История одной жизни...

Посвящается женщине, которая спасла меня...




Так любить могут только подростки на начальной стадии гормонального взрыва. До одурения, до хрипоты, до судорог в горле. Не прося ничего взамен, кроме разве что капли внимания и возможности часами глазеть на предмет вожделения.
Очень трудно жить с такой любовью, особенно когда ты давно вышла из подросткового возраста.

Я не помню, когда я увидела ее в первый раз. Может, когда она выходила из магазинчика, где покупает быстрые обеды, а может, когда сидела за столиком в летнем кафе. Помню, как утонула в ее прозрачно-зеленых глазах, светящихся как будто изнутри, и в то же время освещенных откуда-то извне, помню, как запуталась в распущенных светлых волосах, развивавшихся на ветру, помню, как обожглась о холодную офисную улыбку. Наверно, единственное, что могло оттолкнуть в ней. Не помню, как начала искать встречи с ней, хотя бы случайной, спотыкаясь об окружавших ее людей, мужчин, женщин, сотрудников, друзей, случайных знакомых. Она улыбалась им, освещенная ярким весенним солнцем, смеялась с ними, убегая от внезапного летнего ливня. А я серой тенью молча ходила где-то рядом, осторожно восхищаясь ее бесконечной таинственностью и одновременно открытостью. Я была невидимкой для нее, вряд ли она смогла бы сказать, кто я такая, хотя наши офисы находились на одном этаже.



Женька, секретарша Марины, тоненькая молодая девочка часто забегала ко мне поболтать, и заодно обсудить, а иногда и пожаловаться на свою шефиню. Я только сдержано-холодно улыбалась ей, делая вид, что я выше мелких женских сплетен, в душе же с жадностью впитывая каждое ее слово.
- Слушай, у тебя такое лицо, как будто тебе неинтересно? – Женя обиженно надула губки. Меня умиляла эта ее привычка, так совсем по-детски надувать губки, и я тут же рассыпалась в извинениях.
- Ну, что ты, прости, просто я немного занята сейчас. Что ты делаешь сегодня вечером?
- Это приглашение на свидание?
- Женька, ты меня смущаешь! – я всегда теряюсь, когда мне в лоб задают такие вопросы.
- Ладно, я забегу после работы. Да, ты что курить бросила? Тебя давно в курилке не видно.
- Я, правда, сегодня занята…
- Хорошо, тогда до вечера.
Если бы меня спросили, что я ненавижу больше всего, я точно ответила бы, что это мини-юбки в рабочее время. Когда у тебя перед глазами бесконечно мелькают стройные ноги, плавно перетекающие в округлые бедра, тебе совершенно не хочется работать. Тем более что в пятницу работать в принципе не хочется, так что я ушла с рабочего места ровно в шесть. Думала подождать Женьку на улице, она опоздала ровно на 30 минут, за эти пол часа я успела страшно замерзнуть, так как на улице было по-осеннему холодно, а за одно и укурить свои и без того слабые легкие.
- Ты что так долго? – я сплюнула накопившуюся слюну.
- Фу, что за привычка…
- Извини. Так что? Почему так долго?
- Девушки всегда опаздывают на свидания, - Женька загадочно улыбнулась и карикатурно захлопала ресницами.
- У нас не свидание, - наверно это прозвучало слишком категорично.
- И почему ты не родилась мужиком? Ты отвратительно грубая!
Не знаю почему, я отчаянно игнорировала ее флирт. Мы никогда не обсуждали мою ориентацию, и мне удобнее было думать, что Женя ни о чем не догадается. А от того и флирт ее казался мне не уместным. Она подхватила меня под локоть и, понизив голос, томно предложила прогуляться, прежде чем отправиться в кафе. Мне хотелось просто посидеть и послушать ее треп о Марине, а не шататься по городу, но отказывать было совсем неудобно, я и так довольно нагрубила. Мы прошли в тяжелом молчании метров сто, и мне под ногу попалась пустая пластиковая бутылка. Я несколько раз пнула ее.
- Ань, это не дело, ты уже не маленькая девочка, - Женька так жалобно нахмурила брови, я поняла, что перегнула палку. Мне даже показалось, что она вот-вот заплачет.
- Извини, пошли в кафе, я сегодня не в настроении гулять.
- Ты сегодня вообще не в настроение. Ладно, я тут знаю одно миленькое местечко…

- Это миленькое местечко? Это какая-то уродливая забегаловка! – вырвалось у меня.
- Здесь уютно, правда.
Там не было уютно, воняло застоявшимся перегаром и сигаретным дымом. За деревянными столиками с прожженными скатертями сидели в основном представители мужского пола, тут же обратившие на нас свои сальные взгляды. Мне было трудно представить мою молоденькую спутницу в этой обстановке, Женька хоть и была на полголовы выше меня, да и выглядела наверняка старше, казалась мне маленькой беззащитной девочкой.
- Сегодня пятница, ты упрямо отказываешься называть это свиданием, так что я хочу напиться!
Женька определенно вознамерилась довести меня до инфаркта своими заявлениями. Мы заняли маленький столик в углу и заказали коньяк. Я ненавижу коньяк, но пить пиво в компании Женьки мне почему-то всегда неудобно. В помещении было душно, меня быстро разморило, я даже не заметила, как моя спутница оказалась у меня на коленях. Ее губы были теплыми и нежными, а она до одурения пахла вишней. К концу вечера я вынесла ее из бара на руках под гогот пьяных мужиков. В такси я обняла ее за талию и резко притянула к себе, Женька тихо вскрикнула и смущенно засмеялась.
- Ты зря это все затеяла, Жень. Завтра утром тебе будет больно…
- Мне плевать на завтра. Я пол года тебя обхаживала.
Надо же, она пол года меня обхаживала. Я почувствовала себя глупо, оказывается женщине ненужно ничего объяснять. Она сама все понимает. Хотя любой думающий человек, увидев мужика в юбке, поймет, что тот гей, почему бы по моему внешнему виду не догадаться. Но глупо я чувствовала себя еще и потому, что она, дамочка, так сказать, клавской наружности, обхаживала МЕНЯ, не пропускающего ни одну юбку бабника! Похоже, я со своей влюбленностью совсем расслабилась.

