Линьститут

       Лев Апполонович Толстой, ходил на кружок правописания вместе с нанятой недавно няней Сасей, приехавшей из недалекого Сабакинского района, как будто только что рано утром, а не прошлого года "зимы в лето". Но когда глянули, всем табаром на ейный живот, то было уже сегодня, что конкретно выдавало скоротечные времена хождения "плюнь и высунь". Жара-а! Лев Апполоныч чехарднул, по еже выставленному разожрашемуся коту глухим подрывающим землю финтовым калошником в пыль и пух, жахнул пол баклашки квасу с осами, и неотрываясь от концессии легко по товарищески эхом вглубь двора двумя с перерывами пернул - голуби рассортировались по линейке струйно и свиньи от чего-то, стали поглядывать в его сторону добрее и мягче, как заговоренные, не иначе. Звонок поразил молокольным звоном и Лев Апполоныч ввалился втыкаясь в парты первым, что там ни говори, но любил кружок правописания он, отчасти даже ненавидел его, и это все переменалось зависимостью ситуций, какие бы они нибыли, то приходилось терпеть потираясь или удивляясь обожать, кружковые посиделки правописания эти, не поймешь короче.
       Учительница, постоянно лупила указкой Льва Апполоныча, не смотря на его увесистый рост и возраст восьмилетка, на глаз определенно двенадцати годкового перца шнобель имевшего. Учительница, второй год расфасовывала эти три буквы, заставляя учить всех наизусть по порядку и писать примерно верно: няня Сася, научилась еще в прошлом году, и теперь спала на лавках двора, Лев уперто зубрил буквы "А-аа, бэээ, вэээ", дети остальные ловили мух, дрались, курили за окном, и бранились матом, но шепотом. Учительница в это время, по уши в мелу, искала только что снятые очки и не могла их найти от чего то. Это продолжалось... Дети разбежались по домам и няня Сася упала с лавочки спросоня сонная, встала оптрухиваясь и перепрыгивая через лазавшую по полу учительницу, искавшую до сих пор очки под партами, схватила тараторившего на три буквы, как балвана, Льва Апполоныча, и они дернули быстренько в огород полоть лук.