НЕнаша эра. ч. 1 гл. 1

Абсолютного Бога не существует - Он не будет подстраиваться под мнение каждого.
Владимир Борисов

Атеисты отличаются от верующих тем, что для них Бога нет. Верующие отличаются от атеистов тем, что для них Бог есть. Бог отличается от верующих и атеистов тем, что для Него есть и те, и эти.
неизвестный автор

Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере.
Михаил Булгаков


ЧАСТЬ 1
СЛУЖИТЕЛЬ

ГЛАВА 1

Я допил кофе и поставил чашку на стеклянный столик, стоящий справа от меня. Потом я в последний раз посмотрел в окно, на освещенный утренним светом солнца город, и вышел из квартиры. На улице было людно, - все спешили на работу. Всюду были мантии. По большей части, красные, были и синие, но это все ерунда, бояться следует не их. Но вот в толпе несколько раз мелькнули черные капюшоны. Вот кого нужно остерегаться. Стоит лишь вызвать у них малейшее подозрение, и, считай, уже на каторге.
На прозрачном экране, что висел между домами на высоте пятнадцатого этажа, возникла вращающаяся эмблема. Несколько секунд она беззвучно вращалась, затем исчезла, и по экрану поползли строчки новостных лент. Над улицей разносился, иначе не скажешь, приятный женский голос:
- Доброе утро, Мегаполис. Сегодня пятница, одиннадцатое октября одна тысяча сто четырнадцатого года. Сохраняется аномально теплая погода. Температура воздуха шестнадцать градусов, переменная облачность, ветер северо-восточный…
Действительно, лето в этом году затянулось сверх всякой меры…Но с погодой ничего не поделаешь. Ничего, пусть лучше будет тепло. Все-таки б;льшую часть дня я провожу на улице. По долгу службы. Я работаю старшим оператором в строительной фирме, управляю «зодчими». «Зодчие» - это строительные роботы. Все просто - я пишу программу, роботы строят дом. Вся сложность заключается именно в первой части - написании программы. Должно быть прописано все до мелочи. Каждый миллиметр строительного пространства должен быть заполнен. Разумеется, проще всего создать прямоугольное здание: сделал стандартный периметр - и вперед. Но в последнее время заказывают здания плавных форм - с основаниями в виде круга, эллипса или овала. Видимо, людям так больше нравится, и я их вполне понимаю. Я сам жил в овальном доме, мне очень нравится моя стеклянная стена, даром, что не я ее строил.
Периметр уже был готов. Рядом стоял, орудуя над терминалом управления строительными роботами, младший оператор.
- Привет, Миш, - похлопав его по плечу, сказал я. - Как продвигается?
- Привет, - он вздохнул. - Вот вроде досчитал, но концы с концами не сходятся.
- В каком смысле? - спросил я.
- Да в самом прямом. Посмотри, - он указал на последнюю строчку программы. - Балки висят под углом, что может сильно сказаться на прочности.
Я посмотрел на него. Он закусил губу. Он прекрасно понимал, что нестыковка произошла из-за его ошибки, которую он не смог исправить до моего прихода. Теперь грош ему цена, сейчас начальник бегло просмотрит программу, с первого же взгляда обнаружит ошибку, сделает замечание, может быть, даже прочтет нотацию и уже в который раз отложит повышение. И досадно будет не от того, что не видать должности старшего оператора, а от того, что не оправдал надежд своего начальника. Мне стало жаль этого рыжего парня, для солидности отрастившего бородку. Но три недели назад повышение сорвалось, и его солидность стала никому не нужной.
- Ладно, посмотрим, - вздохнул я.
Терминал был черно-белым. Технология сейчас шла по пути максимального ограничения. Если вкратце, делай устройства проще настолько, насколько это возможно. Применительно к данному случаю, не делай экран цветным, если можно обойтись черно-белым. Экран был поделен на четыре части. В верхней узкой части было восемь кружков - пять черных и три белых. Внизу по центру была расписана программа, слева - схематичный чертеж, справа - командное меню. Я ткнул в чертеж, и экран заполнили виды здания спереди, слева и сверху. На глаз, погрешность начиналась с девятого этажа, но, обычно, вначале она незаметна, так что ошибка содержалась в программе шестого или седьмого этажа. Я вернулся на основной экран и пролистал текст в средней части.
- Ага! Вот, смотри, - я показал на одну из строчек. - Видишь? У тебя здесь семнадцать и девять, а должно быть семнадцать девяносто пять.
Я выделил число и исправил его на семнадцать целых девяносто пять сотых.
- Запусти пересчет, а я проверю периметр, - сказал я, потом спохватился. - Да не расстраивайся. Будет тебе повышение.
Миша сразу воспрял духом. Хороший он парень, только очень нервный. Переживает по любому поводу. Тем не менее, дело свое знает хорошо, а что до ошибок…Ошибки совершают все.
Я обошел вокруг периметра - металлического рельса, имеющего форму эллипса. К нему, друг напротив друга, прикреплены «зодчие» - маленькие подъемные краны. Относительно маленькие, конечно. Кажется все в порядке, можно начинать.
- Миш! - крикнул я. - Все готово?
- Минуту! - отозвался он. - Все!
- Запускай! - сказал я и отошел подальше.
«Зодчие» поднялись и опустились, сделали оборот по периметру, затем приступили непосредственно к выполнению программы. Их щупальца взяли изогнутые по форме здания куски стекол из стоящего в метре от периметра открытого трейлера и стали переносить их на положенное место. Я одобрительно кивнул, наблюдая, как эти невозмутимые механизмы - лучшее из созданного инженерной мыслью, буквально по кусочкам собирают стены небоскреба. Роботы седьмой модели определенно работали быстрее своих предшественников, не теряя при этом ни геометрической точности, ни ювелирной аккуратности. Я со смехом вспомнил «зодчий - 4», с которого я начинал. Его постоянно требовалось поправлять и корректировать программу. Он не выдерживал погрешность даже в одну тысячную. Ох, как я с ним намучился! А сейчас - халтура. Считает автоматически, сам исправляет мелкие ошибки. Я говорю о программе, конечно. С каждой новой моделью роботов поставляется обновление расчетной программы. Но ничто не бывает идеальным. В любом случае, приходится вручную контролировать строительство. Но это, обычно, случается в конце. Значит, сегодня, скорее всего, наша с Мишей помощь «зодчим» не понадобится.