Ненавижу просыпаться утром с бодуна, если рядом со мной спит тело, которое я старательно удовлетворяла накануне. Но когда я открыла глаза, Женьки рядом не было, возле кровати на журнальном столике стоял стакан холодной воды со льдом, пепельница и пачка сигарет. Я залпом выпила пол стакана, достала сигарету из пачки и поняла, что мне нечем прикурить, пришлось подтянуть валявшиеся на полу джинсы и нашарить в кармане зажигалку. Я села, подтянув под себя ноги, и закурила. Дым приятно обжог горло, заполнил легкие и двумя тонкими струйками выскользнул из носа. Курить было приятно. На кухне хриплым свистом закипел чайник, кто-то спрыгнул со стула и щелкнул выключателем газовой плиты. Легкие шаги, в коридоре нервно скрипнула половица.
- Уже проснулась? – на ней были МОИ семейные трусы и МОЯ футболка.
- Привет… - буркнула я.
Женька посмотрела на меня с нескрываемой жалостью. Даже не представляю, на что была похожа моя физиономия. Душ мне определенно не повредит сейчас. Я спустила ноги с кровати и коснулась пальцами холодного пола. Моя любовница оказалась умной девочкой, она развернулась и снова упорхнула на кухню. Я накинула махровый халат и поплелась в ванную. Было непривычно смотреть на висящие, на батарее трусики больше напоминавшие паутинку и такой же лиф. Надо же какая чистоплюйка, раздраженно вырвалось у меня. Душ приятно согревал спину, капли ударялись в затылок, путались в коротком ежике волос и стекали на плечи. Я повернула ручку в сторону холодной воды, несколько секунд подрожала под ледяным потоком и выключила воду. Из кухни доносился звон посуды, Женька наверняка что-то готовила. Меня поразила ее уверенность, эта первая женщина рискнувшая распоряжаться на моей кухне, там вообще-то особо и нечем было распоряжаться. Я завернулась в полотенце и прошла в комнату, одеваться. После душа чувствовала себя немного лучше, когда я пришла на кухню, в воздухе приятно пахло жареной колбасой с яичницей, на столе стоял аккуратно нарезанный белый хлеб. Странно, но именно в этот момент я поняла, что хочу жить с ней.
Мне осатанело прикидываться независимым холостяком, питаться полуфабрикатами и от одиночества заливать выходные пивом. А присутствие в доме женщины обещало уют и настоящие домашние обеды.

Через месяц я купила Женьке обручальное кольцо и сделала предложение на глазах у изумленной продавщицы. Она, как и полагается женщине, расплакалась и этот же день переехала жить ко мне.

Глава 2

Я сидела в своем кабинете, сложив ноги на стол, курила и просматривала написанный отчет, подправляя диаграммы и таблицы. В спину с остервенением дул кондиционер. Кто-то без стука открыл в дверь и замер в проходе. Я подняла голову и чуть не упала со стула. Марина была в легком брючном костюме бирюзового цвета, волосы аккуратно собраны на затылке. Она была ошарашена не меньше моего.
- А… Это вы тут исследования проводите?
Так, хорошее начало.
- Да.
- Странно. Вы извините, конечно, но у Вас такой вид… я думала Вы чья-то дочка…
- Ну, я определенно чья-то дочка, - что за привычка язвить.
- Вы знаете, я бы свою секретаршу отправила, но она сегодня не вышла, - конечно, мне бы не знать, она мне сейчас романтический ужин готовит.
- А Вам исследование чего?
- Конкурентов, - Марина продолжала удивленно меня рассматривать. - Ой, извините, Марина Андреевна. – Она протянула мне руку, и я поняла, что до сих пор сижу, сложив ноги на стол.
- Аня…
- Значит так, Анна…
- Аня.
- Простите?
- Аня, меня зовут Аня. Чьих конкурентов?
От такой резкости Марина слегка опешила:
- Наших…
- Адвокатские конторы, нотариальные услуги? Что именно?.. Так, давайте Вы мне по мылу запрос отправите, а я Вам прайс-лист и договор, хорошо?
Я чувствовала себя стервой. Так разговаривать с женщиной, которой восхищаюсь, рядом с которой дышать боюсь! Но она сама вела себя странно. Хотя ее можно понять, трудно поверить, что девчонка, которая больше похожа мальчика подросткового возраста в балахоне и огромных бутсах, с ежиком на голове может провести исследование. Ну, не буду же я ей объяснять, что поиском клиентов и заключением договоров занимается моя компаньонка, которая в офисе практически не бывает, а для уличных опросов есть интервьюеры, фокус-группы мы проводим редко, и для этого нанимаем человека со стороны… А костюм на ней было просто прелестный, в ее возрасте так сохранить фигуру, грудь, как два яблока…
Зазвонил телефон, обрывая бессвязный поток мыслей, я точно знала, что это Женька:
- Да, дорогая!
- Привет, как ты?
- Отлично, у нас новый клиент.
- Поздравляю. Кто это?
- Завтра на работе узнаешь.
- М. А.?
- Точно!
- Надо же…
- Если она, конечно, не даст заднюю.
- Ты когда домой?
В этот момент из колонок вырвался характерный звук, сообщающий о новом письме. В ответ я отправила шаблон договора.
- Эй, ты что там?
- Извини. Домой через час, может раньше, надо отправить отчет заказчику.
- Хорошо, я тебя жду.
- Давай…
Женька что-то еще говорила, но я уже положила трубку, что за привычка говорить что-то после того, как попрощаешься. Я старалась не думать о Марине, но сердце бешено колотилось, не давая возможности дышать полной грудью, руки начали дрожать, а в горле стоял холодный ком. Я позвонила заказчику и узнала, могу ли я отправить отчет завтра, заказчик никуда особо не торопился, так что я могла отправляться домой. Но и домой не хотелось, мне необходимо было побыть одной, впитать в себя все переживания от разговора с Мариной, пережить заново все что произошло, переиграть, обдумать. Я прогулялась до соседнего магазина, купила баночку пива и вернулась в офис, где меня уже поджидала Марина. Она хотела обсудить детали договора. Когда дело напрямую касается работы, я меняюсь, становлюсь взрослее, серьезнее. Все обговариваю скрупулезно, в деталях, не отвлекаясь на постороннее. Через час разговора стало видно, что Марине нравиться иметь дело с серьезными людьми, мы готовы были заключить договор на проведение исследования.
- Моя секретарша занесет его завтра ближе к обеду.
О, черт, Женька, я же сказала, что буду через час, она весь вечер меня пилить будет. Я похлопала по карманам в поисках сотового. Пять звонков без ответа. Пять. Она никогда не звонила мне на сотовый так много, а тут пять звонков без ответа. Что это с ней.
- Простите, мне нужно позвонить. Солнце, прости, у меня дела были… ну, Малыш не злись я скоро…
- Муж?
- Нет, что Вы. Жена.
Я поняла, что сказала что-то не то, но оправдываться было поздно. Марина с удивлением посмотрела на меня, но ничего не сказала.
- Ну, тогда до завтра.
- Ага, - хмыкнула я, во мне снова проснулся подросток, но моя собеседница уже закрывала за собой дверь.
Меня взяла досада, на Женьку, которая бросила трубку, на Марину, непонятно толком почему, на себя, за то, что недоделала отчет… Я открыла пиво и села за работу, через час мне позвонил удивленный клиент с благодарностью за отправленный отчет. На душе стало немного легче.
На улице горячим ветром дышал, задыхаясь городским смогом июльский вечер. Опалив ресницы закатом, полыхало красное тяжелое солнце. Мне все еще нужно было побыть одной, но меня пугал, поджидающий дома скандал, пришлось ловить такси и лететь, спотыкаясь о городские пробки к благоверной.

