Отец

========================================настоящим отцам посвящается

- И чего же тебе не живется, ребенок,- простонала Вера, положив дочь на диван между подушками.

В мутных глазах девятимесячной дочери не было ответа. Детское тело содрогалось в беззвучном плаче. Редкое дыхание вырывалось с хрипом из детской груди…

А Вера уже не могла плакать. Она выплакала все слезы, утратив надежду. Этих невыносимых девять месяцев она не забудет никогда. Сначала ее собственное восстановление после двух тяжелых операций при родах. Потом, через пару месяцев, выписали и дочь из больницы.
И с первого дня ее появления –борьба за выживание,борьба с ней.

Девочка была маленькой. Все родственники приезжали смотреть на ребенка как на диковинку. Даже спустя столько времени внешний вид ребенка не внушал доверия: хилое, маленькое тело, тонкие длинные ручки, и лишь миловидное личико с большими зелеными глазами поражало своим несоответствием.

 Вера, оставив дочь наедине с ее жизнью, вышла на кухню.

- Так, здесь пусто, блин, здесь тоже,- Вера старательно и аккуратно перебирала пальцами за косяком дверей.
- Нашла, мою отдушину. Нашла мою старую "подружку", мою папиросочку,- глаза женщины засветились теплом.

Входная дверь внезапно открылась. Свежий морозный воздух ворвался в комнату, пропахшую лекарствами. Вошел Виктор. Суровый. Уставший. Сильный.
Его вопросительный взгляд метался между вериной дрожащей рукой, державшей папиросу и ее глазами.

Вера с вызовом посмотрела ему прямо в глаза. Она обещала Виктору, что не будет курить, пока кормит ребенка грудью.

- Теперь можно, - спокойно она сказала мужу, демонстративно пронеся папиросу перед лицом мужа, - всё!

Эти слова прозвучали как приговор. Из соседней комнаты донесся звук последнего вздоха уходящей жизни. Без плача, без крика о помощи.

Вера поискала глазами коробок спичек у печки. Обернулась к газовой плите- тоже пусто. Она вспомнила, что когда ребенок днем резко закричал, то Вера сама, как научила ее соседская бабушка, подожгла пару коробков спичек и бросила в печь со словами «как сгорают эти спички пусть сгорает боль моего дитятки».

-И это было тоже зря, - прошептала Вера, - и врачи зря, и иконки, и молитвы… И зачем я тогда решила, что я справлюсь? Ребенок…Теперь курить, бл…

Женщина направилась к кухонному шкафу, в поисках живительного огня. Она выбрасывала одной рукой на пол кухонную утварь, заполняя дом, звоном падающей посуды и осыпая пол осколками стекла. Молча, спокойно, улыбаясь. Похоже, она уже и сама не понимала что делает. Она уже не искала огонь для папироски, она методично тушила огонь души своей.

Мужчина медленно разулся, снял полушубок. Куда то его отбросил. Казалось, с каждым движением он превращается в бесформенную тряпку. Он передвигался медленно, цепляясь за все, что могло служить ему опорой.
- Неужели все это было напрасно, - прошептал он, - дочка-доченька-дочурочка…
Не обращая внимания на грохот в кухне, он продвигался в комнату, все ближе и ближе к дивану, служившему колыбелью его дочери.

- В далеком –далеком лесу,- продолжал он, склонившись над телом дочери,- там большие деревья, щебечут птицы, гуляют красивые животные…и нет конца и края той сказке…
- Ты скоро будешь там. Туда пускают только безгрешных…,- его подвели ноги и он рухнул на пол около дивана.

Он не кричал, и не плакал. Он был сильным мужчиной и преданным мужем, и, наверное, мог бы стать достойным уважения отцом.
- Вера, Веруся, иди сюда,- позвал он жену.

Шум на кухне прекратился. Она как будто ждала именно от него прекращения тихой бури, бушующей у нее в груди. Вера вошла как тень. Подошла к мужу и тихо спустилась на колени.

- Прости меня. Мы не смо... не смог..ли.. мне двадцать семь ... уже ... уже который раз... мы... у меня еще есть Наташка…мне хватит… и тебе, - Вера залилась тихими слезами.

