Я червь, я Бог!

Когда-то у кромки леса Игорь говорил мне, что мы встретимся вновь. И вот мы с Леной сидим с ним за одним столом и пьём чай. Я чувствую – вижу его в последний раз. На столе горят свечи. Аккорды плавно перетекают друг в друга. Игорь поёт под гитару:
«По хрустящему, белому снегу, зимой…»
На дворе лето. Маленький сад и огород, где он проводит большую часть времени.
Недавно, в спектакле, он пел совсем другую песню – эпизод из Великой трагедии русского народа, разделённого на красных и белых, сыгранный для нескольких случайных зрителей, в числе которых оказались и мы…

Приятно и грустно мне в полусумраке слушать переборы струн, звуки его голоса. Наблюдать блики на стенах и постоянно меняющиеся картины из теней.
Лена спросила о чём-то Игоря, наверное, почему он один, и он поведал нам свою историю. Поведал не сразу – долго подбирал слова, с которых можно было бы начать, а на это время комнаты наполнила тишина: безмолвие тихого лунного вечера, когда звёзды прислушиваются к происходящему на Земле.
-На самом деле всё не так, как вы, очевидно, полагаете. Однажды я был женат. Но с тех пор много воды утекло. За несколько лет жизнь моя переменилась.
Я возвращался домой после второй смены – тогда я работал на заводе. – Вдруг слышу крики:
-Помогите, люди! На помощь!
В некоторых окнах загорался свет, но улица по-прежнему оставалась пустынной, и только равнодушные стены внимали мольбам.
Лица её я не разглядел – оно было в тени, лишь обнажённая грудь белела в темноте.
-Прекратите! Что вы делаете?!
-Не твоё дело! Проваливай, пока цел! – огрызнулся неизвестный.
Неприятный холодок пробежал по спине, и на лбу выступили капельки пота. Я застыл, словно прикованный к асфальту.
-Уходи же, остолоп! – он повернулся и теперь я разглядел его. Я увидел его глаза – глаза зверя, лишённого добычи. Незнакомец казался крупнее и сильнее меня.
Я увернулся. Его кулак угодил в плечо.
Мысленно прикинул свои шансы остаться невредимым: они практически равнялись нулю. Я не удрал – подобная мысль тогда не пришла мне в голову! Вложил в удар всю силу. Не ожидал, что он упадёт. Но он упал, стукнулся головой о бордюр и лежал без движений.
Я растерялся. Женский визг, скрип тормозов доносились словно издалека. Мне заломили руки за спину, бросили в милицейский «воронок». Потрясённый, наблюдал я сквозь зарешёченное окошко за происходящим на улице. Девушка в разорванном платье, прикрываясь руками, рассказывала что-то прыщавому сержанту. Тот заносил её слова в протокол.
-Послушай, сержант, отпусти! – просил я, когда он садился в машину. –Пойми, это – ошибка! Меня дома жена ждёт, волнуется. Надо хотя бы известить её!
-Разберёмся! – коротко бросил милицейский чиновник и сказал шофёру: «Поехали!»
Помню, о многом передумал тогда. Злость была на сержанта, на ту девушку, на себя. Позднее я понял – такие сержанты есть везде. Они всегда были и всегда будут. Это их способ самоутверждения – поставить себя над другими.
Девушка… Она перевернула всё с ног на голову. С её слов я представлялся насильником, убийцей её парня, который застал меня за неподобающим занятием и поплатился жизнью.
Конец месяца. Раскрываемость низкая.
Так и угодил под статью…
Хуже всего – Ирина поверила в эти бредни. Она ходила на свидания, говорила со мной. Но глаза её оставались холодными.
Три года провёл в лагерях. Когда руки заняты работой – ещё ничего, а к вечеру, особенно перед сном, в голове снова кружились вопросы: «За что?» и «Почему?». Мысли о самоубийстве приходили, когда Ирина меня оставила. Ничего, справился. В Бога поверил. Вера опору душе дала. Был у нас и театр. Там я открыл в себе актёра. Старался поставить себя на место персонажа, пытался понять других людей. Такой приём часто помогал в жизни. А ещё я много читал: книги, газеты - всё было пищей для ума.
Подсознательно искал ответы на всё те же, мучившие меня вопросы, «За что?» и «Почему?». Они не лежали на поверхности, но я чувствовал: есть общие законы природы, нечто вроде законов сохранения: «Каждое действие равно противодействию», «Ничто не возникает из ничего и не исчезает бесследно». Брошенный камень падает вниз, а не вверх. Каждый поступок имеет определённые последствия… Если мы не знаем таких законов. То вовсе не значит, что их нет. Религия, магия, экстрасенсорика, оккультизм… Сумеречная зона. Познаваемый и не познанный мир. Мир, неожиданно расширяющийся от границ собственного «Я» до всего человечества, до Земли со всем существующим на ней, до пределов видимой и невидимой Вселенной…
Иллюзия! Плод больного воображения! Я верил и не верил тому, что открывал в себе.
Я ощущал вибрации, покалывание на кончиках пальцев, токи, пульсирующие в них… Со мной происходили странные вещи: порою заранее, со всеми подробностями, знал, что случится через полчаса или час.
Были у меня приятели в колонии – Юрка и Сергей.
Серёга за изнасилование сидел. Влюбился безоглядно, а девушка его не замечала. «Я, – говорит, - ходил за ней по пятам. Если бы был у неё друг, я бы понял. А так… Ну однажды я не выдержал, затащил её в кусты и овладел. Думал, это нас как-то сблизит – иные, слышал, только силу уважают. А она в суд на меня подала… Я и предположить не мог, что парни её вообще не интересуют».
Этому Серёге я, случайно. Чай горячий на ноги вылил. Лечил его руками, водил растопыренными пальцами над стопами, надавливал на особые точки, ранее не известные мне. Волдырей не появилось. Опять я верил и не верил своим глазам. Если бы спросили, как проделывал такие фокусы, я бы, наверное, не смог объяснить.
Юрка «Рецидивист» за убийство срок получил. Его в армию вот-вот должны были забрать, а он всё по окнам глазел. Как-то раз увидел он ковёр на стене, а на нём – старинное оружие: кинжалы, мушкеты.
«Они так блестели, так играли на солнце, – рассказывал Юрка, - что мне захотелось их руками потрогать. Проследил, когда дома никого нет, и залез в фортку… Держу кинжал в руках – он так к себе и тянет, а тут неожиданно хозяин вернулся. Почувствовал – есть кто-то в квартире – и за топор. Я как его с топором увидел. Так и обомлел. Ну, думаю, смерть моя пришла! И нашло на меня затмение. Клинок будто сам вперёд прыгнул. Очухался: лежит мужик в луже крови и ногами дрыгает. А у меня нож в руке! Меня всего наизнанку вывернуло. Тёпленьким взяли…»

