Репетитор

Пускай строптив твой сын, забудь свои невзгоды,
Строптивость не страшна – её смиряют годы.
        (Низами)
Современные дети. Эти удивительные создания природы. Они воспитываются в семьях с разным материальным уровнем и уровнем культуры. Часть из них учится в престижных школах, другая – в обычной сельской или городской школе. Многие отдыхают на известных курортах страны и мира, другие – у бабушки в деревне. Одни из них пользуются общественным транспортом, другие не знают, что такое пройтись пешком. Они высокие и низкие, толстые и худые, ленивые и активные, честные и лживые, ответственные и безалаберные. У них могут быть разные жилищные условия, разная одежда и этот список различий наших детей можно продолжить, но я хочу отметить одну, общую черту, присущую всем им: это тяга к современным технологиям и отличное чувство юмора.
Взрослые постоянно сравнивают себя с ними. Безусловно, существует разница и в детях разных поколений, потому что все дети продукты своей эпохи. Было время, когда наши бабушки и дедушки, дети своего времени, удивлялись граммофону и радио. Их сменило поколение детей, радующихся телевизору. Во времена моего детства бобинный магнитофон был сокровенной мечтой всех мальчишек и девчонок. Время шло. Черно-белые экраны телевизоров стали цветными, магнитофоны стали кассетными, поочередно появились транзисторы, музыкальные центры, видеомагнитофоны, цветные фотоаппараты и т.д. Мое поколение наблюдало последнюю часть этого научно-технического процесса и пользовалось его плодами, постепенно привыкая к каждому новому изобретению.
Вполне возможно, что я отнимаю у вас ценное время, рассказывая вам очевидные истины, но, поверьте, не беспричинно. Я тоже хочу провести параллель с современными детьми. Честно говоря, у меня такое впечатление, что современные дети уже в утробе матери знают, как пользоваться мобильным телефоном, компьютером, факсом, сканером, принтером и другими приборами. Трехлетний ребенок запросто может позвонить кому-нибудь по мобильному телефону, про городской я даже не вспоминаю – это для них слишком просто. Дети, которые толком разговаривать не научились, спокойно включают телевизор, плеер, могут поставить или поменять диск, прекрасно играют в компьютерные игры.Да что вам говорить! Вы сами все прекрасно знаете и ежедневно за этим наблюдаете.
Но следует признаться, что многие взрослые, которые по долгу своей профессии, выполняя сложнейшую работу, элементарно не могут подключить магнитофон к телевизору, загрузить контуры в мобильный телефон, послать или даже прочитать мессаж. Вспомните, что многие из нас просят своих детей, внуков, племянников объяснить им что-то в компьютере, мобильном телефоне или еще о чем-нибудь. И дети делают это с большим удовольствием и, кстати, совсем не упрекая нас в том, что мы не умеем чего-то, а вот мы не упустим случая пожурить ребенка за то, что он не помнит таблицу умножения или какое-то правило.
Вот такие наши современные дети: будущие политики и военные, экономисты и спортсмены, врачи и педагоги, инженеры и рабочие. Люди с высоко развитым чувством юмора, которые любую вещь могут превратить в шутку и заставить нас улыбаться и хохотать.
У моей приятельницы Жали есть сын. Его зовут Эмин. Это худой, высокий, светловолосый мальчик с черными глазами. Эмин единственный сын своих родителей, которые души в нем не чают. Они ни в чем не отказывают ребенку и у него есть все, что желает современный ребенок. Он уже учится в шестом классе, и родители ждут не дождутся, когда же он окончит школу, потому что заставить его заниматься, учить уроки это также сложно, как запустить ракету в космос.
Эмин очень радовался, когда пошел в школу, но в первый же день сказал матери:
– Почему ты из детского сада забирала меня раньше других, а в школу ты за мной пришла вместе со всеми родителями?! Я так устал от этой учительницы!
– Почему, Эминчик? – встревожено спросила мать.
– Мама! Да она ни на минуту рот не закрывает, все время что-то говорит, надоела, прямо! Если бы ты была со мной в классе, ты бы чаще, чем ты говоришь мне, сказала бы ей: «Помолчи!». Ой, мама, ты даже не представляешь себе, как много она говорит! «Дети, дети!» – передразнил он учительницу.
