Операция Л

Препарирую свою любовь
и на простыни закатного неба
раскладываю тучи
на быль и небыль:
белые-черные – какая лучше?

Белые…Бархатные, как почки,
выпорхнувшие наружу
еще до рожденья листочков…

Черные… слез моих лужи,
препинаний колючие точки…

Препарирую.
Чувства отбросив напрочь!

Белые – в тебя вера.
Заплаты на оголенных нервах.
Надежды, высосанные из пальцев.
Круги всех адов – инквизиции пяльцы.
И те, кто пялится
вслед нам…

Надо…
было бы не дышать на белое –
слишком уж марко!

А я не верила,
что можно дегтем плеснуть в русалку –
бестелесная, ведь,
хоть и нутром наружу,
жарким – на стужу…

Но… не нарушу
данного себе обещанья:
пусть плюнут в душу –
бальзам на рану…

Черные – спящее очертанье
лица твоего.
Ты не знал, что втайне
я просыпалась, когда ты рядом,
пыталась проникнуть:
дыханьем, взглядом
в мир твой,
откуда порхали голуби…

Боже! Они же стонали от голода!..

А я ошибалась,
думала – плачут
о том, что теперь заживут иначе
в наших мирах,
заплетенных в косу
солнца…

Могла и по стеклам -- босо,
не понимая, что все напрасно –
счастье повыше, чем кража, классом…

Препарирую.
Имена считаю по формулам,
только не сходятся –
связи порваны,
что-то не так,
не по-человечьи…

Ты же… Ни разу не выдал речи,
о том, как меня не отпускали
из беловороньей нездешней стаи…
Как все прощали: «Растила б крылья,
только б жила… Остальное – схлынет.
Опомнится, возвратится обратно
в души тех, кто ей всякой рады…»

Я возвращаюсь… На небе тучи.
Как же узнать, где мне было лучше:
среди владельцев чужого смеха,
где я была лишь игрой-утехой,
или вот здесь, на краю безумья?..

Тучи слились. В свой большой Везувий.
Будут друг другу шептать, наверно,
что бело-черный теперь по венам,
по моим венам, от горя вздутым,
стыд нестерпимый
пройдет…
обутым.