Он что- то ей тихо говорил. Вера уже перестала плакать, только молча качаясь телом как маятник, пустыми глазами смотрела туда, между подушек.

Виктор, поднялся на ноги, сел на край дивана и стал разговаривать уже с двумя: с дочерью и ее матерью. Он рассказывал им, как он гордится, что они есть у него. Что с каждым вдохом рядом с ними он вдыхает счастье. Что он знает, что такое быть сыном и мужем. И уверен, что дочь и мать также обретут друг друга. Он говорил. Говорил. Говорил…Тихо, но настойчиво, веруя в каждое слово.
 
Вера подняла глаза на мужа.

- Нет, бл…, - стиснув зубы и прожигая мужа насквозь взглядом, сказала женщина,- я не хочу больше, слышишь… Не хочу…не могу…не буду больше…оставьте меня…

Виктор молча встал на ноги. Сделав несколько шагов, как бы проверяя себя на крепость, взял ее за плечи. Аккуратно, вкладывая в свои движения всю любовь и нежность к жене, поднял ее на ноги и усадил на стул-кресло около дивана. Вера, опустив голову и пряча свое лицо, сидела тихо, лишь покачиваясь всем телом. Вдруг она стала неподвижна.. Резко подняла голову, протянула руку, указывая на бездвижное тело, лежащего на диване. Уверенно, чеканя каждое слово, сказала: «Жизнь без нее - тоже жизнь».

Вера подняла другую руку,сжатую в кулак. Разжала пальцы руки.
На пол осыпались остатки смятой папиросы.
- Вот так и она,-сказала Вера и снова её тело стало качаться взад-вперед.

Он хмуро достал из кармана своих брюк пачку «Беломора» и коробок спичек. Закурил, затянулся, но не выпуская дыма, передал папиросу своей жене, а сам быстрыми шагами вышел из комнаты.

Вера жадно затянулась. Клубы дыма поплыли по комнате.

В доме воцарилась мертвая тишина.

- Кх…Кхх..Кхх…

- Вера, Веронька, что с тобой? –в комнату ворвался Виктор.

Его влажные от слез глаза сейчас были наполнены тревогой за любимую женщину.

-Кх…кхх-кхх…

- Вера, Веруся как это?,- ничего не понимая, Виктор, тряс жену за плечи.

- Это не я, бл… - выдавила она, - это твой ребенок. Еще - нет, бл…

В следующее мгновение Виктор уже раскладывал на диване свой полушубок. Вера кидала одежду дочери на диван. Груда вещей: шапочка, кофточка, колготки...
- Забирай все, уноси ее,- кричала Вера.

Он точно знал, что теперь все только в его руках.

******************

- Екатерина Николаевна, что скажете? - с надеждой спросил Виктор, глядя прямо в глаза врачу.
- Знаешь, нужно переливание крови. Немедленно. Нам неделю назад в лабораторию привезли установку одну. Тебе бы сдать на анализ свою кровь, но времени нет. Мы тут пару анализов у нее взяли ,- нервничая, пряча глаза говорила Екатерина Николаевна, - Я бы хотела понять: почему все так.
- А к дочери можно?- неуверенно спросил Виктор.
- Нет, там Лена- педиатр. Она работает. А ты нужен мне сейчас.
- Зачем?
- Я понимаю, что сложные роды, и мы все время так и думали. Шансов на выживание с первого ее вздоха было мало. Лена лечение назначала исходя из всего этого…Я следила день за днем… Каждое изменение … Все было сделано верно,- врач заговорила еще тише, - Даже поддалась на уговоры моей санитарки Маши: иконку Вере передала, Богородицу. У меня многолетний опыт, но тут…Я же уже столько лет …столько разных ситуаций, но …
- Екатерина Николаевна,- прервал ее Виктор,- она должна жить. Я это знаю. Сделайте же еще что- нибудь.