Глава 3.

- Ты любишь ее!
- Нет, - мое отрицание прозвучало совсем робко и неуверенно. Я могу быть жесткой, и даже грубой, но когда меня вот так прямо о чем-то спрашивают, я теряюсь. У меня начинается своего рода ступор, даже оправдываться не охота.
- Я не спрашиваю, - первый раз в жизни вижу, как Женька выходит из себя, - ты любишь ее. Я поняла это с первого раза, но надеялась… Черт тебя дери, надеялась.
- Но, как… - я реально понимала, что сейчас похожа на дебила. Но меня разъедало любопытство, почему, если она все понимала, все-таки решилась жить со мной.
- Как? По твоим глазам, которые становятся совсем детскими, когда ты ее видишь. Даже краем глаза! По твоим рукам, сжимавшимся в кулаки, что бы не броситься ласкать ее. Ты чувствуешь ее спинным мозгом, когда она сидит за соседнем столиком в кафе. Твои уши напрягаются, в надежде услышать хотя бы короткие нотки ее голоса. Ты любишь ее, это в глаза бросается!
Было видно, что Женька кричала, что бы не заплакать, и от этого стало нестерпимо больно. Мне хотелось утешить ее, сказать, что люблю ее, но я не могла. Вся моя трагедия в том, что я не умею врать про то, что чувствую. И если я люблю, то люблю, безусловно, безоговорочно, а если просто симпатия, то она симпатия. Думая об этом, я запуталась в определениях любви, влюбленности, симпатии. Я смотрела на Женьку глазами, нагадившего щенка, но ничего не могла сказать. Она расплакалась, обняла меня за шею, и я унесла ее в комнату на руках. Мне никогда не было так прекрасно заниматься с ней любовью. Она благодарно отдавала свое тело в мои руки под аккомпанемент сдавленных вздохов, а я вдохновенно впитывала каждый ее изгиб. Вскоре я в бессилии упала на спину и уснула детским сном, когда я открыла глаза, было уже темно, Женьки рядом не было. Я прошла на кухню, но и там было пусто, в духовке стояло приготовленное для ужина, но уже остывшее мясо, в холодильнике красное вино. Заполнив, яростно урчащий желудок и опустошив бутылку вина, я снова отправилась спать.
На утро страшно болела голова. У меня всегда болит голова после любого спиртного. Пожилой таксист с жалостью посмотрел на мои синяки под глазами и молча покачал головой. Наверно, у меня действительно с бодуна жалкий вид.
- У Вас можно курить?
- Да. Вот такая молодая, а уже куришь! Сколько тебе лет? Восемнадцать-то хоть есть?
- Двадцать четыре, - я жадно затянулась и отвернулась в окно.
До двенадцати из кабинета старалась не выходить, состояние было мерзкое, думала о Женьке и о Марине, а еще о себе, о том какая я, и что у меня за жизнь. Ближе к обеду кто-то постучался в дверь. Это была Женька, принесла договор на подпись. Она не смотрела мне в глаза, только пялилась в стенку за моей спиной. Поднимать семейные разговоры на работе мы обе не привыкли.
После обеда Марина зашла сама.
- Можно тут у Вас покурить, Аня? – я молча качнула головой. – А у меня секретарша увольняется. Не хочу отпускать, но она говорит, муж просит, - Марина достала из пачки токую сигарету.
- Отпустите, Марина.
- А Вы пиво не хотите, Аня?

Мы сидели в летнем кафе, и пили холодное пиво. Было так приятно просто сидеть с ней и разговаривать, не просто болтать, а именно разговаривать, о совместной работе, о проекте. Я почувствовала легкий укол зависти самой себе, сижу с ней за одним столиком, слушаю ее голос, рассматриваю, старательно откладываю в памяти каждую черточку ее лица. Внезапно мое созерцание было прервано грубым мужским голосом.
- Привет, Марина!
- Здравствуй, Саш.
Неловкое молчание.
- Александр, - Александр протянул мне свою здоровую руку-лапу.
- Аня, - пряча под козырьком кепки лицо, отозвалась я.
- Ой, а я подумал, что Вы мальчик, - растерялся Александр.
- Ничего, Вы не первый, - я готова была выцарапать ему глаза.
- Это мой муж, - улыбнулась Марина.
В этот момент я спиной почувствовала Женькин взгляд.
- А я тебя ищу, - надо же, они что сговорились?
- Привет, Солнце. Сядешь с нами? – я подняла голову и посмотрела на свою благоверную, и тут она сделала то, чего я никак не могла ожидать. Наклонилась ко мне и страстно поцеловала в губы. И снова неловкое молчание, которое опять нарушил Александр.
- А Вы тоже пиво будете?
- Это мой муж, Саша, - опять сконфужено улыбнулась Марина, глядя, почему-то мимо Женькиного плеча.
- Это моя жена, Женя, - радостно сообщила я, обнимая Женьку за плечи.
- Так это Вы ее уволиться заставляете? – радостно засмеялась почти бывшая начальница моей жены.
Мы просидели еще час, разговаривая уже на совсем бестолковые темы и радостно заливая в себя пиво. Откровенно говоря, с пивом и разговорами меня больше поддержал муж Марины. А наши жены в полголоса болтали о духах и косметике. Меня поразила любезность Женьки с Мариной, так мило они беседовали. И Марина вела себя как-то странно, как будто познакомилась со своей секретаршей только сейчас. Женщины опасны в своей войне за любовь. С Александром мы расстались хорошими друзьями и даже договорились как-нибудь еще раз попить пиво. А Марина согласилась отпустить Женю без положенной отработки.
Домой мы вернусь рано.

