Назови меня сволочью

«ПОДОЖДИ. ПРЕЖДЕ, ЧЕМ МЫ РАССТАНЕМСЯ, НАЗОВИ МЕНЯ СВОЛОЧЬЮ…» -
сказал маньяк своей жертве.
Осень 93-го потрясла херсонцев серией изнасилований, завершавшихся, как правило, убийствами. «Почерк» и характер преступлений, совершавшихся с угрожающей регулярностью, наводили на мысль, что действует один и тот же человек. «Херсонский Чикотило» — окрестили неизвестного оперативники, прилагая все усилия для его поимки. Но тщетно.
Как выяснится позже, причиной неудач оказалось то, что поиск шел по ложному следу. Ведь все внимание криминалистов было сосредоточено на лицах с определенными сексуальными отклонениями, ранее судимых. Обычно это дает результат. Но вышла осечка. Лишь в декабре 95-го года удалось задержать подозреваемого по этому резонансному делу. Им оказался парень 26 лет от роду, никакого отношения к уголовному миру не имевший. И даже наоборот - «боролся с преступностью», сотрудничая в одном из подразделений управления внутренних дел.
Александр П-к (теперь уже нет смысла называть его фамилию полностью, авт.) положительно характеризовался по месту работы, учился отлично, увлекался спортом, был неравнодушен к вопросам философии, религии. По заключению судмедэкспертов, психических отклонений не обнаружено. Последнее обстоятельство обязывало следствие с особой тщательностью выявить не только все эпизоды преступной деятельности «сексуального маньяка», но и глубоко изучить мотивацию его действий.
Расследование вел Владимир Мирошниченко, старший криминалист прокуратуры области. Личность незаурядная, если не сказать больше. Он мог часами ползать на пепелище сгоревшего дома, подожженного преступниками для сокрытия следов убийства, чтобы найти так называемые вещдоки... И находил. Какую-нибудь «мелочь» в виде пуговицы, которая становилась нитью Ариадны на пути к раскрытию преступления.
С такой же тщательностью исследовал он психологические нюансы дела «Херсонского Чикотило». Даже имея на руках признание П. по 16 эпизодам изнасилований, посяганий на жизнь и здоровье женщин и детей, Владимир Александрович не успокаивался. В те памятные дни он часто звонил мне в редакцию: «Подследственный на допросе показал, что в девятиэтажке (назывался адрес) изнасиловал девушку из того же дома. На чердаке. Но заявления от потерпевшей в милиции нет. Дайте в газете сообщение, что насильник задержан, пусть отзовется...».
После наших публикаций появлялись в поле зрения новые потерпевшие. Была среди них и та самая девушка (назовем ее Галиной) из упомянутой девятиэтажки. Вот что она рассказала:
- Почти 4 часа он издевался надо мною, тыкая ножом в разные части тела. При этом страстно убеждал меня, что земное существование ничто в сравнении с теми благами, которые ожидают в потустороннем мире. Потом жестоко изнасиловал. На мгновение мне удалось вырваться, но не успела я закричать, чтобы позвать на помощь, как нож оказался у самого горла...
Не знаю, что с ним произошло в тот момент. Может, прочитал в моих глазах мольбу или отвращение, или… просто испугался, что на шум придут жильцы 9-го этажа, но убивать не стал. И даже проводил до самого порога квартиры, строго предупредив, чтобы никому ни слова не говорила. Ни милиции, ни родителям... Но не успела я коснуться дверного звонка, когда услышала: «Подожди. Прежде чем мы расстанемся, назови меня сволочью». И ушел лишь после того, как я произнесла это слово...
Галина попала в число тех немногих жертв, которым удалось уцелеть и остаться в живых, а вот для 11 человек встреча с насильником стоила жизни.
Следствие уже подходило к концу, когда в деле появился довольно объемистый документ № 28. На его первой странице было написано «Моя исповедь». Это действительно исповедь. И не только перед следователем. Наверное, поэтому Владимир Мирошниченко передал ее копию для обнародования. Некоторые фраменты из нее были опубликованы мною в свое время, но думаю, что и сегодня этот документ трагедии заставит задуматься многих и о многом, И в первую очередь - о воспитании юного поколения.
«СЛАВА БОГУ,МЕНЯ ОСТАНОВИЛИ…»
—отрывок «исповеди» Александра П-ка, приговоренного к смертной казни областным судом 15 января 1996 года.
«В детском саду я всегда был какой-то сам по себе, непослушным (невменяемым), всегда влазил в какие-нибудь неприятности и меня часто наказывали. Воспитатели любили таскать, вернее дергать меня за волосы и у меня от этого иногда даже болела голова. Из-за меня часто вызывали отца и наказание в виде ремня не заставляло себя долго ждать... Когда пошел в школу, то учился отлично, хотя дневник был красный от записей по поведению. Почти каждый день отец наказывал меня ремнем и была в этом даже определенная система: сколько букв в записи, столько ударов ремнем, причем пряжкой. Я не имею ничего против родителей (хотя мать от злости ломала об меня линейки, тыкая в меня ими, как ножом), просто они не знали, как подойти ко мне, они ведь не педагоги, тем более не психологи. А мне не хватало всего-то - понимания и хотя бы маленького участия в моей личной маленькой внутренней жизни... Но на это у них, видимо, не было времени: то работа, то другое, то третье. Каждый день после школы я шел домой, как на казнь.
