощупывал себя руками. Без сапог, без бушлата, бронежилета и каски, но цел, цел!!! Вагончик еще только разгорался, зато бэтээр полыхал – будь здоров! Вот-вот начнут рваться боеприпасы. Надо было уходить. Связи не было. Телефонная связь перебита, бронемашина уничтожена. Пока раненых немного, надо уходить.  Капитан закричал – Внимание! Сейчас по команде выбегаем и уходим в тоннель! Кто не может бежать? Все могут? Все оставить кроме оружия, всё! Пошли!!! – Залегшие на железнодорожном полотне солдаты усилили огонь. Высыпавшие из укрытия, бойцы что есть духу мчались к темнеющему тоннелю. Несколько десятков метров под яростным огнем.  Сзади рвануло расплескав огненные брызги. Бэтр взорвался. С грохотом падало поднятое в воздух горячее железо. Боевики не ожидали отчаянного рывка но отреагировали быстро. Уже на другой стороне моста, когда, казалось, они были в безопасности, среди бегущих запрыгали подствольники. Почему? Почему так случилось, что новейший боеприпас, прыгающая граната от подствольного гранатомета, оказалась в руках противника? Кто может сказать?  Грош цена всем словам. Рассуждать бесполезно. Только стрелять.
– Взрыв! Взрыв! – алые вспышки, разбрызгивая смертельные осколки таяли среди бегущих солдат. Далеко – далеко, в необъятной России горели свечи. Капал воск у темных икон, горячий шепот молитв достигал поднебесья.. Матери, сестры и жены молили Всевышнего уберечь мужчин рода от гибели.
Контуженные, раненые.. – ни один не остался целым, но убитых не было. Спящих солдат расстреливали в упор, забрасывали гранатами, но убитых не было!
Обстрел прекратился внезапно. Светало. Черные развалины поста расколоты взрывами. Клочья вещей.  Разбитую, обгоревшую машину приволокли  на рассвете. Просев на обгоревших ободах, бронемашина выглядела кучей металлолома. Молодой ротный размазывал по лицу копоть, возбужденно курил и ругался. За «контроль» отвечал он. Сюда прибыл для дачи объяснений. Выйдя на рев моторов, Грозный неприязненно взглянул на столпившихся офицеров – Чего встали? Марш все в палатку! Устроили тут цирк.. – Побросав окурки офицеры торопливо ныряли в темное нутро палатки.
Началось утреннее подведение итогов службы. Временно исполняющий обязанности командира батальона, капитан Трофимов скромно пришипился в углу и внимательно слушал длинный список прегрешений, выявленных бдительным дежурным за ночь. Полковой оружейник в чине старшего лейтенанта, виновато поглядывая на строевых командиров, закончил читать. Второго батальона среди преступников не было. К обязанностям «дорса» капитан относился очень, и очень серьезно. Услышав издалека «стойктоидет..», лениво поинтересовался, кого черт принес? Узнав что это я, старший лейтенант Моисеев, громко обрадовался что хоть кто-то пришел в гости, а то ходят исподтишка.. Кофе-сигареты? Обмен последними сплетнями.. Вместе прошлись по постам найдя мелкие, несущественные недостатки. Не может же дежурный вообще ничего не обнаружить? Оценив свою значимость, дежурный удалился искать жертву пофигизма в другом месте. Это не очковтирательство, это нормальное отношение к порученному делу.
.. – в час двадцать, при проверке позиций артиллерийского дивизиона, часовой минометной батареи не спросил у проверяющего числовой пароль.. – ведущий совещание, майор оперативного отдела, низенький Николай Николаевич деликатно кивнул командиру дивизиона – Разберитесь, товарищ подполковник. – Один из самых уважаемых офицеров части приподнявшись, молча кивнул головой. – В час пятьдесят, при проверке внутренней службы первого батальона, дневальный на посту находился без бронежилета. И курил.
– С какой роты? – хмуро глянул Грозный.
– С первой, товарищ  подполковник – подскочил комбат первого, подполковник Шахов, заросший черной, густой бородищей. – Я уже разобрался по этому поводу, виновный будет наказан! – В ожидании грозы наступила тишина. Командиру было не до того. Шахов неуверенно сел. Сделав какую-то пометку в блокноте, Грозный оторвался от внутреннего мыслительного процесса, вернулся во внешний мир – Как все знают, сегодня было нападение на блокпост в районе Минутки. В настоящее время.. – голос подполковника окреп – Выясняется, что бронемашина могла сгореть от окурка! – И вероятно, в голосе послышался лязг взводимого затвора,  кто-то будет наказан! – Повисла тишина, все просто не верили ушам. Какой ещё окурок!?
.. – Первичный осмотр техники показал, что машина сгорела скорее всего из-за халатности, замыкания электропроводки или не затушенного окурка.. – Тишина прервалась возмущенным гулом голосов. – Я еще раз повторяю! – повысил Грозный тон – Будем разбираться и возможно, возможно, кто-то заплатит за халатность. Тихо! Прекратить базар! – Но не так-то легко успокоить возмущенных офицеров. – Я сказал, будем разбираться! – раздраженно, но тише  повторил командир.