Назавтра

Не далее как вчера шибануло меня по голове топором мысли – а не сходить ли ко врачу. Вот и ноги хрустят, в ушах шумит да сопли что зимой, что летом потоками изливаются в девственное лоно чистейшего, первые минуты, носового платка. И пошёл, не вчера - вчера у них выходной- сегодня. Бодро и весело пошёл, с осознанием, мол, здоровье единственная вещь, которой и за деньги не сыскать, да полной уверенностью в добродетельность нашей медицины. Перед походом, соответственно, нарыл в бюро нужные там бумажки всякие, смахнул пыль со скукоженых жёлтых страниц, приоделся – вроде бы и похорошело – болячки забились по тёмным уголкам тела, испужались видать ясных взоров воинов в белых халатах. - Шут с ними, найдут и выгонят. Буду истово чистый как дистиллированная вода – пить не вкусно, зато сама по себе. Закрываю дверь, вперёд, значит, к свободе!

Больницы, поликлиники, санатории, морги имеют одно неоспоримое сходство – запах. Я понимаю, там химия, туда- сюда, препараты- колбочки, но можно же держать под контролем, думается и радуется лишь оттого, что, мол, недуги этого аромата, букета формальдегидов- аспиринов, как чёрт ладана.

Доктор, уставший уже, с потухшими глазками- очками пригласил присаживаться, чует верно - ноги то побаливают. Меланхолично читает истории моих болезней, интересно, у большинства они схожи, или, всё- таки разнообразнее – крутить калейдоскоп веселее, нежели столовое блюдце. Смотрю на доктора – судя по отстранённому, потерявшему чудеса взгляду всё яснее ясного, крутит он столовое блюдце, такое белое всё, с золотой каёмочкой.
- На что жалуетесь?- отрывается от своей мантры крутить блюдца, выбранной им самим. Излагаю как есть, даже, для соку, приукрасив. Доктор механически выписывает рецепт, духом воскрешает печать, та в свою очередь, оставляет слабый след на моей историй - медицинской карточке. Приём окончен. Прощайте!
Прихожу домой и не знаю, с чего начать. Я и не думал, сколько необходимых дел может обрушиться только после визита к врачу! Собираюсь мыслями, они что- то неохотно собираются, и я мечусь в спешке – завтра на послезавтра уже не оставить. Суматоха, суматоха – представлялось иначе – покой и удовлетворение. Дела сделаны, каждому вопросу приписан ответ, ремонт закончен, свет горит, хотя его ещё не видно, но, верю, обязательно увижу.

Позавчера было холодно и скучно, банально и осточертело, грязная посуда и тихая, как вечность, лень. Вчера посещение доктора, нет, мага, великого чародея, хранителя всего в левом кармане, молчащего в стетоскоп и внимающего вселенский шепот жизни. Вчера он спас меня. Вчера, явившись домой, я прочитал его рецепт. У всех врачей не почерк, а какое- то изъявленное желание замарать больше бумаги волнистыми линиями. Понимаю, мол, такова профессия – почти шпион – донести данные своим через чужого. Сложнейшая задача, но, нужно признать, а это лилия в их огород, всё получается на высшем гос. уровне во времена холодной войны. Так вот, мой вчерашний доктор из другого лагеря – он не шпион, ему нечего скрывать, все для него свои. В рецепте, скорее в послании каллиграфическим почерком написано: «Дорогой друг, Вы, надеюсь, неплохо тратили своё время со своего же рождения, так постарайтесь и сегодняшний день не терять – завтра для Вас закрыто, но открыты иные двери. Прощайте». Печать и подпись.
Будильник я заводить не стал, почитал книгу, затем, засыпая, выключил свет. Темнота. Свет. Для остальных скоро уже наступит завтра.