Путь к сердцу

       Хлебородов жил один. Воспитанный мамой, он трудно сходился с женщинами и, благодаря маме, легко с ними расходился. Его терзали угрызения совести, но через три дня это проходило и он с головой окунался в работу. Работал он в серьёзной фирме, имел большой опыт, заслуженный авторитет и хорошую зарплату. Ему уже было далеко за тридцать и с мамой они жили раздельно. Но, что значат расстояния для любящей мамы. Это иго нисколько не смущало Хлебородова, так как оно было внедрено в его организм вместе с материнским молоком.
       Предатель Хлебородов – старший бросил жену и сына в самый ответственный момент, который в любой семье растягивается на всю совместную жизнь. Так и вырос Хлебородов - младший в атмосфере мужененавистничества и матриархата.
       И тут, как снег на голову, мама без ума влюбилась в старшего научного сотрудника академии наук. Потеряв рассудок, и поправ прежний уклад семьи, с девичьей лёгкостью, укатила она со своим возлюбленным на три месяца в Болгарию, изучать балканских бабочек.
       Нельзя сказать, что Хлебородов был раздавлен. Нет, только чуть-чуть травмирован. Хотя в сердце поселилась тихая радость за родительницу. Привыкший к домашнему ужину «от маман», ежевечерне оставленному в тёплой духовке, и не имея этого сейчас, он задумался. Не изменили ситуацию магазинные пельмени и вареники. Желудок страдал вместе с остальным организмом. Изжога наждачной бумагой шлифовала пищевод. В квартире поселился хронический голод.
       Соседка по лестничной площадке, древняя подруга мамы, интуитивно определив пищевые страдания молодого человека, предложила свои услуги. Не по годам рано перешедшая в стадию маразма, она старалась во всю. Но спустя три дня, Хлебородов, удивлённый живучестью её мужа, отказался от её кулинарных экспериментов. Все пищевые изыски пожилой дамы, в последние годы помешанной на культуре Японии и Италии, сводились не к разнообразию блюд, а к разнообразию названий одного и того же блюда. Вечерние макароны с кетчупом и куском молочной колбасы носили громкие названия. Блюдо «Самурай у подножья Фудзиямы», представляло собой гору спагетти и рядом краснеющую каплю кетчупа. « Сакура в цвету» - это, когда эти же ингредиенты были смешаны по часовой стрелке. Если же колбаса была спрятана в куче гарнира, то блюдо нарекалось «Сердцем Нагасаки».
       Нанятая следующей, приходящая повариха, как потом оказалось, была родом из деревни. В её блюдах было столько животного жира, что Хлебородову казалось, что он слышит со дна кастрюли визг и блеяние убитых животных. Гречка и рис, захлёбываясь, тонули в растопленном маргарине. Куски жареного сала, как оторванные от берега лодки, плавали в море растительного масла. Это был перебор и очередное разочарование.
       И тут в холостяцком мозгу Хлебородова, с отдачей в сердце, появилась мысль о необходимости жены. И не только кухарки, но и друга. Которая станет подтверждением того, что мир состоит не только из работы, мнимых мужененавистниц, маразматичек и чревоугодниц.
Он стал внимательнее смотреть на сотрудниц, прогуливающихся девиц и дам. По возвращении домой он окунался в сайт знакомств. А в выходной даже сходил в ночной клуб. Тщетность попыток быть изрешечённым Амуром, иссушила его морально и физически. Да ещё мама прислала телеграмму, что задерживается на два месяца. Жизнь становилась пустой, работа не интересной. Хлебородов стал бриться не так чисто, его галстук ни всегда соответствовал цвету носков, уменьшилась производственная усидчивость и инициатива.
       Света Булкина устроилась в компанию, где работал Хлебородов, как раз, когда его мама покинула Родину. С тех пор, не вставая со стула, сидела она в уголке за своим компьютером. Её основная работа сводилась к отправке и приёму электронной почты, что делало её малозаметной для коллектива.
       Хотя фирма больше занималась иностранными деньгами, неистребимая русская традиция накрывать стол в свой день рождения глубоко пустила корни и в этой организации. В один из дней Хлебородов был приглашён к корпоративному столу по случаю дня рождения этой самой Булкиной. Голодные судороги сковали его тело. Он увидел то, что привык видеть на мамином обеденном столе. А попробовав холодец, чуть не захлебнулся в слюне. Он кашлял и задыхался. Коллеги колотили его по спине, а Светка, вытаращив и без того большие голубые глаза, прижавшись к стене, со страхом глядела на дёргающегося от ударов Хлебородова.
       Потом он ел. Полчаса пищевой нирваны вернули ему всю, практически утраченную, гамму кулинарных чувств и эмоций. После этого, его осоловелые глаза смотрели только на именинницу.
       Это был нокаут.
       Они стали встречаться. Он ходил с ней в кино, театр и несколько раз в зоопарк. Потом она забеременела так легко и неожиданно. Хлебородов, с бешеной радостью льва, принял этот дар.
       Мама приехала уже тогда, когда семья сложилась. Выпуклый Светкин живот и богато накрытый стол стали преградой для дискуссий. Да и мама была уже не та.
       Она тоже была беременна. Только последней любовью.