Кроме того, в школе у меня было полно врагов - завистников. В моем
классе была целая группа ребят, которые каждый день встречали меня после уроков по дороге домой, стараясь унизить всяческим образом (били, плевались, издевались словесно), только потому, что я учился лучше их и был «сыном мента». Хотя в общественной жизни я всегда принимал активное участие, мои принципиальность, правдолюбие и максимализм всегда выходили мне боком. Однажды, уже в трудовом лагере, у меня возник большой конфликт только из–за того, что я за пару недель стал комсоргом. Меня тогда сильно избили и унизили, «чтобы не зазнавался»... Почему я всегда страдал? Когда я вернулся в свою 51-ю школу из 55-й, я снова быстро стал и старостой класса, и командиром батальона всей школы. На общественном поприще я всегда имел успех, а в жизни - был объектом насмешек, унижений. Почему? Да потому, что не мог жить без идеала... В последних классах школы у меня часто было удрученное состояние ... Разуверившись в навязанных историей идеалах, я стал искать истину и смысл жизни. Я писал стихи, вроде таких (стихи опускаем)... Еще с тех пор, как я осознал разницу между мужчиной и женщиной, где-то с 4-6 класса, я часто бредил сексуальными воображениями. Не было ночи, чтобы я не заснул без того, чтобы помечтать о том, как я насилую одноклассницу или просто занимаюсь с ней любовью, хотя наяву был скромным и боязливым в этом плане. А где-то еще в первом классе у меня был период, когда ни с того ни с сего я стал убивать кошек. Я брал их за хвост и
бил с силой о землю или о стену и наблюдал, пока жертва не умрет... О сексуальной стороне жизни со мной никто никогда не разговаривал, родители тем более. Все это кипело и варилось во мне и еще в раннем возрасте у меня возникали бурные фантазии об изнасиловании. Но это были только фантазии, о которых никто никогда так и не узнал. Еще одна деталь: в последнем классе школы однажды пришел к выводу, что я, или чувство индивидуального «Я», исходит из мозга. Все остальное (тело) - лишь машина, робот, которым управляет этот « Я», мозг. Я пытался вжиться в этот образ серого жидкого вещества, который смотрит на мир и действует на него посредством тела-машины...
Не буду утомлять вас описанием моего религиозного пути. Скажу только, что на протяжении этого времени я вел постоянную борьбу с нарушениями сексуального плана. И если я не уничтожал свои сексуальные порывы напряженной молитвой, то постоянно загонял их в подвал своего подсознания. В конце концов, когда у меня сформировалось устойчивое видение единства во всем, катастрофа моя заключалась (я в этом уверен) в отсутствии духовного наставника, учителя, который бы мог помочь устоять на этой ступени самореализации с правильно распределить свои силы. По крайней мере, учитель смог бы увидеть мое слабое место в сексуальном плане и каким-либо образом направить сексуальную энергию в нужном направлении. Это очень серьезный момент в моем повествовании. Я ведь не ищу оправдания. Я просто сейчас пытаюсь анализировать и в каком-то смысле лечить сам себя. По крайней мере, этот кошмар остановлен, я изолирован и что бы ни ожидало меня впереди, я искренне пытаюсь освободиться от груза, помочь себе и остальным, таким же как я. С одной стороны, я совершал преступления сознательно, с другой же — это было как наваждение, от которого я не мог освободиться. Почему убийства? Почему женщины?... Зачем? Зачем это было нужно? Да, это трагедия. Моя и моих жертв, И мне искренне не хотелось бы повторения этого. Слава Богу, меня остановили. Я не уверен, смог бы я остановиться сам. Наверное, не смог бы...».
Послесловие. Смертный приговор вступил в законную силу, однако молодого душегуба не расстреляли: Президент только что ввел мораторий на исполнение смертной казни. А чуть позже в связи с принятием нового уголовного законодательства, исключившего из УК «расстрельные статьи», осужденному грозило пожизненное заключение. Возможно, еще один «суд» ожидал его за колючей проволокой (известно, как относится тамошний контингент к насильникам). Но судьба распорядилась иначе.
В декабре 98-го в камере «смертников» Херсонской тюрьмы поутру обнаружили бездыханное тело заключенного. Как принято в таких случаях, возбудили уголовное дело, которое вскоре закрыли. Как показал единственный сокамерник Александра, в последнее время его сосед почти ничего не ел, жаловался на плохое самочувствие в связи с обострением туберкулеза, никаких конфликтов не было. По заключению медэкспертов, смерть 30-летнего осужденного наступила в результате сердечно – сосудистой недостаточности…
Воистину, жертвой своих злодеяний становится и сам преступник. Рано или поздно приходит возмездие.