Из тюрьмы вышел, на работу устроиться не мог. Возился на огороде, «заряжал» воду, поливал огурцы, помидоры, картофель, редис. Я представлял, как они поднимаются, вытягиваются, наливаются силой, и энергия, стекающая с моих пальцев, растворялась в ведре. Я собирал неплохой урожай, торговал овощами на рынке.
Как-то раз у меня кошелёк «увели». Я не почувствовал пальцев в своём кармане. Скорее угадал пустоту его, а потом разглядел его в руке стриженного под «ёжик» паренька. Парень улыбнулся мне и подмигнул. На какое-то мгновение наши взгляды встретились; проклятие сорвалось с моих губ. Неожиданно он побежал, расталкивая прохожих.
-Держи вора! – неслось ему вслед.
Последнее, что он услышал в своей жизни, был скрип автомобильных тормозов.
Во мне есть много хорошего и много плохого. Я думаю, люди похожи на утро или вечер, в них растворены свет или тьма. Христос говорил: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Для меня это означает: найди в другом свет, попытайся понять его.
Однажды я перевёл через дорогу слепого, – продолжал он. – Илья был слеп от рождения. Мы разговорились. Я предложил ему помощь. И вот мы в полуразрушенной церкви с отсутствующим куполом.
Нас окружают свечи. Тусклый свет выхватывает из сумрака лики святых, сохранившиеся на повреждённой штукатурке. Они словно смотрят на нас.
Под ногами больше нет битого кирпича и мусора – только чисто выметенный пол с чёрной точкой посередине, от которой отходят четыре окружности. В каждой из них – по семь кругов, расположенных по цветам радуги, и восьмой – белый. Воздух напоён ароматами розы, ромашки, мяты, герани, полыни. Я ощущаю на языке сладковатый привкус, переходящий затем в вяжущий, потом острый, как перец, кислый, как лимон, горький, как полынь. В тело моё будто вонзаются тысячи раскалённых иголок, потом мне становится горячо, тепло. Потом я не чувствую ничего. Приятный ветерок освежает тело. Мне становится холодно - я замерзаю – дрожь пробегает по телу, сменяется холодным покалыванием, и ощущения снова исчезают. Перед глазами зелёный круг и меня охватывает безграничная Любовь ко всему живому. В ушах стоит монотонный колокольный звон, - я различаю в нём семь последовательно сменяющихся нот музыкальной гаммы. Поднимаю глаза к небу и вижу очертания созвездия Льва – астральный знак человека, стоящего передо мной. Вся Вселенная находится сейчас во мне, я сам являюсь центром Вселенной. Вижу сходящиеся и расходящиеся разноцветные круги, слышу отчётливо выговариваемые мной молитвы.
Конусы энергии спускаются и поднимаются по телу слепого, омывая его. Я знаю все мысли, чувства, ощущения этого человека. Опускаю указательный палец правой руки в стоящую у моих ног банку с водой, провожу по его векам сверху вниз и справа налево.
-Илья, ты можешь открыть глаза! – говорю я.
Короткий миг я различаю на небе вспышку света - световой поток, проходя сквозь Илью, устремляется вверх.
Короткая летняя ночь кончается. Тускнеют и гаснут капельки звёзд. На востоке разгорается заря.
-Игорь, что мы делаем здесь, в старом заброшенном храме?
-Ты видишь теперь? – спрашиваю.
-Вижу! – восклицает он, поражённый. – Только плохо, будто сквозь пелену.
Слёзы стекают по моему лицу и щекам. Я никак не могу унять их. Голос дрожит…
Во мне есть много хорошего и много плохого. Я думаю, люди похожи на утро или вечер, в них растворены свет или тьма. Христос говорил: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Для меня это означает: найди в другом свет, попытайся понять его.

Нам не дано понять, кто или что такое Бог. Для меня – это душа всего того, что мы называем живой и неживой природой, информационное поле нашей Вселенной, где заключена программа её развития, единый закон, которому подчиняется всё и вся. И все мы – от песчинки до человека являемся ЕГО неотъемлемой частью.
Порою трудно осознать, как любовь превращается в ненависть, словно вино, приятное и полезное в малых дозах, в больших постепенно убивает человека, постепенно превращая его в животное. Иногда обстоятельства действительно оказываются сильнее нас, будто вода камень, подтачивают нервы. Вот, кажется, ты уже стоишь на краю пропасти и не видишь пути назад… Совсем недавно я был влюблён. Казалось, она должна ответить взаимностью. Долгое время не мог подойти к ней – жизнь возводила странные преграды.. Я то безуспешно искал предлог для знакомства, то при приближении к ней ощущал сильную головную боль, то неожиданно она садилась не в тот автобус, то была с подругой… Всё-таки я попытался объясниться. А она сказала, что нет времени меня слушать…
Тогда в голове метался всесокрушающий вихрь, хотелось всё сметать и рушить. Почти безобидные шутки, на которые раньше я не обращал внимания, выводили из себя. Зло вползало в меня, и обидчики теряли деньги, ломали ноги, ошпаривались кипятком, а один умер от сердечного приступа.

Тяжело и непривычно было слушать его рассказ. Я ещё раз убедился, что совершенно не знаю этого человека. Да и самого себя я до конца не знаю. Я не могу сказать, как бы повёл себя в тех или иных обстоятельствах – хочется верить – достойно. Но почему иногда хорошие люди превращаются в подонков и, наоборот, - те, кого считали выродками, вдруг жизни своей не щадят, спасая других?
Свечи на столе догорали. Когда поток слов прервался, я собирался извиниться, сказать: «Нам пора!».
Но Игорь остановил меня.
-Посидите ещё немного! Бог знает, когда теперь увидимся. Хорошо бы сейчас по стаканчику крепкого вина! Но, увы – не держу дома спиртного! Совсем вкус его забыл. Гости так редко заходят! – посетовал Игорь. – Поговорить не с кем. Вот Вы задумывались о смысле жизни? Не говорите «нет», всё равно не поверю.
Лена заметила на диване футляр от скрипки.
-Играете?
-Иногда. Хотите послушать?
-Да.
-Тогда я вам «Каприз» Паганини сыграю.
Он извлёк инструмент, зачем-то уселся на пол, скрестив ноги. Корпус скрипки коснулся шеи, он прижал его подбородком. Пальцы забегали по струнам и смычок плавно скользнул по ним.
Я не понял поначалу, что произошло. Он уже не сидел на полу, а медленно поднимался над ним. И вот он парит под потолком, а музыка витает вокруг…
-Как ты это делаешь, Игорь? – не удержался я.
-Мысленно поднимаю центр тяжести, – ответил он, не прерывая игры. – Попробуйте, у вас тоже должно получиться.
Через некоторое время мы висели в воздухе втроём. Восторг и новизна ощущений переполняли нас.
Лена воспарила, когда мы вышли в сад, но Игорь сказал:
-Осторожнее девушка, Вы можете напугать соседей или случайных прохожих!
Лена звонко рассмеялась и спустилась на землю.
-Ну, небожители, замолвите там за меня словечко! – пошутил Игорь, указав пальцем на небо.

На следующий день его нашли на пустыре, недалеко от старой заброшенной церкви, с ножом в спине. На лице Игоря навсегда застыло удивление.