я - рыба

искристой стерлядью просачиваюсь в твой мир, через расщелины запретов. через пороги в речушке твоего
понимания, которое похоже на шкурку яблока, лежалого, осеннего. зимой, когда так не хватает витаминов, и
жуешь его вату с наслаждением, отыскивая языком привкус сладостной кислинки, так присущие твоему сорту
ранних осенних яблочек. мои шаги к тебе напоминают больше ползки. чем уверенную походку знающего себе цену зверя
запятые разбегаются с пространства всех листов когда я начинаю говорить тебе или для тебя, потому что все что я
делаю давно так пропитано тобой, что пахнет только взаимностью, обозначенной датой половинчитости нашего пути
датой когда принято начинать отсчет или точнее так: датой с которой принято
хотя все принятия давно столь же условны, как и наши с тобой имена и образы друг друга в зашейных впадинках лиц
даже на спине необычайно ярких, оставляющих отпечатки губ на изнанках нутра
я превратился в рыбу, чтобы уметь проникать в неведомые глубины твоих мыслей, угадывать настроения
и делать все в точности наоборот чем надо, потому что только так я могу достигнуть того гармоничного между
которое пишет тебе строчки и абзацы, жмет в ладошках твои шкуры и делится своими комбинезонами разных фасонов
отправляя письма в твои глаза своими безсловестными играми в музыку уличных романов и перекрестков
на которых никогда не столкнутся фуру, которые не пересекут ногами невежды или подлецы
мне не дожить до до 30ти видишь странные вены и мозговые кровообращения наконец встали на мою сторону
в этой чертовой войне с жизнью против меня и ее, мне, наконец, выпал счастливый билет о котором я мечтал так долго
умирать ведь не страшно помнишь? я говорил что смерть она по телеку только страшная, а не на перекрестках лет
теперь можно жрать ночами вдоволь, не бояться казаться глупым, тыкаясь тебе под колено воскресным днем,
не бояться нежности говорить глазами в упор, кататься до рвоты и болей в горловине тела
теперь можно комочком пушистым играть в старого мудрого зверя неясной породы, совсем не королевских кровей
можно не быть богом для бога и для стерляди в своей чистой воде
я превратился давно в искристое чтобы с тобой отмечать на календарях дни, иголочкой гусениц из поступков прокалывать
закладывать в книгах карандаши яркие сочные, красками разрисовывать улыбки аж до самых ушей
мы почти пережили дату, о которой я раньше никогда не помнил. дату отсчета наших с тобой дней