Наполеон...

Он был рожден.
И не было предела ликованью. Его ведь так заждались все. К приходу его в этот мир готовились уже давно, ярко представляя его глазки, носик, губки…какими они будут? Ну верно как у предков…как у деда или может прадеда. Ему уже и имя дали, как иначе, тут невозможна даже тень сомнения…оно давно предопределено, как, впрочем, и судьба его. Ее построят…так, как надо, как будет ему лучше, чтобы прославить честь семьи и, чтобы люди-добрые, да и не очень сказали, что он верный славный сын, добротный..так, как надо. Словно свежевыпеченный торт, строго по рецепту и из муки только высшего сорта. О том, что он возможно совершенно из другого теста не может быть и речи. Что «Медовик» не хуже пышного помпезного «Наполеона» недопустимо даже и помыслить.

Он рос.
Его любили, а потому тогда он еще умел мечтать. Мечтал стать искусным кулинаром. Его восторгала возможность из разных частиц, по отдельности, казалось бы, не нужных, соединяя их, создать шедевр. Преобразования подобного рода завораживали его. Обладая талантом кулинара-волшебника он творил. Творил свой собственный чудесный мир, наполненный вкусами и красками, мир, в котором он мог быть самим собой и счастлив. Однако, за любовь приходится платить. Они любили его так сильно, что готовы были разрушить любой мир, создавая его феерическое будущее. Они любили в нем «Наполеона», восторгались им и требовали, пусть порой и молча, во что бы то ни стало стать им. Учись, стремись, карабкайся, будь первым, лучшим, а иначе….иначе не случится, это полностью исключено. Он им обязан…за жизнь и за любовь, да за муку лучшего высшего сорта, которой они наполнили его легкие, не думая, что можно так и задохнуться. Он должен стать министром, , на худой конец банкиром, послом или великим генералом, владельцем фабрики, завода, парохода…, а иначе…иначе…

Он вырос.
Теперь он наверху, так высоко, что выше только звезды. Путь был тернист. Пришлось идти по головам, слышать стоны раненных в сердце острием своего каблука, перевязывать жгутом собственные раны, делая вид, что они и вовсе не кровоточат…сердца и крови нет, это просто голубая холодная жидкость…ничего, ее не жалко. Он на вершине. Там, где седовласые скалы подпирают собой небо. Там, откуда виден весь мир, все чудеса его, всё: рай в миру, но и мирская преисподняя. Ему доступны все прелести, любой каприз, любая прихоть. Стол его жизни ломится от яств, да только он не ощущает больше вкуса…ему не сладок ни один «Наполеон». Однажды, оглядывая окрестности с высоты, он увидел маленькую харчевню у подножия «своей» скалы. Что-то странное, необъяснимое, щемящее в груди заставило его спуститься и зайти туда. Свет, мягкий ласковый свет озарил его глаза. Яркие теплые краски и родные сердцу ароматы встретили его. Какой-то запах, до боли знакомый и родной, от которого почему-то становится одновременно и спокойно-сладко и невыносимо больно…. «Медовик». Его вынес молодой человек, глаза которого светились яркими лучами спокойствия. Да так, что наполняли светом помещение и радостью сердца его обитателей. Они были похожи как друг на друга две капли воды, но в то же время, разные как лед и пламень.

Он умер.
Сбросился со своей вершины, самой высокой, грозной и могущественной скалы….вниз, к ее подножию, туда, где тихий ровный свет лился из окон маленькой кухоньки счастливого безвестного волшебника-кулинара…

Крик, ужасающий крик безысходности вырвался из его груди. Холодный пот прошиб его в одно мгновенье, жизнь как один день целиком пролетела у него перед глазами.
Он проснулся….