Лукошко

1
Полинка одна ушла в лес. Она очень редко это делала, но сегодня- захотелось. Погода была солнечная, но не жаркая, свежая такая. Летом такое бывает такая погода. Полинка радовалась, бродила между деревьев, обнимала их, жевала колоски, ела последние ягоды земляники.
Она прихватила с собой лукошко, маленькое и удобное. Оно всегда висело на одном и том же месте в сарае, на крючке под потолком, однако никто никогда им не пользовался. Полинке стало наконец обидно за это лукошко, тем более, что оно было самого подхоящего для неё размера и выглядело как новое.
Полинка прокричала бабушке, что пошла гулять и убежала в лес. Его, леса, она не боялась, потому что знала хорошо. Каникулы только начинались, для неё светило солнце, для неё пели птицы, даже трава росла, ей казалось, для неё. Только деревья росли сами для себя, они были слишком важными для того, чтобы расти для кого-то. Настало время поворачивать к дому, Полинка и повернула, но поля, на которое она должна была выйти, все не было. Она начала беспокоиться, попыталась сориентироваться по солнцу, сменила направление, пошла быстрее, но лес так и не кончался, он даже и не думал о том, чтобы кончиться, наоборот, стал гуще и темнее. Полинка поняла, что вошла в чужой лес, лес заповедника, потому-то он кажется таким диким. Раз это заповедный лес, значит ей – в другую сторону, она опять сменила направление, пошла, пошла быстрее, ещё быстрее, наконец - побежала. Она понимала, что это - паника, что нельзя вот так сломя голову мчаться сквозь незнакомый лес, но ей так хотелось поскорее выбраться из него, выйти к знакомым местам, упасть отдохнуть на траву. Она бежала, но лес становился всё мрачнее и мрачнее. Кончились важные дубы и клёны, начались ели, высокие, тёмные. Полинка испугалась их, опять помчалась в другую сторону. Наконец не выдержала, упала на мох, заплакала.
«Так я заблудилась, это понятно. Только, главное теперь не реветь, - говорила она себе, - Не реви! Так, сейчас я перестану паниковать и спокойно со всем разберусь».
Она вытянула вперёд руки – они тряслись.
 «Это, скорее всего, лес заповедника, а значит… значит тут на много километров никого нет».
От этой мысли слёзы снова начали наворачиваться ей на глаза.
«Потому идти куда-то бесполезно, наверняка уйду ещё дальше. Родители говорили: если потеряешься – жди на месте, пока тебя не найдут. Значит – ждать. Сразу надо было ждать, а не бегать тут по лесу. Ой, ладно, что уж теперь говорить, надо было, не надо было. Скоро темнеть начнёт. Ну что ж, значит переночую в лесу. Эх, ни спичек с собой нет, ни ножа».
Полинка представила себе, каково это – провести ночь одной, без огня, в заповедном лесу. Её пробрал озноб, внутри снова стал подниматься ужас. Однако Полинке удалось его подавить, она встала с влажной земли и пошла на поиски сухой светлой полянки, где можно было бы остаться ждать. Шла Полинка медленно, гадая кто и когда отправиться её искать. Она же даже не сказала бабушке, куда именно ушла гулять, и никто её не видел, вроде, по дороге. Когда бабушка поднимет панику, деревенские мужики отправяться прочёсывать окресности, но это будет не раньше завташнего утра.
«Нет, не найдут меня скоро. Всё-таки стоит попытаться выбраться самой, не так уж и далеко я могла уйти».
Полинка брела медленно, ей уже стало всё равно, она просто не могла стоять на месте: когда идёшь – не так страшно. Авось куда-нибудь ноги и выведут.
- Вот Лешак меня попутал, - думала Полинка, - Помню бабушка про Леших рассказывала, как они даже в знакомом лесу заблудиться заставляют, как меня. Надо поросить его, вдруг сжалится.
Полинка остановилась, набрала воздуха в грудь, громко и чётко произнесла.
- Леший, пожалуйста, пожалей меня, выведи меня к дому. Ты же не настолько жесток, чтобы оставлять молодую девушку одну ночью в незнакомом лесу. Если ты выведешь меня, то я сразу же в тебя поверю, сосем поверю.
Громкий, но одинокий человеческий голос в лесу звучал пугающе.
 «Во идиотка», - подумала Полинка и прибавила шаг. Сердце часто-часто колотилось.