Резким движением правой руки он порвал рукав рубашки, уверенно продолжая:
- Нужна кровь – идем! куда? Хотите, сдам столько, сколько можно взять и еще другим детям? - уже кричал мужчина.
- Но,Вера! - резко оборвала мужчину врач.
- Да, Вера, - сник мужчина,- знаю. Она уже ничего не хочет. Но что, мое мнение, желание отца уже не в счет? Я же здесь? Вот тут с ней, а мог…

Тут Виктор, обычно выдержанный, вскочил на ноги и заходил взад и вперед по комнате, разговаривая сам с собой:

- Да ничего ты сейчас другого не мог! Ты уже убил её однажды, отказавшись письменно во время операции при рождении. тогда выбрал Верочку, а не её. Ты…Я не могу так больше…Не могу сделать снова также… Своими руками…Когда обе мои девочки выжили, я решил, что это Бог дает мне шанс исправить все то, что я в своей жизни сделал вопреки законов Божьих. Шанс еще в моих руках.. Чего только стоило мне уговорить Веру забрать дочь из больницы, зная, что такие дети не могут быть нормальными.
- Такие дети вообще не живут, - тихо сказала Екатерина Николаевна.

В кабинет вошла молодая женщина. Уставшие глаза выдавали беспокойство.

- Вы в прошлый раз тоже говорили. И Вы тоже, - обращаясь к вошедшей детскому врачу Лене, продолжал говорить он, - Ждали неделю…Потом две…Месяц…Я сам помогал Вере сцеживать молоко из груди до выписки дочери…ей были нужны мать и отец…Я уже тогда верил…Верил…Верил…Я верю…Сегодня Это пережил….Все равно Верю, понимаете?

Немного успокоившись, Виктор сел на стул.


-Что, Лена? Говори. Ему уже все можно говорить, - спокойно сказала Екатерина Николаевна.

- Анализы показали, что молоко матери не усваивалось. Ребенок истощен. Так как вес у девочки был маленький, а молоко у матери жирное и его было много, то мы считали, что молока достаточно. Дополнительного кормления назначали мало. А последние две недели, после высыпания аллергии, вообще запретили дополнительные смеси. Теперь понимаете? И дело не в том, что при родах…ну сами знаете…а…короче: надо исправлять ошибку, - уже больше обращаясь к Виктору, продолжала Лена,- для таких случаев у нас есть вертолет. Через десять минут мы на нем отправляем как раз роженицу, пациентку Екатерины Николаевны. Да? Надо в краевую больницу срочно! И нет времени на переливания здесь. Нет времени вообще.

- Лена, а вот это ты зря сказала,- строго сказала Екатерина Николаевна.
- Зря? - изумилась педиатр, - что именно?
- Решение об отправке вертолета конечно за нами, но и родители решают, а у нас тут снова…
- Да вы посмотрите на ее анализы. Вот, это два дня назад брали.Сегдня пришли результаты.

Женщина бросила несколько листков бумаги на стол врача. Екатерина Николаевна стала внимательно разбирать листочки. Виктор мыслями ушел куда то далеко, казалось он уже не слушает, не вникает в то что происходит.

- Да при таких показателях – не живут! А она –живет! Она и тогда, вспомните только: просто удивительно как хотела жить…надо видеть ее глаза...и вообще,- вспылила Лена, - здесь – я врач, и имею права принимать такие решения. Вот по роженицам я вам не буду говорить, кого и куда, и что делать.

- Да тихо вы, - раздраженно вставил Виктор. И далее уже твердо, как отрезал сказал.
- Я буду говорить. Я принял решение.

Женщины смотрели на него с удивлением. Это был совсем другой тон, нежели минуту назад. В его голосе была сила, с которой могут говорить только мужчины.

-Как я понял, спасти ребенка могут только в краевой больнице. Туда можно добраться только на вертолете. Что бы дочку нашу отвезли надо наше согласие письменно. Но Вера не подпишет, а моей подписи мало…Тогда,- Виктор затаил дыхание и залпом выдавили из себя с улыбкой,- Я отказываюсь от дочери во имя ее спасения.

Екатерина Николаевна выронила из рук листочки, которые она теребила все это время,скрывая свое волнение.

