НА ДАЧЕ

Когда сидишь в комнате у окошка, то мартовское солнце греет уже совсем по-летнему. Снег хотя и присутствует как часть пейзажа, но на него внимания почти не обращаешь, больше притягивают взгляд голубое небо и всё ещё лысые, но уже явно живые деревья. В городе шум, гам, машины, оттаявший из-под верхних слоёв снега мелкий мусор (главные его залежи пока гуманно скрыты от глаз в недрах сугробов). И в голове всё чаще начинают витать мысли о даче. А не пора ли скататься, глянуть что там и как. И хотя надобности вроде пока особой и нет, но чистота и тишина дачного пригорода притягивает своим пасторальным раем.

Собрались, едем. Собака не привыкла к габаритам маленькой, недавно купленной «ОКИ» и пытаясь во время поездки курсировать по салону так же, как в нашей старой «копейке», всё время застревает между сидений. Да, три человека (я с дочкой и дедушка) и плюс бешено броуновская собака в «ОКЕ» это не просто. Ни когда не думал что пёс может лапами, так легко, отстёгивать ремни безопасности у водителя и пассажира одновременно. Асфальт весело бежит под колёса, ненужный солнечным днём отопитель, дрыхнет, свернувшись в своей чёрной пластмассовой скорлупе, город остался далеко за бортом, дорога уводит нас в сторону, серые колья многоэтажных домов постепенно сливаются с остальным пейзажем, и теряют свою урбанистическую прямолинейность. Придорожные деревеньки косо поглядывают на проезжающие мимо машины маленькими слезящимися глазками окон, к их явному неудовольствию с весной машин становится всё больше и больше, словно они тоже вытаивают из сугробов, как и мусор, выпрыгивают из холодных глубин слежавшегося снега, отряхиваются, и мчатся сломя голову, безжалостно коптя придорожные деревья. Простите нас деревеньки.

Всё! Проехали последний рубеж города, пост ГИБДД. Гаишники тоже оттаяли, отмякли и не сверлят проезжающих лазерами глаз, увядший радар бессильно валяется в патрульной машине. Тёплый день приятен для службы, но наверно снижает показатели по административной практике. Поневоле лезет на ум аполитичное рассуждение – что народу хорошо, то начальству плохо.

Ну, вот и лес, снега ещё полно, зима и не думает об уходе, наша - только дорога.
По оттаявшей дорожке проулка (соседи зимой видать строительством занимались, прочистили) подкатываем к самой калитке, смешно, проход прочищен, калитку открыть в принципе можно, но за ней на участке снег намело до самого верха забора. Дедушка скрипит, перспектива прыжков в высоту его не радует ни капли, роем тоннель. Собака счастлива и лает, не затыкаясь, ясно как белый день, что снег лопатой кидают именно ему. Дочка, на длинных ногах, проваливаясь, ковыляет к крыльцу как инвалид, у которого конечности разной длинны, смеясь, и ругаясь одновременно. Господи, как хорошо в доме, тишина не глухая как в каменном мешке квартиры, а какая-то мягкая, с привкусом дерева, не сжимающая голову. Комната полна приглушенного солнечного света, который поймали в себя хитрые оконные занавески, ставшие от этого ярко жёлтыми. Ну что, печка затоплена, так неужто приехали и чаю не попить? Пока всё греется можно с собакой прогуляться, он у нас пёс интиллигентный и своих дел на участке не делает, ждет, когда в лес пойдём, - Ладно! Пошли уж! Радости пса нет предела, рыжий клубок мечется туда обратно, искательно оглядываясь, иду ли, не передумал ли, и извиваясь ждёт у калитки.
-И-И-Д-У-У!!!

В соседнем доме хозяева живут постоянно, у них заведены, козы, наверно куры и т.п. Двор полон сарайчиков, пристроечек, какого-то сена, дров, кольев, всё очень сельскохозяйственно и домоткано. Прохожу мимо забора, старичок отец, бывший военный, и сын, тоже бывший военный, лениво переругиваются, по каким-то текущим хозяйственным вопросам. Прошлая военная стезя, обоих обогатила блестящим набором лексических оборотов, имеющих хождение и в повседневной гражданской жизни тоже, но очевидно несравнимо шире используемых в военной.

Бугорки в лесу показали свои зелёно-серые плешки с непричёсанными кочками прошлогодней почти потерявшей цвет травы, весь этот пейзаж приводит нашу животинку в восторг. Всё это так расслабляет Карайку, что у него моментально созревает желание поставить, где ни будь здесь, свою личную печать. Сделать это далеко не просто, долго-долго выбирается место, пёс кружится в разные стороны в поисках наивыгоднейшей позиции и наконец замирает в трудной позе на кочке, и почему-то зад находится чуть ли не выше головы, ах, как бы мыть его не пришлось. Выпив свою долю лесных шорохов возвращаемся в дом, и ещё на подходе к проулку становится ясно, что трещина хозразногласий, папы с сыном у соседей, превратилась в зияющую пропасть, оба энергично вспоминают маму. А на втором этаже их дома в окне сидит кошка. Взгляд её и поза на столько царственны и спокойны, и на столько контрастируют с бурей страстей внизу, что невольно разбирает смех. Вот кто действительно выше всяких сиюминутностей и мыслит лишь о великом и вечном!

Меж тем печка уже согрела кухню (дом внизу состоит из комнаты и кухни, и жилая температура быстрее достигается при закрытых в комнату дверях). Чайник вскипел, чай в кружках, пирожки с капустой купленные по дороге в кулинарии, а так же забытые с прошлого года на столе в кулёчке шоколадные конфеты, всё божественно и таким вкусным как здесь, ни где, и ни когда уже не будет. Печка потрескивает догорающими угольями и красные призраки огня временами видны сквозь щели кружков кухонной плиты, жар её, неторопливо шевелит развешенные над ней полотенца, благодать, ей богу благодать!

Ну что, день клонится к вечеру, пора и честь знать, надо собираться домой. Начинаются поиски собаки, которая седьмым чувством чует минуту отъезда и прячется в комнате на диване, маленьким двадцатикилограммовым клубочком с тревожными глазками. Призываешь его к порядку и выпроваживаешь из дома. Голова его понурена, губа задевает за землю, хвост трагически обвис, шерсть клочьями. Гоню это горе к машине. Едем обратно, тигр тихо клюёт длинным рыжим носом, пытаясь усидеть между передних сидений на рычаге ручного тормоза, и опираясь тёплым боком мне на плечо, - Э-Э-х люди! И чо вам на даче не живётся?