Внутри меня и других

Волосы, пропахшие крепкой Вирджинией Слимс, запутавшиеся в них немецкие серьги из оникса и серебра, твой голос в ушах да ледяные из-за таблеток пальцы - вот моя Осень. Я отключаю телефон - протыкаю ладони иглами в тихом временном одиночестве. Я отключаю себя - выдергиваю свои маленькие проводки от сердца-микросхемы к внешнему миру и другим микросхемам. В моих зрачках - старые зрительные образы. В моих черных расширенных зрачках - клубится дым твоих сигарет. Мои ладони - хранят каждый твой поцелуй. Мои мысли - отгораживаются железнобетонными стенами и колючей проволокой слов от людей. Я писала тебе в письмах, что боюсь находиться с людьми долгое время, потому что боюсь стать похожей на них. Ты писал - с другого конца города - что ты ведь тоже человек. Мне не хотелось наматывать кучу приторно-горько-наивных слов-рифмовок-предложений-цитат на окно ICQ. У меня вновь была нехватка слов. Я ответила - ты другой. Потом говорить - уже поздно. Интересно, я когда-нибудь смогу побывать в том месте, где я никогда бы не умирала? Временное_бессмертие. Осталось - шестнадцать дней до новой клинической смерти. Ты меня уже ждешь на том свете.

Меня уже давно перестают волновать такие вещи, как - музыка. Я впадаю в персональную кому, когда вижу черно-белую Дорогу из клавиш. Меня перестали волновать - твои слова; слова от других, приходящие смс-ками, словно прилетающие откуда-то из космоса. Для меня остались только мои эгоистичные слова. Дамы и господа. Мои не-дорогие и не-любимые. Я прочитаю вам исповедь, а вы - наконец-то - снимите передо мной свои маски. Если, конечно, они еще не приросли к вашим лицам намертво.

Иногда мне хотелось вернуться. Мне хотелось остаться ребенком. Я видела в этом что-то чудесное. Такое волшебное и немного жестокое. Словно сказки Толкиена.
Я уже не хочу видеть лица и слышать слова.

Кирилл мне сказал, что я - тот, кто не только умеет слушать, но еще и слышать.
Это - смотря с какой стороны посмотреть - дар или проклятие. Поставьте мне плюс или минус. У меня дрожит от таблеток рука. Кому я даю это право? Я не вижу.

По вечерам я ходила по осколкам зеркала у себя в квартире. Между пальцев ног, в маленьких бриллиантовых бликах, я видела гибель собственноручно построенных Империй. Падали стены и колонны, дома и церкви, разбивались на куски. Погибали люди. Прямо на моих глазах, в бликах бриллиантовых осколков, между пальцев моих ног. Блики в крови. У меня ноги в крови.
Что-то изменилось тогда. Когда я перестала вслушиваться в твою чужую часть души.

Я - всего лишь еще одна часть огромной мозаики в Небе. Кто-то, еще один фрагмент, ближе ко мне, кто-то - дальше. Что это изменит? Мозаика все равно останется такой же как и было - изысканной, бессмысленно-божественной.