- Витя, Виташа, - выдохнула с облегчением врач, - не ожидала. и всегда знала, что ты... Лена, беги, скажи, что я распорядилась задержать вертолет. Даю тебе еще пятнадцать минут на сборы девочки.

- Мне и пяти минут хватит,- оживилась Лена, - Я уже распорядилась ранее. Карточку собрали, анализы… лишь ждала вашего решения... Девочку подкормили. Доживет.

- Пятнадцать. Я сказала. Проверь все еще раз. Мне надо. – уверенно сказала Екатерина Николаевна,- Иди.
- Тетечка Катечка, спасибо,- совсем как девчонка засветилась Лена и выбежала из кабинета.

- Знаешь, Витя. Вы мне уже родными стали. У меня своих- то детей нет.
- А как же Павел? - удивился Виктор.
- Пашу оставила девочка молодая в роддоме. Одиночка. Молоденькая. Глупенькая, -разоткровенничалась тетя Катя.- Я с ней в одной палате была. Наша дочка умерла через несколько часов после родов. А эта девчонка сразу отказалась. И я его взяла на вскармливание. Сама прикипела к мальчику. Мой муж нее смог принять чужого ребенка. Ушел.

- И Вы никогда не показывали, что он не родной! Ой, извините…вырвалось. В смысле… Вы ведь с Вериной мамой дружите уже столько лет. И я вашу семью знаю с первых дней знакомства с Верой. И Наталка вас за бабушку считает. И с Пашей мы друзья. И никто, никогда не говорил, что…- засмущался Виктор,- и никогда не думал…

- Да, знаю. Понимаю, - улыбнулась тетя Катя, - потому и говорю тебе честно и смело. Чтоб ты понял, что я знаю что такое терять свое кровное и что такое сильное решение во благо юной жизни. Я знаю тебя. Уважаю твою силу. Твой мужской крепкий характер. Верку то выдержать не каждый сможет. Еще та, с детства…

- Я просто её люблю, - прервал собеседницу Виктор,- Но все же, вернемся к нашему разговору

- Да-да, - решилась продолжать тетя Катя, - Я боялась тебе все это сказать сама, без подготовки… Боялась, что ты не поймешь. Я правда держала вертолет с роженицей, она успеет…Я надеялась на Лену и не зря…За девочку теперь я тоже спокойна, - хлопнула ладошкой по листочкам с анализами,- а вот Вера…Гутя, ее мама, принесла это.

Листок бумаги в «клеточку» испещренный красивым, знакомым Виктору почерком жены, лег на стол.

- Она думала, что написала отказ от девочки. Она у тебя взбалмошная. Такая она есть…Сам знаешь. Она до сих пор похоже не понимает еще какое это счастье –дать жизнь ребенку. А еще большее : растить его вместе с любящим человеком…Ты старше ее на восемь лет и душой ты еще больше взрослее, мудрее. Жизнь тебя побила, знаю… Попробуй еще раз понять ее. Она еще может передумать…
- Но будет поздно. Документ, - Виктор ткнул пальцем в сторону листка перед ним, - я же помню как это мы решали в прошлый раз… Написать минута, забрать- как выиграть войну.

- Верно. Вот поэтому я с тобой и говорю здесь: ты должен также отказаться от своей дочери, чтобы мы смогли ее увезти. Ты сам это понял, верно? - убедившись, что Виктор махнул в подтверждение головой, продолжила врач, - Я лишь тебе подскажу, как правильно написать заявление.

- Вера первое заявление написала сама, сразу как ты ушел с дочкой к нам. Гутя гуляла около своего дома с Наталкой. Оценила в каком ты состоянии пролетел мимо нее, не поздоровавшись. Тут же побежала к вам. Все же Августа - мудрая женщина. Уговаривать Веру порвать заявление было бесполезно. И Гутя согласилась с дочерью. Как ты сказал, и Гутя тоже её просто любит и заняла её сторону. Но…Веру все же убедила, что она немного не правильно написала … Поэтому заявление переписано под диктовку матери…Оно такое чтобы можно было…

- Отвезти сейчас, а потом забрать дочку …- вскрикнул мужчина, с благодарностью взглянув на Екатерин Николаевну, - Что писать?...

