Аутодафе

Глава ХIII.
Богемия, г.Старе место.1565г.

Скорбная повозка с закованным в цепи графом выехала на запруженную народом площадь. Два мрачных здоровяка сняли с него кандалы, подвели к месту предстоящей казни и привязали к столбу.
-Желаешь ли ты покаяться, сын мой? – произнёс поднявшийся на помост священник.
Эрик отрицательно мотнул головой. Его утомляла и злила процедура, повторяющаяся уже в третий раз, все мышцы ныли и болели.
-Даже сжечь по-человечески не могут! – обречённо подумал он.
Священник отошёл в сторону, и солдаты стали стаскивать к столбу охапки хвороста. Солнце вновь скрыли набежавшие тучи.
-Именем Господа нашего…
-Надо же, сам епископ Ордена иезуитов удостоил его чести, лично решив зажечь костёр.
Первые капли дождя оросили брусчатку. Факел зашипел и погас.
По толпе зевак прокатился изумлённый вздох.
Ветер разорвал клочковатые тучи, и поток солнечного света упал на приговорённого.
-Это ангелы прощаются со мной! - подумал Эрик.
Дождь прекратился, едва начавшись. Ван Хельцену подали новый зажжённый факел.
-Дъявол не может остановить меня, ибо не убоюсь я зла – прошептал епископ.
Медленно, словно боясь погаснуть, разгорался хворост. Вот-вот должны были заняться аккуратно уложенные поленья. Эрик закашлялся от дыма.
-Вот и окончен твой путь земной – сказал он себе. –Осталось только помолиться в последний раз и принять смерть.
-Ему грезилось, что хор голосов в небе вместе с ним поёт «Рater noster».
Фон Эрхенланд окинул взглядом площадь, навсегда прощаясь с этим миром, и вдруг среди многих неприятных лиц, возбуждённых зрелищем казни, он увидел одно просветлённое лицо – лицо Стефании. Она стояла рядом с будто бы окаменевшим Альбрехтом, и из глаз её бежали слёзы. Взгляды Эрика и девочки встретились.
-Я с тобою, родная моя! - только и смог выдохнуть он. И, понимая, что не может быть услышан, произнёс про себя: –Вам же нельзя здесь находиться! Вас же разыскивают люди епископа. И люди магистра ди Корреджо, видимо, тоже. Впрочем, успокаивал он себя, люди епископа, скорее всего, ищут Надин.
Эрик тоже заплакал, впервые не стесняясь своих слёз, вызванных то ли дымом, то ли отчаянием, то ли жалостью к окружающим. Пламя охватило поленья и огонь взметнулся до небес. Вместе с чёрными клубами то ли дыма, то ли тумана, отлетала душа Эрика, сказавшая Господу последнее: «Прости». В последней отчаянной попытке довершить начатое она летела по невидимым коридорам времени к ведомой одному лишь Богу цели.