- Где ты была сегодня ночью? – спросила я как бы невзначай.
- У подружки.
Я по глазам прочитала, что она была не у подружки. Вот почему я так старательно избегала отношений с бишками. У тебя в два раза больше конкурентов. Но выяснять отношения не стала, во избежание очередного скандала.
- Почему ты решила уволиться? – я тут же пожалела, что задала этот вопрос.
Женька молчала, я тоже. Не то что бы ее увольнение сильно отразилось на семейном бюджете, но меня задело, что она совсем со мной не посоветовалась. О, великий человеческий эгоизм, еще вчера вечером я чувствовала себя такой виноватой перед ней, а сегодня уже раздражаюсь на нее за то, что она решила что-то без моего ведома. Женька слегка прищурила глаза и продолжала внимательно смотреть на меня. Я, надо признаться, боюсь злящихся женщин, мало ли что от них можно ожидать. Надо было выруливать ситуацию, и я жалобным тоном заскулила о том, что у меня с утра дико болит голова и мне непременно надо в постельку смотреть семейную комедию. Я знала, что Женька обожает семейные комедии, и еще не может отказать мне, когда я начинаю так скулить.

Глава 4.

За лето наши отношения с Женькой испортились совсем. Не то что бы мы стали много ругаться, мы вообще не ругались. Просто в течение недели мы виделись только по вечерам, так как я была полностью загружена работой. После ужина дежурный секс и глаза в потолок до боли. Выходные я чаще всего проводила с Саней в компании мужиков, бильярда и пива. Что делала в мое отсутствие Женька? Была с Ним. Но мне было плевать.

- Эй, Пацан, сгоняй за пивом! – заорал Макс.
- Щас, все брошу и побегу, тебе какое? – хохотала я в ответ.
- Нет, правда, кто-нить…
- Официанта позови, эт как бы его работа…
Не знаю, почему мы всегда орали так, как будто находились в компании глухих идиотов, может оттого, что нам было хорошо и всегда весело.
- Я выиграл! Пацан, сыграем партию?
С какой силой я ненавижу Русский бильярд, в равной степени с такой же люблю Пул. Но и в тот и в другой играю отвратительно.
- А если я выиграю? Что тогда? Поставишь мне ящик пива? – морда у Жука вытянулась от удивления.
- Если ты выиграешь, я себе кий в задницу засуну, - хоть Жук и добродушный малый, но жутко грубый.
- Да лан, мне и пива хватит…
Играла я отвратительно, но Жук был так уверен в своей победе, что совершенно не смотрел куда бьет, и загнал в лузу черный шар.
- Ты урод, - добродушно хлопнул его по плечу Саня.
- Вот дерьмо, - весело рассмеялся Жук.
- Слушай, а почему тебя Жуком зовут?
- Я ж не спрашиваю, почему тебя Пацаном зовут, - и все снова рассмеялись.
Глядя на всех этих грубых неотесанных мужиков, я никак не могла понять, как такая миниатюрная, умная, утонченная женщина, как Марина могла выйти замуж за Саню. Быть может он, как и я только на людях такой, в компании своих друзей, а дома нежный и заботливый муж. В одном я была уверенна, он был на много глупее и проще своей жены.
- О, ща придет мой кореш со своей бабой, - громко провозгласил Макс.
- У нас вроде мужская компания…
- А она?
- А ее не трогай, она Пацан, - вступился за меня Бор.
Я села на кожаную лавочку, подтянув ноги под себя, закурила и стала слушать, как они орут друг на друга. На душе было как-то весело, то ли от выигранной партии, то ли от обещанного ящика пива. Вдруг дверь в бильярдную комнату открылась, и к нам завалился накачанный мужик невысокого роста в обнимку…
- Бл**ь…
Я поймала на себе испуганный взгляд Сани, из всей компании только он знал Женьку в лицо.
- Все в порядке, я, эт, отлить пойду. Женьке ничего не говори.
Я стояла в туалете и старательно пыталась стереть злой испуг с лица. Я знала, что рано или поздно это должно было закончиться, но что б вот так… я проскользнула к бару и выпила рюмку водки. Водка неприятно ударила по носу и камнем грохнулась в желудок.
- Слушай, мужик у нас тут одна баба есть… - раздался за дверью голос Макса.
- Красивая?
- Какой… - Макс заткнулся. – Ну, она Пацан вообще-то…
Я вошла в комнату под аккомпанемент хохота.
- Пацан, познакомься с моим другом Стасом.
- Здарова, - я протянула руку.
- Привет, - хрустнул моими костяшками Стас.
Женька начала осторожно выбираться из-под тяжелой руки своего спутника.
- Я, наверное, пойду.
- Куда?
Женька подняла свои огромные серые глаза на меня.
- Да, лан, оставайся, что уж теперь, - уронила я.
- Ань, прости, я тебе все объясню.
- Не понял, вы че знакомы? – вмешался Стас.
Все напряженно смотрели на нас.
- А ты заешь, что она не свободна? – я зло посмотрела на Женькиного любовника.
- Ну, она вроде замужем… - он явно растерялся.
- А за кем знаешь? За мной…
- В смысле?
- Жена это моя, - просипела я, - бывшая…
Последнее слово со свистом полетело в сторону Женьки.
- Жук, не забудь про ящик пива, думаю, он мне пригодиться, - усмехнулась я.

- Пацан, - донеслось до меня, когда я свернула за очередной поворот, - Пацан, твою дивизию.
Дождь лил, как из ведра, возвещая о скором наступлении осени. Я остановилась. Это были Саня и Жук.
- Что?
- Тебе пиво-то куда завезти?
Я продиктовала им адрес, развернулась и пошла дальше. Домой я пришла часа через два, промокшая и продрогшая насквозь, возле входной двери стоял ящик пива и бутылка водки. К водке была прикреплена записка: “лечись”.
Я затащила домой пиво, переоделась, выпила сто грамм водки, отправила Машке, моей компаньонке, сообщение о том, что пропаду на неделю, потом все объясню, и отключила все телефоны. Выпив третью бутылку пива, я направилась в ванную, трясущимися руками сбрила без того короткий ежик волос и во весь голос гордо заявила:
- В конце концов, лесбиянка я или как? Имею право ходить лысой!

Глава 5.