-Пиши, «главному врачу… Прошу принять на лечение мою дочь…Даю согасие на проведение всех необходимых процедур… в связи с невозможностью сопровождения при лечении по причине…( ну у вас тут разные причины…Вера написала и правильно), -пояснила тетя Катя, подмигивая,- прошу организовать ее лечение без дальнейшего моего привлечения. Прошу меня проинформировать по окончанию стационарного лечения»

- Дата , подпись… есть…не походит на предыдущее заявление, которое диктовали в прошлый раз…. а писать про вертолет?

- Нет, - улыбнулась врач,- теперь есть заявления, что вы оба не можете сопровождать ребенка при лечение. Только Вера написала, что по окончании лечения ее не надо информировать… а тебя – надо…Понял? И теперь мы, отправляя роженицу в краевую больницу с сопровождением медсестры. И отправим также с ней же и тем же вертолетом, то есть с НАШИМ сопровождением вашу девочку. Надежную медсестру отправляю. Все будет хорошо, верь мне.

- Все, мы готовы, - влетела вихрем Лена, - а вы?.
- Мы- да,- почти хором, глядя друг другу в глаза, сказали отец и женщина-врач.

**************
Прошло два месяца.

Виктор подыгрывал Вере, не вспоминал вслух о младшей дочери, как будто ее и не было. Вещи и все детские принадлежности были сложены в один мешок и выброшены.
Как забыты после пробуждения кошмарные сны.

Старшенькая, Натка, и раньше проводила много времени у бабушки Гути.  А теперь, когда Вера ушла с головой в работу, устроившись в местный детский садик воспитателем, бабушка старалась еще реже приводить Наташу, как бы испытывая Веру на материнские чувства.

Виктор все чаще приходил домой поздно, сначала объясняя срочной работой-калымом или «зашел к Пашке-другу», а после, просто молча, укладываясь сразу спать. Отпустил бороду, что набросило ему еще пяток годов.

Вера бросила курить (на работе это не приветствовали). Прикупила несколько дорогих платьиц с очередного заработка мужа, и казалось была всем довольна. Молодая, красивая. Тихими вечерами зачастила к соседской бабушке, никак не поясняя своего интереса в общении с ней.

Семья, если ее можно было так назвать, продолжала жить в редких встречах.

Однажды, вернувшись домой раньше обычного, Виктор сообщил, что переходит на другую работу с регулярными командировками с выездом из поселка на два-три дня и что на следующей недели уже первая командировка в краевой центр в город К.
Вера эту новость восприняла спокойно и лишь при очередном приходе матери попросила её сшить Виктору сумку для поездок.

Бабушка Гутя уже на следующий день принесла сумку. Четырехлетняя Наталка, сопровождавшая бабушку, в этот вечер не унималась. То пыталась заставить всех вместе водить с ней хоровод, то заверяла каждого, что она всех любит и требовала каждого сказать «я тебя люблю». Рассказывала какие то стихи, забравшись на табурет. Дом наполнился детской игрой. И в довершение всего она уселась Виктору на колени и громко сказала:
- Бабушка сошьет мне вот такую сумку, - взяв своими руками руки Виктора и разведя в стороны, проговорила Наташа, - и мы с мамой соберем все игрушки мои, а ты принесешь их сюда. И мы будем тут жить.

В комнате воцарилась тишина. Девочка соскочила с колен. Подбежала к лежащей пустой сумке на полу.
- А еще, ты, папа, поедешь в командировку и привезешь мне в этой сумке м-а-а-а-ленькую обезьянку.
- Какую еще обезьянку,- одернула ее сердито бабушка, - выдумываешь опять.
- Ну, такую, - девочка свела ладони сначала вместе, потом немного их разводя, протараторила,- потом такую, и такую…она же будет расти, да мама?…Помнишь, у нас была маленькая такая обезьянка…
- Это была не обезьянка, а твоя сестренка,- улыбаясь сказал Виктор.