– Эмин! Ты что! Нельзя так отзываться о педагоге! Ты обязан её внимательно слушать и делать все так, как она поручает. А если ты что-нибудь не понял, надо поднять руку и задать вопрос, – терпеливо объяснила мать.
– А я не могу задать вопрос, потому что не могу запомнить её имя.
– Да у неё такое красивое имя Дастагюль Хасполадовна, – воскликнула Жаля, внутренне соглашаясь с сыном, что детям произнести имя-отчество учительницы, действительно, трудновато.
– Мама! А что такое «Дастагюль»? – спросил Эмин.
– «Букет цветов», – механически перевела на русский язык Жаля имя педагога и на следующий день горько пожалела об этом, так как Эмин в школе обращался к своей учительнице исключительно как «букет» или «букет цветов». Кстати, бедная учительница в общем шуме сначала даже не обратила на это внимание, но когда вслед за Эмином и другие дети тоже стали звать её «букет цветов», она вдруг поняла, что «букет» это она сама.
Последовавшее за этим выяснение отношений с Жалей, в котором принимали участие и другие родители, кроме, неприятного осадка и смеха имело положительный результат. Родителям вместе удалось убедить учительницу, что её имя-отчество (в происхождении которых она личного участия не принимала) детям произносить, действительно, затруднительно. И педагог, посоветовавшись с завучем школы, разрешила именовать себя Гюля Поладовна, что, конечно же, было намного проще запомнить. Кстати, дедушка одного из первоклашек, физик на пенсии, высчитал, что на произношение «нового» имени тратится гораздо меньше времени, чем на истинное.
Так Эмин еще в первом классе совершил небольшую революцию.
Он не был глупым мальчиком. Напротив, еще до школы бабушка научила его читать и писать, и он свободно мог прочитать любой текст, даже из газеты. По этой причине ему было совершенно неинтересно на уроках чтения, однако он ненавидел писать, и никто так и не смог исправить его почерк, который был таким отвратительным, что учительница в сердцах часто рвала его тетради. Но это не помогло! Он и сейчас продолжает писать так, что никто ничего не может понять. Учительница по русскому языку ставит ему «тройки», так как не имеет возможности для проверки его тетрадей вызывать графологическую экспертизу.
Два первых года с ним занималась бабушка, свекровь Жали, но потом она уехала к дочке в другую страну. Чтобы делать с Эмином домашние задания Жале пришлось взять педагога, так как она сильно устает, они с мужем допоздна на работе. В третьем классе у Эмина сменилось три домашних педагога, которые не выдерживали буйного натиска Эминыной энергии, а его почерк повергал в шок каждого, кто впервые брал его тетрадь в руки, потому что это был не почерк, а обыкновенные каракули. Буквы, если их можно так назвать, были разной величины, написаны очень сжато, никогда не были расположены на строчке или в клетке. Отец даже пару раз бил Эмина, но даже в этой ситуации мальчик умудрялся рассмешить отца, выкрикивая: «Папа! Детей нельзя бить за почерк. Это непедагогично!» или «Я сегодня так старался, а ты меня бьешь!», «А по пению я получил «четыре»», или что-нибудь в этом же роде. В конце-концов в четвертом классе сыскалась молоденькая учительница, которая быстро нашла общий язык с Эмином. Она совершенно спокойно относилась к его бесконечным похождениям якобы «в туалет», за водой, намазать йодом болячку или (и это был его коронный номер) выпить мятные капли, которые назначила мама, потому что у него болит живот. ( Жаля по профессии врач-терапевт). Естественно, что никаких капель он не пил, но когда он возвращался минут через десять, а то и пятнадцать у него было страдальческое выражение лица и от него пахло мятой. Учительница не ругала его, просто не обращала внимания на такие мелочи, а продолжала занятия. Она занималась с ним и в пятом классе, и периодически из его комнаты слышался веселый смех педагога и ученика.