Ящик пива кончился дня через три.
C трудом разлепив отекшие глаза, я нашарила, рассыпавшиеся по полу сигареты, вставила одну в краешек рта и прикурила. Пива больше не было, водки тоже, голова раскалывалась. Час стояла под душем, стало намного лучше. В квартире был такой беспредел, что мне снова стало противно, но я взяла себя в руки и, вооружившись большими пакетами начала собирать мусор. Через пол часа после того, как я включила городской телефон, он напомнил мне о том, что жив. Звонила Маша, пол часа объясняла ей, что мне намного лучше, но она все равно настояла на том, что приедет. Пришлось ускорить процесс уборки. Успела как раз к ее приезду, мы столкнулись с ней в дверях, когда я собралась выносить мусор.
- Ты дерьмово выглядишь, - честно высказалась Маша. – Что ты с собой сделала?
- Привет Давид, - она пришла со своим маленьким сынишкой.
Давид посмотрел на меня испуганными глазками и чуть не заплакал. Наверно я действительно выглядела дерьмово.
- У меня есть нечего, подождешь?
- Я тут купила кое-что к чаю…
- Я жрать хочу, мне чай мало чем поможет.
Пока Машка кипятила чайник и проветривала квартиру, я сходила в магазин и набрала полуфабрикатов.
- Ты что мобильный так и не включала?
- Нет, - сухо сказала я, в надежде избежать остальных расспросов.
Маша сварила магазинные пельмени, и мы больше часа проболтали на кухне. Она старательно выспрашивала, собираюсь ли прощать Женьку, и давно ли я видела Марину. Не думаю, что ее особенно волновало мое душевное состояние, и расспросы эти были рождены простым женским любопытством. Вскоре Давид стал капризничать, и она засобиралась домой укладывать его спать. Напоследок Маня остановилась в дверях, еще раз печально посмотрела на мою бритую голову и слегка пожала плечами. Я осталась одна наедине со своими мыслями. Думать было неприятно, но, не смотря на головную боль, мысли продолжали терзать мое воспаленное сознание. Возможно, я не так уж сильно дорожила Женькой, и сама толкнула ее на измену, бесконечными вечерами на работе, периодическими ужинами с Мариной посреди недели, выходными, проведенными в мужской компании. И я совершенно не знала, стоит ли пытаться продолжать наши отношения.

Я просидела дома еще два дня, наслаждаясь бесконечным осеним дождем, а на третий день рано утром отправилась на работу. Охранник удивленно улыбнулся мне.
- Устроили себе отпуск?
Я глупо улыбнулась и пожала плечами, о таких вещах врать не люблю, но и объяснять не считаю нужным, вот и веду себя как ребенок. Шум, вызванного мною лифта, напомнил о кипе брошенных на целую неделю, казалось бы, неотложных дел, и о том, что я снова на работе. Странно, но ощущение того, что я должна работать, нагоняющее на многих тоску, во мне всегда рождало желание жить.
- Привет, Наташа, - радостно улыбнулась я новой секретарше Марины, - хорошо выглядишь сегодня.
- Здравствуйте. Спасибо, - явно смущаясь, ответила она. И где только Марина набирает этих малолеток?
- Слушай, Наташа, а, сколько тебе лет?
- Девятнадцать, а что? – у нее нервно метнулся взгляд куда-то мне за спину.
Меня легко ухватила за локоть чья-то нежная маленькая ручка, по спине прошла волна удивления, и я почувствовала легкую дрожь в коленях.
- Соблазняешь мою секретаршу? – шепотом засмеялась где-то в нескольких сантиметрах от моего уха Марина, и волоски у меня на руках встали дыбом.
Мне вдруг нестерпимо захотелось поднять ее на руки, зацеловать ее нежно-розовые губы и кружить, как маленького ребенка.
- Привет, Марина, - улыбнулась я.
Мы сидели в моем кабинете и молча курили. Я наслаждалась созерцанием ее круглого личика, его утонченными чертами, миниатюрным слегка вздернутым носиком, большими зелеными глазами. Летом они прозрачные, а вот теперь осенью стали почему-то мутные, как будто болотного цвета. А еще я безумно люблю эти миленькие морщинки возле тонких изогнутых губ. Марина сидела, закинув ногу на ногу и положив одну руку на край стола. Дождь отчаянно колотил в окно, осень уверенно вступала в свои права.
- Ты любишь осень.
- Да, люблю, - растерялась я.
- Я не спрашиваю. Это видно. По тебе видно все, что ты чувствуешь, кого любишь, кого ненавидишь.
Мое сердце екнуло и нервно забилось в груди. Я молчала.
- Когда я увидела тебя первый раз, мне показалось, что ты подросток. Меня удивляло, что ты делаешь в офисе каждый день. А когда я впервые вошла в этот кабинет, то была в шоке. Эти твои огромные ботинки на столе, и дурацкая манера держаться, как маленький ребенок. Любопытство заставило меня заключить с тобой контракт, я и не думала, что исследование будет проведено так тщательно, и что ты вообще на работе серьезный человек, - она говорила все это, глядя в окошко, на ее лице то мелькала, то исчезала, саркастическая улыбка. А у меня по спине позли мурашки, одна партия за другой. – Когда ты представила Женю, своей женой, я не знала, радоваться мне или плакать. И эта твоя дружба с моим мужем, совсем сбила меня с толку. Даже не знала к кому мне тебя ревновать, а теперь ты свободна, но твоя подростковая натура толкает тебя искать новые непокоренные вершины…
- Ты про свою секретаршу? Оставь, я просто люблю смущать малолеток, - я, что перед ней оправдываюсь?
Мы обе замолчали и боялись посмотреть друг на друга. Ее внезапное признание, мягко говоря, меня ошарашило.
- Зачем ты это сделала?
- Что именно?
- Побрилась на лысо, - меня начала раздражать ее новая манера, так со мной разговаривать.

Глава 6.

Почти каждую субботу я просыпалась не одна, иногда с Мариной, иногда с кем-нибудь еще. Я не хранила ей верность, я вообще не умею хранить верность. Я все еще безумно любила ее, все еще дышала ей, но мои чувства постепенно стали отходить на задний план. Возможно, и в правду нужно сохранять хоть какие-то недостижимые идеалы, что бы жизнь имела смысл.
Мой телефон разрывался от входящих сообщений, предложений встретиться в клубе, провести вместе еще одну ночь, сдохнуть где-нибудь от одиночества, одни дышали наивной влюбленностью, другие обнаженной страстью, были и такие, от которых серьезно хотелось сдохнуть. Сначала я пыталась удалять их, а потом просто купила новый номер.
Мне страшно было признаться самой себе, что моя бесконечная любовь к Марине начала проходить. Как только она оказалась, даже не моей, а в моей постели, она потеряла всю свою загадочность и притягательность.
Незаметно закончилась осень и выпал первый снег, я не видела Женьку почти три месяца. Я пыталась узнать что-нибудь у наших общих знакомых, но никто не мог мне ничем помочь. Мне стало казаться, что она, возможно единственный человек, который бы мог вернуть меня к жизни.