- Мама,- наконец вступила в разговор Вера,- мы заберем Наташу. Это наша дочь.Да, Витя? Я завтра поговорю с заведующей садика. Её возьмут в сад, и всем будет проще.

Августа Семеновна вздохнула с облегчением и сказала
- Это твое решение дочь. Пойдем Наташа.

Через несколько дней Виктор действительно уехал в командировку. Обещал вернуться через два дня, так как самолеты летали всего два раза в неделю.


******************

В этом городе когда то Виктор жил. Еще до встречи с Верой. «Взлетка», так назывался район, где находился городской аэропорт, встретила его хлестким ветром со снегом. Автобусная остановка. Нужный номер маршрута. Зябко. Толи так холодно. Толи Виктора колотило, лихорадило что- то изнутри.
Много событий складывалось само собой наилучшим образом. Но нужно было еще раз хорошо все продумать, подобрать нужные слова, чтобы прочно сложить все в одну цепочку, зная характер своей жены, которая могла одним движением сломать, уничтожить, заставить принять её волю. Надо быть убедительным и главное: самому верить безоговорочно.

Теплыми пальцами растаял наледь на стекле окна автобуса.
«Вот где- то тут. о, да туда я пойду послезавтра», - всматриваясь в ряды светящихся окон большого пятиэтажного здания, прошептал Виктор.

«А вдруг…»,- пронеслось сомнение в голове.
«Нет! Я уверен, нет!»- вслух громко сам себе ответил мужчина. Озноб его покинул.
Следующие два дня он спокойно занимался работой.

Март.Утро было солнечное. Морозное. Все же Сибирь. Самолет в пять вечера. До аэропорта – минут десять на автобусе. Билеты купил заранее.
Тетя Катя сказала, что ранее одиннадцати часов нет смысла приходить.
Но в десять утра Виктор уже здесь.

Детская краевая больница.
Снег шел два дня. Много снега. Около здания уже протоптаны дорожки. Кое где стоят люди. Молча «разговаривают» руками со своими детьми по ту сторону окна. Он решил прогуляться вокруг. Вот дорожка закончилась. Кто- то помахал рукой из окна третьего этажа. Виктор осмотрелся. Никого, кроме него рядом не было. Мужчина сначала пытался рассмотреть кто это, но солнце слепило глаза. Тогда Виктор стал протаптывать дорожкой буквы.
Из букв складывались слова…получилось три строки :
       « Скоро домой!
       жду!
       Папа.»
Закончив, Виктор поднял голову посмотреть на то окно, но увидел, что уже несколько окон «облепили» детские лица. Помахал им всем рукой. Он конечно знал, что его дочери среди них нет, потому что в это время ее должны были готовить на выписку.

Вот и одиннадцать. Вот отец уже не поднимается, а летит по лестнице. Четвертый этаж. Стеклянная дверь. Зашел в холл. Никого нет.
Прошел немного по коридору. Еще одна дверь. Детская игровая комната. Какой-то ребенок висит кверху ногами на небольшой лестнице. Сердце забилось. «А если это и есть моя дочь? Какая она сейчас? Лена говорила, что звонила и ей сказали, что дочка набрала вес. Поправилась хорошо.»
Виктор «забарабанил» пальцами в стекло двери. Вдруг, в детской игровой комнате ниоткуда появилась девушка в белом халате, и улыбаясь во весь рот, сняла ребенка.

-Вы собственно кто? И почему здесь и без халата? – неожиданно над самым ухом раздался мужской голос.

Это был врач детского отделения. Виктор был высокого роста, но рядом с этим врачом он казался «мелким». Отец достал несколько бумажек, передал их врачу- исполину, путаясь пытался объяснить, что он пришел за дочерью, указывая на ребенка за дверью.

- Нет, это не ваша дочь, - выслушав Виктора, бодро сказал врач, - во-первых , это мальчик; а во-вторых, «отказник».Ну, в смысле, от него родители отказались. Это явно не ваш случай, я вижу. Да?
Мужчины обменялись молча понимающими взглядами.

