Пролог
День Антонио Фарины начался самым что ни на есть обыкновенным образом – он встал с кровати (это, кстати, как он признается, является самым трудным для него действием), оделся, умылся… Не будем все перечислять. Самое главное, что после утреннего туалета и завтрака он занялся своим любимым делом. Антонио сел за синтезатор и начал извлекать из него некое подобие музыки.
То, что он играл, действительно можно было назвать не иначе как лишь подобием музыки, потому как ничего путного у него до сих пор не выходило. Антонио, как ни прискорбно об этом сообщать, был композитором более чем посредственным.
В самом деле, человек, который посвятил полжизни тому, чтобы толкаться на шумных вечеринках и дискотеках, человек, который не только не обладал слухом, но вообще оглох на правое ухо после того, как на одной из дискотек в него выстрелил какой-то испанский наркоман, не имел морального права называться композитором, но тем не менее себя им вообразил.
Он начал сочинять музыку. Кто только его не просил: Антонио, хватит, прекрати заниматься чушью! Но даже выслушав в свой адрес критики на всю оставшуюся жизнь, Тони не изменил своего «глубокомысленного» решения стать композитором.
Более того, этот человек решил вывести новый музыкальный жанр!
Но куда ему с такими «способностями»! На то, чтобы это понять, у него все же хватило ума. И поэтому он решил писать в жанре итальянской классики.
Отсутствие у этого двадцатичетырехлетнего молодого человека каких бы то ни было задатков музыканта наглядно проявилось уже в самой первой его песне, однако он, потратив еще два года, написал еще пятнадцать, после чего решился показать их известному, как говорили, во Франции композитору и продюсеру Гаэлю Седертелье, живущему в Италии. Услышав эти «песни», он спросил:
-Что вам, синьор, нужно: объективное мнение композитора или ложь в качестве утешения?
-Конечно же, мнение композитора, - ответил Антонио, лучезарно улыбаясь во все свои тридцать два белоснежных зуба. – Но я нисколько не сомневаюсь, что мнение это будет положительным.
-Слушайте мое мнение как композитора, - жестко сказал Гаэль. – Вы испоганили наилучший жанр в итальянской музыке! Если вы записали все эти песни на нотных листах, то дайте их мне, и желательно побыстрее, я хочу там кое-что подправить, может, они станут чуть получше.
Ничего не подозревая, Антонио протянул ему листы с нотами.
Гаэль схватил их и… разодрал все в клочья, после чего подбросил обрывки к потолку и, невозмутимо повернувшись, сказал в телефонную трубку:
-Охрана! У меня буйный посетитель!
Тут же Антонио скрутили и вышвырнули на улицу.
Антонио зарыдал от бессильной злости, смешанной с горем. Для него это было больше, чем горе – это была его личная трагедия. Пятнадцать песен! Пятнадцать песен, над которыми он работал два года, вот так нагло разбиты, разорваны, истоптаны этим безмозглым чурбаном, этой бабой в мужском обличье! Кобель поганый!
Давясь рыданиями, Антонио, лежа на мостовой среди разного мусора и грязи, вдруг тихо сказал сам себе:
-Ничего. Мой час еще пробьет...
1
Пока Антонио сидит за синтезатором, раздумывая над тем, чего бы ему еще сочинить, мы немного поговорим о его внешних данных.
В принципе, этот человек на первый взгляд мог бы показаться красивым: рост его составлял не больше не меньше – 192 сантиметра. Если учесть, что весил он при этом 84 килограмма, то из этого можно заключить, что его вес практически полностью соответствует его росту.
Светлые, почти белые волосы, от природы завивающиеся, но насильно выпрямленные стайлером, а также пышные усы, совершенно не идущие совсем еще молодому парню, делали его похожим на солидного, но разорившегося плантатора XIX века.
В довершение ко всему Антонио отпустил бороду, которую зачем-то выкрасил в черный цвет. Вследствие этого можно сделать вывод, что выглядел этот человек довольно комично. Зеленые глаза, светлые волосы, русые усы, черная борода – таков был внешний облик Антонио Фарины.
При всех его недостатках можно было отметить одно его бесспорное достоинство: за собой он следил безукоризненно. Всегда на его плечах сидел черный пиджак, не застегнутый ни на одну из пуговиц, что открывало взору посторонних безупречно отглаженную белую рубашку.
Далее, Антонио никогда не носил джинсов, предпочитая им брюки. Серые брюки, черные туфли, коричневый ремень с золотой пряжкой… Таков был образ Фарины.
Но вернемся к тому моменту, когда мы оставили Антонио за синтезатором.
С минуту он неподвижно сидел за ним, затем, приняв решение, резко встал и ушел в ванную комнату.
Ровно через полчаса оттуда вышел человек, ничем не напоминающий Антонио. Гладко выбритый, без малейших признаков растительности на лице, коротко стриженый… черноволосый молодой человек!
Теперь Антонио выглядел намного более симпатичным юношей.
-Так, - сказал он, едва выйдя из ванной. – Это первый шаг.
По свидетельствам очевидцев, на следующий день Антонио был замечен в магазине «Модная одежда».
Действительно, он там побывал.
И как преобразился!
Он полностью изменил свой внешний вид. Теперь это был отвязный парень. Вместо интеллигента в пиджачке и брючках перед нами предстал красавец в обтягивающей нижней майке белого цвета и ярко-синих джинсах. Про такие говорят «индиго». А на его ногах были черные кроссовки!
-Это второй шаг, - промолвил Антонио, стоя перед зеркалом.
Третьим шагом, сделанным Антонио, стало приглашение педагога по музыке и сочинению песен.
С тех пор он ежедневно занимался музыкой по два часа в день.
Успехи пока были скромны, если честно, то их не было совсем, и педагог, молодой, но уже очень опытный Гаэтано Грацио, посоветовал ему:
-Видимо, все твои проблемы идут от твоего правого уха. Ты сделай операцию. Только тогда можно будет о чем-то говорить.
Тут будет уместно упомянуть, что правое ухо у Тони, хотя и не слышало, но спасти его было еще можно. Поэтому он мгновенно обратился сначала к отоларингологу, который заявил:
-Ваше ухо спасти можно, но нужна особая операция – пересадка барабанной перепонки. Стоит дорого.
-Ничего, - ответил молодой человек, - деньги у меня есть.
Деньги у него действительно были. Его отец, синьор Винченцо Фарина, был богатым предпринимателем – владел несколькими газетами в Италии (при этом не гнушаясь иногда и самому писать статьи – в прошлом он был журналистом). После своей смерти (а умер он при каких-то загадочных обстоятельствах. В чем состояла их загадочность, Тони не знал, слышал только, что была там какая-то темная история). Так вот, после смерти бизнес Винченцо перешел к сыну, который мгновенно его продал и начал проматывать доходы отца, вместе с тем, однако, унаследовав от папочки его умение логично мыслить. Положив все деньги на счет в швейцарский банк, он с тех пор живет, можно сказать на проценты, которые приносит ему этот счет, снимая где-то по пять тысяч евро в месяц. Для настоящего богача, каким был его папа, это не сумма, но Тони ее вполне хватало.
* * *
Через четыре месяца Антонио окончательно привык к новому, слышащему, уху и возобновил занятия музыкой.
-Ну что? – спросил Гаэтано, садясь за синтезатор. – Все готово?
-Все ОК, - задорно ответил Тони. – Можем начинать, заодно проверим, как у меня теперь со слухом.
Через два часа Гаэтано только и мог, что повторять:
-Боже мой! Такого ученика у меня отродясь не бывало!
В самом деле, Тони, оказывается, обладал великолепным музыкальным слухом и подавал большие надежды как композитор. Все беды были, как оказалось, в ухе.
-Вот что, - сказал Гаэтано, уже стоя в прихожей. – Набросай завтра мне какую-нибудь простенькую песенку, а я приду и оценю ее.
Уже после ухода педагога Тони встал перед зеркалом и твердо сказал самому себе:
-Это четвертый шаг.
Ну и что же дальше?
Последний шаг. Именно пятого шага недоставало Антонио, чтобы приступить к более серьезным действиям.
Этим шагом стало написание большой песни. Через неделю (феноменальный для него срок!) песня была написана, и Гаэтано был приглашен ее оценить.
Великолепно! Потрясающе! Грандиозно! Вот лишь часть тех слов, которые употреблял Гаэтано, оценивая песню как музыкант.
Эта песня была о такой банальной вещи в нашей жизни, как любовь. Чтобы написать ее, Тони, еще не испытавшему серьезной любви, пришлось употребить все свое воображение. Представляя, что чувствовали герои песни, Тони и сам испытал это чувство вместе с ними.
-Знаешь, что я тебе скажу? Это замечательно, Тони! – в восторге вскричал Гаэтано. Мне кажется, что эта песня может реально претендовать на участие от Италии в конкурсе мировой песни, который пройдет через три месяца в Берне.
-ЧТО? Ты о каком конкурсе говоришь? Неужели о том самом, «Tournament Of The World Songs»? Его еще называют «TWS»? Я не ослышался?
-Нет, ты не ослышался, я именно о нем и говорю. Но главная проблема в том, что у нас нет исполнителя. Ведь ты не будешь сам ее петь?
-Не буду, - честно ответил Тони. – Мне это не по душе, я предпочитаю сочинять.
-Тогда я не знаю, что нам делать. Да, жаль…
-Не волнуйся, Гаэтано, - тихо, но очень четко сказал Тони. – У меня есть подходящая кандидатура…
2
Соня Бермудес. Кто это?
Эта девушка – не кто иная, как сестра Антонио.
Что любопытно, Антонио о ее существовании даже не подозревал.
Как же так получилось?
Да очень просто.
Отец Антонио, Винченцо, изменил своей жене с испанкой Агнессой Бермудес. В результате этого адюльтера на свет появилась Соня.
Агнесса, мгновенно просекшая, что к чему, стала шантажировать Винченцо ребенком.
Ну а тот, человек, как вы уже поняли, весьма и весьма обеспеченный, с легкостью откупался от любовницы, и до поры до времени все шло гладко.
Она ничего не знала о смерти Винченцо, так как более никто, кроме него, не знал о ее существовании. Эта весьма экстравагантная дама решила поехать в Италию сразу после первого перебоя с материальной помощью. Однако она не сумела осуществить свои планы: в 46 лет Агнессу внезапно разбил инсульт, и тут уж ей стало не до поездок…
И вот два месяца назад Агнесса умерла. К великому сожалению ее дочери, мать не успела сообщить ей координаты папы. В результате Соня решила сама найти своего, как она говорила, «вероломного папашу». Этой эгоистичной девице как-то не пришло в голову, что именно «вероломный папаша» содержал ее все эти годы вплоть до своей смерти. Ну что ж, это было ее право.
Своевольная, строптивая, несдержанная Соня не являлась хорошей компанией ни для кого. Поэтому друзей у нее не было, а единственным близким человеком была мать.
Соня знала только город, в котором ориентировочно мог жить ее отец – Палермо. И она решила, продав дом в Испании, перебраться туда! Соня считала, что так ей будет легче обнаружить местонахождение папы-«подонка».
Дом в Испании у семьи Бермудес был роскошный: трехэтажный особняк, оформленный в старом стиле. Стоил он очень дорого. Продав его, можно было купить хорошую квартиру в городе и еще осталась бы приличная сумма.
Ее Соня сейчас и проживала. Работу эта лентяйка, всю жизнь просидевшая на шее у матери, искать не собиралась, не задумываясь о деньгах вообще как таковых – они просто всегда у нее были и пока еще оставались.
А параллельно она искала отца. Сделать это ей было совсем непросто: Соня понимала, что отец, если жив, сейчас уже человек не самый молодой, и он запросто мог скончаться.
Агнесса родила Соню в 1984 году. К тому времени ей исполнилось двадцать восемь лет. (Нетрудно подсчитать, что она родилась в 1956 году). А отец был старше матери как минимум лет на пять-семь, это Соня знала точно. Следовательно, сейчас ему должно было быть около пятидесяти пяти – шестидесяти лет.
Соню настораживал еще и тот факт, что за год до смерти Агнессы денежные переводы прекратились. До этого они поступали регулярно, раз в два месяца. Значит, с Винченцо что-нибудь да случилось.
Пока успехи Сони были более чем скромны, но она не оставляла надежд на какую-нибудь гениальную идею, благодаря которой она сможет найти папочку.
И вот однажды…
«Компьютер! – подумала Соня. – Мне нужна программа с адресами итальянцев»!
Уже на следующий день Соня знала адрес сына Винченцо – Антонио Фарины. Сам Винченцо, как она и предполагала, скончался.
«Так-так, - подумала Соня. У этого хмыря был сын от законной жены, и, значит, его он баловал, как только мог, а нам с мамой посылал жалкие подачки? Ну, ему мало не покажется»!
С этими мстительными мыслями Соня вышла на улицу.
Она направлялась в дом Антонио…
* * *
Антонио услышал звонок в дверь и про себя чертыхнулся. Если это гости, то они помешают ему работать над песней. У него сидел Гаэтано, и они вместе корректировали песню «All about the love», которая должна была представлять Италию на конкурсе TWS.
Антонио со вздохом пошел открывать дверь.
На пороге стояла хищная брюнетка с черными глазами и злобно смотрела на него.
Не успел Антонио что-либо предпринять, как она со всего размаху ударила его кулаком в лицо.
От неожиданности он пошатнулся и, падая, машинально схватился за руку девушки. Та не удержалась на ногах и упала на пол, ударившись лбом, а затем свет померк…
* * *
-Ты вообще кто? – спросил Антонио.
Они сидели в кухне. Антонио пил чай, пытаясь успокоиться, а брюнетку Гаэтано, увидев, во что все это вылилось, «успокоил» сам парочкой пощечин.
-Я-то? – усмехнулась брюнетка. – Я – твоя родная сестра!
3
Антонио показалось, что он ослышался.
-КТО? Сестра? Ты просто наглая обманщица! У меня никогда не было ни братьев, ни сестер!
-Ошибаешься, дружочек. – Соня закурила и продолжила: - У нас один отец, синьор Винченцо Фарина. А матери разные.
-И кто у тебя мать? Где она? И как тебя зовут?
-Ну ты наивный! – Соня от удивления делано поперхнулась сигаретой. – Неужели ты думаешь, что я прямо вот так все тебе и выложу: кто я, что я, откуда я… Тебе нужно знать только одну вещь: я подаю в суд на наследство отца! А теперь – до свидания! Я еще позвоню. Кстати, знай, если со мной что-нибудь случится, то на этот случай у меня есть одна аудиопленка. От моей матери отец не таился и в свое время рассказал ей про все свои налоговые махинации, а она уже мне. Возьми себе на заметку!
С этими словами она резко повернулась и вышла в прихожую. Оттуда незамедлительно послышался хлопок входной двери.
-Слушай, о чем она говорила? – изумленно спросил Гаэтано, едва за Соней захлопнулась дверь.
-Да так… Я пока говорить не буду, скажу только одно: отец уходил от налогов. И еще одно. Сейчас мы должны действовать как одна единая команда друзей!
-Но если мы – единая команда друзей, то почему ты не хочешь рассказать мне все об этом деле?
-Да, действительно. Ну что ж, слушай. Эта девчонка думает, что мне о ней ничего не известно? Она сильно заблуждается на этот счет.
-Так кто она?
-Она действительно моя сестра. Зовут ее Соня Бермудес. Она дочь моего отца от испанки Агнессы Бермудес.
-А ты откуда все это знаешь?
-Мой отец, не будь дурак, во всем признался маме. А она поняла и простила. А я просто-напросто подслушал все.
-Странно, что она простила, - покачал головой Гаэтано.
-Ничего странного, если знать детали. Отец был очень богатым человеком. Соответственно, он содержал маму. Ей просто не оставалось ничего другого, иначе папа просто развелся бы с ней, и все дела.
-Теперь все понятно. И что ты будешь делать?
-А ничего.
-Как это так – ничего? Она же будет подавать в суд!
-Ну и пусть подает, мне наплевать. И потом… Сомневаюсь, что она успеет подать в суд.
-Слушай, ты о чем думаешь?
-Пока ни о чем. Но если у меня будет время, то я найду решение. Точно знаю я лишь одно: делиться наследством не буду. А сейчас давай работать над песней.
-Нет уж, постой! А как же пленка?
-Да нет никакой пленки! Она наверняка блефует. А если же пленка все-таки существует, то… то я с ней разберусь.
-С кем – с пленкой?
-С пленкой тоже. Но в первую очередь – с Соней.
-Погоди, что ты задумал? – В голосе Гаэтано послышались увещевающие нотки. – Если…
-Да нет, - рассмеялся Антонио. – Я – честный композитор и не преступаю закон.
-Тогда что же ты собираешься делать?
-Есть у меня одна мыслишка… Однако для ее осуществления мне понадобишься ты!
-Я?
-Именно ты.
-В таком случае у меня одно условие.
-Только одно? – Тони усмехнулся. – Что так мало? Почему не два или три?
-Твой сарказм здесь неуместен. - Гаэтано поморщился. – Речь идет лишь о том, чтобы ты посвятил меня во все, повторяю: во все свои планы.
-Да, ты прав. Ладно, слушай…
* * *
Гаэль Седертелье сидел за столом и размышлял над своей по-дурацки, как он считал, прожитой жизнью. И хотя ему было совсем немного лет – всего-то двадцать три года, – он тем не менее уже сейчас считал, что его жизнь кончена.
«Я ничего в этой жизни не сделал, - думал он. – Ну и что, что я прилично зарабатываю! Зато у меня вообще не осталось друзей!»
Возможно, главная ошибка Гаэля состояла в том, что он был чересчур нетерпим к другим людям и их просчетам. На все у него имелось собственное непоколебимое мнение. К тому же Гаэль считал, что его точка зрения – это всегда истина в последней инстанции.
На протяжении всей своей не слишком долгой жизни этот низкорослый слабонервный дохляк только и делал, что хаял все вокруг. Ни об одном человеке у него не было положительного мнения.
N – кретин, ведь он подарил жене бриллиантовое колье! Ну разве можно быть таким транжирой!
K – идиот! Вы только вообразите себе, он ПОСКОЛЬЗНУЛСЯ НА ЛЬДУ И СЛОМАЛ СЕБЕ ЛЕВУЮ НОГУ! Ну разве можно быть таким ослом, чтобы поскальзываться на льду? Только лишь он, великий Гаэль Седертелье, имеет право поскальзываться на льду. А так как этот K вдобавок еще был писателем, то Гаэль обычно добавлял: «Да, не повезло человеку. Чем же он писать-то теперь будет?»
А B! Ну и козел! Его любительская футбольная команда проиграла два матча за сезон! ЦЕЛЫХ ДВА МАТЧА! А вот будь на месте B Гаэль Седертелье, они бы вообще не проигрывали бы! Но, увы, мир потерял гениального тренера-самородка, так как Гаэль Седертелье не знает футбольных правил.