Была суббота, я восторженно валялась в постели почти до обеда и пялилась на сверкающий от солнца январский снег за окном, раздался неуверенный звонок в дверь, а через пару секунд еще один. Так могли звонить в дверь только два человека, Маня, которая уехала с Давидом отдыхать в Турцию, и Женька… я резко соскочила с кровати и рванула к двери.
- Ты как всегда в своем амплуа, - хихикнула слегка удивленная Женька, - в семейках и майке, которую давно пора выбросить.
На ней было свободное зимнее пальто и кожаные сапожки на низким каблуке, а румяные от мороза щеки стали как будто более круглыми.
- Проходи, - растерялась я. Помогая ей снять пальто, я вдруг заметила, что она сильно поправилась, и одежда на ней была не ее стиля, вся свободная.
Я достала из холодильника пиво и предложила ей.
- Ты что в такой мороз холодное пиво, с ума сошла? – засмеялась она.
Я смутилась, но себе бутылку все-таки открыла.
- Что будешь?
- А сок есть?
- Холодный… - гоготнула я.
- Давай.
Женька очень изменилась внешне, изменилось ее поведение, даже голос. Она стала выглядеть женственней. Держалась так, будто знала что-то, что мне простому смертному знать просто не дано.
- Ты вернулась? – тупо спросила я, не в силах больше вести “светскую” беседу.
- Да, - Женька опустила глаза и быстро заморгала.
Я опустилась на колени рядом с ней и обняла ее за талию.
- Встань, пол холодный, а ты в одних трусах, - вытирая слезы, сказала Женька.
- Ты что беременная?
- Да, пятый месяц…
Помниться мне я уже переживала подобную ситуацию года полтора назад, но она моя лучшая подруга, к тому же у меня было целых два конкурента мужского пола.
- Я буду папой? – неуверенно спросила я, и мои губы искривились в недоверчивой улыбке.
- Если перестанешь пить, - слабо улыбнулась Женька. – И встань ты, наконец, с пола.

Почти месяц назад я привезла свою жену и дочку домой из роддома. Моя дочка красавица, правда красная и все время плачет. Мы назвали ее Валентиной, Женька зовет ее Валентинкой, а я просто Валей. Это самое красивое имя для девочки, для моей дочки.

Глава 7.

Не скажу, что я в корне поменяла себя, но моя жизнь круто изменилась. Я продала свою скромную квартирку, Женя добавила недостающую сумму и мы купили двухкомнатную. Благоверная сама переоформляла все документы, я понадобилась только при продаже моей квартиры. Новую жена оформила на себя. По просьбе Жени, мне пришлось отрастить волосы до плеч, которые я собирала в тугой хвост, и прикупить пару строгих костюмов и лакированные туфли, что бы выглядеть, как подобает офисному работнику. После работы я могла заглянуть только в магазин, и к семье, все в семью, все для семьи. Я уже не была тем свободным мальчиком-подростком, который живет в свое удовольствие, но, как и предсказывала, знающая все мои завихрени Маша, это не могло долго продолжаться.

- Алло, Ань… - голос Марины отрывками пробивался сквозь помехи. - … куда пропала… Ань, ты нужна…
- Марина? Я тебя не слышу… Ты где? – сердце барабанной дробью билось о грудную клетку и отдавалось эхом по всему телу, во рту пересохло, а руки задрожали так, что я чуть не выронила телефон.
В трубке раздались короткие гудки.
- Что ты орешь? Валентинку разбудишь, - пробурчала Женька сонным голосом, и отвернулась к стенке.
Я не видела Марину больше полугода, после рождения Вали, я работала дома, от звука ее голоса, где-то внизу живота пробежала легкая судорога. Я соскочила с кровати и побежала на кухню, долбанувшись башкой со всей дури об открытую дверцу шкафа, параллельно отбив больной мизинец на левой ноге об новый пылесос, которому еще не нашли место. Выматерив весь мир, я хромая доползла до кухни, и позвонила на старый номер Марины, но девушка-оператор томным голосом рассказала мне, что набранный номер не существует. Я посмотрела в принятых. Вот дура, Марина звонила с другого номера.
- Мариночка?... Ты где? Что с тобой? – я слышала, как предательски дрожит мой голос, но ничего не могла сделать.
- Анечка… забери меня, - Марина сбивчиво продиктовала адрес и отключилась.
Я снова кинулась в комнату и опять долбанулась башкой о дверцу шкафа. Натянув широкие штаны и майку на два размера больше моего, нырнула в огромные бутсы и рванула к двери, где сонный голос моей женушки напомнил мне, что я не холостяк, и уже не могу удирать куда-то посреди ночи.
- Я скоро, - буркнула я, звякнув ключами от машины в кармане куртки.
Я неслась по ночному городу, сжимая губами тонкую сигарету, ветер с остервенением трепал распущенные волосы. Визг тормозов, кажется, я приехала, я заскочила в нужный подъезд и попыталась вызвать лифт, но он никак на меня не отреагировал, наверно сломан, и я через одну побежала по ступенькам. Дверь в нужную квартиру была настежь открыта. Это была яма, самая обыкновенная яма. Но Марина… я не могла поверить. Я зашла в квартиру и увидела ее… это была старуха с растрепанными волосами и мешками под глазами, то что было на ней надето просто не поддавалось описанию.
- Мариночка… - прошептала я каким-то совсем детским испуганным голосом.
- Аня? Как ты изменилась…
- Поехали.
- Куда, милая? Заходи, посидим…
Я помогла ей подняться с пола, но она не устояла на ногах. Мне пришлось поднять ее на руки, и я осторожно понесла ее вниз. Когда мы отъехали, я увидела подъезжающую к дому милицейскую машину. Руки тряслись, а сердце билось в кончиках пальцев. Почти до рассвета мы кружили по городу, только к утру у меня в голове прояснилось, и я решила снять номер в дешевой гостинице на неделю.
Хорошо, что в дешевых гостиницах не задают никаких вопросов. Администратор, немолодая женщина с кудрявыми волосами и некрасивым лицом протянула мне ключи от номера и уткнулась в газету двухнедельной давности. Я в очередной раз попыталась заставить Марину пойти, но она безвольно повисла у меня на шее. Когда мы, наконец, оказались в не очень чистом и довольно тесном полулюксе, я усадила Марину в кресло, где она тут же заснула, а сама начала расстилать постель.

