единственное, чего он всегда боялся...

Я лучше съем перед ЗАГСом свой паспорт!
(с) Укупнег

- Женится?
- Именно, - кивнул Гиммлер.
У ефрейтора глаза стали круглее оправы его собственных очков.
- Женится, значит? Это чтобы остаток своей жизни, каких-то долбанных лет пятьдесят, провести с женщиной!? С этим жутким существом, которое заставит мои чистенькие полочки в ванной батальонами ненужных баночек и флакончиков! У нее будет три полотенца и восемь мочалок, фен, и в ванной всегда будет этот приторный запах ее розового лосьона для ног после бритья!? А по выходным, вместо того, чтобы расслабиться с друзьями в пивной, я должен буду, как оголтелый, носится за ней с кучей сумок по магазинам? И отвечать на ее вопросы о том, утягивает ли эта юбочка ее жирную задницу и подчеркивает ли та кофточка ее пышный бюст!? А еще придется с ней спать! Она будет душить во сне в объятиях, целовать и шумно дышать в ухо, мешая мне заснуть! Да я в жизни не стану делить свое ложе и свое одеяло с женщиной более чем на пару часов. А после секса… С женой придется разговаривать. А я хочу спать! А я устал… Нет, ей ведь именно после секса нужна задушевная беседа, подтверждение того, что я ее люблю и подробный рассказ о том, что я чувствовал. Нет, спасибо!
А еще они рыдают! Да-да, это их главное оружие психического подавления мужчин. Мне вообще страшно смотреть на их искореженные, красные, мокрые от слез лица. И эти дуры знаю, что я пойду на все, чтобы заткнуть их. В том числе и на то, чтобы согласиться с ними в очередной раз пройтись по магазинам, но об этом я уже рассказывал.
Она будет хозяйничать на моей кухне! Фиг вам, я там сам себе хозяин и нет для меня ничего милее собственных кривонарезанных бутербродов и подгоревшей яичницы! Я еще не готов травить свой юный здоровый организм той фигней, которую она будет в меня впихивать.
А еще женщина непременно требует цветов и подарков. Ну какой вообще смысл дарить ей то, что быстро вянет или то, что можно съесть за пару минут? Подарки должны быть полезными, а не глупыми, но красивыми!
А потом она родит! Кто вообще способен выносить в своем доме существо, которое жрет восемь раз в сутки, срет десять раз в сутки, а в перерывах между едой и испражнениями – надсадно верещит. А еще эти твари, повзрослев, будут все грызть, ломать и… « папатька, мозна я созлу твой жылезный клест пелвава класса?» - «Нет, нельзя, мелкое отродье! Я удушу тебя своими руками!». И, несмотря на мой запрет, он пойдет и сожрет мой крест, измажет слюной мой китель, загадит дерьмом галифе, а когда подрастет – непременно обоссыт мои сапоги!
А потом эта жена состарится! Я люблю старушек, но трахать их разжиревшие сморщенные тела с обвислой кожей я не намерен! Я служу в элитных войсках! Обеспечьте мне достойную старость в обществе молодых и красивых девушек! Неудивительно, что к старости все становятся импотентами – на старую жену ни у кого не встанет!
А потом она умрет! И будут похороны! Припрутся все ее подружки и придется говорить с ними о том, какой же она была хорошей женщиной, какой милой и доброй… Врать придется! Вы считаете меня женоненавистником. Да, я женщин ненавижу больше, чем евреев и коммунистов! А Клара Цеткин, эта старая выжившая из ума выдра в климаксе пусть сидит в своем сраном союзе и не вякает о правах женщин. У женщин нет прав – только обязанность раздвигать ноги, когда зачинают детей и когда она их уже рожает!
Ефрейтор выдохнул и посмотрел на Гиммлера. Рейхсфюрер моргнул.
«Кажется, не того парня мы министром пропаганды сделали…»
- Вообще-то приказы не обсуждаются. Но... Ввиду смерти твоей предыдущей невесты и сегодняшней пламенной речи от кандалов брака ты освобожден. Покуда я рейхсфюрер СС, свадьбы у тебя не будет.
Ефрейтор усмехнулся. Ему и не надо.