- Вы принесли одежду,- спросила подошедшая медсестра у Виктора и получив в ответ отрицательный знак головой, проворчала,- "ох, уж, эти папашки. Кое что у нас есть, тут одна девочка вчера…Вещи некому забирать, тоже «отказница»… остальное-старое."


************

Самолет. Отец и дочь в кресле. Через час они будут дома. Как их там встретят? Что им предстоит пережить после? Виктор смотрит в лицо дочери и в голове пульсирует только одно:
« Да, и все же, да!. Я так этого боялся. И это именно и произошло. Что я ТЕПЕРЬ Вере скажу?! Что?».

Казалось, что дочь его понимает. На её глазах выступили слезы. Крупными горошинами они катились по щекам. В самолете было прохладно, и Виктор не стал снимать верхнюю одежду. Девочка стирала руками в рукавицах слезы. Виктор хотел было снять рукавицы, но не смог пересилить себя и прикоснуться к этому существу. Настолько безобразно было её тупое лицо. Даже глаза, которые украшали её лицо ранее, сейчас придавали ей сходство с противной жабой. Навыкате, ярко-зеленые глазищи. Да еще эта зеленая шапка. И рот… губы плотно сжаты, противно растянулись в узкую полосочку…Казалось, что она что- то хочет «квакнуть»…

Виктор отвернулся в другую сторону. Он не мог на ЭТО смотреть… Весь этот час он будет готовить себя к жизни рядом с этим существом, укоряя себя и жалея свою жену. Перед самым отъездом он рассказал своей любимой теще Августе Семеновне, зачем он перешел на работу снабженца и что за командировка его ждет. Еще при разговоре она переспросила уверен ли он в том, что делает и неодобрительно покачала головой.

«Эх, теща-теща, друг родной, что ж не подсказала, а? Ведь явно теть Катя ей поведала то, а я все выпытывал у нее… Мне все твердила, мол поедешь, узнаешь. Вот и приехали…Жаль родовое воспитание не позволяет материться… сейчас бы как раз кстати….и эти в больнице, про отказников тоже…явно что-то хотели сказать » и так всю дорогу.

Вот и дом родной. Дым идет из трубы во дворе. Виктор молча вошел в дом. Теплый воздух обдал лицо. Вкусный запах пирога. Ребенок на руках заерзал. Еле удержал.

- А мне папка обезьянку привез, - закричала Натка, дергая сестренку за ногу.
- Это твоя сестра, - строго сказала бабушка Гутя внучке, и уже обращаясь к Виктору сказала,- я Вере все рассказала. Она вам баню топит. Помыться бы надо. Катя советовала сразу с самолета. Мало ли какой грязи в больнице. Только сказала не сильно горячую баню делать. А то, я знаю тебя, любителя попариться. А это же ребенок.
Виктор поставил девочку на пол.


- Да какой это ребенок, - не выдержал он,-скорее лягушка.
- Неа, Обезьянка, обезьянка, моя обезьянка,- радостно кричала Наташка, подскакивая вокруг сестры.


В дом вошла Вера. Девочка схватила за ногу отца. Уткнулась лицом в штанину.
-Вы? А, ну да. Уже пора. Баня готова. Вещи твои –вот, на табуретке приготовила. Ей, -не глядя на ребенка ткнула пальцем Вера, - только большое полотенце. Иди помой её. Я занята.

Виктор отвернул от Веры лицо. Он не хотел ей показывать ужас,который просто застыл на его лице. Взял вещи, подхватил девочку.
- Я к ней не прикоснусь,бл… так и знай. И скажи спасибо маме, это она меня уговорила…А чтобы, бл..И вообще ,я думала ты в другой день полетишь, -крикнула Вера вслед удаляющемуся мужчине с ребенком на руках. И уже обращаясь к своей матери, - мне иногда кажется,что ты его больше меня любишь. За что?

- За то, что он любит тебя, Вера, - тихо сказала Августа Семеновна и продолжила,- мы однако пойдем Наталкой. Пусть сегодня она у меня переночует. Вам есть о чем сегодня подумать и поговорить.
- Не буду я ни о чем думать. Сам решал,не предупедил, сам пусть и думает. А Натку забери сегодня. Я что то устала.
- Будешь и думать, и говорить! Я то тебя знаю. Ты другая. Хорошая. И перестань это свое бл… В садике поди так не говоришь, а дома..
- прости мам, это я так когда нервничаю, - улыбнулась Вера.