Мальчик учился средне. Он получал тройки, пятерки, четверки и лишь изредка двойки. Он по-прежнему ненавидел читать и, кроме книг по школьной программе, он, наверное, прочитал всего несколько других книг, включая, конечно, «Гарри Поттера» и прекрасно помнил все то, что читали ему в детстве. Однако, несмотря на все это он был мальчиком с большим запасом литературных слов. Он помнил буквально наизусть тексты всех популярных отечественных и зарубежных фильмов. Он мог слово в слово повторить монологи известных российских юмористов, а азербайджанскую оперетту «Разлука» цитировал при каждом удобном случае. Его родители культурные, образованные люди, и он слышит их правильную речь, рассуждения по поводу какого-либо события или телевизионной передачи. Они периодически ходят в театры и берут с собой упирающегося Эмина, потому что они видят, как неохотно он читает, поэтому стараются, чтобы он хотя бы по спектаклям знал классику. Но чем старше он становился, тем труднее было заставлять его делать уроки, хотя пропускать занятия в школе он не любил, потому что в школе по его словам «прикольно».
Вы можете быть со мной не согласны, но мне кажется, что парадокс в развитии современных детей заключается в том, что при их широком кругозоре, при непрерывном потоке информации, которые дети получают из различных телеканалов, они иногда оказываются беспомощными при ответах на простые вопросы, даже в пределах школьной программы. Я в этом неоднократно убеждалась, и убедиться в этом еще раз мне помог случай, который предлагаю вашему вниманию.
Однажды родители Эмина выехали куда-то и попросили меня забрать мальчика от их тети, после того, как она с ним сделает домашнее задание. Я была знакома с Рафигой ханум, которая приходилась сестрой бабушке Эмина. Она была заслуженным педагогом на пенсии, жила одна. Её внуки давно учились в институте, поэтому она давно не общалась с подростками. Мне было известно, что она заочно всегда возмущалась, почему теперешние дети не могут учить уроки сами и делают это с помощью репетитора. Рафига ханум была строгая и несколько старомодная в своих суждениях. Она очень обрадовалась поручению племянника и на его просьбу не обращать внимания и не принимать близко к сердцу все то, что вытворяет Эмин, с достоинством ответила:
– Через мои руки прошло столько детей, ты думаешь, я не справлюсь с одним ребенком!
– Тетя! Я тебя предупредил! Эмин необычный ребенок, шебутной. Ты можешь понервничать, поэтому мой тебе совет: просто не обращай на него внимания.
– Да не беспокойся ты! Он станет у меня, как шелковый!
Я пришла за Эмином намного раньше, поэтому слышала и видела, как происходили занятия. В доме находилась внучка Рафиги ханум, Сева, студентка медуниверситета, которая рассказала, что няня (бабушка-азерб.) буквально извелась, пока Эмин обедал. Сначала он наотрез отказался есть соус, потом вместо жареной картошки просил чипсы, вместо компота колу или сок. Бабушка ему объясняла, насколько это вредно для детей, но Эмин расстроил её, сказав:
– Один раз пришел в гости, а мне не дали даже нормальный обед!
– Нет, дорогой! Тебе дали именно нормальный обед, а у меня не “MacDonald”, чтобы я угощала тебя чипсами с колой. Иди мой руки – будем учить уроки!
– А релаксация?
– Какая еще релаксация? Ты, что устал? Кстати, почему ты употребляешь такие слова? Употребляй нормальные!
Бедная Рафига ханум еще не знала, что о Эмин это кладезь всяких иностранных слов и рекламных слоганов. И он снова огорошил её:
– А что? Релаксация вполне позитивное слово! Чем оно тебе не нравится? – донесся голос Эмина из ванной комнаты. Няня! А почему у тебя нет мужского одеколона?
– Слушай, не морочь мне голову! Давай иди, садись за стол! Спрашивается, зачем мне, женщине, мужской одеколон?
– А если к тебе кто-то пришел в гости и ему хочется подушиться? – не отставал Эмин от Рафиги ханум.
– Слушай, помолчи! Душиться всем надо у себя дома, а не в гостях! Все! Разговоры окончились! Давай мне дневник, посмотрим, какие у тебя завтра уроки.
Эмин принес брошенный в прихожей школьный рюкзак и бухнул его на пол в гостиной около стола, за которым торжественно восседала Рафига ханум, преисполненная важностью порученного племянником задания. Эмин сидел, развалившись на стуле.
– Что ты сидишь? Доставай учебники и тетради! – нетерпеливо сказала Рафига ханум, – и дай мне, наконец, дневник!
– Няня! Может, ты для начала зачитаешь мне мои права? Я первый раз делаю с тобой уроки, ты мне объяснить мои права!
Рафига ханум растерянно смотрела на внука. Таких слов от детей ей слышать не приходилось. Наконец, я не выдержала и, выйдя из кухни, дала Эмину легкий подзатыльник, пытаясь вернуть его в русло учебы.
– Ой, тетя Зема! Как это непедагогично! Вы нанесли мне легкие телесные и душевные повреждения! – весело сказал Эмин.
– Эмин, хватит, – шепотом сказала я, – и помогла ребенку достать и выложить на стол учебники и тетради. Затем я удалилась на кухню.
Рафига ханум смотрела дневник, а Эмин продолжал рыться в рюкзаке.
– Что ты там ищешь? – спросила Рафига ханум, не отрываясь от дневника.
– Спонсор домашнего задания замазка «Фламинго» – лучшая замазка в мире! – выкрикнул Эмин, извлекая из рюкзака небольшой белый флакончик.
– Зачем тебе замазка? – спросила Рафига ханум, с удивлением разглядывая незнакомый предмет. – Эмин, у тебя очень красивый почерк, – сказала она, откладывая в сторону раскрытый дневник.
Эмин поперхнулся.
– У меня красивый почерк?! Бабушка, ну ты даешь! Первый раз в жизни слышу такое, – и, поймав взгляд Рафиги ханум на его дневнике, снисходительно проговорил: « А-а-а! Так это мамин почерк!»
– Как! Ученику шестого класса дневник заполняет мама! – всплеснула руками старушка.
– Конечно! Иногда – тетя Зема! Если буду писать я, никто ничего не поймёт! – парировал Эмин. – Няня! Ты еще не видела мой почерк. Сева! – набери в шприц сердечное лекарство – я показываю бабушке свою тетрадь по математике. Няня! Возьми себя в руки! Па-па-па-па! – пропел он угрожающим голосом и, протянул Рафиге ханум раскрытую тетрадь.
– Какой ужас! Боже мой! Что это такое? – закричала Рафига ханум, взяв в руки тетрадь. – Кошмар! Эмин, о чем ты думаешь с таким почерком?!
 – О разных вещах, няня, но точно не о чистописании! Сева! Я же сказал тебе давай укол! – крикнул Эмин.
– Мальчик! Я с тобой разговариваю! Это что за безобразие? Бедные педагоги! Как они разбирают твои каракули? Как можно учиться с таким почерком?!
– Легко! – ответил Эмин. – Да ты не беспокойся, в школе уже все привыкли, и ты привыкнешь! Что же меня теперь надо убивать за мой почерк?
– Нет, конечно! – вздохнула Рафига ханум.
– Ну, тогда давай будем делать математику, – взял инициативу в свои руки Эмин. – А то через три часа я должен смотреть футбол.
 – У тебя завтра шесть уроков, четыре из которых устные, и ты собираешься справиться с ними за три часа? – возмутилась бабушка.
 – А что? Я буду до утра возиться с этими противными уроками! Кстати, няня, у тебя спутниковая антенна или ты подключена к кабельному телевидению?
– Нет, я смотрю те каналы, которые мне показывают!
– А как ты смотришь чемпионаты мира по футболу или хоккею? – спросил он, на ходу сообразив, что задает глупый вопрос.
– Ты что, с ума сошел? Зачем мне смотреть футбол, я, что – мужчина? Господи, откуда они взяли этого ребенка?!
– Ну, уж точно, не из капусты! Меня доставили на землю в НЛО неземные существа.
– Действительно, неземные! На земле такого экземпляра, как ты, нет!
– Правильно! Я папе все время говорю, что я единственный в своём роде!
– Черт возьми! Мы сегодня будем делать уроки или нет! – закричала Рафига ханум.
– Бабушка! Не нервничай, все под контролем! – успокоил ученик бабушку.
Я опять вышла из кухни и вмешалась в происходящее действие, посоветовав Рафиге ханум быть построже с мальчиком, и заставила Эмина, наконец, написать число и номер примера, который предстоит решать.
Рафига ханум, немного успокоившись, спросила, какую последнюю тему проходили по математике. Эмин приподнял одну бровь, выпучил глаза, одновременно обгрызая шариковую ручку, и усиленно делал вид, что он вспоминает.
– Ну, что! Вспомнил?
– Сейчас. Там какое-то слово...
– Какое еще слово?
– Из трёх букв!
– Чего?! Земфира, что он говорит?! – позвала меня на помощь старушка.
– Тетя Зема, вы, как скорая помощь! – проговорил Эмин в сторону кухни, и, обернувшись обратно, сказал: – Няня, я не знаю, о каком слове подумала ты, но слово это НОД! – шлёпнул себя по колену Эмин.
– Слава тебе, господи! Давай вспомним, как надо находить НОД.
– Няня! Я тебя умоляю, не надо ничего вспоминать, я безо всякого правила сам быстро всё решу.
Но Рафига ханум была непреклонна, и, они битых полчаса возились с правилом, которого Эмин, естественно, не знал. Рафига ханум заставила мальчика выучить правило, после чего в полной тишине мальчик быстро решил примеры. Проверить их правильность было поручено мне, так как репетитор ничего не могла прочитать в тетради мальчика.
Благополучно разделавшись с математикой, они перешли к русскому языку. Перед этим Рафига ханум около пяти минут ахала и охала, держа в руках тетрадь Эмина, который в это время был поглощен игрой на своем мобильном телефоне, держа его в руках под столом.
– Эмин! Я, между прочим, о твоей тетради говорю, а ты ведешь себя так, как – будто все это тебя не касается!
– Няня! Я шесть лет слышу, что у меня плохой почерк, поэтому это меня уже не волнует, кроме того, у меня сейчас была просто рекламная пауза.
 – Не валяй дурака! Сосредоточься и пиши красиво!
– Мой любимый американский фильм!
– Слушай, о чем ты говоришь, какой еще фильм!
– «Миссия не выполнима» – я не могу писать красиво!
Вероятно, по русскому языку было закрепление темы «Словообразование», поэтому было задано несколько упражнений. Мы с Севой подыхали на кухне со смеху, наблюдая за тем, какие нелепые слова придумывает Эммин: лошадь-лошаденок, подушка-подушонка, фуражка-фурашонок. Рафига ханум возмущалась, а Эмин тихонько посмеивался, поэтому я, честно говоря, так и не разобрала, шутил он или нет. Затем наступила тишина. Наивная и уставшая Рафига ханум поручила Эмину самостоятельно выполнить упражнение, которое, по ее мнению, было легким. Закончив работу, Эмин протянул тетрадь, а сам тут же принялся за игру на мобильном телефоне, но чуть не упал со стула, услышав грозный окрик Рафиги ханум.
– Что это такое? Откуда ты взял эти слова? Земфира! – позвала она меня, и с возмущением протянула мне тетрадь.– Он, что, больной?
– Что-э, няня? – неохотно оторвался от телефона Эмин.
– Как что?!
Эмин на полном серьезе ответил на заданные в упражнении задания «железнодорожник, в обязанности которого входит проверка цельности и смазка колес» был назван Эмином «колесомаз» и через запятую «поездотер». Когда я поинтересовалась у него, кто такой «поездотер», он спокойно ответил, что это синоним слова «колесомаз». Дальше – лучше. «Военнослужащий, в обязанности которого входит разведка данных о противнике» – это, по мнению Эмина, «шпион», а «летчик, управляющий вертолетом» оказался «стюардессой», написанной с одной буквой «с». Неугомонная Рафига ханум заставила Эмина проверить правописание этого слова по словарю, которого у него, естественно, с собой не было. Но до этого она возмущалась в течение пятнадцати минут, что у ее племянника надо отобрать ребенка, потому что он воспитывает неизвестно кого.
– Возьми мой словарь, – приказала она мальчику, а когда Эмин лениво встал и спросил: – Сева, где у вас лежит «хореографический» словарь, у Рафиги ханум началась истерика. Она не могла согласиться со мной и Севой, что Эмин называет так словарь в шутку, и в ее словах была доля правды.
– Ребенок, который не может из «лошади» образовать «лошадочку», а из «фуражки» «фуражечку», по-твоему, знает правильное название словаря?!
Притихший и немного перепуганный Эмин с моей помощью быстро переписал упражнение и, отвечая на вопросы о разделах наук о языке, сделал только две механические ошибки «пунктацис» – объединив пунктуацию и синтаксис и «лексус» вместо «лексики». Хорошо, что Рафига ханум не знала, что «лексус» это марка автомобиля, а то она кричала бы больше.
После этого репетитор скорее для себя, нежели для ученика (к его огромной радости) объявила перемену, (продолжение следует)