Страшно

На опушке леса у корней высоченной ели притулилась маленькая желтая палатка. Перед ней в навал горка вещей: прокопченный средних размеров котелок, свернутые в рулон циновки, спальники и огромный еще не разобранный абалаковский рюкзак. Трухлявое сосновое бревно с воткнутым в него старомодным топором на длинной ухватистой рукояти отделяет место стоянки от кострища. Небольшая поляна заканчивается непроходимыми зарослями шиповника с крупными и тяжелыми ярко-оранжевыми ягодами.
Где-то рядом шумит море. Свежий балтийский ветер легко ворочает длинными рядами волн, но вязнет в высоком кустарнике. На поляне удивительно тихо и уютно.

«Ну, вот и все, теперь давай поиграем!» - Он закончил натягивать тент и обернулся. - «Никого!»
Он окинул взглядом полянку, вскочил на ноги и выбежал к воде. Уходящая вдаль узкая полоса песчаного пляжа была пустынной. Угрюмый лес стоял стеной и молча разглядывал человека на берегу. Яростные волны рвали берег в клочья.
Он вернулся к палатке и еще раз осмотрел поляну.

«На-а-стень-ка-а!» - улетел вверх отчаянный крик.

Черно-белые крылья крупной птицы ударили по густым ветвям, и сорока, всполошно застрекотав, нырнула в лес. Резкий штормовой силы порыв ветра ударил с моря вдогонку ее длинному хвосту, и огромные ели заскрежетали колючками тяжелых лап: «Беда, беда!» Мелкий подлесок привычно согнулся в дугу, и жестяные листья звучно зашлепали друг о дружку. В воздухе желтыми снежинками закружились первенцы осеннего листопада.

Резко потемнело. Из темной тучи, зацепившейся за верхушку сопки, брызнул мелкий дождь. Холодные капли потекли по его лицу.

 «Как же так?» - он все еще не верил в реальность происходящего. – «Куда она могла спрятаться?!»

«А мы потом поиграем?!» - доверчивые серо-голубые глаза смотрели на него вопросительно.

«Во что?» - не поворачиваясь, спросил он и с одного удара загнал в каменистую почву металлический штырь палаточной растяжки.

«В мушки-мумушки!» - тотчас ответила девочка. – «Ты будешь паучком!»

«Ладно!» - пообещал он, - «Только посиди спокойно пять минут!»

Когда он закончил, дочки рядом не оказалось. Прошло не больше четверти часа.
«Далеко уйти не могла!» - сообразил он, прикидывая направление вероятного движения ребенка, и побежал по лесной дороге. Вскоре сдвоенная песчаная колея с зеркальцами прозрачных луж вскарабкалась в сопку и резко повернула вдоль берега. Он остановился.
Уходящий вниз склон был утыкан редким частоколом старого леса. Когда-то здесь была вырубка: высокие завалы из корявых сосновых ветвей перемежались с густыми побегами молодняка.

Где-то далеко внизу мелькнуло и скрылось оранжевое пятнышко.

Стараясь не потерять из виду нужное место, он напролом побежал вниз, но, когда спустился, то обнаружил лишь все тот же шиповник с тяжелыми перезрелыми ягодами на ветках.
«Пожалей дитя неразумное, - четырех зим еще нет!» - поднял голову к небу. Разошедшийся не на шутку дождь хлестнул по глазам крупными осенними каплями.

«На-а-стень-ка-а!» - не выдержал обрушившейся на него тишины.

Вдруг сбоку, на пределе лесной видимости, неуловимо быстро мелькнуло яркое облачко. Мелькнуло и тотчас скрылось, словно и не было его вовсе.
«Может, показалось?» - Медленно, стараясь не вспугнуть удачу, он двинулся вперед …

… Наконец, на краю лесного прогала среди спутанного временем валежника, показался знакомый силуэт в оранжевой капроновой ветровке.
Он вздохнул с облегчением и тяжело повалился на землю. Сердце ударило в последний раз и остановилось, захлебнувшись отчаянной радостью: «Слава тебе…!»

Оклемавшись, поднялся и пошел. Девочка сидела на толстой ветке в пол-оборота к нему и не двигалась. В маленькой сгорбленной фигурке чувствовалось огромное напряжение. Видно было лишь, как шевелятся ее губы.
Полуоборот русой головки, потухший, недетский взгляд, глубочайшая сосредоточенность на первом в жизни испуге. Испуге одиночества ...

… Он стоял на коленях перед дочерью, обняв ее за хрупкие плечи и прижавшись мокрым лицом к ее щечке, и все повторял одно и то же: «Настенька, ну как же так?»

Малышка крепко уцепилась обеими ручонками за его шею и тихо лепетала: «Я не боялась, я совсем не боялась, папочка, я играла с лягушонком!»

«Совсем-совсем?» – спрашивал он в нежное ушко.

«Только немножно», - после заметной паузы все так же тихо прозвучал ответ – «Когда стало темно. Лягушонок спрятался, и я осталась одна!» …

На крышу палатки, звонко цокнув по туго натянутому брезенту, упала сломанная ветка. Он провел рукой в темноте и нащупал пухлую поверхность спальника, пододвинулся ближе, услышал ровное детское дыхание и ме-е-едлен-но вдохнул родной запах с легким привкусом лесного костра.
Испугаться во время коротких поисков он толком не успел. Зато теперь ему стало по-настоящему страшно.