Как мы поляков воевать собирались. Часть вторая

       Где мы переодевались в военную форму, не помню. И не потому, что воды много утекло, а потому что пьян был. Может и по дороге на полигон уже переоделись, в ближайшей воинской части, а, может, и на самом полигоне. Абсолютный провал в памяти. Но это ли главное? Главное, что все мы оказались одинаково одеты; при погонах, в солдатских ремнях и с противогазами через плечо.
       Но вернемся к первому дню нашего пребывания на «службе государевой». Нас долго держали в строю, хоть и относительном. Ибо кто спал стоя, кто нагло дымил сигаретой, а кто и вообще улегся на траве и храпел. Естественно, отцов-командиров никто не слушал, хотя надрывались они на славу. Команда «Смирна!» повторялась каждые десять минут, но это вызывало лишь смех и еще больший храп. А если учесть, что до половины «призывников» имели волосы до плеч, и ниже, а кое-кто и бороды, то наше войско напоминало скорее банду времен гражданской войны, а не советский мотострелковый полк.
       Через некоторое время офицеры, тоже из резервистов, получив указания от начальства, сумели после долгих хождений вдоль строя и уговоров, развести нас по сформированным подразделениям.
       Увы, все мои друзья загремели в пехоту. Артиллеристом среди них был я один. В моем расчете оказались два каменщика из стройбата, десантник, рулевой сигнальщик с морфлота, и лишь один коллега по службе, коего и назначили наводчиком. Конечно, для учений это было неважно. Любой дурак может исполнить роль заряжающего, или подносчика снарядов. Но на войне должна быть взаимозаменяемость. Подносчик снарядов, как и заряжающий обязан был заменить выбывшего из строя наводчика, или командира орудия. Но учения – не война, а на войну мы не собирались. Хотя, как потом выяснилось, именно для войны нас и готовили.
       Наконец нас распределили по палаткам, а через некоторое время привезли завтрак. Поклевав нехотя гречневой каши с тушенкой, весь полк побрел отдыхать под свои брезентовые крыши. В нашей палатке оказалось двенадцать человек: шестеро артиллеристов, и столько же шоферов. Сразу выяснилось, что у троих оставалось еще спиртное; у кого водка, у кого самогон. Мы выпили все по братски, и завалились на нары, сколоченные из деревянных щитов.
       Минут через двадцать кто-то из отцов командиров заорал: «Подъем!». Но на этот крик все забили. Лишь самые сознательные отвечали иногда: «Пошел на х…»
       Полковники, подполковники и служаки чином помладше напрасно метались между палаток, срывая голос. Они смогли вытащить на свет Божий лишь несколько резервистов, плюнули и разъехались по домам.
       Мы же проспали даже обед. Почти все. Лишь с полсотни «новобранцев» решили набить свою утробу армейской пищей. Остальные, если и выглядывали из палаток, то только затем, чтобы, не переступая через порог, опорожнить свой мочевой пузырь.
       Однако на ужин потянулись уже многие. Поели, не спеша, жалея о том, что спиртное кончилось. Потом поболтались по поляне, порассуждали о мировых проблемах, и снова пошли спать, наплевав на вечернюю поверку. Впрочем ее никто и не собирался устраивать. Кадровые военные в тот день забили на нас также, как мы на них.