Лошадь в кроссовках

Этот снег не зимний, похожий на стиральный порошок или крошки, ест меня. А гордые бабушки-воины с тюльпанами-саблями играют со мной. Я иду, я почти бегу. Пешеход смотри вверх! Там чайки-вороны пугают дым города.
Я тихо сижу на подоконнике. Это всего лишь почта. Тут много людей. И, кажется, очередь. А он негромко разговаривал с работницей почты. Тёмные очки, трость из дерева. А там, под скромным пластиковым столом, резвится его верный пудельпёс. А дальше он стоит посередине комнаты и ждёт грозную повелительницу посылок с бумажкой. А все вокруг рассматривают его, дырявят радужными зрачками. Он не знает, что я есть в комнате. И мне безумно хочется выбежать на середину комнаты, чтобы оливковые доярки-пулемётчицы и кукольные дровосеки с бородами в каше смотрели на меня также как на него. "Может сядите", - протянула кумушка. "Я постою. Молодой ещё". И мне стало больно. Глупые, не нужно его жалеть. И вам тоже теперь не по себе, ведь я смотрю на вас. И вы становитесь розовато-багряными от моего искусного мщения. А он, незнакомец в чёрных очках, немного волнуется, даже сильно. Но этого совсем не заметно. И я не представляю себя на его месте. Себя внутри него посередине комнаты, не видя глаза, смотрящие в упор на твоё лицо. Ведь он - городской слепой. А грозные повелительницы посылок и один повелитель кричат. Так они отрываются.