**************

Виктор внес большой комок полотенца. Внутри что-то шевелилось.

Он быстро прошел в комнату. И положил ношу на диван, подперев с двух сторон, как это делали раньше, подушками. «комок» затих. По комнате распространился неприятный запах. Виктор выскочил из комнаты и прокречал:
- Вера, я не могу ,мне плохо. Она обк… Убери, а я на двор…

Вера с громкой отборной руганью и в сторону мужа, и в сторону плохопахнущего «комка» направиласьк дивану.

 Через десять минут Вера выбежала во двор, не успев накинуть пальто, и кричала:
- Витя, Витя, Витюша. Скорее иди в дом. Где ты так долго? ты только послушай...

Виктор, забыв недавние приступы тошноты, вызванные запахом отходов, напичканного лекартсвами детского организма, влетел в дом.
- Что? Веронька-веруся, что случилось?
- Она тебя звала. На меня сказала «папка», - улыбалась Вера, держа на руках ребенка, уже закутанного в другое полотенце, - и посмотри, она такая хорошенькая. Ты ее даже раздеть не упел.я вот сходила ее ополоснула где надо...
Виктор зажмурился, открыл глаза, снова зажмурился и снова открыл. Перед ним действительно была миловидная девочка. Со счастливой улыбкой и замечательными красивыми зелеными глазами.
- Папка, папка-врач, где?- проговорила девочка, просмотрев по сторонам.

Вера посадила девочку на диван,и стала складывать старые вещи дочери на стул-кресло.

Девочка нашла рядом с собой на диване куклу сестры.
Ей понравились закрывающиеся-открывающиеся глазки куколки с черными ресничками. Она увлеклась игрушкой, разулыбалась. Начала что то говорить толи кукле. Толи родителям. Вставляя между непонятных слов "папка-врач"
Это было так смешно.Так мило.

- Нету больше твоего папки-врача,- сказал Виктор, - я твой папка. До сих пор не понимаю как могла она так быстро преобразиться. И что с ней тогда было? не понимаю. А я просто измучился..

- А ты себе на голову надень это, - рассмеялась Вера. В руках у нее была та самая зеленая шапка, которая была на дочери при выписки.

- Ты же её в ней увозил два месяца назад. Посмотри, наша дочь выросла. Хоть бы мне сказал, куда поехал и зачем. Партизан. Я бы тебе подсказала, какую шапку надо. Я догадывалась,что поедешь.Сумку потому и просила сшить: вещи чтоб положить. Просто не знала как с тобой поговорить. Когда Натка была в таком возрасте, тебя то еще не было..
- А если бы я сказал, ты бы разрешила? Сама бы поехала?,- спросил удивленно Виктор.
- Конечно, - ответила Вера,- Мама тогда пришла, успокоила меня. Я тогда просто устала.Ты извини меня.

Вера потерла свою щеку рукой и улыбнулась.

-Только она умеет это так делать… ну,мы с мамой все просчитали, когда заявление сочиняли. Я уже не верила нашим врачам. Они ,конечно хорошие, но у них нет оборудования медицинского нужного, а краевая больница все же…Да и если бы мы даже просто попросили тетю Катю увезти Иришку на вертолете, она бы отказалась. Ну типа использование служебного положения для дочери подруги.
Занялась бы переливанием крови. Кстати,потом тетя Катя сказала,мол что и хорошо, что не сделали переливание твоей крови. У дочки отрицательный резус-фактор. А у тебя - положительный. Она бы сразу тут же и умерла. Вот.

-Бл…- улыбнулся Виктор,пытаясь натянуть себе на голову злосчастную зеленую шапку - надо же надумал себе-Лягуха...

Теперь он был счастлив. Теперь он понял точно, что такое отец. Прочувстовал, что он - ОТЕЦ.

И понял еще, что мама - это всегда мама....

 
ИВ сентябрь,2008