Ангел-хранитель

Василий смотрел на свое отраже¬ние в зеркале и подводил итоги своей жизни. Впрочем, подводить особо было нечего, так как он себя не обманывал и прекрасно понимал, что прожил глупо, поверхностно, ничего не достиг и, наверное, уже не сможет…
Василий вздохнул и принялся на¬мыливать купленную загодя веревку куском вонючего мыла.
- Ну и пусть, - бубнил он себе под нос, - все еще пожалеют, что нету меня больше. Слезьми изойдут, но будет поздно… Я так в последней записке и напишу: «ушел никем непонятый, незабвенный и никому не нужный Вася Булкин»!
Ему стало жалко себя, и он попробовал заплакать. Скривил лицо и искоса посмотрел на свое отражение. Стало противно. Он попытался представить себя лежащим в гробу и испугался.
- Я и так не красавец, а после висения, пожалуй, еще безобразней стану…, - подумал он и, бросив веревку, стал обдумывать другой вариант смерти.
- А ты утопись в ванне и тогда сразу кардинально изменишься, - сказало вдруг его отражение.
- Чур меня! - вздрогнул Василий и сел на пол, в страхе глядя снизу на темный квадрат зеркала. Оттуда вдруг высунулась его прозрачная физиономия и, подмигнув, продолжила:
- А еще лучше - вены вскрыть. На челе у трупа появится такая интересная бледность. Женщинам это нравится. Правда, губы посинеют, но ты плюнь на них…
- Ты кто? - лязгая зубами от ужаса, проблеял Булкин.
- Твоя совесть! - хихикнул двойник и огляделся, - да, препоганая квартирка, ничего не скажешь, есть от чего повеситься.
- Помогите…, - шепотом промямлил Василий и оконфузился.
- Руку дай, Вася, а потом поговорим! - строго сказал двойник и высунул из зеркальной рамы прозрачную ладошку. Хлоп! Он вывалился из рамы, встал и, розовея на глазах, иронически продолжил, - будем знакомы. Я твой ангел-хранитель, черт бы тебя побрал… Хотя, пардон, ругательства я оставлю на потом, а сейчас торжественно сообщаю, что там…, - он многозначительно потыкал узловатым пальцем в потолок, - есть мнение помочь тебе. Хотя…? Впрочем, я не против.
- А что взамен? - спросил немного пришедший в себя Василий, - душу мою бессмертную, что ли?
Двойник весело захохотал:
- Да кому она на фиг…, впрочем, ты не поймешь. Короче, есть небольшой интерес. В конце моей миссии узнаешь.
- Нет, давай уж сразу говори, - совсем уже освоился Василий, приняв решение во что бы то ни стало что-нибудь содрать со странного посетителя, и торговаться, как извозчик.
- Я буду на Земле три дня в твоем…, весьма непрезентабельном обличии. Чем смогу – помогу, что смогу - поправлю. Твое дело - не выходить из дому никуда. Скомпрометируешь. Сидеть тише воды, ниже… Хотя, куда еще ниже? Если ты против - я немедленно исчезаю!
- Нет, я за! - испугался Булкин, так как появление двойника начало его интриговать.
- Зовут меня, скажем, Гавриил. По-вашему - Гоша, - трещал двойник, внимательно изучая себя в зеркале.
- Эх, эх.., ну и урод же ты. С такой рожей не то что на люди, в преисподней показываться нельзя…, - сокрушался Гоша, - придется привести тебя, то есть – меня в порядок… Денег у тебя, конечно, нет?
- Нету, - развел руками Василий, - но для вас, мне кажется, это не проблема. Материализуйте.
-Материзуй…, те…, - передразнил его Гоша, вытянув губы трубочкой и протягивая ладонь, как бы прося подаяния, - я уже человек! Мы в равных условиях. Ну, пока! Жди меня со щитом или в белых тапочках. Никуда, ни-ни! - строго погрозил он пальцем и исчез.
Остаток дня Булкин, сменив нижнее белье, метался по квартире, потея от страха и периодически заглядывая в зеркало. Отражения там не было… Щипая себя за все выступающие части тела, чтобы проснуться, он ойкал и строил глупые предположения.
