Нельзя

Престарелое Нельзя подходит к Шизофреник и заглядывает ему в глаза. Большая собака, такая грустная, как грустны бывают слоны от своей массы. Нельзя, следовало бы называть Пожилым, а не престарелым. Нельзя жило с самого начала. О, сколько субъектов оно пережило! Как только появляется субъект на свет, к нему тут же подходит Нельзя и заглядывает ему в глаза. Такими грустными глазами.
Нельзя фиолетово, и как было уже сказано похоже на большую собаку из мультфильма «Для маленькой компании…». Нельзя только тем и занимается, что загораживает своим телом субъекты. Только появится субъект, Нельзя загораживает ему взор всем своим существом. «То нельзя, это нельзя»… везде Нельзя, потому, что оно закрывает собой Всё. И ничего становится не видно, кроме Нельзя.
Шизофреник глядел сквозь и пристально. Большая собака Нельзя не имела такой плотности, чтобы Шизофреник не мог глядеть сквозь неё. А он глядел, и казалось ему, выстроилась какая-то очередь из Нельзя. Они повсюду стоят друг за другом. Только одно проглядишь, натыкаешься на другое и пружинишь взгляд, заостряешь всячески, пробуравил еще Одно тело – и вот опять – одно и то же. Бесконечные вереницы Нельзя, пожалуй Апейроны, пожалуй Атомы из которых, как думал Эпикур состоит вселенная. Наша провинциальная система осознанных необходимостей. Необходимости сознательны в своем повешении на нитях всеведущего детерминизма. Сознательные необходимости согласны друг с другом и с миром… А что им, собственно, еще остается делать? Не срываться же, как пьяница запойный? Сорвешься и не будет субъекта… к тому же сорваться можно только на пуховые матрасы постеленные из Нельзя. Как при пожаре из окошка прыгаешь на тент растянутый околоумными пожарниками. Прыгнешь мимо, на асфальт, пожарники засмеются, пожмут плечами и уйдут. Такая ситуации, когда асфальта не существует. Везде пуховые перины. Никакой твердости. Тоталитарно Объективная Необходимость матрасов.