Жизнь и удивительные приключения, колдуна Астапки5

Да, походил я по свету. И где тока не шастал, и в Индии бывал, и в Чайной стране, и по Монголии хаживал, и у чукчев живал, и у болгар мыкался, и во Францеи, в самом Париже живал, и в Лондоне квартировался, а всё ж на Руси милей всяго. Одне берёзки чаво стоют, подойдёшь бывалоча к ней, прижмёшся и думаешь: «-И чаво это мы русские так берёзки любим?».
Да, о чём бишь я? А о странствиях. Случилось мне как то в сватах у самого князя Миролюбова побывати, и вона как оно вышло. Займал охотку тый княже на енпханте Гишпанской обжаница, а я тым роком был у няво в пословных людях, да-ааа. И заслале меня до самого стольного граду Мадрида, сватаца значет. Ну поехал. Прибыл на место, осмотрелси, кака мода там, ну постригся там, приоделся по местному, речь местну подучил, собрал оркестр и пошол ко двору.
Ад началу то меня и на порог пущать не хотели, но у мя язык-то без костей, уболтал поди. Во, а енпханта ентая, прынцесса то бишь, дюже капризуля, да и батька ейный тожа не подарок. Обчем вели оне себя як быцем прынцесса сия последня молодка на Земле, и к замужеству нет у них никакой охоты. Так, мол, и передай сваму князю: «-Недосуг нам, часом, жаницца, недосуг.». Ну я то што, а князь мыслю взгневлицца, да-а-ааа.
И вздумал я таку хитру штуку. Я решил заколдунствовать дурёху енту, и к князу сваму сволочь, а там детишек понарожают, гля: а оно стерпелось и слюбилося, да-а-ааа. Ну принялся за дело. Пошол не могилки, нашол хатку свежу, взрыл ея, вырезал куклу, и чрез эту цатку мервяка заживил и воле своей колдунской потворствовать заставил. Ну, дал яму наказ итить до царской дочки и колдунствие полюбовное не ея наслати. А сам спати слёг, уморился чай. Да.
Труп то сей оказамшись слегка немесным, и дорог во граде не ведал, он в Мадриде проездом был, да на дуэли с одним дворником задрался, чрез што и преставилси, да. И вот мертвяк сей дороги найти не смог, и почал по городу шарахаца и людёв пужати. А о ту пору в Гишпании свирепствовала Енквезицэя. Слыхал поди кто такия, а? Во.
И дюже хитрюганы были енквезиторы сии, оне мервяка заубивать сызнова не стали, а сказали яму привесть их к тому кто яго на тако паскудство направил. Ну он и привёл их ко мне на кватэру, дааааа. Ены мя, дурня, безо всякого дипломатическага пиетету хвать и в пытошную, а как же, колдунов поди нихто не слюбствует. От тамока я прознал, што есть «гишпанский сапожок» и прочаи прелести. Ну посля пыток как водица на костёр. Сожгли мя ужо в который раз. Помер я. А в Ад не лечу, и в Рай не лечу, и никуда не лечу, а в призрачном виде у столба привязаный стою. До ночи стоял, думы горьки мыслил. А ноччи обрёл плоть и наутёки. Добежал на почтовых до Парижу, только там поуспокоился. Но домой ворочаца не стал. Князь поди тожа изжарил бы меня, подлец. Ну и пожил сколько то в Париже. Но это ужо другим часом поведаю.