2
Прошло около получаса и лес кочился, Полинка вышла на большой луг. Солнце было уже низко, собиралось садиться.
«Ура, как здорово! Ночевать на опушке хотя бы не так страшно, да и найти меня здесь проще».
Полинка повернулась к лесу.
- Спасибо тебе, Леший! Огромное спасибо! Теперь я в тебя верю, ага, совсем!
Вдруг она увидела, что на противоположном конце луга зажёгся огонёк.
«Костёр?! Или дом?!!! Похоже, что дом. Хм, наверное его и имел ввиду Леший».
Полинка помчалась через луг, быстро-быстро, спотыкаясь о кротовины, падая, промокая в свежевыпавшей росе. Огоньком действительно оказался маленький домик, в котором тускло светились окна. Полинка подошла к двери, прислушалась: внутри кто-то что-то делал, но кто и что она понять не могла. Потом она улышала треск поленьев, а чуть позже – запах дыма, что пошел из трубы дома. Огонь! Полинка решила, что хватит бояться, она ведь промокла, замёрзла, устала и очень хочет есть. Она постучалась, но, видимо, тихо, потому что никто не открыл. Тогда она дёрнула за ручку, дверь оказалась открытой. Она вошла в маленькие сени, где висели топоры и пилы, а в углу стояли охотничьи лыжи.
«Егерь, - облегчённо вздохнула Полинка, - Я попала к леснику, а лесники должны быть добрыми… наверное.»
Она отворила дверь в другую комнату. На корточках перед маленькой железной печкой сидел огромный мужик, подкладывал дрова. У мужика была большая красивая борода, что очень обрадовало Полинку, потому что она как раз и ожидала увидеть большого мужика с бородой. Мужик оглянулся.
- Ой, - сказал он.
- Здравствуйте, - поздоровалась Полинка.
- Ты откуда такая?
- Я заблудилась.
- Ой, заблудилась, ой, ой, надо же. Тогда проходи скорее, греться будешь.
 Он поднялся. Полинка удивилась огромности его роста – он почти касался головой потолка этого маленького домика. Лесник засуетился, нашёл стул, усадил Полинку перед печкой. Потом принялся греметь кастрюлями, ставил их на печку, запускал туда макароны, затем вышел за дровами, принялся подкладывать; поставил чайник. Всё это время мужик молчал, а Полинка боялась заговорить первой. Наконец всё было готово, накрыт маленький столик у окошка, за которым совсем стемнело. Полинка тоже совсем согрелась и успокоилась. Даже больше: ей никогда не было так радостно. После перенесённого ужаса она сидела рядом с мерцающей печкой в маленьком домике, а рядом - большой добрый дядька, она была уверенна, что добрый.
- Дяденька, а правда, что лешие есть? – вдруг неожиданно даже для самой себя спросила Полинка.
- Есть, они почти в каждом лесу есть. А что такое? – настороженно спросил лесник.
- Просто это он вывел меня к вам. Я попросила, и он вывел.
- Это он молодец тогда, пожалел. Ты кушай-кушай.
Прошло какое-то время, лесник заговорил снова.
- Они вообще добрые все эти лешие, лесовики, да ауки.
- Правда?
- Ну, по крайней мере договориться всегда можно, я думаю. По крайней мере у меня получается, - он усмехнулся.
- Правда? Значит, вы со своим Лешим дружите.
- Дружим ли? – лесник расхохотался, - Нет, мы больше спорим. Он вредный ужасно на самом деле, но меня уважает, и на том спасибо.
- Почему вредный?
- Гордится, что заповедным лесом заправляет.
Полинка доела макароны, развалилась на стуле, стала рассматривать лесника. Он был ещё очень молод, лет тридцать, наверное. Волосы светлые, глаза голубые, богатырь-богатырём.
- А как вас зовут? – спросила Полинка.
- Зови дядей Егором. А тебя?
- Полинкой.
- Рад познакомиться, - дядя Егор протянул ей широкую тёплую ладонь.
- И я, я тоже так рада! Больше вас рада, это точно! Так было бы обидно в тринадцать лет сгинуть в лесах, - она рассмеялась.
- Ну, завтра выведу тебя к деревне, а то беспокоятся, наверное, там о тебе. Кто? Бабушка? Тем более – бабушка.
Они опять замолчали: лесник думал.
- Ты скажи, Полинка, на тебе ничего сейчас нет, украшений каких-нибудь старых, которые, там, мама или бабушка носили?
Полинка удивилась.
- Нет, нету.
- А одежды?
- Тоже.
- А с собой что-нибудь такое было?
- С собой? Только лукошко, вон на полу.
Дядя Егор поднял лукошко, повертел, рассмотрел, даже понюхал.
- Хорошее лукошко, - сказал наконец.
- А расскажите про них, - попросила Полинка.
- Про кого?
- Про лесных всяких духов, сколько их, где живут.
Лесник поднялся, подложил ещё дров, так, чтобы печка запылала ярче, плотнее закрыл дверь, устроился поудобнее на стуле и начал рассказ. Он говорил долго, о духах деревьев и лесных полян, ручьёв и оврагов, о леших и полевиках, берегинях и русалках. О том, что они есть, что похожи на людей: могут относиться к тебе плохо и вредить, а могут – хорошо и помогать, но, в принципе, с любым из них можно найти общий язык, если захотеть. Ещё он говорил, что работа лесника заповедного леса в том и заключается, чтобы знакомиться с местными духами; это так же, как в селе глава управы должен всех жителей села знать. Потом, говорил лесник, с духами даже проще, чем с людьми, потому что они сами проще, думают всегда понятно, если понять, как они думают. А вообще главный закон есть – ко всему относиться с добром, любя всех, с кем общаешься.
Полинка слушала и смотрела в окно. Ей казалось, что за там, за стеклом, в лесу, в поле бродят существа, веселятся, играют, перешёптываются, и ей от этого было вовсе не страшно, а радостно. Ей казалось, что ожила детская сказка, что вообще все сказки не кончаются, а только начинаются. Ведь сидеть в егерьском домике у печки и слушать рассказы – и есть сказка. Внутри пробудились и зазвучали струны, что находились где-то под сердцем, струны, поющие о небывалых приключениях и тайнах. На лице Полинки появилась улыбка, сама по себе появилась.
- Главное – не бояться ничего, - закончил дядя Егор, - Ничего и никого не бояться.
- Здорово, - сказала Полинка, - Спасибо вам. А домовые у вас в домике есть?
- В этом-то? В этом есть, но избалованный он жутко. Эх, всех их я избаловал. Я ведь не живу здесь, только иногда, по делу. Вот он и хозяйничает, вещи мне перекладывает, прячет: скучно ему, видите ли. Ладно, спать нам с тобой давно пора. Давай тебя на кровать положу, а сам на полу тогда лягу. Пойдёт?
- Пойдёт, - согласилась Полинка.
Засыпать под толстым ватным одеялом было приятно. Оно пахло дымом, травами и ещё какими-то неведомыми запахами. Дядя Егор улёгся почти на голом полу, постелив под себя лишь тонкое одеяло. Ложась спать, прихватил с собой лукошко, поставил рядом.
- Это зачем? – поинтересовалась Полинка.
- Да пусть стоит, не помешает, - уклончиво ответил лесник.
Во сне Полинке казалось, что она слышит топот ножек по комнате и возьню где-то на полу, где спал дядя Егор. Он даже бормотал что-то: «Не дам. Нет, не твоя это вещь. Да всё равно мне, не твоё, вот и не дам». Но Полинке очень уж не хотелось просыпаться, чтобы выяснить в чём дело…
3
Проснуться захотелось, когда в окно ударил яркий солнечный свет. Полинка улыбнулась, ещё не открывая глаз, и сладко-сладко потянулась. Села на кровати. На полу похрапывал лесник, обнимая её лукошко.
«Вот странно-то, - подумала Полинка,- и чего это оно ему сдалось?».
Тут вдруг в дверь постучали. Постучали очень странно: стук сам по себе появился в её голове, она его даже не услышала. Она осторожно коснулась плеча дяди Егора.
- К нам, по-моему, стучатся, - сказала она, когда тот открыл глаза.
Стук повторился, такой же странный.
Лесник открыл дверь. В дом вошёл молодой человек, поразительно красивый. Как раз в точности такой, каких любила Полинка: высокий, худой, плечистый, со светлыми волосами до подбородка. Он даже чем-то напоминал Костика, по которому она так тосковала.
- Доброе утро, - сказал гость.
Речь его так же, как стук, прозвучали очень странно, будто бы внутри головы.
- И вам доброе, - ответила лучезарная Полинка.
Она перевела взгляд на лесника. Тот был хмур и явно не доволен утренним гостем.
- Так, я за дровами, чтобы чай поставить. А ты смотри у меня! – погрозил он юноше и, оглянувшись ещё раз в дверях, вышел из комнаты.
Парень скорчил вслед ему гримасу, такую смешную, что Полинка не выдержала – расхохоталась.
- Будем знакомы, меня зовут… эээ… Фёдор, - сказал юноша, но руки не подал.
- Полинка.
Парень взял стоящее на столе лукошко, принялся вертеть.
- Твоё? Хорошее лукошко. Я бы даже сказал: чудесное лукошко.
Вернулся дядя Егор, тут же вырвал лукошко из рук молодого человека, сказал: «Не твоё!», и убрал под стол.
Потом он ставил чайник, резал хлеб. Разговор не клеился. Юноша молча стоял в углу, косился под стол. После завтрака дядя Егор сказал:
- Ну всё, Полинка, пойдём, провожу тебя до деревни, а то дел у меня ещё – видимо-невидимо.
Они быстро собрались и пошли через лес. Загадочный парень молча их сопровождал. Полинка несла лукошко, чувствуя на себе взгляд юноши… нет, не на себе – на лукошке. Лесник был угрюм, шёл вперёд быстро и молча.
- Полинка, подари мне лукошко, - наконец сказал утренний гость, - Оно же тебе всё равно не очень нужно, правда ведь?
- Нет, не очень, - смутилась Полинка, - Правда, бабушка будет ругаться… но если тебе очень хочется…
- Так! – оборвал её речь дядя Егор, - Шёл бы ты домой и не путался бы под ногами!
- Я и так тут.
- Всё равно! Исчезни!
- Не хочу!
- А чего хочешь?!
- Лукошко! Оно мне понравилось очень.
- Не твоё оно! И не твоё, Полинка! Чужие вещи без спросу дарить нельзя!
Лес тянулся очень долго, потому что Полинке слишком сильно хотелось из него выйти. А как же, что приятного может быть в прогулке, когда с одной стороны злятся и с другой, и когда все молчат. Наконец, спустя долго-долго, начались знакомые Полинке места, потом и лес кончился.
- Ладно, не пойду я дальше, - пробубнил юноша, - Пока, Полинка. Увидимся ещё.
- Пока, - отозвалась Полинка, - Удачи тебе! Извини за лукошко.
- Да ничего, это всё этот, - он кивнул на лесника, - Замучил меня уже. Вот отыграюсь когда-нибудь, будет знать.
Юноша развернулся и скрылся в лесу.
- А чего особенного в этом лукошке? – спросила Полинка.
- Ничего, забудь про него. Повесь на место, где висело, и не трогай никогда.
- Почему?
- Не знаю, - улыбнулся лесник, - Правда-правда, сам не знаю.
Он проводил Полинку до деревни и повернул обратно. На опушке его ждал тот самый парень, он тут же накинулся с упрёками.
- Тебе, что, так жалко было это лукошко, да?! Какое тебе-то дело до него!
- А ты мне надоел всякие артифакты собирать! Коллекционер нашёлся, видите-ли! Итак вокруг себя столько их собрал, что скоро воровать у тебя свои же будут! Столько нечисти с лес насползалось, жуть!
- Сам ты нечисть! – обиделся парень, – А заповедный лес на то и нужен, чтобы в нем жить! Жить-то негде становится! Вымираем! А тебе – чужого лукошка жалко! Я, между прочим, её спас, к тебе вывел!
- Ага, спас! Сначала с пути сбил, запугал, а потом спас! Герой!
- Мог бы тогда и отобрать! Погубит меня моя жалось…
- Ничего, не погубит. Зато теперь она в тебя верит… во всех вас верит. Я весь вечер вчера рассказывал…
- Тоже мне заслуга…
- А Домового зачем науськал? Всю ночь мне спать не давал.
- Так он друг мне, вместе против тебя дружим, - усмехнулся юноша, - Ладно уж, до свидания, лесник.
Он повернулся и пошёл вглубь леса.
- До свидания, - ответил дядя Егор, не оборачиваясь. Он знал, что сейчас изящная фигура начала таять, а к этому привыкнуть он никак не мог.

январь 2008