День прошел ни о чем и обо всем. Металась по магазинам и аптекам, покупая одежду и лекарства для Марины. Пыталась поговорить с Саней и узнать, что же случилось, но в ответ услышала только пьяный мат и ничего вразумительного. Женька, казалось, звонила тысячу раз, но я не стала брать трубку. В конце концов она прислала сообщение, что если я не появлюсь дома в течение дня, то не увижу Валю больше никогда. На что я ей холодно ответила, что закопаю ее живьем, если она заберет у меня дочь. На этом наше общение закончилось. Когда я вернулась в номер, мое Солнце тихо плакала под дверью.
- Я думала, ты меня опять бросила…
- Я тут кое-что купила… ну, там ванну принять, махровый халатик и все такое…
- Слушай, у тебя в машине, под пассажирским сидением кое-что есть. Принеси, будь Зайкой, - улыбнулась Марина пошлой, даже грязной улыбкой.
- Ты с ума сошла, ты же меня подставить могла… - мне захотелось избить ее.
Нет, вовсе не оттого, что она оставила наркоту у меня в машине, а потому что она уничтожила себя. Я так любила ее слегка затронутое увяданием, но все еще упругое тело, так любила ее нежный голос, ее светлую голову с милыми кудряшками, а еще бесконечные разговоры о работе, об искусстве, обо всем… Теперь передо мной стояла старая, иссушенная женщина, с мешками под глазами и обветренными губами и держалась за живот, что придавало ей еще более неприглядный вид. Я, молча пошла, набирать в ванную воду, добавив туда какой-то расслабляющей морской соли, и зажгла свечку с древесным запахом. Мне пришлось буквально затащить Марину в ванную и искупать ее, как маленького ребенка. Из ванной я вышла мокрая и злая.

Я сделала Марине успокоительный укол и посидела с ней пока она не уснула. Жутко хотелось выпить, и я спустилась в тускло-освещенный тесный бар при мотеле, с парой столов для пула и одним столом для русского бильярда. Забравшись на высокий стул возле бара, залпом опрокинула две полные рюмки водки и закурила свой любимый Кент, забив на все просьбы Женьки не пить ничего крепче чая и курить только дамские сигареты.
Кроме меня в баре была только небольшая компания мальчиков-подростков, игравших в пул и девушка, сидящая за маленьким столиком в дальнем углу. Девушка безразлично посмотрела на меня и встала, поправив короткую юбку, слегка покачивая бедрами, она подошла к подросткам и предложила партию на секс или виски. То есть, если она проиграет, то она переспит с победителем, если выиграет они ей бутылку виски. Нужно признать играла она великолепно и через какое-то время я уже не могла отрывать от нее взгляд, забыв о жене с ребенком, о любимой, по неизвестной мне причине ставшей наркоманкой.

Я смотрела на кончик кия, лежавший у основания ее большого пальца и слегка зажатый между указательным и средним. Спина плавно изогнута, один глаз немного прищурен. Резкое движение локтем назад, затем так же уверенно вперед. Два шара друг за другом закатились в лузу. Она выпрямила спину, запрокинула голову и засмеялась, слегка опираясь на поставленный, на пол кий. Мальчик, проигравший партию почти в сухую, растерянно смотрел на своих друзей. Победительница гордо обвела взглядом присутствующих и остановилась на мне. Девушка подошла к барной стойке и легко села на высокий стул, повернувшись на стуле в пол оборота, и вытянула шею так, что бы ее губы почти касались мочки моего уха, шепнула:
- Ну, как я его? Малолетки… - усмехнулась она.
У меня по шее поползли мурашки.
- Здорово…
- Покатаемся?
“Так просто еще не было…” подумалось мне.

Глава 8.

Я открыла глаза и долго пялилась в белый потолок, вспоминая свою жизнь до того, как я обзавелась семьей и навешала на себя кучу обязанностей… . Моя ладонь прошелестела по шелковой простыне, слегка дотронулась до ее изящной колени и скользнула вверх по внутренней стороне бедра. На мгновение она замерла, губы растеклись в сонной улыбке, бедро немного повело вперед в ожидании наслаждения. Это было самое отвратительно-восхитительное утро, бесконечно-плавно перетекающее в усталый вечер.
В половине седьмого вечера девушка, чье имя я так и не рискнула спросить, во избежание каких-либо привязанностей, привезла меня в мотель, где я накануне оставила свою любимую женщину. Открывая дверь в номер я была готова к любой истерике, в любом ее проявление, но то что я увидела, повергло меня в глубочайший шок… в номере не было никого…

Никого. Ни в комнате, ни в ванной. Окно плотно закрыто, заправлена свежая постель. Все. Я рванула вниз к администратору. Даже не помню, как пролетела два лестничных проема, и схватила за грудки щупленького мужичка:
- Где? Где она, твою мать? – орала я ему в перекошенное от удивления и страха лицо.
- Кто? – почти неслышно прошептал мужичек.

- Девушка, девушка… вы что делаете? Он не знает, – испуганным голосом залепетала мне в ухо девочка лет шестнадцати. - Я утром пришла убираться, только ключ повернула, а она дверь толкнула… я упала… она…
Сама виновата, мелькнуло в голове, сама бросила ее. Усталость накатилась огромной волной, и я безвольно опустила руки. Почувствовав свободу, мужик метнулся к телефону, но я вовремя перехватила трубку из его рук и сунула пятитысячную бумажку:
- Все нормально? – угрожающе спросила я.
- Все в порядке, - елейно улыбнулся мне мужичек, пряча деньги в карман.

Расплатившись за вторые сутки, я приняла душ, поужинала и как-то спокойно отправилась искать Марину. За ночь я не объездила и половины крупных ям в городе, а она могла оказаться в любой мелкой квартирке, в любом конце города. Под утро меня уже выворачивало от вони мочи и грязных помещений, которые нельзя было назвать квартирой, но я продолжала искать, разговаривала с засыпающими наркоманами, пошлыми сутенерами, ушлыми торгашами, пытающимися продать мне свою дрянь.
- Марину ищешь, крошка? А она вроде в микрах подвисает… - мелкий пацаненок ковырял длинным ногтем мизинца в зубах.
Мне захотелось смести его, затоптать, раскатать по земле, но я лишь устало улыбнулась и уточнила адрес.
Грязный вонючий подъезд, уже как бесконечное де жа вю, ободранная деревянная дверь, открывающаяся от легкого толчка…
- А ты что за пташка?
- Где Марина?
- Да, вот, на диванчике валяется. А ты за чем-то или только за ней?
“Я ненавижу, ненавижу вас тупые занюханные ублюдки”.
Она лежала на старом грязном диване, правая рука разодрана выскочившей пружиной и кровоточила, а левая согнута в локте и ладонью лежала на животе. Я осторожно подняла ее на руки, левая рука разогнулась и безвольно повисла. Тонкие, рваные вены были усеяны черными дорожками…
Я везла ее в больницу, скрывать что-либо было бесполезно, ее могли спасти только врачи. Я льстила себе, увозя ее в гостиницу первый раз… но она не дотянула до больницы. Молодой врач грустно посмотрел мне в глаза и сказал простой диагноз. Передозировка… я не в первый раз сталкивалась с этим понятием, и она не первый раз отнимала у меня близких людей. Но том вечером, или утром я не помню, оно въелось мне в мозг и звучит эхом и сегодня. Она умерла…