Эта емкая характеристика характера Гаэля дает возможность со всей ясностью представить его.
Толстый человек с ханжески поджатыми губами и злобным взглядом, к которому он прибегал как к средству устрашения.
Его презирали. Во всем Палермо не было ни одного человека, с которым Гаэль мог бы похвастаться дружескими отношениями.
Его никто не любил. С самого раннего детства он понял, что он – ошибка природы, невесть зачем появившаяся на свет.
Тем более что у этого человека была тайна, о существовании которой не знал почти никто…
Его мать, чистокровная итальянка Рената Рокки, произвела на свет… переношенного младенца! Причем на целый месяц! Случай настолько редкий, что Рената мгновенно стала известна на всю Италию. Она даже собиралась подать заявку в книгу рекордов Гиннеса, но тут у нее внезапно случился разрыв сердца, и она мирно скончалась в своей постели.
Произошло это в 1985 году. Тогда Гаэлю было лишь два года…
Впрочем, Гаэлем он звался не всегда.
Его родители были чистокровными итальянцами, и сына назвали тоже именем исконно итальянским – Фабио. Фабио Маркони.
Его отец, достаточно обеспеченный винодел средней руки Джанлуиджи Маркони, не стал долго горевать по жене и через полгода снова женился. Его избранницей на сей раз стала совсем молоденькая девушка – французская манекенщица Констанция Бурза.
Однако женитьба на молодой содержанке сыграла с уже пожилым к тому времени Джанлуиджи злую шутку: не прошло и года, как Фабио стал сиротой, а еще спустя полгода Констанция, вступив в права наследства, мгновенно продала виноградники, умчалась на историческую родину – в Лилль, а пасынка сплавила в детдом.
Следующие шестнадцать лет Фабио провел в этом очень некомфортном месте. Именно тогда сформировался его характер – плод детских невзгод, обид и… грехов – жизнь в детдоме не прошла бесследно для этого мрачного слабонервного парня.
В девятнадцать лет Фабио, еще не достигнув совершеннолетия, отказался от дальнейшего пребывания в детском доме. Нужно было налаживать жизнь, а как ее можно было наладить в социальном интернате?
Он поступил в музыкальную школу, заочно ее окончил за два года вместо шести (сказывались феноменальные способности к музыке: еще в детском доме Фабио развлекал всех удивительно чистым пением и подбором мелодий на фортепиано) и в двадцать один год… оказался не у дел. Талантливому композитору просто некуда было устроиться без диплома Итальянской консерватории, а откуда он мог его взять? Пришлось спешно искать хоть какую-нибудь работу, дабы иметь возможность хотя бы снимать жилье, не говоря уже о продуктах питания!
Однако поганый характер Фабио, не раз проявлявший себя и в детдоме, мгновенно дал о себе знать уже с первых дней «взрослой» жизни. Работая на мойке автомобилей, недооцененный гений от музыки неаккуратно вымыл машину какого-то бывшего журналиста, забыв протереть тряпкой стекла, а получив нагоняй, просто-напросто врезал владельцу авто кулаком в челюсть – силой судьба его явно не обделила. Итогом этой истории стало увольнение с автомойки и штраф в размере десяти тысяч евро в пользу этого самого журналиста.
И тогда Фабио впервые решился на преступление. Бедному юноше просто неоткуда было взять огромную сумму в десять тысяч евро.
«Нет человека – нет и штрафа, - подумал Фабио. – Этот журналист пожалеет, что подал на меня в суд!»
Все оказалось проще некуда. Зазвав незадачливого истца к себе домой под предлогом обсуждения срока выплаты долга, Фабио напоил его минеральной водой, накачанной аспирином сверх всякой меры.
В принципе, аспирин редко убивает человека, поэтому план Фабио не должен был удаться. Но ему вдвойне повезло – писака оказался язвенником и умер от язвенного кровотечения…
Теперь оставалось избежать ответственности. Это было очень непросто: когда труп обнаружат и сделают вскрытие, сразу найдут следы яда в крови. Следовательно, это убийство. Итальянская полиция начнет размышлять, кому была выгодна смерть журналиста. Тут же станет известно о штрафе через суд… После этого поимка убийцы будет делом считанных дней. Фабио начал мучительно раздумывать над тем, как бы ему ухитриться избежать этой весьма плачевной перспективы.
Единственным вариантом был побег за границу. Шел 2004 год, ЕС уже был образован, и граждане стран, входящих в него, могли перемещаться внутри объединенного европейского пространства без визы. Соответственно, ни одна страна ЕС не имела права отказать Фабио в убежище.
Он поджег снимаемую на последние гроши квартиру с лежащим в ней трупом журналиста. Подождав, пока пожар посильней разгорится, Фабио, схватив в охапку весь свой заранее собранный нехитрый скарб, взял такси и помчался в аэропорт. Билет был приобретен еще раньше, и на него он копил целых полгода.
На следующее утро самолет компании «Эр Франс» приземлился в Лионе…
Первое, что сделал Фабио, оказавшись во Франции, - отнес свою песню, сочиненную еще в детском доме, известному французскому продюсеру Клоду Руа.
Тот оценил талант молодого композитора и песню взял. У него как раз намечался очередной проект.
И дело завертелось! Фабио оказался гениальным композитором: он то и дело приносил в офис Клода все новые и новые песни, а гонорары становились все больше и больше…
Звезд, раскрученных Клодом благодаря таланту Фабио, было уже тревожно много. Они приезжали в Лион из самых разных городов, причем не только французских, но и западноевропейских: Рима, Милана, Мадрида и т.д. Похоже было, что если так будет продолжаться и дальше, то вскоре Клод Руа просто-напросто монополизирует продюсерство во Франции!
И тогда ушлый продюсер придумал хитрый ход: он откроет филиал своего продюсерского центра в Париже, а главным в этом филиале станет некий Гаэль Седертелье!
Дело в том, что спустя год после начала их совместного сотрудничества Фабио раскрыл Клоду свою тайну. Тот был единственным другом мрачного юноши, и Фабио ему полностью доверял.
А Клод, не обремененный никакими моральными принципами, ничуть не удивился и, естественно, не пошел в полицию. У этого человека вместо сердца был калькулятор, подсчитывавший возможную прибыль от раскрутки очередной звездочки. Поэтому сообщение о том, что его лучший композитор, еще живя в Италии, убил человека, было воспринято им совершенно спокойно.
После этого они решили: откроем продюсерский центр в Италии и посмотрим, как там пойдут дела. Мысль же о филиале пришлось временно оставить.
Никто лучше Фабио не подходил на роль хозяина центра. Однако умный Клод прекрасно понимал, какие последствия повлечет за собой возвращение в Италию Фабио Маркони: обратно он уже не вернется.
И тогда Клод придумал очень простой, как все гениальное, план.
Нужно было сделать Фабио фальшивый французский паспорт на чужое имя – и дело в шляпе! Внешность можно не менять, она у него самая обычная, поэтому никто не сумеет доказать, что Гаэль – это не кто иной, как Фабио Маркони.
…Через две недели, в ноябре 2005 года, в Палермо открылся продюсерский центр «Седертель Корпорацио». Его владельцем стал неизвестно откуда появившийся в Италии француз Гаэль Седертелье…
4
Гаэтано и Антонио сидели на кухне у последнего и обсуждали, что им делать дальше.
-Так ты посвятишь меня в свои планы? – спросил Гаэтано.
-Yes, of course, - усмехнулся Антонио. – Слушай и старайся ничего не пропустить, потому что план, который я тебе предлагаю, пожалуй, можно назвать жестоким. Чтобы на него решиться, необходимо четко сознавать возможные последствия.
-Я готов. В принципе я догадываюсь, что у тебя за план, и, в общем, не слишком его одобряю. Но, похоже, у нас нет выбора. Ты согласен делиться с шантажисткой наследством отца?
-Ты что? – Антонио от изумления даже поперхнулся чаем. – Ты соображаешь, что говоришь? Если я поделюсь наследством, то она останется жить здесь, в Италии, и будет действовать мне на нервы, рассказывая о тяжелой доле сиротинушки, которую всякий обидеть норовит, и станет шаг за шагом выманивать у меня все имущество, пока не оставит босым и раздетым. А если не поделюсь – то попаду в тюрьму, ведь она на законных основаниях может претендовать на половину всего принадлежащего мне, как наследница второй очереди. Получается, что делиться нельзя: замучает вымогательствами. Но и не делиться тоже нельзя, иначе меня затаскают по судам, а потом упекут в тюрьму. Значит, остается одно…
-Что? – спросил Гаэтано, уже догадываясь, каким может быть ответ.
-А ты сам подумай. В каком случае мы сможем совершенно на законных основаниях не делиться наследством моего отца?
-Только в том случае, если она напишет отказ? – неуверенно сказал Гаэтано. – Но она этого не сделает.
-Сама – нет. А вот помочь ей мы можем! Для этого мне понадобишься ты. Опасно будет действовать в одиночку, потому как все мгновенно поймут, что это моих рук дело. И поэтому мне нужен ты!
-Но, насколько я понял, речь не шла об убийстве?
-Пока это опасно. Нами сразу же заинтересуются. Надо придумать другой способ заставить ее отказаться от прав на наследство. И у меня есть идея!
-Ты с этими своими идеями не забудь про конкурс TWS, - наставительно сказал Гаэтано. – Над песней нам еще работать и работать, а конкурс через два с небольшим месяца!
-Ты дослушай до конца. Если нам нельзя ее ликвидировать самим, то мы можем…
-…нанять киллера? – понимающе спросил Гаэтано.
-Опять ты не дослушал! – возмутился Антонио. – Нет, киллера нанимать слишком рискованно. А вот сделать то, что я предлагаю, - в самый раз! Двух зайцев разом убьем! И наследство получим, и за жопу никто не схватит, если что, - грубо сказал он.
-Так что же ты все-таки предлагаешь? – нетерпеливо спросил Гаэтано.
-Потом сам увидишь, - отрезал Тони. – Ну а теперь давай работать над песней. Нам еще надо многое там подправить. Ее уже утвердили?
Имевший большие связи в шоу-бизнесе Гаэтано отрицательно покачал головой.
-Как?! – вскричал Антонио. – Ты же сказал, что с этим проблем не будет.
-Да, поначалу я действительно так думал, но потом на горизонте появился конкурент.
-Кто это и что у него за песня?
-Песня называется «Be dead, the dirty killer», исполняет ее наша новая звездочка – Эрика Кирстен, а автор…
Выпалив все на одном дыхании, Гаэтано сделал паузу, чтобы перевести дух, а Тони нетерпеливо спросил:
-Ну и кто же этот гений?
-Не поверишь, - отдышавшись, сказал он. – Гаэль Седертелье.
* * *
Эрика лежала в ванной и смотрела в потолок, не замечая, что ванна уже переполнена и вода вот-вот польется за бортик.
Она размышляла.
Всего три месяца прошло с тех пор, как ее открыл Гаэль Седертелье, а уже сейчас она является главной претенденткой на поездку в Берн от Италии.
Эта юная немка 21 года от роду, появившаяся на свет в Штутгарте, почти всю свою сознательную жизнь провела в Италии. Ее родители поехали в Италию по приглашению одного итальянского друга, да так там и остались, потому что друг внезапно скончался спустя три месяца. А так как он не имел близкой родни – вообще никого! – то завещание, оставленное им, оказалось составленным в пользу родителей Эрики. Этот человек не был особенно богат, но для семейства Кирстен не деньги были самым главным в этой ситуации. Дело было в том, что они, как единственные наследники имущества абсолютно одинокого человека, автоматически получали право остаться в Италии. Но только при условии, что они принимают итальянское гражданство.
Пришлось пойти на это: в Германию возвратиться они уже не могли.
Они – все, кроме Эрики, которая из немецкой жизни ничего не помнила – очень грустили по родине, уже ставшей единой после воссоединения ГДР и ФРГ. Но вернуться туда им удалось лишь в этом году: они не имели права сделать этого раньше, поскольку Эрика не была совершеннолетней.
Но как только дочери исполнился двадцать один год, ее родители мгновенно умотали назад в страну пива и гамбургеров, переоформив на дочь предприятия покойного друга.
А дочери до бизнеса не было никакого дела. Она поступила крайне хитро: подрядила в качестве управляющего собственного отца, тот, в свою очередь, нанял еще кого-то, и бизнес завертелся без участия семейства Кирстен. Сама же Эрика умчалась в Палермо, купила там дом и наконец получила возможность заниматься своим любимым делом – пением – на профессиональной основе.
Она определенно обладала всеми данными, чтобы добиться успеха. Голос у нее был очень мощный и чистый, слух – абсолютный, но это было еще не все. Ко всему этому добавлялась феноменальная работоспособность и усидчивость.
Такой природный самородок просто не мог остаться незамеченным. Не прошло и месяца, как ее заметил сам Гаэль Седертелье, владелец компании «Седертель Корпорацио», продюсер и композитор. Песня была написана в два счета, и вот теперь Эрика, как утверждает мсье Гаэль, - главный претендент на поездку в Берн.
Ко всем вышеперечисленным достоинствам Эрики можно было добавить еще одно – потрясающую красоту.
Она была эффектной длинноногой голубоглазой блондинкой, но при этом никто не осмелился бы назвать ее недостаточно сообразительной.
Умная, цепкая, хитрая и достаточно упрямая Эрика могла бы легко работать сыщиком, а в умении логично мыслить ей проигрывали многие мужчины.
Казалось бы, такая девушка должна иметь море поклонников, ежедневно присылающих сотни признаний в любви, но почему-то все было с точностью до наоборот.
Видимо, молодых людей отпугивал ум Эрики. Напористая, энергичная, целеустремленная девушка даже при своей эффектной внешности не могла похвастаться тем, что имела в прошлом хоть один роман. У Эрики за всю жизнь не было еще НИ ОДНОГО молодого человека!
«Неужели моя мечта осуществилась и я наконец-то займусь любимым делом? – думала Эрика, лежа в пене. – Cо временем я, может быть, займу место Гаэля в шоу-бизнесе!»
Но тут ее размышления прервал резкий телефонный звонок…
* * *
-Что ты только что сказал? – ошеломленно переспросил Тони. – Гаэль?
-Да, Гаэль. Помнишь, ты мне рассказывал про твоего первого «экзаменатора», уничтожившего все твои песни?
-Да, я знаю, кто такой Седертелье. Более того, хотя мы с ним и враги, я продолжаю следить за его творчеством.
-И что ты теперь планируешь делать? Неужели допустишь, чтобы поездка в Берн досталась этому… ладно, не буду озвучивать вслух кому? Ведь это фактически означает завоевание трофея!
-Почему сразу завоевание? Ведь, кроме Италии, еще пятнадцать стран делегируют на конкурс своих представителей?
-Да, но экспертная комиссия примерно оценила шансы всех возможных песен-участниц на победу в TWS. И две песни от Италии – «All about the love» и «Be dead, the dirty killer» – котируются выше всех, причем с большим отрывом.
-Ну, если так, то я ни за что не уступлю ему МОЮ победу на этом конкурсе! – С этими словами Антонио схватился за телефон, потыкал в кнопочки, а через секунду Гаэтано с удивлением услышал:
-Добрый день. Мисс Кирстен? Вас беспокоит Антонио Фарина. Если вы не знаете, я – итальянский композитор. Я хотел бы с вами переговорить. У меня к вам деловое предложение. Нет, по телефону нельзя. Все при личной встрече. Да, ясно. Пишу. Когда? Хорошо, в восемь вечера я у вас.
Повесив трубку, Тони усмехнулся и победоносно посмотрел на Гаэтано.
-Ну вот и все, - удовлетворенно сказал он.
-Что ты задумал? – спросил Гаэтано, как только Антонио положил трубку.
-А ты не понял?
-Если честно, то нет.
-Ну включи мозги! – Антонио снисходительно и, как показалось Гаэтано, с усмешкой покрутил пальцем у виска. – Я хочу переманить ее к себе!
5
Услышав в трубке голос Антонио Фарины, Эрика не раздумывая согласилась с ним встретиться. Этим она рассчитывала набить себе цену.
«Если Гаэль поймет, что у него есть конкуренты, он не раздумывая перезаключит со мной контракт на более выгодных условиях, - думала Эрика. – Надо набить себе цену».
Ровно в восемь раздался звонок. «А он пунктуален, - подумала про себя Эрика. – Здорово, надо это учесть».
На пороге она увидела Антонио. Он выглядел очень современно: встретив такого на улице, и не подумаешь, что это богатый композитор. Скорее, его можно было принять за отвязного парня, каждый день бегающего на дискотеки.
Это очень понравилось Эрике. «Вкус у него есть, - не без доли восхищения подумала она. – Впрочем, такому все пойдет, что бы он на себя не напялил».
Что же до Антонио, то он, узрев на пороге эффектную блондинку Эрику, подумал:
«Ха! Мы могли бы здорово подойти друг другу!»
Но вслух сказал:
-Добрый вечер, вы Эрика Кирстен?
-Да. А вы Антонио Фарина?
-Да. Очень приятно познакомиться.
-Взаимно, - усмехнулась Эрика. – Проходите в гостиную, не буду же я держать вас в прихожей.
Они прошли в гостиную, прислуга подала кофе, и только тогда Эрика спросила:
-Собственно, что привело вас ко мне?
-Мисс Эрика…
-Простите, - перебила она его, - но я не люблю церемоний. Называйте меня просто Эрикой.
-Ладно, с удовольствием, - улыбнулся Антонио, - а я для вас буду просто Тони, идет?
-Идет, Тони, - сказала Эрика и тоже улыбнулась. – Так что же вам от меня понадобилось?
-Я хотел предложить вам выступать на конкурсе TWS с моей песней.
-Но…
-Я знаю наперед все, что вы скажете, - перебил он ее. – У вас уже есть продюсер, с ним подписан контракт, и вы не можете от него отступиться.
-Именно так! И если я самовольно расторгну контракт, то мне придется платить семь тысяч евро неустойки!
-А что, если я выплачу неустойку за вас?
Эрика была поражена.
-У вас что, денег куры не клюют? Вам их девать, что ли, некуда? Я вашей фамилии до сих пор не слышала, значит, вы не слишком известны. Тогда откуда у вас такие деньги? – быстро спросила Эрика.
-Эрика, не перебивайте меня! – Тони бросил на нее укоризненный взгляд. – Я выплачу неустойку, и вы подпишете контракт со мной.
-А что у вас за корпорация?
-У меня не корпорация и даже не студия. Более того, меня сложно назвать продюсером. Я – композитор, Эрика.
-А кто тогда ваш продюсер?
-У меня нет продюсера. Я сам пишу песни и приглашаю молодых исполнителей.
-Тони, только не говори… - она запнулась. – Простите, машинально вылетело.