Спустя два часа мы перекусили. Миша достал из багажника служебной машины чемодан с продовольствием и поставил его на раскладной столик.
- Ну, - спросил я насмешливо, - что нам сегодня Бог послал?
Миша укоризненно посмотрел на меня. Усмешку он понял и принял на свой счет. Он был верующим.
В чемодане лежал металлический термос с крепким черным чаем, три маленькие пластмассовые коробочки с тонко нарезанными сыром, колбасой и, на этот раз, черным хлебом.
- Хоть бы раз огурец положили, - с досадой произнес я. - Но, в принципе, и так хорошо.
Колбаса оказалась сырокопченая, и, поскольку она мне не нравилась, я обошелся бутербродом с сыром.
- Сигаретки не найдется? - спросил Миша.
Я молча вытащил из внутреннего кармана пачку. Миша взял ее и нерешительно посмотрел на меня. Я кивнул.
- Забирай.
Я давно бросил, но ношу с собой одну-две пачки для знакомых. Почти все мои знакомые страдали этой привычкой.
- Я верну, - пообещал он.
Я махнул рукой.
- Как хочешь.
Миша посмотрел на что-то за моей спиной и лицо его стало напуганным.
- Андрей Георгиевич…там…
Я обернулся. Да, идеальных машин не бывает. Пора за работу.

Домой я возвращался после девяти, как и любой другой человек, живущий в одиночестве. Около церкви я остановился. Моя жена была глубоко верующим человеком, чего я никак не мог сказать о себе. Первое время после нашего знакомства она пыталась переубедить меня, но вскоре бросила это бесполезное занятие. Но этот день был особенным. Сегодня моей…нашей дочери исполнилось бы четыре года. Но два года назад два самых дорогих мне человека, не считая родителей, конечно, трагически погибли. С тех пор я три раза в год - на два Дня рождения и день смерти, стою вот так около церкви и пытаюсь вспомнить что-нибудь: смех, улыбку или хотя бы лицо. Но и это удается с трудом. Почему-то когда долго не видишь человека, пусть даже хорошо знакомого, пусть даже любимого, начинаешь его, против воли, забывать.
И по щекам моим текут слезы. Все-таки смерть - это трагедия не для тех, кто уходит из нашего мира, а для тех, кто в нем остается.