Сон

       По запутанным тёмным улочкам в неясном свете звёзд и гнилостно-жёлтых фонарей бегут двое. Дворы мелькают, словно кадры жуткого кинофильма. Поворот. Новая улица, пустая и страшная. Арка, ступени, дома-призраки. И тишина. И угроза за каждым углом, в пёстрой чехарде теней… Громады зданий тесной стеной обступают беглецов. Её рука в его руке, тёплой, живой. Лишь одна мысль прорезает густой покров пустоты: «Куда?!». В её голове нет больше мыслей. Нет сил думать. Но вот бег прерван, на пути вырос чёрный проём окна, красные занавески летят по ветру, холодом веет от стен, что внутри, в царстве безмолвия и ночи. Женщина, сидящая на троне, властно поднимает руку, манящим жестом зовёт их войти. Тишина едкой липкой паутиной вползает в горло, она хочет кричать, хочет остановить его, в спутанном её сознании проносится ужасная догадка. Но сердце её сковано льдом, его стук становится глуше. В захлёстывающей плотной черноте успевают сверкнуть жестокие слова: «Больше. Ничего. Не. Будет».
       ........................

       Она просыпается в холодном поту, сознание медленно возвращается из лабиринтов сна, словно из иного мира, из далёкого далека… Мысли становятся удивительно ясными, чистыми, словно до блеска натёртое стёклышко. В душе, отдельно от мыслей и сознания, теплится огонёк надежды: это просто дурной сон, ей нечего бояться, не о чем плакать. Но взгляд, блуждающий по комнате, начинает медленно заполняться пеленой горьких слёз. Вот она – фотография в чёной рамке. Его фотография. С которой смотрит на неё, смеётся, пара любимых, родных серых глаз. В душе смятение и боль. Она чётко осознаёт, что больше действительно ничего не будет. Слёзы душат, не дают вздохнуть. Действительность теряется в этой размытой пелене, дрожат минуты, дни, сливаются в едином ритме года. Волны воспоминаний уносят её вдаль от опостылевшей комнаты с фотографией на столе. Нет больше горя, нет слёз. Есть он. Вот они вдвоём весело шагают вдоль площади. Вот – сидят на скамеечке в тени яркой звенящей зелени. Солнечные зайчики целуют его волосы, губы, глаза. Он улыбается, и от улыбки этой мир расцветает волшебными красками, на душе становится легко-легко, она одуванчиком летит в небо, все невзгоды растворяются в необозримой дали. В её руках белый букет безумно нежных, как его чувства, цветов. Он обнимает её хрупкие плечи, теплотой и сладостью шепчет в ухо немыслимый бред, а на его волосах плутает замешкавшийся проказник – солнечный зайчик. С шумом и детским восторгом они срываются со скамейки, бегут по парку, скрестив ладони. Он выпускает её руку на миг – ей хочется оставить цветы у подножия Памятника, а потом по ступеням бежать в его объятия, быть подхваченной, закруженной, счастливой. Невестой. А он, угадав это простое желание, тихо и серьёзно говорит ей: «Вот так это будет в день нашей свадьбы».
       ........................

       Тишину и покой её сердца разрывает сумасшедший, до боли реальный звонок телефона. Стремительно, чуть не падая на пути, летит она в прихожую, с восторгом кричит в трубку:
– Любимый!?...
– Дочка, это я. Как ты? Позволь мне всё же приехать, маленькая моя? Ведь пропадёшь… Совсем ничего не ешь, не выходишь на солнце…
– Нееее-е-е-ет!!! Мама!!! – в ужасе брошена трубка, с жестокой злобой сметены с банкетки вместе с телефоном и зеркалом никчёмные мелкие предметы. Со звоном разбито зеркало. Вот сейчас, вместе с этим зеркалом, просто и звонко разбились все её мечты, все их счастливые дни. Беззвучный плач сотрясает её тонкие плечи, слёзы бессилия едким облаком гасят все вспышки безумного дня. Она медленно съезжает вдоль стены на пол, прячется в сплетении рук, рыдает в темноте среди разбросанных склянок, расчёсок, монет и оскольков прошлой жизни. Короткие гудки доносятся из уцелевшей немыслимым чудом трубки… Чугунная ограда отняла у неё счастье. Навек разделила их, и ей больше никогда не увидеть солнечных зайчиков в его волосах. Не осталось ничего, кроме клочка бумаги, с которого смеётся пара любимых, родных серых глаз.