Привыкай, что я есть!

                       Спасибо тебе, мой ясный,
                За то, что ты есть на свете.
                Ю. Друнина


       Подошел к финишу еще один год моей жизни. Быстро и до обидного равнодушно пролетел и погас, как упавшая июльская звезда…
       
       Ничего из задуманного и в этом году мне осуществить не удалось, и если бы не случайное знакомство с экспериментальным клубом психологов «Уникум», сумевшим собрать под своей крышей столько интересных людей, то и этот год стал бы для меня еще одним бесплодным, неудачным и пропащим годом…

       В «Уникуме» мне нравилось все, особенно, когда клуб приглашал известных в городе и стране людей – поэтов, композиторов, краеведов, модельеров, врачей и спортсменов… Вот и сегодня «Уникум» ожидал гостей – клуб авторской песни, сокращенно КАП.

       Проклиная в сердцах безжалостного начальника, задержавшего меня после работы по совершенно пустячным делам, я помчалась в клуб. Войдя в уютный зал, я увидела невероятное множество людей. В углу стояли гитары, а вдоль стен – непривычно обаятельные ребята: мест всем не хватило…

       Опьяненная небывалой тишиной, я встала рядом с незнакомцами, но в ту же минуту мне тихо и вежливо уступил место Андрей Бланк, президент клуба «Уникум», и я оказалась лицом к лицу с говорящим, с тем, кто сумел околдовать нашу неугомонную молодежь.

       Никогда раньше я не встречала такого поразительно красивого человека. Никогда и ни у кого я не видела такого изящества в каждом движении, такой удивительной гармонии и законченности во всем его облике, но особенно – в тонком аристократическом лице, в изумительных синих глазах и осанке.

       Говорил он тихо, но страстно и уверенно.
       – Ребята, не трогайте Бога!.. Вы не понимаете, как он велик, – сказал незнакомец. И, взяв гитару, сердцем спел серьезные, незабываемые песни. Красота сюжетов и образность были неподражаемы. Многие строки могли бы стать пословицей, настолько мудрыми  они были...

       Как завороженная, я смотрела ему прямо в глаза, не в силах отвести взгляда. С первых же строк я поняла, что передо мной – феноменальный поэт, виртуоз.

       Встретившись со мной глазами, он очень серьезно и пристально взглянул на меня и продолжал петь, неотрывно глядя мне прямо в глаза. Закончив, он встал – высокий, стройный, неповторимый, и не глядя ни на кого, быстро направился к выходу, хотя вряд ли кто посмел бы его удержать…

       «Где я могла его видеть?..» – мучительно сверлила я свой мозг - и не находила ответа. Мне казалось, что я прожила с ним лучшие минуты своей юности, я остро чувствовала его нежные объятия и бесконечный полет.

       «Но где, когда это было? – удивлялась я, – если даже имя его я встречаю впервые… Неужели в прежней жизни?..»

       Заснуть мне в эту ночь не удалось – и очень легко, почти сами собой родились стихи:

       Нас с тобой давно судьба свела…
       Нам с тобою – миллионы лет…
       Помнишь, ланью нежною была?
       Ты конем прекрасным мчался вслед.

       Не бывает счастья без конца –
       Пробил час – сковала нас усталость.
       В легкий прах рассыпались сердца,
       Только души на Земле остались.

       И связала их живая нить…

       Нет, по сравнению со стихами Филиппа это было ничто. Ведь поэтами – рождаются. Хотя, конечно, при огромном старании – становятся. Но лишь только тот, кого коснется Господь, становится Мастером. Именно таким, отмеченным Богом, Мастером и был Филипп. Ведь ему достаточно было бы написать всего десяток песен, чтобы стать бессмертным. Хотя, пожалуй, хватило бы и одной...

       Необычайно теплым рождественским вечером я призналась ему в любви. Просто, коротко, с присущей мне серьезностью:

       – Не спешите отвечать, но если бы вы захотели, я, не задумываясь, пошла бы за вами на край света, в огонь и воду, – стыдливо сказала я.

       Филипп слушал внимательно, опустив глаза, и я заметила, как задрожали его веки.
       – У нас с тобой одна вера? – мягко спросил он. Его, по-видимому, смущали мои иссиня-черные волосы и смуглая кожа.
       - Я христианка.
       – Господи, чтобы все у нас было хорошо! – вздохнул Филипп.

       Нам не хватало целой ночи на беседу…
       До самого рассвета Филипп страстно читал мне свои новые стихи, пылая в творческом экстазе… Глаза его метались и горели, а лицо преображалось так, что я даже пугалась… Иногда он просил меня оценить его новое творение, но я не могла... Слушая, я не слышала – я любовалась им, сгорая от нежной страсти, а сердце мое разрывалось от любви.

       Ел Филипп немыслимо мало и почти не спал, страшно много курил, работая по ночам. Я всерьез волновалась и опасалась, что сердце его не выдержит.
    
       Появлялся он без предупреждения, отношение его ко мне было неясным, и каждый такой визит мог стать последним. Наверное, именно поэтому, обнимая его, я всегда испытывала тревогу и страх. Казалось, что я держу в своих объятиях прекрасный призрак, способный растаять в любую минуту, как дым; чудесную сказочную птицу, готовую вспорхнуть и исчезнуть, как сон.

       Как-то, не выдержав такого испытания, я рассказала ему о своем навязчивом страхе.
       – Привыкай, что я есть, – улыбнулся Филипп.
       «Да, конечно же, конечно, ты есть, мой милый, мой любимый, мой дорогой. Конечно, ты есть, мой единственный и родной», – умирая от любви, говорила я себе и очень скоро поняла, почему, лаская Филиппа, я ощущала легкий ветерок. Филипп не был и не мог быть обыкновенным мужчиной, потому что был живой поэзией, изысканной, изящной песней, светлыми грезами наяву… Он был слишком далек от всего земного и вечно пьян, пьян своими песнями и стихами…

       Я стала ненавидеть рассвет… Я молила его не уводить мою ночную звезду, мой серебряный звон, мой рождественский сон… Но все же Филипп уходил… И однажды, не сказав ни слова, исчез из моей жизни так же неожиданно, как и появился.

       Я сходила с ума, я искала его, я впадала в отчаяние и депрессию. Я не знала даже, жив ли он... Я звонила его друзьям, расспрашивала заезжих музыкантов.

       Мы не виделись десять лет, и вдруг, словно подарок небес, он вновь вошел в мой тихий, опустевший дом, улыбнувшись мне с телеэкрана. Ведущая, с обожанием глядя на Филиппа, рассказывала, что он только что вернулся из гастролей в Бельгии и вот уже собирается в Канаду…

       Я плакала и смеялась одновременно. Я искала в его новых песнях хоть какой-нибудь намек о том, что он еще любит меня, или хотя бы помнит, но ничего не находила. Я смотрела в родные, умные, прекрасные глаза – и ждала, ждала ответа.

       – Помнишь ли ты о моей безумной любви? – мысленно спрашивала я его, словно это был телепатический контакт.

       – Привыкай, что я есть, – прочла я в любимых глазах...

       Сейчас Филипп знаменит и любим публикой. Его песни исполняют звезды мировой величины, а аудиокассеты и компакт-диски раскупаются моментально...