Голоса

- Все дело в тебе, – сказала она. – В пузырях, которые ты надуваешь…
- В каких пузырях? – незамедлительно ответил он.
- Из слюны. Это противно.
- Я так не думаю.
- Конечно. Если бы ты так думал, ты бы их не надувал.
- В этом твоя проблема?
- Что? Прекрати!
- Я сейчас не надуваю пузыри.
- Ты надуваешь мою голову.
- Мне замолчать?
- Замолчи.
- Этот разговор начала ты.

Радиоприемник, достигший возраста, в котором приличные приемники уже уходят на пенсию, выплевывает джазовые аккорды, как бы нарушая утреннюю гармонию и, в тоже время, провозглашая свое единовластие в этой самой обычной комнате, полной бесцельных минут, пустых чашек-кружек и сомнительного вида людей.
Вы можете себе представить, чтобы два человека, два homosapeins, могли заполнить собой пространство целой комнаты, двадцать на двадцать. Вот и я не мог до определенного времени.

- Прекрати! Не мешай… - послышался где-то женский голос.
- А что ты делаешь? – спросил он.
- Сам видишь.
- А я о чем говорю: ничего.
- Что ты хочешь?
- Предельной ясности.
- Это невозможно.
- Я знаю.

А ведь это неправильно, когда люди все собой заполняют. В конце концов, для кого-нибудь может не хватить места. Эти люди даже не представляют, как они заблуждаются, ограничивая свое существование, что, кстати, тоже не факт, персоной себя любимого или любимой. Мир огромен. Мы – нет. Мы даже меньше, чем самая мелкая песчинка в самой большой пустыне.
Меняю частоту. Чарли Паркер изливает на меня свой гений.

- Принеси мне чай.
- Сходи сама и принеси.
- Тебе же не сложно.
- Тебе тоже не сложно отнести все эти чашки-кружки и вилки на кухню, но ты этого не делаешь.
- Плохой.
- Если человек, который не хочет заваривать чай другому человеку – плохой, тогда, да, я исчадие ада.

За окном две тысячи восьмая осень нашей эры. За окном все сказанное, написанное, извергнутое, разбивается о кристально чистые небеса, подернутые тучами, распадается на атомы, уходит в небытие. А небытие уходит в меня, в нас, в наше сознание. Здесь и коренится источник экзистенциальной ямы. Но взгляните вокруг. Заберитесь на самый высокий холм, в каком бы месте вы не находились. Смотрите. Вглядывайтесь. В себя.
И как сказал небезызвестный в определенных кругах супергерой устами женщины больной аутизмом: “Потрясательно!”

- Ты что делаешь за закрытой дверью? – прозвучал явно мужской голос.
- Танцую, – ответила она.
- А зачем закрываться?
- Чтобы никто не видел.
- А ты представь, что тебя никто не видит…
- Ты не понимаешь.
- Чего?
- Я могу танцевать только, когда я одна.
- Тогда тебе нужна ширма.

Одиннадцатое сентября. Время бежит со скоростью секундной стрелки. Радиоприемник надрывается хрипловатым божественным (если представить, что Бог, во-первых, имеет место быть, во-вторых, курит как паровоз и знает не понаслышке все злачные места в этом славном городе) голосом Тома Уэйтса: “…god’s away on business… business…”