сто 98

Утро было холодным – солнце, наверное, было только что зажжено Аллахом, а потому, не успев прогреться, хоть и светило ярко, но тепла не дарило вовсе. Озябшими руками Шухрат подтолкнул детскую коляску поближе к мусорным бакам – картонная коробка, прикрепленная к разломанной детской кроватке на колесах, уже доверху была наполнена смесью из листьев и мусора. Стараясь согреть замерзшие руки, Шухрат подышал на них, попрыгал на месте, потянулся внутрь одного из баков, долго никак что-то не мог достать, все же справился – вытащил букет из пяти роз.
Цветы были совсем не увядшие – должно быть, ночью их выкинул тот молодой человек, что весь вечер просидел у седьмого подъезда в ожидании своей возлюбленной. Шухрат подумал, что надо отнести эти розы Марине – одинокой матери из двадцатой квартиры, которая всегда проходит через двор с расстроенным выражением лица, – она одна воспитывает двух дочерей, муж ее давно оставил, и она никак не может найти хорошую работу. «Положу рядом с дверью, пусть просто обрадуется», - подумал Шухрат.
Когда он выходил из подъезда, его встретил Афсар, дворник из соседнего ДЭЗа.
- Пошли, что покажу, - Афсар потянул приятеля за рукав.
- Слушай... Я сейчас вот думал... А что значит... Как это?.. «Что не убивает меня, делает сильнее»? – Шухрат, наморщил лоб, припоминая фразу, услышанную вчерашним вечером возле скамейки, на которой сидели три старушки. - Никак не пойму... И так думал, и так...
- Не знаю... Наверное, что Аллах посылает нам испытания. От них мы будем сильнее, - Афсар не любил разговаривать, а потому слова рождались у него с трудом, нехотя.
- А я думаю, что это ничего не значит. Если меня кто не убьет, а покалечит, что я стану сильнее? Нет, слабее.
В крохотной дворницкой комнатушке было жарко, пахло чем-то пряным, голубым светом мерцал экран небольшого телевизора.
- Смотри, - Афсар немного повозился около телевизора, и на экране появилась картинка.
Шесть – нет, семь подростков – обритых, в военных куртках, с железными палками в руках - бежали за одним человеком, как и Шухрат, одетым в дворницкую одежду. Догнали, стали бить палками. Дворник почти не сопротивлялся, лишь, упав, сжался словно ежик, прикрыл голову руками. Били долго, пока человек не перестал шевелиться. Тот, кто держал камеру, подошел к упавшему. Пнул его ногой. Стало видно лицо дворника.
- Узнаешь? – Афсар посмотрел на Шухрата.
- Я не знаю этих людей.
- Того, кто на земле, узнаешь?
Солнце уже, разгоревшись, стало теплее, принялись бурчать проснувшиеся машины, чтоб вести своих хозяев на работу, уже начали шуметь дети, негромко разговаривать их мамы. Двор зажил своей обычной утренней жизнью, а потому стоило торопиться – еще не все листья были собраны с детской площадки, еще не весь мусор был убран с дорожек.
Пусть это самого себя Шухрат видел только что в телевизоре, пусть это он, мертвый и окровавленный, лежал на асфальте в окружении злых подростков. Пусть. Надо было собирать листья. И... Шухрату так нравился их запах...