“Я не помню, когда я увидела ее в первый раз. Может, когда она выходила из магазинчика, где покупает быстрые обеды, а может, когда сидела за столиком в летнем кафе. Помню, как утонула в ее прозрачно-зеленых глазах, светящихся как будто изнутри, и в то же время освещенных откуда-то извне, помню, как запуталась в распущенных светлых волосах, развивавшихся на ветру, помню, как обожглась о холодную офисную улыбку. Наверно, единственное, что могло оттолкнуть в ней. Не помню, как начала искать встречи с ней, хотя бы случайной, спотыкаясь об окружавших ее людей, мужчин, женщин, сотрудников, друзей, случайных знакомых. Она улыбалась им, освещенная ярким весенним солнцем, смеялась с ними, убегая от внезапного летнего ливня. А я серой тенью молча ходила где-то рядом, осторожно восхищаясь ее бесконечной таинственностью и одновременно открытостью.”

Меня раздирало чувство недосказанности, недовыраженности, недоделанности. Я так искренне любила ее, и столько раз предавала. Предавала в страхе быть преданной… я пыталась найти себе оправдания, что разрушила ее семью, изменяла ей, а потом бросила. Ушла, ни сказав, ни слова, строить свою семью, ковать свое счастье. Мне хотелось орать о том, что я люблю ее и все для нее сделаю, но я понимала, что она уже не слышит меня и ей это не надо.
Я сидела в коридоре, а мимо меня пробегали деловые молоденькие практикантки в белых халатиках, толкая тележку перед собой, важно шествовали санитарки, серьезно переговариваясь, проходили врачи. Бесконечная вьюга в белых халатах. Я встала и бесцельно пошла в сторону выхода. На улице потихоньку капал дождь. Я достала сигарету и похлопала по карманам в поисках зажигалки. Дым приятно обжог горло и наполнил легкие…
- Женечка, послушай меня… не кричи, пожалуйста… позвони Саше и скажи, что она умерла… - последняя фраза эхом прозвучала в телефоне, как будто это был не мой, а чей-то совершенно чужой голос. – Марина умерла… - я почувствовала, как холодные капли дождя на моих щеках смешались с горячими каплями слез…

Похорон я почти не помню, все сделали Женька и Маня. Целыми днями я как зомби сидела в обнимку с Валей и, не отрывая взгляд от стены, разговаривала с Мариной, покачивая головой. Женечка начала беспокоится за дочку, и просила меня съездить отдохнуть. А мне все мерещились исколотые вены в черных дорожках, исхудалые запястья, впалые щеки…
Мне необходимо было поговорить с кем-нибудь, с кем-то кто любил ее так же, как и я… и этот кто-то находился сейчас в глубоком запое.

Я выбралась из глубокого кресла, затушила сигарету в переполненную пепельницу, сделала круг по комнате, мимоходом зацепила ключи от машины, сиротливо лежащие на полке, и пошла к выходу. В коридоре я пересеклась с Женей.
- Ты куда? – обеспокоено нахмурила она брови.
- Прогуляться… - как бы небрежно бросила я.
- Пешком? Родной, я не думаю, что тебе стоит в таком состоянии садиться за руль…
Я не ответила, только пожала плечами и наигранно улыбнулась.

Я психовала, сигналила в каждой, даже совсем небольшой, пробке, скурила пачку сигарет. И когда я наконец добралась до Сани, меня постиг ужас. Этот некогда здоровый детина, превратился худого сутулого мужика с мешками под глазами. Мы разговаривали больше часа, он рассказал мне о том, у Марины и до меня были проблемы с наркотиками, но не настолько серьезными.
- Когда ты пропала, все пошло кувырком… нет, я догадывался, что вы не просто подруги или партнеры… но я же знал, что она так любила тебя…
Мысль о том, что Марина погибла из-за меня гнала меня по темным улицам города, я проскакивала на красный, глотала слезы мешая их с сигаретным дымом… мой взгляд случайно зацепил белый уголок, точащий из-под пассажирского сидения… потом аптека, неизвестно откуда достала ложку, непонятно как попала в тонкую вену… и снова по темным улицам, фонари сливались в одну полосу, витрины играли разноцветными огнями, и Марина рядом, она молодая и красивая… а потом визг тормозов, звук бьющего стекла и полет… я взлетела, взлетела, как птица…

Глава 9

Голова раскалывалась, все тело, как будто онемело и не двигалось. Спать уже не хотелось, но открывать глаза было лень. А что вчера было-то? Сколько я опять выпила? И что это за звук такой мерзкий, микроволновка что ли? Я лениво открыла один глаз…
- Надо же очнулась… сейчас доктора позову… очнулась… - залепетала толстая пожилая женщина в белом халате, и не выпуская из рук половую тряпку убежала.
Я, наверное, как долбанная Ума Турман валяюсь в больнице в коме… черт, да о чем я думаю вообще?
В палате было холодно. Я приподняла голову и посмотрела в окно. Зима…

Из больницы меня выпустили только в конце весны. Три закрытых и четыре открытых серьезных перелома. Врачи удивленно качали головами, о моей живучести ходили легенды… я не вникала, рвалась на свободу. Марина не приходила, Женька тоже, вообще никто не приходил. Я ждала, вспоминала… что-то случилось, что-то не поправимое…
Когда меня выписали, я поняла, что мне некуда идти. Нет моей квартиры, потому что ее продала моя жена и увезла мою дочь неизвестно куда; нет моей фирмы, потому что ее присвоила себе моя лучшая подруга; нет моей любимой женщины, потому что ее тело лежит десять метров под землей, а душа витает где-то… я даже затруднялась сказать, где именно.

Я поломанная брошенная кукла, которую выбросили за ненадобностью. Впереди ненавистное душное лето, и жизнь с нуля. Я сидела на лавочке в парке, подтянув левое колено к подбородку и вертела в руках сигарету.
- Девушка, у вас зажигалки не найдется? – пропела я, в какой-то шансонной манере…
Девушка, молча, опустила маленькую ручку в сумку, висящую на плече и, сделав элегантный жест запястьем, чиркнула у меня перед носом, чуть не опалив мне ресницы.
- Ой, простите…
Она посмотрела на меня, и ее огромные серые глаза с синей каемочкой слегка зеленоватые у зрачка смущенно спрятались за ресничками…

На этом и закончилась История моей Жизни, но началась новая…