Вечером Василий включил телевизор и застыл в изумлении, открывши рот. На экране президент республики произносил речь о доктрине ЗОЖ, а за его спиной, в толпе начальства, скромно стоял Гоша, шевеля губами и сверля ему затылок неотрывным взглядом. На нем был великолепный шерстяной костюм, а аккуратно стриженая голова ритмично покачивалась в такт речи президента, как у китайского болванчика. По окончании выступления он бурно зааплодировал и крича «Виват!», «Я так и думал!», двинулся к президенту, потрясая пачкой исписанной бумаги. Еще некоторое время на экране было видно, как Гоша, оттеснив плечом какого-то министра, что-то азартно зашептал президенту, засунув губы ему в ухо. Взяв Гошины бумаги, тот внимательно слушал стреляющего глазами во все стороны ангела. Потом картинка пропала. Василий развел от удивления руками:
- Ну, наглец…
Дверь открылась, и в квартиру, как буря, ворвался Гоша, роняя на пол исписанные листы бумаги:
- Где твой паспорт? Никуда не ходил? – радостно спрашивал он, потирая ладони, - смотри, накажу…! Я сейчас убегаю. Вот тебе продукты, чтобы ты не помер от цинги. Ночевать в твоем гадюшнике не буду… Я с такой феминой познакомился, ах-ах! Высший класс! 90-60-90! Влюблена в тебя, как дура… Завтра чтобы из дому не ногой - деньги привезу! - уже сбегая вниз по лестнице, кричал Гоша.
Булкин бросился к окну и увидел, как ангел прыгнул в роскошный автомобиль и, весело погудев, уехал. Весь следующий день он просидел возле телевизора, впервые в жизни с нетерпением ожидая местную телепрограму новостей и, удивляясь, читал Гошины бумаги, озаглавленные: «Как нам обустроить РС (Я)?»
В 23 часа следующего дня грохнула входная дверь, и появился увешанный пакетами Гавриил.
- Кредитец получил! - крикнул он, разом скидывая ношу на пол. Пакеты лопнули, рассыпав в разные стороны новенькие пачки денег.
- Сколько здесь? - потрясенно ахнул Василий, бросаясь к драгоценной куче.
- Однако! - засмеялся Гоша и вальяжно взмахнул рукой, - из грязи да в князи! Владей, даун! Три лимона… Завтра последний день у меня…, а женщины чудо как хороши у вас! Водку будешь?
- Буду, рассказывай…, - торопил его Булкин, пряча деньги в продавленный диван.
- Ну, что рассказывать, - задумался Гоша, - деньги вот…, там поговорил, сям показался… Завтра на счет еще упадут… Ты, то есть я, владелец. Завтра надо решать, кем мне стать в дальнейшем. В правительство, министерство или, может быть, комитет какой нам возглавить, а? Как думаешь?
- Буль-буль, кхе! Зачем же в правительство? Посадить могут… И с женщинами ты этого…, не особенно того…, ты улетишь обратно, а мне расхлебывай… Зачем это? - укоризненно и возбужденно бормотал захмелевший Василий.
- Власть, деньги, женщины…, - словно во сне говорил Гоша, внимательно глядя на Василия, - весь мир на ладони, ты счастлив и нем… Не прельщает? Говорил же я ему – балбес он, отче, балбес! И не стоит даже и пытаться помогать такому…
- Кому это ты так говорил? – обозлился Вася.
- Кому-кому…, ему! – ответил Гоша.
- Богу, что ли? А какое он имеет право так обо мне думать…, плохо, а?
- Вот он так и не думает… Это просто мое мнение. Ну, я пошел по делам… Покой нам только снится! Сегодня мне предстоят великие бои… Какие здесь женщины! Слова «нет» практически не знают… Даже интересно, что они в твоей роже находят? Не постигаю…! - воскликнул он и убежал.
На следующий день Гоша появил¬ся в половине двенадцатого ночи.
- Наше вам с кисточкой! - развязно произнес он, стоя в дверном проеме, - чем коротали невыносимо длинные минуты безвозвратно уходящей жизни?
- Почему уходящей? – испугался Василий.
- Шучу я так, не обращай внимания! Поздравь нас - мы возглавили один всемогущий комитет! Пора рассчитываться.
- Понимаю, - тихо сказал Вася, - что я должен сделать?
- Пара пустяков - станешь ангелом-хранителем вместо меня на три дня.
- А как там, страшно?
- Узнаешь, - улыбнулся ангел, - время без пяти… Пора. Не грусти, вернешься к полной чаше!
- Всего-то три дня…! - обрадовался Василий, стал прозрачным и улетел в зеркало.
- Хм, «всего-то…», - задумчиво протянул Гавриил, - сутки здесь - сто лет там… Да, действительно, убогонький у меня ангел-хранитель будет… Надо бы поостеречься.