-Тогда у меня тоже «машинально вылетит». – Он расхохотался. – Вот видишь, мы с тобой уже и на ты перешли. – Что ТЫ хотела сказать?
-Не хочешь ли ТЫ сказать, что работаешь один?
-Нет, я не один. Я работаю в паре с другом.
-А кто этот друг?
-Известный музыкант Гаэтано Грацио. Ты о нем вряд ли слышала, но тем не менее он достаточно известен.
-Я о нем слышала, так, мимоходом. Но мы отвлеклись от основной темы! Откуда у тебя такие деньги?
-Слышала о Винченцо Фарине?
-Конечно, это же известнейший итальянский магнат! – Ее глаза расширились. – ФАРИНА?
-Наконец-то ты поняла, - усмехнулся Тони.
-Да, этого я не ожидала. Теперь я понимаю, откуда у тебя деньги! А то мне как-то странным показалось, что ты так богат, ведь ты еще не слишком широко известен.
-Ладно. Значит, ты согласна? Контракт у меня, кстати, с собой. Хочешь ознакомиться?
-Естественно. – Она взяла контракт и начала внимательно просматривать каждый пункт.
-Смотри, здесь, наверное, какая-то ошибка, - Эрика указала на графу «зарплата/год».
-Да? Ну-ка, дай сюда. Нет, все правильно, - ответил он, увидев сумму.
-Семьдесят тысяч евро в год… А контракт рассчитан на три года… - Голос Эрики дрогнул. – С какой это стати ты вкладываешь в меня такие деньги?
-Я слышал, как ты умеешь петь. Мне этого оказалось достаточно. И потом, - он замялся.
-Что, Тони?
-Хоть я терпеть не могу мсье Седертелье, но он опытен и безошибочен в выборе новых проектов.
-Вот ты и попался. Он совсем молодой парень, и опыта у него не так уж много.
-Сколько же ему лет? – поразился Антонио. – Я думал, около сорока.
-Двадцать три, - спокойно ответила Эрика.
-ЧТО? Двадцать три? Господи, он младше меня!
-А тебе…
-Двадцать четыре, - закончил Тони. – Для чего ему этот маскарад?
-Он не хочет, чтобы люди знали его истинный возраст: боится, что ему перестанут доверять.
-O Madonna! Теперь я ненавижу его еще сильнее! – простонал Тони.
-Господи, да за что?
-А ты послушай, - мрачно пробурчал Тони и начал рассказ…
6
На следующий день Эрика и Тони вместе приехали к нему на квартиру, одновременно служившую и офисом, и студией.
-Ну и подонок! – громко возмущалась Эрика. – Теперь я отлично тебя понимаю.
…Дома Тони первым делом сел за стол и набрал номер Гаэтано Грацио.
-Гаэтано?
-Да, это я. Привет, Тони.
-Срочно приезжай в офис. Есть дело.
-Ну что еще?
-Все при личной встрече.
-У меня вообще-то были несколько иные планы на день. – В голосе Гаэтано звучало недовольство.
-Тем не менее приезжай. Ты не пожалеешь – уж это я тебе гарантирую на все сто!
Заинтригованный Гаэтано помчался на квартиру к другу.
Войдя, он недовольно сказал:
-Ну и зачем нужно было меня отвлекать?
-А ты посмотри, - промолвил Тони и отошел в сторону.
Тут только Гаэтано заметил, что они не одни. В комнате на кресле сидела красивая молодая блондинка. Причем странно знакомая Гаэтано: он никак не мог вспомнить, где мог ее видеть.
Наконец до него дошло. Молодая звезда Эрика Кирстен! Именно с ней собирался встретиться Тони. Значит, это она!
-Да, высший пилотаж! – присвистнул он. – Тони, я тобой восхищаюсь! Но как тебе удалось переманить столь очаровательную синьорину на нашу сторону?
-А ты что, когда-либо сомневался в моем природном шарме? – рассмеялся Тони.
Эрика улыбнулась и стала еще привлекательнее. Гаэтано почувствовал, что у него, словно у малолетнего подростка, подкашиваются ноги и пропадает голос. Да, ничего не скажешь, зацепила так зацепила!
-Тут нет ничего таинственного. Антонио просто приехал ко мне и посулил большие деньги за выступление на TWS с его песней. А после завершения конкурса мы подпишем долгосрочный контракт.
-Да, действительно просто. Даже слегка банально! – усмехнулся Гаэтано.
-Что ты подразумеваешь под словом «банально»? – спросил Антонио.
-Ничего, кроме того, что сказал. Молодая талантливая певица, могущественный патрон и молодой, начинающий, но очень богатый конкурсант – это не ново. Я ждал от тебя большей изобретательности, друг!
-Какая разница, каким образом я заполучил в наши ряды талантливую певицу Эрику Кирстен? Главное, что я это сделал, а как – значения не имеет.
-Да, железная логика. А вы уже видели песню? – обратился он к Эрике.
-Пока нет, но мы с Тони планировали начать репетировать прямо сейчас.
-Тогда я, наверное, лишний? – Гаэтано поднялся и зашагал было в прихожую, но был остановлен Тони.
-Нет! Гаэтано, ты останешься здесь и будешь наблюдать за репетицией.
-Но зачем я вам нужен?
-Как зачем? Затем, что кто-то же должен контролировать события со стороны. И потом, кому, как не тебе, пришла в голову мысль заявить мою песню на TWS?
-Да, с этим не поспоришь. – Гаэтано сел за стол и стал наблюдать за Эрикой.
С первых же минут репетиции ему, опытному композитору, стало все предельно ясно. Они нашли ту звездочку, в которой так остро нуждались.
Эрика пела проникновенно, с чувством, которого никак нельзя было ожидать от столь молодой девушки, еще не испытавшей серьезной любви. Но бывают люди, которым дано внутренне чувствовать все, о чем они говорят, рассуждают, думают…
Эрика Кирстен, несомненно, была одной из таких девушек.
…Через два часа творческой захватывающей работы репетиция завершилась, и студия вновь превратилась в обычную гостиную, где за чашкой чая все трое продолжили обсуждение технических деталей дальнейшего сотрудничества.
-А Гаэль уже знает о том, что ты от него убежала? – спросил Гаэтано.
Ему было свойственно в самый неподходящий момент вспоминать о вещах, о которых забывают другие, и он постоянно этим пользовался.
Антонио резко поставил чашку с чаем на стол.
-Нет, не знает, - медленно произнес он. – Я как-то о нем забыл.
-Придется вспомнить, - сказала Эрика. – Гаэль очень самолюбив. Он не простит тебе такого обращения с собой!
-Ладно, я что-нибудь придумаю, - пообещал Тони и взял третий кусок торта.
И хотя они продолжали шутить, непринужденно смеяться и болтать на самые разные темы, вечер все равно был испорчен, и с этим ничего поделать было уже нельзя.
7
-Ну и что нам делать? – спросил Гаэтано.
-В первую очередь сделать объявление по телевидению, а затем Эрика поедет к Гаэлю и расторгнет с ним контракт. Вот тебе неустойка. – И Тони протянул ей деньги.
-Хорошо, так и сделаем. – Девушка по-деловому взяла у него из рук пачку банкнот и не мешкая скрылась за дверью. – Чао! Увидимся! – раздался ее голос уже с улицы.
-Что дальше? – Гаэтано никак не мог придумать что-нибудь конструктивное.
-Ничего. Будем ждать. Терпение, терпение и еще раз терпение – вот залог нашего успеха.
-Но ведь ты понимаешь, что Гаэль не оставит этого просто так! Он же не будет сидеть сложа руки и ждать, пока ты с его проектом победишь на TWS!
-Естественно, понимаю, - серьезно сказал Тони. – Нужно быть полным идиотом, чтобы не понять такой простой вещи. Но Гаэль ничего не успеет предпринять. – Он зловеще усмехнулся.
-Что ты намереваешься сделать?
-А что мне еще остается делать? – прямо заявил Антонио. – Просто убрать его с дороги.
-Ты снова хочешь решить свои проблемы посредством убийства? Нет человека – нет проблемы, так?
-Убийство тут ни при чем. Тут будет кое-что покруче… Хотя и убийство тоже будет присутствовать.
-Ты хочешь сказать… Ты хочешь сказать, что… - от волнения Гаэтано не смог договорить, но Антонио отлично понял, что приятель разгадал его замысел.
-Да, - кивнул он. – Мы с тобой и, может быть, Эрикой убьем Соню и свалим все на Гаэля.
Гаэтано вздохнул. Ему выход из этой ситуации представлялся менее кровавым, но выбирать не приходилось.
Антонио был человеком без всяких моральных тормозов. Да и Гаэтано, хоть и был настроен менее радикально, тоже, в общем, был из той же когорты. Они просто не могли не познакомиться. Горшок нашел крышку. И неудивительно, что им обоим пришла в голову одна и та же мысль.
-Но как ты намереваешься все это проделать? Ведь…
-Поправка – не я один, а мы втроем, - перебил его Тони.
-ВТРОЕМ? То есть ты хочешь, чтобы нас поддержала Эрика?
-А почему бы и нет? Она, судя по всему, девчонка боевая, с характером и такая же циничная и ненормальная, как и мы с тобой. Ей я, кстати, отвожу чуть ли не самую важную роль в этом спектакле.
-Какую?
-Она является связующим звеном между мной и Гаэлем. Ведь свалить убийство на человека, который даже не был знаком с жертвой, очень и очень проблематично.
-Да. У меня мелькнула та же мысль.
-Для этого и понадобится Эрика. Она познакомит Соню и Гаэля.
-Но как?
-Просто, - пожал плечами Тони.
-Как – просто?
-Ладно, слушай. Я уже давно обдумывал эту ситуацию, но план созрел в моей голове лишь сейчас. Мы должны пригласить сюда Соню и Гаэля, под благовидным предлогом оставить их наедине – и дело в шляпе!
-Почему?
-Включи мозги! Ты же видел Соню.
-Да, и что из этого?
-Оцени ее внешность.
-Симпатичная девушка, но не более.
-Да. Но для того, чтобы закадрить такого «мачо», как Гаэль, ее внешности вполне хватит.
-Слушай, Тони, а нельзя сделать все проще?
-Это как?
-Ты сейчас звонишь Соне, говоришь, что согласен на ее условия, но деньги выделишь лишь после того, как получишь негативы.
-Ну допустим, и что дальше?
-А дальше в игру вступаю я… и Соню в скором времени ждет черный пластиковый мешок.
-А Гаэль?
-И его черед настанет. Но попозже…
-Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Твой план представляется мне более реалистичным, но вот что делать с Гаэлем, я ума не приложу.
-А не надо пока ничего делать. У меня есть план его ликвидации, но – повторюсь еще раз! – осуществим его мы позже.
-Какой план? – Антонио встал с дивана и стал мерить шагами комнату, одновременно пытаясь раскурить гаванскую сигару.
-Пока я ничего не скажу.
-У тебя от меня тайны? – Антонио отбросил сигару в сторону и возмущенно посмотрел на друга.
-Это не тайна. – Гаэтано отвернулся и стал пристально разглядывать столик для кофе. – Просто я хочу тебя заинтриговать, сделать так, чтобы тебе было интересно. А если я сейчас все выложу – это будет банально и совсем неинтересно.
-Ладно, так и быть. Можешь считать, что своей цели ты достиг: я уже сижу как на иголках, - рассмеялся Антонио. – Я сейчас звоню Соне, она приезжает сюда, и…
-Да, - кивнул Гаэтано. – Так мы и сделаем.
* * *
Соня Бермудес, услышав телефонный звонок, далеко не сразу решилась поднять трубку. Почему-то ей казалось, что от телефона идут одни лишь неприятности, особенно в этот непростой для нее период.
Но ведь это мог быть Антонио! А если она не возьмет трубку, то все ее честолюбивые планы пойдут прахом.
И она сняла трубку.
-Соня? Это Антонио Фарина. Я обдумал твое предложение. Оно показалось мне вполне разумным. Я консультировался с адвокатом, он уже выделил тебе долю, и она уже ждет тебя. Тебе, если ты согласна, нужно лишь приехать и забрать.
-С чего это ты такой добрый? Обобрал какого-нибудь олигарха? – цинично усмехнулась Соня.
-Нет, просто я не хочу попасть в тюрьму за уклонение от выплаты части наследства, - пояснил он. – Но у меня есть одно условие.
-Какое же?
-Привозишь с собой твою аудиопленку – получаешь кейс.
-Ладно. Я постараюсь не опоздать.
Она и впрямь прибыла вовремя, держа в руках пакет с пленкой. Соня не блефовала, пленка действительно существовала, и она считала наследство отца неплохой ценой за этот компромат.
Соня позвонила в дверь, но никто не спешил открывать.
«Что он там, заснул, что ли?» - подумала Соня, и тут дверь распахнулась.
-Извини, я не сразу услышал звонок. Входи!
Соня прошла в комнату, где стоял Гаэтано.
-Добрый день, синьора Бермудес, - сказал он. – Позвольте представиться – юрист Альберто Баричелли.
-Соня Бермудес, - ответила девушка.
-Очень приятно.
-Давайте вначале выпьем чаю с тортом, - прервал Антонио церемонию знакомства. – А потом уже перейдем к делу.
-Можно, - кивнула Соня, и они сели за стол.
Чай оказался просто великолепным – каркаде, Сонин любимый. Когда она принялась за третью по счету чашку, «адвокат» вежливо предостерег ее:
-Синьора, осторожнее с этим чаем, он очень коварен.
-Я знаю, но на меня его причуды не действуют! – беспечно ответила она.
-Ну, мое дело было предупредить, - промолвил Альберто-Гаэтано. – А вы уж поступайте как хотите.
-Ну что ж, теперь самое время приступить к официальной части нашей встречи, - заметил Антонио. – Я прав?
-Да, конечно, уже пора, - сказала Соня. – Где кейс?
-Он в соседней комнате, - пояснил Альберто-Гаэтано. – Сейчас я его принесу.
-Нет-нет, я сам. – Антонио решительно шагнул в комнату.
-Слушайте, а ведь я вас уже видела! – вдруг дошло до Сони. – Видела в тот самый день, когда…
«Когда приходила первый раз», - хотела сказать Соня и не смогла. Она почувствовала, что ей становится плохо с сердцем.
-Я тут полежу, - еле слышно прошептала она, затем закрыла глаза. – Антонио… кейс… пленка… мы завершим…
Что «мы завершим», Гаэтано узнать не довелось. Соня распахнула глаза, укоризненно – или это ему померещилось! – взглянула на него, а затем, попытавшись приподняться на локте, отчаянно дернулась и застыла...
-Что теперь? – спросил Антонио, появляясь в комнате, естественно, без всякого кейса.
-А что? – вопросом на вопрос ответил Гаэтано. – Ты имеешь в виду эту? – Он показал глазами на лежащую на диване Соню.
Антонио молча кивнул.
-Не беспокойся, - ухмыльнулся он. – Сам подумай: у нее никого нет в городе, мать умерла, отец тоже, никаких братьев и сестер у нее нет. Кроме тебя, - цинично отметил он.
-Надо просто избавиться от трупа, и все! – Антонио наконец озарило.
-Но...
-Но прежде нужно найти аудиопленку и сжечь ее!
-Да. Именно это я и хотел сказать.
-Смотри, - Антонио взял в руки пакет, принесенный Соней.
«Это невероятно, Энцо! – послышался незнакомый женский голос. – Это знаешь как называется? Мошенничество в особо крупных размерах!»
-Это голос Агнессы, - определил Тони.
-Да, похоже на то, - подтвердил Гаэтано.
Тем временем магнитофон продолжал воспроизводить диалог.
«Знаю, - отвечал ей мягкий баритон. – Это мошенничество, и я, может быть, попаду в тюрьму, но иначе я не могу! Мне придется переписать на тебя часть имущества, иначе меня посадят! Ты же знаешь, что я занимаюсь «теневым» бизнесом...»
Пленка кончилась. Антонио и Гаэтано молчали. Нарушил тишину громкий хохот Тони:
-И ЭТИМ она намеревалась меня шантажировать? Господи, это же чушь! Полная чушь! Любой адвокат обратит такую улику в прикол! Дескать, пошутила девчонка!
-Да. Эту пленку можно даже не сжигать, - кивнул Гаэтано. – Ну, числится какой-то Энцо в теневиках. Где сказано, что это Винченцо Фарина? Нигде! О нем нет ни единого упоминания! Так что Соня действительно устроила нам «прощальную шуточку».
-Да, но шутка не удалась. Автор в могиле, пленочка в печке...
-Точно. Но что теперь делать с телом?
-Пошли в заднюю комнату, - Тони потянул подельника в кладовую, где хранился всякий хлам.
Там у него нашелся и черный пластиковый мешок для мусора.
-Вот! – он вытащил мешок и дал его Гаэтано.
Тот не сразу сообразил, что имеет в виду его друг, и поэтому переспросил:
-Что – вот?
-Этим мы и воспользуемся, - сказал Тони.
-Но как?
-Гаэтано, ты же умный человек.
-Я понял! – воскликнул он и расхохотался собственной недогадливости.
-Ну и молодец, - ухмыльнулся в ответ Антонио.
8
Эрика Кирстен не просто шла по улице. Она летела по ней как на крыльях, потому как каждый очередной шаг приближал ее к заветной цели – освобождению от зависимости от Гаэля Седертелье.
...Она сделала глубокий вдох и постучала в дверь офиса Гаэля.
-Да, войдите, - спокойно ответили из-за двери.
Гаэль прекрасно знал, кто это. С минуты на минуту должен был прийти его деловой партнер, а точнее – продюсер конкурса TWS. Это скорее всего он и был.
Дверь распахнулась, и Гаэль застыл. Уж кого-кого, а Эрику он здесь встретить не ожидал, тем более сейчас.
-Эрика? – удивленно поднял брови Гаэль. – Какими судьбами?
-Простыми, - холодно ответила она. – Месье, я хочу попросить вас показать мне ваш экземпляр контракта.
-Зачем?
-Затем, что мне кажется, что вы меня обманываете!
-Что? – Гаэль никак не мог прийти в себя. Но, как истинный профессионал, решил не спорить со свихнувшейся девчонкой. Пусть получит свое и уедет.
Он вытащил из ящика стола свой экземпляр контракта. Эрика в свою очередь вытащила из портфеля свой и принялась их сверять... Однако уже минуту спустя обрывки контракта между Гаэлем Седертелье и Эрикой Кирстен валялись на полу.
Ошарашенный Гаэль только и мог, что наблюдать за ее действиями. А Эрика вытащила из дипломата пакет с деньгами, бросила его на стол и сквозь зубы произнесла:
-Неустойка.
-Прошу объяснений, Эрика.
-У меня новый продюсер, - царственно уронила она, и тут ее хваленая выдержка ей изменила. – Мне осточертела ваша кабала! Мне надоело отдавать вам все свои гонорары! ХВАТИТ МЕНЯ ИСПОЛЬЗОВАТЬ! Надеюсь, что мы с вами больше не увидимся, - напоследок бросила Эрика оторопевшему от неожиданности Гаэлю и вышла, не забыв громко хлопнуть дверью.
* * *
-Сенсация! Восходящая звезда Эрика Кирстен разрывает контракт со своим продюсером Гаэлем Седертелье! Если верить словам пресс-атташе компании «Седертель Корпорацио», то официальная версия – болезнь звезды. По слухам, у Эрики Кирстен рак костей, и, судя по всему, где-нибудь через три месяца итало-германская звездочка нас покинет... – Говоря это, репортер постарался придать лицу траурное выражение. – А сейчас – другие новости шоу-бизнеса...
Антонио и Эрика сидели на диване в гостиной и смотрели выпуск новостей.
-Зачем ты запустила эту утку? – возмущался Антонио. – Теперь нам с тобой проходу не дадут!
-Ну а как ты думаешь, зачем? – Эрика весело рассмеялась. – Именно затем, чтоб нам проходу не давали! Но я буду посылать всех папарацци куда подальше. Представляешь их рожи, когда они увидят меня на конкурсе?
-Да, представляю. – Антонио лишь сейчас осознал, насколько хитрую пиар-кампанию провела Эрика. – А потом что?
-Увидишь, - загадочно протянула Эрика и с наслаждением затянулась сигаретой...
В этот момент раздался звонок в дверь.
-Кто бы это ни был, вход ему сюда запрещен! – воскликнула Эрика и слегка подтолкнула Антонио. – Что ты стоишь, открой дверь!
Антонио пошел к двери, чтобы посмотреть, кто же ждет с той стороны, но, к сожалению, сделать ему ничего не удалось. В следующее мгновение он уже лежал на полу у двери. Из его плеча медленно вытекала кровь, а обивка двери была разорвана – это был след от пули...
На крик из комнаты выбежала Эрика Кирстен.
С той стороны двери послышались какие-то шуршащие звуки. В следующий миг в квартиру вошел Гаэль Седертелье.
-ГАЭЛЬ? – от удивления Эрика больше ничего произнести не смогла.
-Да, это я, моя дорогая мисс Кирстен, - цинично усмехнулся он. – Я так и думал, что вы притаились у этого гаденыша... – он кивнул на Антонио Фарину, неподвижно лежавшего на полу.
-Как ты узнал? – глупо спросила Эрика.
Ответа ей получить не довелось.
-Ребята, сюда! – скомандовал Гаэль, и тут же парочка его прихвостней схватила Эрику в свои «объятия».
-Пойдешь с нами, - сурово рыкнул один из них.
Эрика поняла, что ей придется подчиниться. Но прежде чем сделать это, она совершила истинно женский поступок.
Пронзительный визг Эрики Кирстен, от которого в доме Антонио чуть не полопались оконные стекла, надолго еще остался в памяти двух цепных псов Гаэля Седертелье...
Гаэль привез ее к себе в офис и грубо швырнул на диван. Затем он взял трубку телефона и набрал номер Антонио Фарины.
-Алло, Антонио? – ехидно спросил он. – У меня плохие новости: Эрика Кирстен скончалась по-настоящему!
И бросил трубку.
-Что ты сделал? – еле слышно прошептала ошеломленная Эрика. – Зачем? Я сейчас же позвоню Тони и объявлю, что ты – гнусный подонок!
-Ну-ну, попробуй. – В голосе Гаэля послышались угрожающие нотки. – В таком случае ты после этого не проживешь более двух суток.
-Ты мне угрожаешь?
-Не угрожаю, а всего лишь констатирую факт, - поправил ее Гаэль. – Если тебе вдруг вздумается обратиться в газету, сделать объявление по телевидению или совершить еще какую-нибудь подобную глупость, то знай: я тебя предупредил.
В этот момент дверь распахнулась, и в офис буквально влетел... Гаэтано Грацио.
-Вот ты где, ублюдок! – заорал он на Гаэля, но уже через секунду сменил тон и с выражением крайнего удивления на лице сказал:
-ФАБИО?!
Эрика не успела поинтересоваться, кто же такой этот Фабио. Она увидела на лице Гаэля страх, смешанный с ужасом, и поняла, что в жизни Гаэля есть какая-то тайна. И эта тайна превосходно известна Гаэтано...
9
Лоренс Чайлдлесс спокойно ехал по Палермо на своем новом гоночном автомобиле с открытым верхом. Город ему не нравился, но в силу некоторых обстоятельств ему приходилось здесь жить.
В данный момент Чайлдлесс направлялся к Гаэлю Седертелье – французу итальянского происхождения, владельцу крупного музыкально-продюсерского центра «Седертель Корпорацио». Он планировал договориться с Гаэлем о продаже этого центра ему, Лоренсу.
Дело в том, что Лоренс был сильно увлечен музыкой и мечтал заполучить как минимум по одному такому центру в каждой развитой стране мира. Но пока что в его ведении находился лишь один, во Франции.
Увлечение раскруткой звезд эстрады не мешало ему заниматься основным делом своей жизни – экономикой.
Лоренс был не из тех людей, которых можно было бы отнести к категории рисковых «адреналинщиков», но он был не способен сидеть на одном месте, часто путешествовал по миру, благо финансовое положение позволяло.
Преуспевающий банкир, Лоренс спокойно мог позволить себе жить хоть в Монако, если бы захотел. Но его широкая натура требовала частой перемены обстановки.
На протяжении всей его жизни в моменты неприятностей Лоренса всегда спасала тактика резкой смены обстановки, и он активно этим пользовался, тем более что проблем было предостаточно.
Они (проблемы) практически полностью исчезли годам к сорока, когда мистер Чайлдлесс стал владельцем концерна «Travis Libertado». По-видимому, Трэвисом звали бывшего владельца этого банка.
Лоренс, естественно, тут же поменял название банка, дав ему имя «Childless Freedom», и жизнь пошла своим чередом. Банк исправно приносил доходы, и Лоренс Чайлдлесс богател с каждым днем.
Лоренс Чайлдлесс был англичанином кубинского происхождения. Этот человек полностью оправдывал свою фамилию: детей у него действительно не было, и он не имел ни малейшего желания их иметь.
Отчасти это объяснялось его уже достаточно солидным для отцовства возрастом (Лоренсу исполнилось 48 лет). С другой стороны, он просто не любил детей и предпочитал проводить время в одиночестве.
Лоренс был человеком с редкими черными волосами, которые росли исключительно спереди. С задней же стороны головы у Лоренса не было ни единого волоса.
Редкостной длины черные же усы, специально им отращенные, элегантно подчеркивали его кубинское происхождение. Если же учесть и то, что Лоренс по жизни не расставался с трубкой, то было понятно: к Кубе этот человек имеет самое что ни на есть прямое отношение.
Лоренс Чайлдлесс был, по его же собственным словам, «исключительным кубинцем». Так и было: от Великобритании он не взял ничего, за исключением... холодного темперамента.
Флегматичный кубинец. На первый взгляд – нонсенс. Но если копнуть вглубь его генеалогического древа, все мгновенно проясняется.
Кубинские корни в их роду появились всего лишь одно поколение назад: мать Лоренса была кубинкой, на которой женился англичанин Спенсер Чайлдлесс. От этого брака и появился на свет Лоренс.
Личную жизнь он так и не устроил, предпочтя остаться холостяком. На набивший ему оскомину дежурный вопрос журналистов о причине отсутствия семьи Лоренс всегда отвечал так:
-Семья потребует времени, а где мне, бизнесмену, его взять? Вот я и пожертвовал личной жизнью ради интересов дела.
Словом, теперь, разрешив к сорока восьми годам все свои неприятности, Лоренс чувствовал себя счастливым. Но была одна малюсенькая проблемка, которая много лет не давала ему покоя...
Машина Лоренса притормозила у офиса Гаэля Седертелье. Он постучал в дверь, не получив ответа, решил зайти и в то же мгновение... рухнул на пол как подкошенный, почувствовав сильнейшую боль в области живота...
10
Антонио Фарина лежал на полу у собственной двери. Он был в сознании, так как пуля прошла сквозь плечо, не задев жизненно важные органы. Но боль он чувствовал адскую.
В тот момент, когда он решил наконец подняться и кое-как доковылять до кровати, раздался звонок в дверь.
-Открыто, - сказал он еле слышно, но дверь тем не менее распахнулась.
Вошел Гаэтано. Увидев лежащего на полу друга, он всполошился:
-Что это? Ты весь в крови!
-Сюда приходил Гаэль, - только и смог сказать Антонио.
-А где Эрика?
-Он увез ее с собой. Вызови врача, - прошептал он, - дико больно...
-Конечно, сейчас.
Гаэтано подошел к телефону, собираясь набрать номер частной клиники, где всегда лечился его друг, но телефон зазвонил сам.
-Алло? – сказал он.
И услышал в ответ:
-Антонио? У меня плохие новости: Эрика Кирстен скончалась по-настоящему!
-Кто это был? – спросил Антонио.
-Все потом, - отмахнулся от него Гаэтано. – Сначала надо вызвать врачей.
Буквально через пятнадцать минут медики уже были в квартире Антонио. Быстро окинув его взглядом, один из них произнес:
-Срочно в больницу.
-Что? Все так плохо? – встревожился Гаэтано, а Антонио неожиданно весело казал:
-Черта с два! Я еще вас всех переживу!
-Так как? Что с ним? – продолжал допрашивать врача Гаэтано.
-Слава Богу, ничего серьезного. Пуля прошла через плечо. Нужно сообщить в полицию.
-Не нужно, - остановил их Антонио. – Мы сами разберемся. Лучше увезите меня поскорее.
-Ты будешь здесь? – спросил Антонио.
-Нет, сейчас мне надо уехать. Я вернусь сюда потом, когда приведу в порядок все свои дела.
-Ладно, следи за домом. До встречи! – простился Антонио, а затем мрачно пошутил: - Если она произойдет...
Едва только Антонио увезли, Гаэтано принялся действовать. Он был уверен, что ему звонил Гаэль, и не сомневался, что сообщение о смерти Эрики было наглой ложью. Но проверить все же следовало, и Гаэтано стремглав помчался в офис Гаэля Седертелье.
Он летел туда, словно от быстроты его действий зависела судьба всего человечества.
Но вот наконец и офис. Он толкнул дверь, вошел, и, держа наготове револьвер, заорал:
-Вот ты где, ублюдок!
Гаэтано направил на Гаэля револьвер, тот вытащил свой из-за пояса. Некоторое время они просто тупо смотрели на свои пистолеты.
И лишь затем Гаэтано удосужился взглянуть на Гаэля. И тут же остолбенел, пораженный увиденным.
В офисе под личиной Гаэля Седертелье скрывался... друг его детства – Фабио Маркони.
-ФАБИО? – прошептал оцепеневший Гаэтано.
Гаэль, услышав свое истинное имя, машинально взглянул в лицо своего противника и тоже испытал шок.
Но его четкий аналитический ум мгновенно просчитал все варианты. Получалось, что проблему приходилось решать уже ставшим обыденным для Гаэля способом.
Он прицелился и в следующее мгновение спустил курок.
Однако пистолет дал осечку, и тогда Гаэль, у которого от ужаса и шока на миг помутился разум, выстрелил еще раз, не заметив, что дверь позади Гаэтано распахнулась и в офис вошел кто-то еще...
Пуля угодила в живот вновь вошедшему, и этот человек тут же свалился на пол, не издав ни звука.
Гаэль подошел к двери, чтобы взглянуть, кто же попал под «артобстрел», но лицо лежащего человека ему ни о чем не говорило – он его не знал. Интересно, зачем этот толстяк ко мне приехал, подумал Гаэль.
Разглядывая неподвижно лежащего незнакомца, Гаэль совсем позабыл про Гаэтано, который немедленно этим воспользовался.
Он подскочил к Гаэлю сзади и попытался было выстрелить ему в затылок, но потерпел неудачу. На полу валялись два одинаковых револьвера – один его, а другой – Гаэля, в котором патроны уже закончились. Он их спутал и схватил чужой.
Гаэтано кинулся исправлять оплошность, но уже не успел ничего предпринять. Гаэль обернулся, и выражение его лица не предвещало для Гаэтано ничего хорошего.
-Фабио, - сказал он, - неужели ты меня убьешь? Мы ведь были когда-то друзьями...
-Когда-то были, согласен. Но прошло время, и я изменился. Ты сам видишь, кем я теперь стал.
-Вижу, и это мне не нравится. Ты хотел меня убить, и только случайность спасла меня от смерти.
-Ты – единственный, кто знает правду. – Гаэль говорил грозно. – Оставить тебя в живых – значит подвергнуть себя большому риску.
-Ты прав, - подтвердил Гаэтано. – Фабио...
-Не называй меня так. Теперь я – модный композитор и продюсер Гаэль Седертелье. Фабио Маркони умер, вместе с ним умерло и прошлое. Зачем его ворошить?
-А зачем ты убил того журналиста? – спросил Гаэтано.
-Да, теперь я вижу, что было большой ошибкой взять тебя в помощники. Никогда не думал, что ты станешь меня шантажировать.
-Ты не ответил на мой вопрос. – Голос Гаэтано звучал твердо и уверенно, и револьвер, который он успел подобрать с пола, доказывал его решимость уладить все проблемы. – Я хочу получить информацию! Антонио нужна информация. Мне она тоже нужна.
-Так ты знаком с Антонио Фариной? Никогда бы не подумал, что нас с ним может связывать что-то, кроме взаимной неприязни.
-Я бы даже сказал – ненависти, Фабио.
-Да, - подтвердил Гаэль-Фабио. – Такое определение подходит больше.
-За что же ты так ненавидишь Антонио?
-А ты сам не понимаешь? Он украл у меня проект!
Произнеся эти слова, Гаэль оглянулся назад. Его взгляд упал на лежащую на диване Эрику. Глаза ее были закрыты.
-Спит, слава дьяволу, - нервно произнес он. – Мы можем спокойно говорить дальше.
-Так что же? Между прочим, ты первый обошелся с ним по-хамски! Выкинул его на улицу, уничтожил все его творчество...
-Это он тебе сказал, да?
-Да, и что из этого? Будешь отрицать очевидное?
-Не буду. Да, я это сделал. Я уничтожил Антонио как композитора... точнее, мне казалось, что уничтожил.
-Но ты ошибался. – Гаэтано торжествовал. – Он возродился из пепла, словно феникс. Более того, он сумел раздавить тебя, точно так же, как ты в свое время раздавил его!
-Ошибка... Ошибочка вышла, дорогой мой! – с вызовом сказал Гаэль-Фабио. – Я не уничтожен, видишь? Я живой, я – владелец проекта, я на коне!
-Ага, как же. Твои неудачи подвигли тебя на похищение Эрики, убийство этого несчастного – его имени я не знаю.
-Я тоже не знаю, но он еще жив. Пока...
-Отлично. И после всего этого ты будешь утверждать, что ты на коне? Что ты поймал удачу за хвост? Что ты успешен? Фабио, милый мой Фабио, - в голосе Гаэтано скользнула неприкрытая ирония, - ты так и не понял одной очень простой вещи.
-Это какой же?
-Фабио, пойми, человек, который «на коне», у которого нет комплексов, не будет решать свои проблемы таким путем, к какому прибегнул ты!
В этот момент Эрика приоткрыла глаза.
-Иди отсюда вон, - рыкнул Гаэтано. – Потом разберемся. Но знай, Фабио, ты – конченый человек!
-Это мой офис! – закричал Гаэль-Фабио.
-Если не хочешь получить пулю в лоб, уходи, - тихо и очень твердо повторил Гаэтано.
Гаэлю ничего не оставалось, как подчиниться.
Как только он скрылся за дверью, Гаэтано бросился к Эрике.
Но не успел он и рта открыть, как за дверью послышался глухой удар, неприличное слово, а затем дверь распахнулась.
Гаэтано уже который раз за день остолбенел от неожиданности.
Оно и понятно. Ведь посреди комнаты стоял... Антонио Фарина.
11
-What are you doing here? – Гаэтано от неожиданности заговорил по-английски.
-Scusi? – Антонио спокойно смотрел на друга, а тот никак не «врубался».
-Как ты тут оказался? – спросил Гаэтано.
-Ногами пришел, - откровенно ухмыльнулся Антонио.
В этот момент Эрика бодро соскочила с дивана и подбежала к друзьям.
-Эрика, как ты? – спросил Антонио.
-Лучше ответь, как ты! Обо мне потом поговорим.
-Все нормально. Рана оказалась легкая, пулю вынули, сказали ложиться в больницу, но я не стал. Правда, теперь плечо очень болит, приходится ходить с тугой повязкой, но скоро я ее сниму. А у вас что?
-Ничего. Я выбил из Гаэля признание в убийстве и шантаже, в покушении на убийство, - он едва заметно повел взглядом в сторону незнакомца, - и похищении. Но я не знаю, как это можно доказать.
-Ты врача вызвал? – спросил Антонио, - так ведь и умереть недолго?
-Да. Они сейчас будут.
-Доказать вину Гаэля Седертелье труда не составит, - заявила вдруг Эрика.
-Почему это? – с подозрением спросил Антонио.
-А потому. – Она засмеялась. – Смотри, что у меня есть!
Она вытащила из кармана диктофон, нажала на кнопку, и из динамика донеслось:
«Фабио, неужели ты меня убьешь? Ведь когда-то мы были друзьями...»
«Когда-то были, согласен...
-Наибольший интерес представляет вот эта фраза, - Эрика промотала пленку.
«Ты прав, Фабио...»
«Не называй меня так. Теперь я – модный композитор и продюсер Гаэль Седертелье. Фабио Маркони умер, вместе с ним умерло и прошлое. Зачем его ворошить?
«А зачем ты убил того журналиста?»
«...я никогда не думал, что ты станешь меня шантажировать».
-Вот и все! Теперь поимка убийцы – дело считанных дней.
-Да... Все в наших руках. – Антонио огромным усилием воли заставил себя не рассмеяться.
-А вот я так не думаю, - громко сказал Гаэтано.
От неожиданности Эрика и Тони вздрогнули.
-Почему это? – скептически поинтересовалась Эрика.
-Гаэль – точнее, Фабио – гражданин Франции. Я не думаю, что он будет отсиживаться в Палермо и ждать, пока за ним придут.
-А ведь правда, я совсем забыла. Что же нам делать?
-Я знаю, что нам делать, - твердо сказал Тони. – Я завтра же лечу во Францию и ищу там Гаэля Седертелье.
-Ага, и потратишь на это всю оставшуюся жизнь, - ехидно заметил Гаэтано.
-Да, это глупо. Гаэль небось уже купил фальшивый паспорт, и он теперь какой-нибудь Деми, Серра, Кандель... – спохватился Антонио. – Однако не все еще потеряно!
-Как же! – пессимистически заявила Эрика. – Имя Гаэля мы не знаем, где он – тоже...
-Антонио прав, - ответил ей Гаэтано. – Еще не все потеряно, мы можем успеть разработать план.
-Не надо его разрабатывать, - невнятно прошептал Антонио, сжав зубы от напряжения. – У меня все уже готово.
-Излагай, - лаконично попросила Эрика.
-Изволь, - в тон ей ответил Антонио и принялся шептать, словно опасаясь, что их кто-то услышит.
-Чего ты шепчешься? – возмутился Гаэтано, в очередной раз до предела напрягая слух; по правде говоря, это его уже изрядно раздражало. – Говори нормально.
-Не могу, - тихо сказал Тони.
-Почему? – столь же тихо спросила Эрика.
-Сама посмотри – врачи пришли. Я же вызвал помощь для этого человека, - внезапно осенило Гаэтано.
-Да. Так что продолжим мы потом, - Антонио мгновенно оборвал беседу. – Гаэтано, оставайся здесь и помоги медикам.
-А ты?
-Я – домой. Эрика, ты со мной?
-Да, - кивнула она.
-Пошли, - Антонио пропустил девушку вперед и хотел было уже закрыть дверь, когда его настиг вопрос Гаэтано:
-А что с планом?
-Все потом, - прошипел Тони и скрылся за дверью, оставив Гаэтано один на один с врачами из клиники и кучей невыясненных вопросов...
12
Гаэль нещадно ругал себя. «Пустое место! Идиот! Кретин! – размышлял он. – Что ты наделал!»
-В самом деле, почему я не прикончил этого щенка? – сказал он сам себе, едва оказавшись в квартире. – Мысль интересная... Но размышлять над ней некогда. Надо срочно действовать!
Гаэль метнулся к телефону и набрал номер Клода Руа, своего французского коллеги.
-Алло, Клод? – взволнованно начал он. – Это Гаэль Седертелье. Да, случилось. Срочно вылетаю в Лион, буду у тебя в офисе вечером. О причинах не спрашивай, все узнаешь потом. Good-bye! – попрощался по-английски Гаэль и немедля кинулся собирать вещи, но почти сразу же бросил это занятие.
«Что за черт... Надо быстро делать ноги, а я тут чушью занимаюсь!» - решил он и, схватив только самое необходимое (паспорт и деньги), помчался в аэропорт.
...Вечером Гаэль уже был в «резиденции» Клода Руа и рассказывал ему всю историю.
-Что мне делать? – вопрошал он. – Что, Клод?
-Не знаю, - покачал он головой. – Ты все настолько испортил, что теперь у нас вариантов нет – надо просто ждать.
-Как это – ждать? Что ты имеешь в виду?
-То и имею – ждать и не светиться.
-Но как это можно сделать? Разве я тебе не говорил, что Гаэтано уже все знает?
-Говорил, - невозмутимо ответил Клод.
-И что? Неужели ты не видишь, к чему это может привести?
-Если ты имеешь в виду Сантэ, то да.
-Я не хочу в Сантэ! – В голосе Гаэля послышалась легкая паника.
-Ты ведешь себя как маленький мальчик, - недовольно пробурчал Клод. – Никогда не думал, что ты такой слабохарактерный тюфяк. Ты преспокойно убил того журналиста, о чем тебе не преминул напомнить наш милейший всезнайка Гаэтано. При этом ты, как мне показалось, не испытывал особых моральных страданий.
-Не испытывал, - хмуро подтвердил Гаэль. – Но сейчас иная ситуация! Я не могу его убить!
-Почему же? – с любопытством спросил Клод.
-Он знает обо мне все. Наверняка он уже растрепал обо всем их шайке. И теперь, случись с ним что-нибудь, его друзья – Антонио... Accidenti! – злобно воскликнул он, - и Эрика Кирстен, эта чертова шлюшка, – обратятся в полицию.
-Логично, но ты забываешь о том, что здесь они тебя не найдут, - спокойно сказал Клод. – Эти идиоты считают, что ты в Италии, значит, они будут искать тебя там. Обо мне не знает никто из них...
-Да, вот еще, - прервал Гаэль друга, - самую-то плохую новость я тебе не рассказал.
-Что еще? – мрачно вскинул брови Клод.
-Сегодня я встретил в своем офисе какого-то толстого усатого человека, и...
-ЧТО? – завопил Клод, перебив Гаэля. – ЛОРЕНС ЧАЙЛДЛЕСС ТЕБЯ НАШЕЛ? И ЧТО ТЕПЕРЬ ПРИКАЖЕШЬ ДЕЛАТЬ, Я СПРАШИВАЮ?
-Почему ты так взбесился? – тихо спросил Гаэль. – И кто такой Лоренс Чайлдлесс?
-Потому что это я послал его к тебе в офис, - ответил Клод.
-Но зачем? – ошеломленно промолвил Гаэль. – И кто он такой, ответь наконец!
-Вот что, Фабио, - сказал Клод твердо.
-Клод, ты что? – Гаэль потрясенно уставился на друга. – Что с тобой?
-Ничего. Выслушай меня, а уж потом мы решим, что нам делать.
Он тяжело вздохнул и начал:
-День 14 апреля 2003 года навсегда останется в моей памяти. В тот день я приехал сюда, в свой центр, здесь у меня была назначена встреча с моим новым предполагаемым компаньоном.
Встреча была намечена на четырнадцать часов; до нее еще оставалось полно времени, и я мог успеть сделать все свои дела, прежде чем пришел бы мой компаньон.
Но внезапно ровно в час дня раздался стук в дверь, и ко мне вошел Лоренс Чайлдлесс.
-ЧТО?!
-Да, он вошел в мой офис, - не обратив внимание на реакцию Гаэля, продолжил Клод, - и с ходу заявил:
-Ты – Клод Руа. – Лоренс не спрашивал, а утверждал. – Я – Лоренс Чайлдлесс, - представился он. – Я хочу сделать тебе предложение.
-Вы здесь не «тыкайте»! – возмутился я, но Ларри, обратив на меня не больше внимания, чем на таракана, угрожающе продолжал:
-Ты не думай, что никто ничего не знает, Клод. Перед тобой тот, кому известно все. Избавляться от меня бессмысленно, потому как есть у меня некоторые доказательства твоих преступлений...
-Вы порете чушь! Вы сумасшедший! – догадался я и заорал: - Охрана! Охрана!
-Я не сумасшедший, - спокойно ответил Лоренс. – Просто мне нужна компания по «изготовке» звезд эстрады.
Он вплотную придвинулся ко мне и продолжил:
-Сейчас ты перепишешь компанию на меня.
-И не подумаю, - холодно произнес я. – Пока я не увижу собственными глазами ваш компромат на меня, я ничего предпринимать не буду.
Лоренс усмехнулся и протянул мне папку.
«15 декабря 2002 года. Протокол составлен...» Так, так, прочтем повнимательней... «Потерпевшая – Агнесса Бермудес, виновник ДТП – Клод Руа. Итог – инсульт, полный паралич...»
Я похолодел от ужаса. А Лоренс уже протягивал вторую папку.
«Приговор испанского Главного Суда – ежемесячные выплаты семье Бермудес в размере двадцати тысяч французских франков».
Следующим документом оказалось извещение о заключении месье Руа в тюрьму, так как месье Руа «злостно уклонялся от уплаты компенсации, подлежащей обязательной выплате».
-Ну как? Стоит такое твоей компании, а, Клод? – ухмыльнулся Лоренс.
-Нет, - сказал я. – Не стоит.
-Тогда эти листочки окажутся в полиции, и уже завтра за тобой придут ажаны!
-Неси эту чушь куда хочешь. Она никого не заинтересует.
-Если все это тебя не убедило, то – вот!
Он дал мне последний листок бумаги. «Акт о вскрытии. Агнесса Бермудес. 50 лет. Причина смерти – повторный инсульт, перенесенный после нескольких лет полного паралича, следствия ДТП», - значилось на листочке.
-А если это (акт о вскрытии) подкрепить этим (извещение, протокол, приговор), то выходит странная вещь, Клод. Получается, что именно ты убил Агнессу.
-Я не знаю, кто это такая.
-Ладно, я иду в полицию! – Лоренс резко поднялся и пошел к двери, но я – вот дурак! – успел остановить его.
-Не ходи никуда! Я перепишу компанию на тебя, а ты отдашь мне эти листочки, идет?
-По рукам.
-Сначала компромат, - потребовал я.
Лоренс усмехнулся:
-Нет, дорогой мой. Если ты не хочешь в Сантэ, выполняй мои требования.
Выбора у меня не было. Пришлось подчиниться.
Лоренс вытащил из кейса договор, уже заверенный у нотариуса, оставалось только поставить подписи. Мы по очереди расписались.
Я протянул руку, чтобы забрать компромат, но Лоренс не дал мне это сделать.
-Крутой облом, Клод. Я тебя обманул...
Он молча пошел к выходу, но на пороге обернулся и сказал:
-Да, чуть не забыл. Ты можешь здесь работать. Я увольнять тебя не буду. Руководи компанией и дальше, но владельцем буду я. И принимать ключевые решения буду тоже я. И если со мной вдруг что случится, эти документы попадут в полицию уже на следующий день. Good-bye, my dear friend! – насмешливо пропел Лоренс и скрылся за дверью...
Клод замолчал. Гаэль поинтересовался:
-И он до сих пор тебя этим держит?
-Да. Но в очередной его визит сюда я «отфутболил» его к тебе.
-Но для чего?
-Я нанял киллера, который должен был убить его по дороге сюда – столкнуть с эстакады.
-Но замысел не удался.
-Верно. Видимо, убийца плохо знает свое дело, - усмехнулся Клод. – И теперь я даже не представляю, что делать дальше.
-Ничего дальше делать не надо, - прервал его Гаэль.
-Почему же?
-Потому что сегодня днем я в борьбе с Гаэтано ранил Лоренса Чайлдлесса в живот. Сейчас он в госпитале, в реанимации.
-Damn! – неожиданно по-английски ругнулся Клод.
-Я думал, это тебя обрадует, - удивленно сказал Гаэль. – А ты выдаешь такую реакцию. Право, странно.
-У него с собой была копия нашего договора, понимаешь? Эти трое сволочей наверняка, отправив его в больницу, порылись в его вещах! И теперь они знают обо мне, о существовании этой компании... обо всем!
-Да, дела неважные. Но должен же быть какой-то выход!
-Выхода нет. Теперь Антонио, Гаэтано и Эрика с минуты на минуту могут найти как меня, так и тебя – и отправить нас обоих в Сантэ.
Гаэль осознал, что Клод прав. Но прав он был лишь отчасти: выход все же существовал, и был, на взгляд Гаэля, единственно возможным в этой катастрофической ситуации...
13
Клод оказался прав на все сто процентов. Гаэтано действительно нашел в дипломате паспорт Лоренса Чайлдлесса, документы о передаче ему прав на французскую компанию и все те документы, которыми он шантажировал Клода.
«Значит, этот человек – владелец французского продюсерского центра, - смекнул он. – Надо бы с ним поговорить, может, он что-то о Гаэле знает, раз приехал к нему».
С этими мыслями Гаэтано поехал к Антонио, не забыв прихватить с собой дипломат Лоренса.
-Я тут кое-что нашел, - без обиняков сказал Гаэтано. – Может быть, это поможет нам отыскать Фабио... то есть Гаэля.
-Что ты нашел? – поинтересовалась Эрика.
-Кое-какие документы. – Гаэтано вытащил из дипломата договор о передаче прав.
-Откуда у тебя этот дипломат? – спросил Антонио.
-Это дипломат того несчастного – Лоренса Чайлдлесса.
-И что это за документ?
-Смотри! – Эрика схватила договор и начала внимательно его изучать. – Это договор о передаче прав на французский продюсерский центр Лоренсу Чайлдлессу бывшим его владельцем Клодом Руа.
-Передача прав? То есть ты хочешь сказать, что Клод подарил Лоренсу компанию?
-Похоже, что так.
-Он сумасшедший? – спросил Гаэтано.
-Нет, - саркастически отозвался Антонио. Судя по всему, Лоренс шантажировал Клода. Чем – не знаю, но предполагаю, что это именно так.
-Я знаю, чем, - ответил Гаэтано. – Держите, - и он протянул им протокол, извещение, приговор суда и акт о вскрытии.
Просмотрев документы, Антонио сказал:
-Нет, таких совпадений просто не бывает.
-А что такое ты там видишь? – спросила Эрика.
-Эх вы, простофили, - улыбнулся он. – Вы на имя погибшей смотрели?
-Да, и что? – спросил Гаэтано.
-До сих пор не понимаешь? Клод сбил любовницу моего отца и мать Сони – Агнессу Бермудес...
-Значит, кому-то из нас придется слетать в Лион и поболтать с Клодом, - сказала Эрика. – Лучше всего, если это буду я.
-Нет, - покачал головой Гаэтано. – Ни в коем случае!
-Это еще почему? – капризно осведомилась Эрика.
-Клод не будет с тобой церемониться. Ведь, как нам известно, в прошлом он уже совершил одно убийство. И когда он поймет, что ты об этом знаешь, он просто убьет тебя, чтобы не оставлять свидетелей, - резонно заметил Антонио.
-Что же ему тогда помешало убить Лоренса?
-Не знаю, - ответил Антонио.
-Знает только сам Клод, - сказал Гаэтано.
-Но он не будет с нами откровенничать, - сказала Эрика.
-И тем не менее кому-то из нас придется проявить все свое хитроумие, чтобы заставить его это сделать. И я знаю кому, - хитро прищурившись, сказал Антонио. При этом он переглянулся с Гаэтано.
-Я понял, - сказал Гаэтано. – Ехать придется мне.
-Нет, Гаэтано! Мы поедем вдвоем и любым способом выбьем из Клода информацию! А Эрика останется здесь и будет готовиться к конкурсу TWS.
-Кстати, мальчики... – неожиданно тихо произнесла Эрика. – У меня вдруг возникла мысль... Если Лоренс приехал из Франции с этим договором к Гаэлю, то это вполне может означать, что Гаэль и Клод знакомы!
-Не обязательно. Может, он просто скупает продюсерские центры по всему миру, - ответил Гаэтано. – И приехал к Гаэлю для того, чтобы уговорить его продать компанию.
-Да, может быть. Но, в конце концов, попытаться-то можно! Мы ничем не рискуем, - заявила Эрика.
-Не забывай, что наша главная задача – остановить Гаэля. Если нам это удастся, это будет великое достижение.
-Тоже мне, великий борец за мир! – ехидно произнес Антонио. – Соню помнишь?
-O Madonna! Не напоминай мне об этом! Это был вынужденный шаг!
-Тем не менее ты не можешь утверждать, что ты чист перед законом.
-Да... Когда вы рассказали мне правду, я едва от вас не убежала, - призналась Эрика. – Но сейчас – поняла, что это был единственно верный ход.
-Слава Богу! Мы с Тони можем вздохнуть с облегчением, - засмеялся Гаэтано. – Теперь, когда у нас есть план действий, мы можем...
Договорить он не успел: зазвонил мобильный телефон Антонио. Он тут же схватил трубку.
-Да, Антонио Фарина слушает, - произнес он и включил громкую связь.
-Говорит организатор конкурса «Tournament of the World Songs», - прозвучало на немецком.
-Очень приятно. У Вас есть какие-нибудь новости? – также по-немецки спросил Антонио.
-Есть, - ответил голос. – И очень хорошие.
-Говорите же скорей!
-Ваша песня была утверждена комиссией. С этой минуты вы – полноправный участник конкурса!
-Что ж, я Вам очень признателен. Для меня это большая честь – представлять Италию на конкурсе, - ответил Антонио.
-Удачи Вам на конкурсе! – сказал голос.
-Спасибо. Aufwidersehen! – попрощался Антонио и отсоединился.
-Да! Да! ДА! – закричал Антонио в экстазе. Хоть он и знал, что так и будет, но все равно не сумел сдержать эмоции.
-ДА! – присоединилась к нему Эрика. – УТВЕРДИЛИ!
-УТВЕРДИЛИ! УТВЕРДИЛИ! – подхватил Гаэтано.
-По-моему, наша маленькая победа стоит того, чтобы отпраздновать ее с размахом, - предложил Антонио, когда восторг немного стих.
-Мне тоже так кажется, - в унисон произнесли Эрика и Гаэтано.
-А раз у нас такое единодушие, просто грех этим не воспользоваться! – закончил Тони.
Пир начался вечером, продолжился ночью, закончился утром...
14
Швейцария. Страна сыра, банков и часов. Страна прагматичных, холодных людей. Страна нейтралитета. Наконец, одна из самых спокойных с политической точки зрения стран. И вдруг...
Едва троица друзей прибыла в столицу Швейцарии и оказалась собственно в городе, им неожиданно открылось новое лицо Берна.
Люди были непривычно оживленными. Везде, где только возможно, говорили исключительно о конкурсе.
«TWS! TWS! TWS!» - вот что звучало всюду. Город жил предстоящим конкурсом, и в связи с этим сбросил холодно-безразличную маску.
До самого конкурса оставалась неделя, так что времени было в обрез, особенно у итальянской делегации, так как ее представители в последнее время совершенно забыли про конкурс и занимались исключительно выведением на чистую воду Гаэля Седертелье. Поэтому сейчас и Антонио, и Гаэтано, и Эрика усиленно репетировали перед выступлением.
На первый взгляд итальянцам было не о чем волноваться. Их песня котировалась у букмекеров выше всех остальных, причем с большим отрывом. Кроме традиционной презентации песни в Италии, больше они ничего не предприняли, за исключением, конечно, утки о смертельной болезни Эрики, запущенной ею же самой.
Таким «пиаром наоборот» итальянцы убили двух зайцев одним разом: во-первых, все ждали, что Италия снимется с конкурса ввиду отсутствия исполнительницы, а во-вторых, когда Эрика все же приедет петь, все будут шокированы ее мужеством: пожертвовать собой во имя успеха страны!
Кроме того, на стороне Италии был фактор внезапности: ведь ни о песне «All about the love», ни об исполнительнице – малоизвестной немецкой эмигрантке Эрике Кирстен – никто не знал ровным счетом ничего. Это играло им на руку – когда жюри услышит песню, все в него входящие будут шокированы. Песня и впрямь была просто великолепной, и Гаэтано – а это была его идея – правильно поступил, что оставил ее «на десерт», выбрав последний, шестнадцатый номер. На TWS, в отличие от остальных конкурсов подобного рода, номера не определяются жеребьевкой, а выбираются участниками в определенном порядке – по букмекерским котировкам. А так как Италия котировалась выше всех, то ее представитель получил право выбора первым и выбрал шестнадцатый номер.
К этому времени до конкурса оставалось всего лишь два дня, и если не весь мир, то по крайней мере все страны-участницы конкурса только и говорили, что об итальянской песне.
Конечно, это был очень необычный и экстравагантный ход, но именно он, по мнению Гаэтано, должен был сыграть в конце концов решающую роль в итоговом успехе Италии, в котором не сомневались ни Тони, ни Гаэтано, ни Эрика.
Ведь на конкурсе такого ранга не принято скрывать свой проект. Итальянская делегация этого года была первой, которая решилась на такие отчаянные меры.
В самом деле, это уже смахивало на какую-то манию. На совместной репетиции всех участников, прошедшей в тот же день, что и определение очередности выступлений, присутствовали все, кроме итальянцев. Они благополучно – в который уже раз! – проигнорировали мероприятие, сославшись на плохое самочувствие певицы, не совсем оправившейся еще от страшной болезни.
За все время пребывания в Берне итальянцы (а если быть совсем точным, то конкретно Гаэтано) появились в концертном зале «Шале», где должен был пройти конкурс, всего два раза: для окончательной регистрации и при определении порядковых номеров.
Готовились к выступлению они в гостинице, где сняли пять номеров: три – для делегации и два, объединенные в один – для того, чтобы обустроить там мини-репетиционный зал.
Два дня истекли. Пришел момент, которого все с нетерпением ждали – день проведения конкурса «Tournament of the World Songs» - TWS.
Утренняя суета в этот день коснулась и итальянской делегации. Обычно никого не допускавшие в свои личные номера в гостинице (впрочем, никто даже не пытался к ним сунуться), в этот раз они приняли-таки посыльного, который принес письмо, адресованное Эрике Кирстен.
Естественно, в условиях жесточайшей конспирации Эрика не собиралась принимать его лично, поэтому вместо нее это сделал совершенно не таившийся ни от кого Гаэтано Грацио – его миссия на этом конкурсе заключалась в том, что он был личным администратором певицы Эрики Кирстен и композитора Антонио Фарины.
Дав посыльному щедрые чаевые, Гаэтано отнес письмо Эрике и ушел – ему нужно было о чем-то поговорить с председателем жюри. С Эрикой остался Антонио, но он в этот момент находился в их импровизированной «студии», в то время как Эрика лежала на кровати у себя в номере, расслабляясь перед выступлением.
Она вскрыла письмо и уже через пару минут в ужасе вбежала в «зал» к Антонио.
-Посмотри сюда... – Она протянула ему послание.
Антонио пробежал его взглядом, и ему тоже стало немного не по себе.
В этой короткой записке значилось:
Эрика, знай: если победишь – тебе не жить.
Искренне твой,
Г.С.
P.S. Не расцени это как угрозу, но я не шучу.
15
Прочитав записку, Тони неожиданно расхохотался.
-Что ты нашел в этом смешного? Тебе будет приятно, если Гаэль прикончит меня?
Антонио сквозь слезы, выступившие у него на глазах от смеха, с трудом проговорил:
-Эрика, это здорово! Эта записка – вещественное доказательство преступлений Гаэля Седертелье! Спасибо ему за это. Этот мерзавец сам роет себе могилу.
-Тут же не сказано, что это именно Гаэль Седертелье. Просто «Г.С.». Вдруг это какой-нибудь Гэвин Сампрас?
Антонио неожиданно посерьезнел.
-А о такой вещи, как графологическая экспертиза, ты не слышала?
-Если честно, то нет.
-В полиции очень обрадуются этой записочке. По слухам, итальянские полицейские давно уже ищут повод посадить Гаэля за решетку.
-За что же, если не секрет? – полюбопытствовала Эрика.
-Позже узнаешь, Эрика.
-Что за тайны? – возмутилась она.
-Поверь, что так будет лучше для всех: и для тебя, и для меня, и для него.
Он посмотрел на часы и сказал:
-Ничего себе! Через два часа выступление, а ты еще не готова!
С этими словами он спрятал письмо к себе в карман и подошел к режиссерскому пульту, а Эрика встала за микрофон...
...И вот наконец конкурс. То, чего так долго ждал весь мир шоу-бизнеса. Впрочем, этот конкурс обещал стать одним из самых предсказуемых за всю свою историю. Италия была на голову сильнее своих оппонентов, и ожидать чего-либо сверхъестественного не приходилось. Нужно было просто дождаться победы.
Гаэтано этого делать не стал. Получив официальное разрешение от своего номинального босса – Антонио, он сразу же после объявления о начале конкурса улетел в Лион – к Клоду. После конкурса к нему должен был присоединиться и сам Антонио.
Но вот два других представителя итальянской делегации просто обязаны были ждать. Им уезжать из Швейцарии было противопоказано. Приходилось покоряться обстоятельствам.
У Эрики в запасе было больше времени, нежели у остальных участников. Но она пела снова и снова, стремясь достичь наибольшего совершенства.
-Эрика, хватит! Ты довела меня до того, что меня начало тошнить от собственной песни! – заявил в конце концов Антонио.
-Ничего, Тони, потерпи, осталось совсем недолго, - усмехнулась Эрика и продолжила свою репетицию.
Сидя за кулисами в ожидании выхода, Эрика нервно грызла ногти. Зная об этой ее привычке, Гаэтано распорядился сделать для синьорины Кирстен накладные ногти.
Испания – номер 10... Румыния – 11... Китай – 12... Алжир – 13... Франция – 14... США – 15...
И наконец...
-На сцене Эрика Кирстен с песней «All about the love»! – объявила ведущая церемонии.
Эрика вышла на сцену. Перед выступлением она сильно нервничала, боясь провала. Чтобы ее успокоить, Антонио нашел единственно верный ход:
-Представь, что ты сидишь у нас в студии и разогреваешься, а выступление еще только через месяц, - сказал он ей.
Теперь она пыталась применить этот метод на практике.
Эрика испугалась, когда из динамиков неожиданно полился сильный, чистый голос. Но уже в следующее мгновение испуг прошел, и она могла только петь, петь, петь...
-It’s all about my love, it’s all about the love, - кричала Эрика в микрофон. Ее наполнила странная радость, в этот миг она любила всех и вся, и зал ей ответил. Ответил бурей восторга во время ее пения. Ответил стоячей овацией после исполнения.
Она отдала им все, что смогла. Они ответили ей тем же.
Бартер. Пусть незримый, неощутимый, но между Эрикой и зрителями произошла некая бартерная сделка.
Эрика всю жизнь считала, что купить можно все. Вопрос лишь в том, за какую цену.
То, что не все покупается за деньги, она усвоила давно. Но в этом мире деньги, вопреки расхожему мнению, являются лишь одним из множества способов заплатить за выбранный товар.
Так решила Эрика Кирстен. В день конкурса она еще раз убедилась в своей правоте.
Она купила благосклонность зрителей всего мира. Чем?
Работоспособностью. Трудолюбием. Безыскусностью своей песни. Она пела о банальности – но преподнесла эту банальность так, что все и забыли, о чем она пела.
В тот вечер Эрика впервые показала всем, что для того, чтобы завоевать сердце зрителя, не надо быть Мэрилин Монро или Марией Каллас. Да, одна была сексуальной штучкой и самой желанной женщиной мира, другая – великой оперной певицей, обладавшей неповторимой техникой бельканто. Эрика Кирстен не обладала голосом оперной дивы или сексуальностью Мэрилин Монро. Но она спела свою банальную песню ТАК, что все моментально поняли: на небосклоне шоу-биза загорелась новая звезда.
Мечта всех мужчин. Пример для всех женщин.
16
На следующее утро, едва только рассвело, итальянская делегация улетела из Швейцарии. Причин для этого было несколько.
Во-первых, условия жесточайшей секретности, разработанные Гаэтано еще до конкурса, продолжали действовать. Нужно было улетать так быстро, как только представится первая возможность.
Во-вторых, Гаэтано и Антонио не имели права терять время: их ждал Лион и продюсерский центр месье Клода Руа.
А в-третьих, эти два мачо все же не смогли устоять перед напором Эрики и взяли-таки ее с собой. А это уже было опасно: записка некоего Г.С. могла оказаться реальной, и что тогда?
Гениально простой план по поимке Гаэля, разработанный Антонио, предусматривал две версии развития событий.
Первая версия: Гаэль и Клод – давние знакомые. В этом случае Гаэль наверняка скрывается там же, в офисе Клода.
Возникает вопрос – почему, ведь там его и будут искать в первую очередь?
Антонио при разработке своего плана дал развернутый ответ на этот вопрос.
Гаэль, мягко говоря, невысокого мнения об их – Антонио, Эрики и Гаэтано – интеллекте, что он уже не раз давал им понять.
Но вместе с тем он не может не отдавать себе отчет в том, что троица его злейших врагов порылась в вещах Лоренса Чайлдлесса и обнаружила ход в Лион, где, возможно, проживает друг Гаэля – Клод Руа. За пару месяцев работы с Гаэлем Эрика не раз видела на гаэльском определителе номера лионские цифры, и «автором» этих звонков был некий Клод. Слишком много совпадений...
Вторая версия, разработанная Антонио, практически не оставляла им шансов на поимку преступника. Если Клод и Гаэль все же не знакомы, и Лоренс приехал к Гаэлю не от Клода, а просто ради покупки центра, то Гаэль может быть где угодно, в любой точке земного шара, с каким угодно паспортом.
Но в эту версию поверить было сложно из-за одной малюсенькой детальки – записки.
В самом деле, кем еще может быть таинственный Г.С., кроме как Гаэлем Седертелье? Вариантов, по общему мнению всех троих, не было.
Но если их догадка верна, и Гаэль действительно хочет убить Эрику, то ему нужно быть в таком месте, где они могли бы состыковаться. А таких мест на всем земном шаре могло быть только два – Лион и Палермо.
Палермо отпадает сразу – Гаэль не такой дурак, чтобы сидеть и ждать, пока за ним придут полисмены. Значит, остается Лион!
Но это наверняка ловушка! Гаэль намеренно дал им вычислить свое местонахождение, и роль пешки в этой партии сыграл Лоренс Чайлдлесс. Значит, он тоже разработал какой-нибудь хитрый план.
Гаэль, безусловно, понимал, что вещи Лоренса станут объектом досмотра любопытной лисицы – Гаэтано Грацио. А после этого... ну что ж, после этого вы, господин Гаэль Седертелье, получите мат в два хода в «Битве при Лионе»!
17
Искать адрес офиса Клода им не понадобилось – он был указан в документах Лоренса Чайлдлесса. Поэтому трое друзей, оказавшись в Лионе, уже знали, куда им направляться.
Антонио очень не хотел брать Эрику с собой «на дело», поэтому сказал ей:
-Эрика, я слишком дорожу тобой, чтобы так рисковать. Отправляйся на экскурсию по Лиону, а мы с Гаэтано тем временем разберемся с Клодом.
К большому удивлению Антонио, Эрика мгновенно согласилась. Видимо, она устала от интриг, хитросплетений, шантажа, и ей вдруг захотелось просто погулять, о чем она и сказала Антонио.
Перед тем, как разделиться, Антонио отвел ее в сторону и шепнул:
-Эрика, я не знаю, что может случиться со мной в офисе Клода. И я хочу, чтобы ты знала, на случай, если это наша последняя встреча: я тебя люблю!
Эрика внутренне возликовала: она и сама питала к Тони такие же чувства. И страстным поцелуем ответила на его слова.
-Ну вот, - заметил Антонио, высвобождаясь из ее объятий. – Самое главное уже сказано, теперь все будет намного проще. Обещай мне одну вещь, милая.
-Что хочешь, дорогой, - ответила Эрика, глядя на него влюбленными глазами.
-Если мне удастся выбраться из этой передряги живым и здоровым, ты выйдешь за меня замуж.
-Само собой, - отвечала на это Эрика.
Что еще можно было на это сказать, собственно говоря? Никаких вариантов. Амур разбил очередные два сердца, и с этим ничего уже не поделаешь.
-Теперь иди, - сказал ей Антонио. – Я не хочу подставлять тебя под град пуль, который, возможно, обрушится на нас в офисе Клода Руа.
Они поцеловались на прощание, и Эрика скрылась в толпе прохожих. А Антонио и Гаэтано вошли в офис Клода Руа.
-Месье Руа? – спросил Антонио.
-Да, это я, а кто вы? – настороженно оставался человек, сидящий за столом. – И как вы сюда попали?
-Мы – Антонио Фарина и Гаэтано Грацио, - прозвучало в ответ. – Во-первых, мы – композиторы, авторы песни «It’s all about the love», победившей вчера в Берне на конкурсе TWS. А во-вторых, мы – давние знакомые Гаэля Седертелье и пришли к вам для того, чтобы поговорить о нем. Вас устраивает подобное объяснение?
-Устраивает, спасибо. – Клод откинулся на спинку кресла-вертушки. – Я и сам очень хотел бы знать, где находится Гаэль, но, увы, сейчас это для меня тайна.
-Значит, здесь он не появлялся? – спросил Гаэтано.
-Нет. А зачем он вам?
Гаэтано понимал, что надо перемешать правду с ложью, иначе им не удастся привлечь Клода на свою сторону.
-Он подозревается в покушении на убийство, и я хочу его найти. Он – мой давний друг, и я просто хочу взглянуть ему в глаза, понимаете?
-Отлично понимаю. Но вам не удастся его найти. По крайней мере, я вам в этом не помощник. Я не знаю, где Гаэль.
-Вы в этом уверены? Может, это поможет вам вспомнить?
И Гаэтано, усмехнувшись, протянул ему по очереди: протокол, приговор, извещение и акт о вскрытии.
Клод попытался их порвать, но в ответ услышал:
-Не волнуйтесь, месье Руа. Это только копии, а оригиналы хранятся в надежном месте.
-Чего вы от меня хотите в обмен на эти бумаги? – спросил белый от страха Клод.
-Во-первых, не в обмен, - холодно поправил его Гаэтано. – Эти бумаги – собственность Лоренса Чайлдлесса, и мы не можем ими распоряжаться. Он придет в себя и скажет нам, что с ними делать. А во-вторых, скажите, куда отправился Гаэль Седертелье – вам ведь известно, где он, - и мы более вас не тронем.
Клод понял, что выбора у него нет. Он вздохнул и сказал:
-Ваша взяла. Гаэль поехал в Центральный парк Лиона, с какой целью – не сказал.
-Что вы сказали? В Центральный парк? – чуть ли не по слогам повторил Антонио и побелел как полотно.
-Да, так он сказал.
-Именно туда отправилась Эрика! – закричал Антонио. – Скорее в парк!
В этот момент зазвонил мобильный телефон Антонио. Он на бегу нажал кнопку и... замер на месте как вкопанный. Из трубки раздался металлический голос:
-Месье Фарина? Вам знакома Эрика Кирстен?
-Да, это моя невеста.
-Говорит капитан Клавен. Попрошу вас как можно скорее приехать в Центральную клиническую больницу Лиона.
-А что произошло? – спросил Антонио, уже интуитивно осознавая: случилось что-то страшное.
-Ваша невеста попала под машину, - пояснил капитан.
-ЧТО? – Антонио не мог поверить своим ушам. – Не может быть! – воскликнул он.
-Увы, это так, - ответил капитан, придавая голосу сочувственность.
-Она жива? – спросил несчастный жених.
-Да.
-Слава Богу! Все остальное не имеет значения, - радостно вскричал Тони.
-Приезжайте в клинику, там Вы сможете узнать все о ее состоянии.
-Ладно, я уже выезжаю, - ответил Антонио и захлопнул крышку мобильного телефона.
-Едем со мной, быстрее! – крикнул он Гаэтано.
Тот только кивнул. Он уже понял, что когда работаешь с Антонио Фариной, необходимо быть готовым ко всему. Они мгновенно выбежали на улицу, а уже через несколько секунд «БМВ» Антонио Фарины несся по улицам Лиона с запредельной скоростью, распугивая прохожих...
18
-Уф! Еле успел, черт побери! – Гаэль Седертелье вошел в офис Клода и, сев в кресло, раскурил трубку.
-Что ты еле успел? – спросил Клод.
-Разобраться с этой чертовой шлюхой!
-Что ты с ней сделал? Судя по реакции ее жениха, ты ее убил?
Гаэль мерзко ухмыльнулся:
-А что мне еще оставалось делать? Правда, убить ее мне не удалось, но инвалидкой я эту шлюху сделал. Твой «Пежо-406» отлично справился, спасибо.
-Похоже, ты не хотел ее убивать, - заметил Клод.
-А кто сказал, что я хотел это сделать? – удивился Гаэль. – Я просто хотел ей отомстить, и мне это удалось.
-Но почему ты ее просто не убил? Была бы самая лучшая месть, - парировал Клод.
-Как почему? Как почему, друг мой бриллиантовый?! Ты что, не понимаешь, что передо мной не стояла задача убить эту сучку? Я хотел отомстить, повторяю по слогам: о-том-стить. И, повторяю, мне это удалось!
-По-моему, нет, - неосторожно вставил Клод.
-А по-моему, да! – отрезал Гаэль. – Ты пойми, тут дело не в том, убил я ее или не убил, нет! Дело в принципе, которым я руководствуюсь. Для меня было важно не столько убить Эрику, сколько морально раздавить всю эту компанию дебилов! Теперь они не смогут ловить меня с прежней целеустремленностью! Женишок – а я уже давно догадался, что они крутят l’amour – морально раздавлен, Эрика осталась без ног, а Гаэтано – самый большой тюфяк из всей их компании. Ему просто не под силу будет меня настичь.
-Все твои рассуждения в общем-то верны, но ты забываешь об одной крохотной детальке.
-О какой же?
-Эрика видела машину, которая ее сбивала. Если кто-нибудь глазастый запомнил номер, то я не дам за твою жизнь и банановой кожуры!
-Почему? – Гаэль отбил атаку с удивительным хладнокровием. – Никто за мной не придет, уверяю тебя. Я еще долго буду сниться этой троице в кошмарных снах, пока не передавлю их всех по очереди! Ты меня понял?
-Да, - Клод только и смог, что кивнуть.
-Ну вот и отлично. А сейчас извини, меня ждут великие дела, пора улетать!
-Куда это ты собрался?
-В Италию, - спокойно ответил Гаэль.
-Ты так и будешь всю оставшуюся жизнь мотаться между двумя странами Евросоюза?
Гаэль оставил эту сентенцию без внимания.
-Qui tacet – consentire videtur, - резюмировал Клод.
-Переведи нам, тупым итальянцам, не знающим латынь, - саркастически попросил Гаэль.
-Молчание – знак согласия, - ответил Клод. – Тебя не пугает перспектива провести всю жизнь в такой вот беготне?
-Абсолютно нет, - улыбнулся Гаэль. – Меня, кажется, вообще ничем нельзя напугать. Я уже переболел страхом. Кстати!
Вспомнив о чем-то, он вытащил мобильник и набрал номер. Поговорив пару минут, он разочарованно вздохнул.
-Черт! Рейс отменили.
-Постой, но ведь прямого рейса из Лиона в Палермо не существует!
-Естественно, не существует, - согласился Клод. – Но существует рейс Лион-Париж, затем – Париж-Рим, а уже оттуда я доберусь на машине и до Палермо.
-Когда ты вылетаешь?
-Не волнуйся, сбежать я всегда успею. Так будет даже лучше.
-Что ты задумал? – испуганно спросил Клод.
-Послушай, Клод, ты мне надоел! – раздраженно воскликнул Гаэль. – Каждый раз, когда я что-либо замышляю, ты трясешься так, будто я посылаю тебя на смертную казнь! Ты что, еще не понял, что все, что я до сих пор совершил, уже тянет по сумме на пожизненное заключение – это в лучшем случае? Ну а в худшем... сам понимаешь на что?
-И что ты замыслил теперь? Какую пакость?
-В свое время узнаешь.
Клод понял, что Гаэль ничего не скажет. Во всяком случае, в ближайшее время точно. Тайну из него и под пытками вытянуть не удастся. Если он не захочет сказать, то и не скажет. Это Клод знал точно.
-Мсье Руа, можно я дам вам один совет?
-Ну давайте, синьор Маркони, - неожиданно ляпнул Клод.
Гаэль не стал укорять товарища. В конце концов, Клод сказал правду. Ведь Гаэля на самом деле звали Фабио Маркони. Другое дело, что он это имя терпеть не мог и редко когда допускал, чтобы его так называли. Но Клоду он мог это спустить.
-Так вот, мсье Руа. Никогда не лезьте в чужую душу прежде, чем вы получите разрешение залезть туда от ее хозяина, - четко произнес Гаэль. – Я вам пока такого разрешения не давал. Будет нужно – дам без разговоров. Но пока – нет. И не нужно ничего у меня выпытывать. Я все равно никогда не говорю людям больше, чем они способны понять. И еще одно...
-Что?
-Никогда не отрицай ничего как факт: это может тебе аукнуться... – сказал Гаэль, круто развернулся и вышел, захлопнув дверь с такой силой, что портрет Шарля Гуно, висящий на стене офиса Клода, сорвался и с жутким грохотом рухнул вниз, за рояль, стоящий у этой стены.
-Тоже мне, философ выискался! – недовольно пробурчал Клод и пошел отодвигать рояль...
19
Генрих Кирстен сидел в кресле и пил свой утренний кофе. Для него эта процедура стала уже своего рода ритуалом: кофе он терпеть не мог, но предписания врача выполнять было необходимо.
Впрочем, Генрих был не тем человеком, которого легко можно было заставить что-либо сделать вопреки его собственной воле. Просто он всегда прислушивался к советам домашнего врача, и раз тот сказал, что нервы расшалились и надо пить кофе, значит, так и надо, даже в ущерб своим интересам.
Генрих Кирстен был владельцем виноградника. Владелицей числилась его дочь, но ей до бизнеса не было никакого дела, и она попросила отца оформить все на себя.
Генрих на это ответил решительным отказом. Во-первых, он своей родиной всегда считал немецкий Штутгарт и оставаться в Италии, где был расположен виноградник, не намерен. А во-вторых, ему самому этот бизнес не очень-то нужен, он не испытывает к нему большого интереса. Это всего лишь способ заработать на безбедное существование.
Тогда Эрика – так зовут его дочь – предложила следующее:
-Слушай, папа, а давай сделаем так: ты уезжаешь в свой родной Штутгарт вместе с матерью, оформляя предприятия на меня. Я, в свою очередь, оформляю на тебя генеральную доверенность на ведение всех моих дел. А ты найми управляющего в Италии, и дело завертится. Более того, будет приносить неплохой доход.
Генрих оценил мысль дочери и полностью одобрил ее план. Сразу же после оформления бумаг он вместе с женой отбыл в Штутгарт, надеясь, что преодолел все неприятности.
Однако это было далеко не так. И без того больное сердце матери Эрики не выдержало напряжения, связанного с переездом. Кроме того, она была истинной патриоткой своей родной Германии, и переезд в Италию (в связи с кончиной ближайшего друга Генриха) восприняла как оскорбление ее национальных чувств. Поэтому Генрих постарался, как только появилась такая возможность, сразу же уехать назад в Германию.
Но, как оказалось, было уже поздно. Жене становилось все хуже и хуже. Конец близок, это Генриху объяснили быстро, но он не мог позволить себе в это поверить...
Но месяц назад конец все-таки наступил. Жена Генриха и мать Эрики, Мартина Кирстен, скончалась от инфаркта миокарда.
Генрих Кирстен, казавшийся всем знакомым крепким, самодостаточным и даже в некоторой степени – а это качество присутствует в каждом мужчине – циничным человеком, на деле оказался абсолютно иным.
Он почувствовал вокруг себя ужасную пустоту.
Он понял, что оказался совершенно неприспособленным к одинокой жизни.
Он осознал, что его эгоизм, который наряду с цинизмом в той или иной степени присутствует в каждом мужике, оказал ему медвежью услугу. Он считал себя суперменом, но при этом не задумывался, откуда берется чистое белье, кто готовит еду, кто стирает, гладит, убирает...
А всем этим занималась Мартина. Генрих в свое время предлагал нанять домработницу, но Мартина ответила на это решительным отказом. И он не стал настаивать.
Теперь пришло время об этом пожалеть. Генрих в свои пятьдесят два года остался после смерти жены абсолютно один.
В Италии, как уже говорилось выше, у него жила дочь, но то в Италии... Генрих даже не позвонил ей после смерти матери, чтобы пригласить на похороны.
Дело было не в конфликте – конфликта между ними как раз никакого и не было, - просто Генриху Кирстену потребовался целый месяц, чтобы освоиться в новой для себя роли. Роли одинокого человека. Никак не мог он привыкнуть к тому, что нет рядом с ним его вечной, казалось бы, опоры – Мартины.
Весь этот месяц он фактически голодал и в первую неделю после похорон едва не заработал аллергию на яичницу и макароны – единственные блюда, которые он умел кое-как готовить.
Потом до него дошло, что можно питаться в кафе и ресторанах. Но где в Германии кафе и рестораны? Под ними Генрих Кирстен подразумевал пивные, где подают истинно немецкое bier.
И Генрих стал целыми днями пропадать в пивных, заливая свое горе пивом. В результате за две недели он поправился на... двенадцать килограмм!
Только после этого Генрих понял, что в его жизни произошли серьезные перемены. Он проконсультировался с домашним врачом, тот назначил ему кофе в качестве лекарства, а затем...
Затем Генрих Кирстен начал собирать чемоданы.
Он задумал вернуться в Италию.
Но его планам не было суждено осуществиться.
Ведь самолет немецкой авиакомпании, доставивший его в аэропорт имени Леонардо да Винчи, не сумел нормально приземлиться...
Тела 72 пассажиров этого самолета были извлечены из-под обломков самолета в следующие два дня.
В живых не остался никто...
20
-Доктор, какой прогноз? – спросил Антонио.
-Она будет жить, но ходить, увы, уже не сможет никогда, - мрачно ответил доктор.
-It’s impossible. Do you understand? It’s impossible!* – Антонио от отчаяния перешел на английский язык.
-Я не понимаю вас, синьор, - ответил врач. – Я не говорю по-английски.
Антонио было наплевать, что о нем подумают. Он просто не мог иначе выразить свои чувства.
-Это невозможно. Какая-то ошибка, - глухо сказал он.
-Нет... К большому моему сожалению, это так.
Только теперь до Тони дошла страшная правда, сказанная врачом. Ничего сделать было уже нельзя. Надо было просто жить. Но как теперь жить? Оставалось только смириться с ужасными фактами: Эрика прикована к инвалидной коляске.
-К ней можно? – спросил он уже более спокойно.
-Да. Операцию уже сделали, но, увы, возможность ходить вернуть не сумели.
-Тогда я зайду, - решился Тони. – Она отошла от наркоза?
-Да.
Антонио без лишних слов направился в палату, где лежала его возлюбленная.
Эрика лежала в кровати. Завидев жениха, она слабо улыбнулась:
-Тони, дорогой... Зачем ты сюда пришел? Тебе так хочется увидеть меня беспомощной и слабой?
«Опять проклятое ехидство!» – чертыхнулся про себя Тони. И тут же поразился самообладанию своей невесты: «Если она даже в такой момент сохраняет чувство юмора, значит, с боевым духом у нее все в порядке».
-Эрика, милая, кто тебя так? – нежно спросил он.
-А то ты не знаешь... – огрызнулась она.
-Гаэль... Чудовище! – взревел Антонио. – I will kill you, I swear!**
-Can you really promise me that you’ll kill him?*** – Эрика, свободно владеющая английским, легко втянулась в диалог.
-Of course I can, - ответил Тони. – I will revenge him!****
-Какой ты жестокий, - Эрика криво усмехнулась. – Не ожидала от тебя. Может, чуть смягчишься?
Антонио был в шоке.
-ЧТО? Ты упрекаешь меня в жестокости? Мисс Кирстен, извольте, пожалуйста, запомнить раз и навсегда одну вещь. Я не собираюсь спускать чудовищу, недостойному жизни на Земле, покушение на мою невесту. Я буду преследовать его, я буду сниться ему в кошмарных снах! И пока я ему не отомщу, я не успокоюсь. Вы меня поняли?
-Да, я вас поняла, синьор Фарина, - ответила Эрика и разрыдалась.
Тони понял, что с Эрикой приключилась самая настоящая истерика и ему здесь ловить нечего. Он позвал врача:
-Пожалуйста, доктор, помогите! Моей невесте плохо, с ней истерика.
-Вам лучше оставить ее, - сказал врач, бегло осмотрев Эрику. – Я дам ей легкое снотворное, после него дела пойдут на лад.
Антонио молча кивнул и вышел из бокса.
Гаэтано, все это время просидевший в холле клиники, поднялся из кресла и спросил:
-Ну как? Что сказал врач?
-Ничего сделать нельзя, - убито ответил Антонио. – Ходить она не сможет.
-Ты уверен? – ошарашено спросил Гаэтано. – Неужели нет совсем никаких шансов?
-Уверен. Хирург сказал, что сам факт того, что Эрика выжила, можно считать чудом.
-Да, и на том спасибо, - горько парировал Гаэтано. – Слушай, Тони, поехали в гостиницу, поговорим там. Ведь ты хочешь что-то мне сказать, я не ошибаюсь?
-Не ошибаешься, - кивнул Тони. – Сядь за руль, - попросил он друга. – Сам понимаешь, я не могу вести машину в таком состоянии.
Гаэтано молча кивнул.
21
-Представляешь, она обвинила меня в жестокости! – пожаловался Тони. – Я этого понять не могу! Впрочем, женская логика – понятие особое, это я усвоил давно. Особенно логика блондинок.
Гаэтано рассмеялся.
-Ну, Тони, тут ты намудрил...
-Нет, Гаэтано, ты ошибаешься. Я ничего не намудрил. В первую очередь давай разберемся с вопросом, что же такое логика? И какая логика имеет право на существование?
Когда-то я изучал труды Аристотеля, основоположника так называемой «аристотелевой логики», и Ибн-Сины, одного из ярчайших схоластов на планете.
Лично мне ближе классическая логика и метод дедукции, ярко описанный Артуром Конан Дойлом в «Записках о Шерлоке Холмсе», а также философия Бэкона и Декарта. Но вот парадокс – со времени изучения всех этих материалов я успел забыть почти все, что было с ними связано.
-Ты забыл, а я помню. – Гаэтано поспешил занять паузу в разговоре.
-Ты? – Антонио удивленно воззрился на друга.
-А чему ты так удивляешься? Не один ты, между прочим, вырос в интеллигентной семье! – возмутился Гаэтано.
-Ладно, не обижайся, лучше говори.
-Что же представляла собой философия Бэкона и Декарта? – так начал Гаэтано свой монолог. – Одно время меня страшно смущало слово «философия», заключенное в этом понятии, но потом, все более углубляясь в дебри научных познаний, я сообразил, что вся логика является одной из ярчайших частей философии – причем как древней, так и современной.
Прогрессивные буржуазные философы – Фрэнсис Бэкон и Рене Декарт – не были поборниками ни классической, ни схоластической логики, особенно Декарт, - продолжал Гаэтано. – В своих трудах они подчеркивали, что логика в первую очередь является наукой о достижении истины, «наукой открытий», и выступали за создание «новой логики».
-Подожди, как же так? – перебил друга Антонио. – Ведь мне, да и не только мне, доподлинно известно, что Бэкон и Декарт расходились во взглядах.
-Как раз к этому я и веду, - ответил Гаэтано и рассмеялся. – На лету мои мысли ловишь! Слушай дальше.
Далее их взгляды на «новую логику» расходятся. Бэкон в своих учениях пришел к выводу, что логика Аристотеля является... схоластической, и стал искать свою – новую в его понимании логику, которую вскоре и нашел в индукции и связанных с ней умозаключениях, правила которых пытался установить. В поддержку индуктивности выступает и его знаменитое изречение «Knowledge is power» («Знание – сила»). Этим изречением Бэкон фактически сообщает миру о том, что логика – это знание.
-И отчасти он прав, - снова перебил друга Тони. – Любая логика – будь то схоластическая или аристотелевская – это знание законов человеческого мышления, без которых немыслимо существование самой логики. Фактически слова Бэкона можно переиначить, сделав из них выражение «Logic is power» («Логика – сила»).
-А если быть совсем уж придирчивым философом, то, суммируя все вышесказанное, можно перефразировать Бэкона еще глубже: «Power of knowledge is logic» («Логика – сила знания»), - подхватил Гаэтано.
-Все это сильно смахивает на казуистику, - поморщился Антонио.
-Да, на первый взгляд это кажется казуистикой, но на самом деле это никакая не казуистика, а философский материализм Фрэнсиса Бэкона, развитый впоследствии Томасом Гоббсом и Джоном Локком, - парировал Гаэтано.
-Теперь послушай меня, - сказал Антонио.
-Говори, - кивнул Гаэтано.
-Рене Декарт пошел по другому, нежели Бэкон, пути. Его философия еще более противоречива – она носит дуалистический характер, то есть исходит из двух противоречащих друг другу начал.
-Я понимаю, что ты хочешь сказать, - перебил его Гаэтано, - ты имеешь в виду материальное и духовное начало. Но это же невозможно в принципе!
-Почему же? – спросил Антонио.
-Сам посуди! Ты сам только что заявил, что материальное и духовное начала противоречат друг другу. Так?
-Так, - согласился Антонио.
-Тогда, если верить твоим словам, Декарту удалось объединить в одно учение два несовместных начала!
-Ты ничего не понял, - со вздохом ответил Антонио. – Дело в том, что, хотя Декарт и проповедовал дуалистическую философию, он никогда не объединял эти начала в одно. Каждое из них соответствовало «своей» науке: духовное начало составило основу декартовой метафизики...
-А каково определение метафизики с научной точки зрения? – снова перебил Гаэтано.
-Метафизика... метафизика... – Антонио сосредоточился, пытаясь вспомнить определение из курса философии. – Да! Я вспомнил! – наконец вскричал он.
-Ну и? – осведомился Гаэтано.
-Метафизика – это антидиалектический способ мышления и метод познания, рассматривающий вещи и явления как оторванные, независимые друг от друга, как законченные, неизменные, раз и навсегда данные, вместе с тем отрицающий внутреннюю противоречивость предметов и явлений. – Антонио выпалил все это на одном дыхании, и чувствовалось, что это далось ему с трудом: он глубоко и тяжело дышал.
-Но это же чушь! – Гаэтано начал осознавать всю глубину этого долгого разговора и поэтому активно включился в полемику. – Это поиски черного кота в темной комнате.
-При этом кота в этой комнате нет, а один из ловящих все время кричит, что поймал этого кота! – победоносно закончил Антонио.
-Именно это я и хотел сказать, - кивнул Гаэтано.
-Но, хотя это и чушь, она – метафизика то есть – была неизбежным этапом в развитии человечества, - Антонио продолжил развивать свою мысль. – Дело в том, что метафизика вначале возникла как одна из частей естествознания, и лишь потом Бэкон и Локк «перенесли ее в философию», как писал небезызвестный Фридрих Энгельс.
-Да, это все очень интересно, но мы говорили о Рене Декарте, не так ли? – с издевкой сказал Гаэтано.
-Да. Итак, духовное начало составило основу декартовой метафизики, а вот материалистическое... с ним и была связана вся деятельность Декарта как математика и физика.
-Ты имеешь в виду учение Декарта о телесной субстанции? – заинтересованно спросил Гаэтано.
-Именно так. Впрочем, вернемся к его философии и логике.
В первую очередь вся его научно-философская деятельность характеризуется постоянными нападками на схоластику. Все это было тесно связано с разработкой им рационалистического метода познания. Разум, по Декарту, это решающий критерий оценки результатов исследования. Опыт же, сколь бы ни была велика его роль, не имеет решающего значения и играет подчиненную роль по отношению к рационалистической дедукции.
-То есть фактически рационалистическая дедукция Декарта является антиподом схоластического догматизма, - заметил Гаэтано.
-Да. Но Декарт вообще философ очень специфический. Вся его философия построена либо на рационализме, либо на яростном противоборстве со схоластами, например, с Ансельмом Кентерберийским.
-Стоп, что-то я тебя не пойму. Ансельм Кентерберийский? Но он ведь жил в XI веке!
-Ты опять прав... как и я. Послушай еще немного.
Ансельм Кентерберийский, ярчайший представитель ранней схоластики, действительно жил в одиннадцатом веке. Но ты забываешь о его онтологическом доказательстве существования Бога!
-Я о нем знаю, но как все это может быть связано с Декартом?
-Декарт и сам пытался сформулировать доказательство бытия Бога, но всего лишь несколько видоизменил доказательство Ансельма Кентерберийского, - пояснил Антонио. – Это единственный на моей памяти случай, когда Декарт изменил своей философии.
-Это почему?
-Ну как почему? Сам посуди, вся жизнь Декарта – сплошное противоборство со схоластами. И тут вдруг, пытаясь доказать существование Бога, он приходит к тому же выводу, к какому еще за несколько веков до него пришел схоласт! Правда, вывод этот у Декарта получился слегка измененным, но это сути дела не меняет: Декарт и схоласт пришли к одному и тому же! А для Рене Декарта это был позор, он ведь всю жизнь нападал на схоластов!
Вот тут мы и подошли к самому главному. Ради того, чтобы разойтись во мнениях с Ансельмом Кентерберийским, Декарт изменяет, скорее всего намеренно, своей философии.
-Как же?
-Отрывая сознание от материи, отвергая (в данном конкретном случае) первичность материи и вторичность сознания, Рене Декарт рассматривает материю и дух как две независимые субстанции, приходя тем самым к противоречию, ведь атрибутом материи является протяжение, а духа – мышление.
В тот момент в нем, видимо, боролись независимый философ-материалист и ярый противник схоластики. Последний одержал верх: единство материи и духа, эмпирически наблюдаемое в человеке, для картезианского дуализма оказалось принципиально необъяснимым, - так закончил Антонио свой длинный философский монолог.
-Да, тут есть над чем подумать, - признал Гаэтано.
-Это уж точно, - подхватил Антонио.
Тут вдруг Гаэтано спросил:
-Слушай, Тони, а с чего все началось-то?
-Что «все»?
-Ну, эта наша философская дискуссия.
-С того, что я пожаловался тебе на Эрику. Она обвинила меня в излишней жестокости по отношению к Гаэлю! И ты, пожалуйста, ответь мне, почему!
-Ну, тут все ясно и без философии, - сказал Гаэтано. – Стресс вследствие аварии, шок от того, что она больше не сможет ходить, наконец, сам факт того, что ее пытались убить – мало тебе?
-Оказывается, мало, - горько пошутил Антонио.
-Знаешь, Тони, ты отличный философ, но психолог из тебя никудышный!
-Отбиваю мяч, - парировал Тони. – Ты, Гаэтано, отличный психолог, но философа из тебя не получится.
-Я и сам это знаю, - кивнул Гаэтано.
-И все-таки не верится, что моя дорогая Эрика не сможет больше ходить, - вздохнул Антонио.
-Да... Такой кошмар мне и в страшном сне присниться не мог, - согласился Гаэтано. – Но чуткость приходит с возрастом, а какой у нас возраст?
-Да, ты прав, какой? У нас все еще впереди. И кто знает, может быть, рано или поздно нам удастся вылечить Эрику, - с глубокой надеждой в голосе молвил Антонио. – Кстати, кто поедет завтра к ней, а кто – на поиски Гаэля?
-Ответ очевиден, - ответил Гаэтано. – К Эрике поедешь ты, а я открою охоту на нашего музыкального гения.
Тони и сам понимал, что Гаэтано предлагает единственно возможный вариант развития событий, но его мозги отказывались повиноваться хозяину. И неудивительно – было уже два часа ночи!
-Завтра встретимся у тебя, - сказал он. (Гаэтано для конспирации поселился в другой гостинице).
-Ладно, - ответил тот. – Пока, братишка!
Спустя несколько секунд шум мотора возвестил о том, что Гаэтано уехал.
А Антонио повалился на кровать и заснул как убитый...
22
Гаэль Седертелье довольно ухмыльнулся, сойдя с трапа самолета, только что совершившего посадку в Палермо. Уж здесь-то никто не будет его искать! Просто никому не придет это в голову.
В самом деле, как так может быть, что опасный преступник летит в страну, где его легче всего поймать?
На первый взгляд это была грубейшая ошибка Гаэля. Но лишь на первый, и то не на самый внимательный.
Если же копнуть чуть глубже, то становилось понятно, что это не только не ошибка, но совсем наоборот – гениальный тактический маневр!
Гаэлю вся эта погоня очень напоминала шахматную партию с ее тактическими построениями и умением продумать ситуацию на доске на несколько ходов вперед.
Но кто знает – сейчас Гаэль перехитрил троицу (впрочем, после покушения на Эрику троица превратилась в парочку), завтра прижмут уже они его... Жизнь состоит из черных и белых полос разной длины, это он запомнил еще ребенком.
Следовательно, все, что можно добавить ко всему уже сделанному – это попытаться застраховать себя от всех возможных промахов.
Именно для этого Гаэль и приехал в Италию.
Первый визит в родной стране он нанес в госпиталь, где до сих пор находился Лоренс Чайлдлесс – тот самый кубинский банкир-шантажист, отобравший компанию у Клода.
Чайлдлесс лежал без сознания. Этого только и надо было Гаэлю.
Он медленно вытащил из розетки вилку аппарата искусственного дыхания...
* * *
Весть об убийстве Лоренса Чайлдлесса быстро достигла ушей «великой троицы» - Тони, Гаэтано и Эрики.
Каким образом?
Здесь нелишне будет упомянуть о том, что среди нашей тройки детективов Гаэтано был самым любознательным. Он выписывал все газеты, какие только можно было выписывать.
А сейчас, когда они временно покинули Италию, он их покупал.
Естественно, что в каждой итальянской газете первополосным сообщением было как раз сообщение об убийстве – именно об убийстве! – Лоренса Чайлдлесса: кто-то отключил аппарат искусственного дыхания!
-Это сделал Гаэль, - заявила Эрика, едва узнав о смерти Лоренса. – Меня он уже пытался убрать – не вышло. Зато с Лоренсом все прошло гладко.
Она успела уже осознать, что останется инвалидом, но легкий характер не позволял ей впадать по этому поводу в уныние: Эрика не переставала надеяться на то, что когда-нибудь она все-таки встанет. Тем более, что ее выписали из клиники, а в «домашних» условиях Лиона поправиться все же было легче.
Гаэтано был полностью согласен с Эрикой, единодушно допуская лишь такой вариант развития событий. А вот Тони...
Он ушел к себе в номер и долго размышлял над одним животрепещущим вопросом: а зачем Гаэлю нужно было это делать?
В самом деле, зачем? Ведь они с Лоренсом даже не были знакомы, тот всего лишь хотел перекупить у Гаэля компанию, то есть был деловым партнером. А причин для устранения делового партнера Антонио найти не мог.
Все это он высказал Гаэтано и Эрике, но те и слушать его не пожелали: оба были полностью убеждены, что лишь Гаэль мог совершить это преступление. Робкие доводы Антонио разбились о стену ненависти, испытываемой обоими его друзьями к Гаэлю Седертелье.
Впрочем, Тони, как человек, умеющий быть самокритичным и объективным, не мог не признать, что сам он относится к Гаэлю не только не лучше, но даже и хуже своих друзей.
С другой стороны, убийца – это далеко не всегда маньяк. И Гаэля маньяком назвать сложно – слишком уж хитро он поступает, обстряпывая свои темные делишки... Такому лишние убийства не нужны.
Но ведь кто-то же убил Лоренса?
Кому-то это было необходимо?
Так кому же?
В виновность Гаэля, как бы предвзято он к нему не относился, Антонио поверить не мог. Его очень смущало отсутствие мотива. Такие преступники, как Гаэль, как правило, стараются не убивать там, где не нужна лишняя кровь.
Так в чем же дело?
Кто стоит за убийством Лоренса, если не Гаэль?
Размышления на эту тему отняли у Тони почти весь день.
И в конце концов, когда он уже был готов признать свое поражение, ему на ум пришла поистине гениальная мысль...
Чтобы ее проверить, он отправился к Клоду Руа.
Но потерпел сокрушительное поражение – тот, кто мог пролить свет на эту темную историю, бесследно исчез. Его офис в Лионе был закрыт, и никто не мог сказать, куда же направился Клод.
Но, как оказалось, Антонио было совершенно не нужно никого опрашивать. Теперь он и сам знал, почему исчез Клод и куда он направился...
* * *
На следующий день очередной самолет совершил посадку в Центральном аэропорту Палермо. Среди пассажиров, сошедших с трапа этого судна, был и Антонио Фарина, втайне от друзей приехавший в свой родной город.
И у него была крайне веская причина так поступить...
23
-Алло? Это Лион? Клод? Привет, это Гаэль.
-Привет. Откуда ты звонишь?
-Палермо, - коротко бросил Гаэль.
-Как? Ты уже там?
-Да.
-Ничего себе оперативность!
-Да, я такой, - самодовольно усмехнулся в трубку Гаэль. – Впрочем, ладно. Отбросим пустые словеса. Мне нужна помощь.
-А что я могу сделать?
-Вылетай сюда, чем скорее, тем лучше.
-Что-то случилось?
-Да, случилось. Подробности при встрече, - резко отозвался Гаэль.
И бросил трубку.
«Ну и ну! – подумал про себя Клод. – Видать, у него крупные неприятности, если он вызывает меня! Ладно, раз так, то надо собираться».
По своей природе Клод был человеком не слишком умным. Если бы он обладал хотя бы малой долей той хитрости и изворотливости, какая была у Гаэля, он бы живо смекнул, что здесь что-то нечисто. Но у Клода не возникло и тени сомнения. Он был твердо уверен: у друга неприятности, и он, Клод Руа, должен ему помочь.
Но, хотя Клод и не был хитрым и умным человеком, у него было сильно развито главное «чувство лисы»: инстинкт самосохранения. Именно этот инстинкт не раз выручал Клода из щекотливых ситуаций, он помогал ему даже тогда, когда, казалось, шансов на спасение не осталось вообще.
Вот и сейчас внутренний голос подсказывал Клоду, что что-то тут не так. Однако он, целиком и полностью захваченный мыслями о том, как бы лучше помочь другу, пожалуй, впервые в жизни не послушал своего «спасителя» и заказал билет до Парижа, так как прямого рейса Лион-Палермо не существовало. Нужно было добираться сначала до Парижа, оттуда из аэропорта Орли – до Рима, а уже из Рима – на поезде до Палермо.
* * *
Итак, Клод Руа прибыл в Палермо спустя два дня после звонка Гаэля. Из аэропорта он позвонил другу:
-Гаэль, добрый день, это Клод. Я в Палермо. Что делать дальше?
-Подъезжай сюда, - коротко ответил Гаэль, - в мой офис.
...Еще через час Клод наконец встретился с Гаэлем.
-Что у тебя случилось?
-Беда, Клод, беда. Итальянская полиция подозревает меня в убийстве Лоренса Чайлдлесса.
-Он убит? Какое счастье! – Клод не мог скрыть радости.
-Да, он убит, и подозревают меня.
-У них есть для этого основания?
-В принципе нет. Но дело в том, что я был в той клинике буквально за час до убийства. Меня там заметили... и понеслось.
-Так, значит, ты и здесь умудрился натворить черт знает что! Мне это совершенно не нравится. Как можно восстановить твою репутацию?
-А зачем это делать? – ухмыльнулся Гаэль. – Кому это надо?
-Как кому? Тебе в первую очередь!
-Мне? Вовсе нет.
-Это почему же?
-Потому что все знают, что я классный продюсер. Но одновременно все знают и то, что как человек я – омерзительная личность.
-Первый раз вижу человека, самого себя считающего «омерзительной личностью».
-Глупо отрицать очевидное, - притворно горько вздохнул Гаэль. – Сделку с совестью я заключил, пожалуй, в тот день, когда убил того писаку-язвенника. С того момента моя жизнь катится по наклонной плоскости.
-Ладно, хватит философствовать. Говори, зачем ты меня вызвал.
-ОК, перейдем к делу. Ты должен обеспечить мне алиби.
-Хорошо, но как?
-Господи, Клод, это же так просто! Когда меня вызовут на допрос, я скажу, что у меня есть свидетель, могущий подтвердить, что в момент убийства я находился в другом месте.
-И это буду, разумеется, я.
-Of course. Рад, что ты меня понял.
-Я тоже этому рад.
-Значит, заметано. – Гаэль поднялся из кресла и нервно заходил по комнате.
От Клода не укрылась излишняя нервозность друга, но его верный помощник – инстинкт самосохранения – на сей раз молчал.
Поэтому Клод и на сей раз ничего не заподозрил...
...А надо было бы. Потому как Гаэль втайне от друга уже завершал подготовку к самому дерзкому по своей задумке преступлению за всю его «карьеру» убийцы...
24
«Срочное сообщение. Сегодня в час дня был арестован известный французский продюсер Клод Руа. Ему предъявлено обвинение в убийстве кубинского банкира Лоренса Чайлдлесса. Напомню, во время своего визита в Италию Чайлдлесс был ранен и оказался в госпитале. Он уже шел на поправку, когда неизвестный убийца отключил аппарат искусственного дыхания...
Тем временем другой известный француз, пожелавший остаться неизвестным, еще вчера специально прибыл из Франции, чтобы помочь расследованию убийства. Он заявил, что именно Клод Руа покушался на убийство новоиспеченной победительницы конкурса TWS Эрики Кирстен. У обвинения есть веские основания доверять его показаниям, так как уже точно установлено, что автомобиль «Пежо-406», совершивший наезд, был зарегистрирован на его имя.
Наша газета следит за развитием событий, подробности завтра в свежем номере».
Все это Гаэтано прочел на одном дыхании. Эрика, сидевшая в своем инвалидном кресле, возмутилась:
-Ага, знаем, знаем, кто этот «известный француз»! Сам меня сбил, а сваливает все на ни в чем не повинного Клода.
-Ну не такой уж он и ни в чем не повинный, - справедливо заметил Гаэтано. – Вспомни бумаги Лоренса. Видимо, из-за них Клод его и убил.
-Да не Клод это, как ты не понимаешь! – Эрика едва сдерживала слезы. – Это все Гаэль!
-Раньше я тоже так думал, но теперь, когда арестовали Клода, я понял, что аргументы следствия звучат очень даже весомо.
-Ты не понимаешь. – Эрика упрямо стояла на своем. – Это не Клод, я точно знаю!
Она была готова спорить и дальше, но внезапный звонок в дверь остановил ее порыв.
-Это Тони! – воскликнула Эрика.
Через секунду ее предположение подтвердилось. На пороге действительно стоял Антонио Фарина.
25
-Я не успел! – воскликнул он прямо с порога.
-Не успел что? – спросила Эрика.
-Сделать свое сенсационное заявление!
-А какое у тебя заявление? И где ты вообще был? – нетерпеливо спросил Гаэтано.
-Я был... – Антонио сделал эффектную паузу, - я был в Палермо!
-КАК? – в один голос вскричали Эрика и Гаэтано.
-Очень просто. Взял и улетел.
-Но зачем тебе нужно было туда лететь? – поинтересовался Гаэтано.
-Я хотел доказать всем невиновность Клода, - пояснил Антонио. – Когда я догадался, что Клод – всего лишь маленькая несчастная пешка в «шахматной партии» Гаэля, то сразу же помчался в Палермо, чтобы взять его. Но не успел...
-Ты догадался? Как? Когда? – Эрика буквально засыпала Тони вопросами.
-Не перебивайте меня, и тогда вы все поймете, - с улыбкой сказал Антонио. – Всему свое время.
Он вздохнул и завел рассказ.
-Когда я услышал об убийстве Лоренса Чайлдлесса, то сразу же подумал на Клода. Вы все время твердили, что это мог сделать только Гаэль, но у меня зароились подозрения.
Зачем Гаэлю убивать Лоренса, если они даже не знакомы? Ответ напрашивался сам собой, и вы сейчас его дадите.
-Что-то у меня мозги не очень варят... – жалобно сообщил Гаэтано.
-Ну, а про меня вообще и говорить нечего! – не раздумывая присоединилась к нему Эрика.
-Ответ здесь один: чтобы устранить сообщника, который слишком много знает! – воскликнул Антонио. – Именно эту цель преследовал Гаэль, ликвидируя Лоренса Чайлдлесса.
-Зачем бы ему это делать, они же с Клодом такие друзья, - скептически покачал головой Гаэтано.
-О Мадонна, и это мой помощник! – простонал Антонио. – Ты до сих пор не понял, что Гаэль не способен на такое чувство, как дружба? Они никогда не были друзьями! Гаэль просто использовал Клода, пока тот был ему нужен, а как только необходимость в нем отпала – сразу же нашел способ от него избавиться. И, надо сказать, сделал это очень оригинально.
-В чем оригинальность? – спросила Эрика.
-Сама посуди, - промолвил Антонио. – Помнишь те бумаги, которые Гаэтано стащил из дипломата Лоренса в день перестрелки?
-Да, - уверенно кивнула Эрика. – Там содержался очень опасный для Клода компромат на него.
-Теперь ты понимаешь, что, по логике полиции, убить Лоренса было выгодно только Клоду? Лоренс шантажировал его, Клоду это надоело, и он решил со всем этим покончить!
-Ты забываешь об одном существенном факте – времени совершения преступления, - заметил Гаэтано. – В тот момент Клода в Палермо еще не было, так что у него есть алиби.
-А кто может это подтвердить? – парировал Антонио. – Клод был человеком нелюдимым, друзей, кроме Гаэля, у него не было, так что его алиби – это его собственные слова (надо сказать, правдивые). Но кто поверит Клоду при наличии таких свидетельских показаний, которыми снабдил полицию Гаэль?
-Да, кстати, - перебила его Эрика. – Ты в курсе, что Гаэль приписал Клоду еще и покушение на меня?
-Неужели? – хладнокровно отреагировал Тони. – Я не удивлен, особенно если учесть, что для покушения на тебя он одолжил у Клода его «Пежо-406».
-Откуда ты знаешь? – спросил Гаэтано.
-Ну, это лежит на поверхности, - ответил Антонио. – Во-первых, в Палермо тоже несть числа газетам. Во-вторых, до этого можно дойти логическим путем.
-Это как? Я такой возможности не вижу, - озабоченно произнес Гаэтано.
-Зато я вижу, - успокоил его Тони. – Ни один убийца не захочет брать на себя мокрое дело. Гаэль не является исключением, поэтому и страхует себя таким оригинальным способом – берет машину у друга, у которого к тому же нечиста совесть!
-Да, действительно хитро придумано, - усмехнулась Эрика. – Гаэлю понадобилось убрать ненужного свидетеля, то есть меня. Что же он делает? Сначала он одалживает у Клода машину. Этим он подстраховывает себя, рассуждая следующим образом: если все пройдет не так, как он изначально рассчитывал, и полиция заподозрит преднамеренное покушение, то сразу же найдется человек, который, вероятнее всего, и совершил это преступление – Клод Руа, ведь «Пежо» зарегистрирован на его имя!
-Ты права, - вынужден был признать Тони. – Он хорошо действует, этот преступный «гений», но я все равно его поймаю.
-Как? – вопросили в один голос Эрика и Гаэтано.
-Просто, - лаконично сообщил Тони. – Уже через неделю Гаэль Седертелье будет в наших руках!
-Ну-ну, гениальный стратег, - саркастически усмехнулся Гаэтано. – Посмотрим, как это тебе удастся.
-А вот и посмотрим! – раззадорившись, крикнул в ответ Антонио. – Посмотрим, что ты скажешь, когда я окажусь прав!
-Тихо, прекратите спорить! – Эрика, как обычно, взяла на себя роль миротворца. – Все выяснится через неделю!
Гаэтано пренебрежительно отмахнулся.
Антонио предпочел оставить этот жест без внимания.
Эрика же, довольно засмеявшись, укатила на своем кресле в спальню.
Ей удалось погасить конфликт. