Душевная рана

Застолье стало напоминать стакан с засохшими остатками портвейна в трясущихся руках алкаша (достигло стадии мутности, плавления мыслей, гадливых взглядов посторонних), и…

Уместно будет скупо оконтурить причины посиделок и портреты присутствующих – стихийно, спонтанно, почти случайно сорганизовались описываемые посиделки: литератор Р. (раскрученный), сдавши, наконец, свою очередную нетленку в издательство, заскочил в буфет ГДП (Главный Дом Писателей) промочить горло и перевести дух – душно в тот день было, где и встретил своего давнишнего заклятого друга писателя М. (маститый) и других старинных собратьев по ремеслу – некоторые ловили в буфете ускользнувшую Музу, другие еще что другое делали в уютном подвальчике, остальные и вовсе без всякой цели заглянули, но человек десять в компанию набралось - пришлось Р. проставляться.

Примечание автора: фамилий, званий и регалий персонажей не называю, внешности и характеры действующих лиц не описываю, дабы избежать всяких совпадений с реальностью – бо всё это имело место быть, а если и не случилось – вполне могло бы состояться. А кто не верит – пусть примет за сказку.

Итак, «и» – так как с преамбулой и прочими введениями-предисловиями покончено.

И писатель М. взялся произносить тост, что весьма непросто было сделать – общее совместное сакральное действо распалось на почти кулуарные разговоры и келейный звон сдвигаемых раскольниками-сектантами рюмок, но М. не без причины был регулярно избираем на руководящие посты – умел завладеть вниманием аудитории (с природным командным голосом ему повезло) :

- Я хочу выпить не за талант Р. – за него мы уже пили; и не за его коммерческий успех – и за это сдвигали чаши, да и много случайного в любом успехе; а за его молодость духа – он до сих пор мистификатор, авантюрист, склонен к шуткам, шалостям, шкодам товарищеским, давеча что он отмочил, в курсе? Знаю я тебя сколько?

В паузу вздоха перед кульминацией тоста протиснулся критик П. (принципиальный):

 - Не это главное. Вы только подумайте! Раньше сюда только по удостоверениям пускали, а сейчас – проходной двор! Давеча провел потенциального спонсора, для его приобщения к вечному – так этот нахалюга повадился шастать, как к себе домой. У секьюрити на входе нагло интересуется: «Меня никто не спрашивал? Нет? Ко мне должны прийти, Вы уж, голубчик, пропустите людей.» И эти разини только кивают!

П. всегда не то, чтобы невпопад брякал – каждый раз как-то получалось и не в тему вроде, но с глубинными потаенными смыслами, намёками, аллюзиями (и спонсоры у него всегда были только потенциальные, не хватало им кинетики, видимо)… Но М. рокочуще пресёк расползание тоста, умело встроив тезис П. в свой апофеоз (по сути, сплагиатив неосознанно, или парафразируя, что делал всегда):

- Так вот… Все эти почти тридцать лет Р. поёт нам свою песню. Как соловей или канарейка. Так же красиво и… Не приходя в сознание, интуитивно, бездумно. Твори и дальше, лелей свою музу! Но не лезь в то, чего не знаешь – как только начинаешь рассуждать, анализировать, сразу фальшивишь. Выпьем за то, чтобы каждый был самим собой и занимался своим делом! Выпьем, и я вам поведаю, как Р. потакает самым низменным вкусам, пытался втравить меня в очередную свою хохму дурно пахнущую. Хочет превратить в проходной двор истинную литературу, впустить в неё всяких дилетантов и графоманов. Выпьем!

Процедура прошла дружно, все почувствовали приближение кульминации вечера. После нестройного звона рюмок, глотков не в ритм М. сжато, схематично, но веско и аргументировано изложил позиции сторон – Р. только кивал согласно, его доводы изложены точно были:

- Дорогой наш Р. завел себе сайт для раскрутки и самопиара, выслушивает там панегирики и дифирамбы в свой адрес. Но это – полбеды. Беда, даже горе – в другом. Пристрастился он почитывать сетевую литературу и даже общаться с тамошними якобы гениями. Слава богу, хватило шалунишке ума под псевдонимом по литсайтам тусоваться.

Да, заинтриговал, заинтересовал М. присутствующих, даже жевать перестали, внимая, а он нагнетал, накручивал:

- И выдвинул Р. очередную бредовую свою гипотезу, по причине своей теоретической неподкованности. Что, якобы, сменились приоритеты и предпочтения читателей, договорился до того, что Л. Толстой и Достоевский, будь они живы, по-другому бы писали. Передовая линия литературы, дескать, сместилась в Интернет, там куются, взращиваются будущие нобелевские лауреаты. И нам, мастерам, нужно окунуться в сеть, чтобы не отстать, там и вдохновение придет, и нетривиальные сюжеты, вкупе с неординарными характерами почерпнем.

Под неодобрительные невнятные реплики собравшихся М. добил зарвавшегося коллегу:

- Представляете, дал мне почитать несколько опусов сетевых гениев… Вот, сами почитайте, с первых строк всё будет ясно…

И пустил по рукам несколько листков… О, какие комменты воспоследовали – искрометные экспромты, язвительные реплики, снайперские выводы. Неумение строить сюжет, невнятные образы и характеры, перегруженность ненужными метафорами при одновременной бедности лексики… Пародоксы, сверкание цитат… Диагноз поставили единодушно – графомания. Размашистую точку поставил всё тот же М.:

- Р., ты пойми, мы тебе не враги. Любой автор – существо ранимое. Критика, даже конструктивная – всегда душевная травма, оставляет кровоточащую рану. Сейчас я тебе увечье психологическое или психическое наношу, но ты не обижайся, ради тебя же стараюсь. Не тебя я критикую, а то, что ты считаешь шедеврами. С кем поведешься – от того и наберешься, испортишь ты в сети руку, потеряешь свою манеру письма. Ты же любую фразу, как гвоздь в мозги всаживаешь – а почему? Ты всё это прочувствовал, пережил, пропустил через себя. Все твои сюжеты, герои – это сама жизнь. А какая жизнь в виртуале? Иллюзия, имитация. Там же принцип «не быть, а казаться». Что вылупился? Да, я вопрос подработал, проконсультировался, почитал периодику по теме. Надеюсь, ты поймешь и воспримешь адекватно всё здесь сказанное.

Далее традиционно эпатажно спели а-капелла патриотический советский шлягер «Ленин всегда с тобой». Потом потоптались по неумению Р. критиковать – ни к какой школе не принадлежит, авторитетов не признает (не отличает графоманских поделок от талантливых текстов - а туда же, лезет в белинские), но это была уже агония вечеринки, все получили заряд бодрости духа как надо. И разошлись.

* * *

На литературном портале, где Р. разместил отрывки из очередной своей эпохалки, экзекуция сосайтников была не столь профессиональной, но очень эмоциональной и массовой – почти всё население сайта включилось в дискуссию. Приговор был однозначным – графомания.

* * *

Душевная кровоточащая рана Р. затянулась не тогда, когда его роман разошелся невиданным тиражом.

Только на вручении престижной литературной премии, когда М. подробно показал высоты стиля и глубины психологического анализа, которых достиг лауреат в своем романе, израненная душа Р. успокоилась – в жюри входили все те, кто так азартно топтал отрывки из этого романа в буфете ГДП Помните? Это Р. пошутить решил над собратьями – свои тексты выдал за работы безвестных сетераторов. Пошутил.

А премию единодушно присудили, значит, судей проняло, задело за живое его творение.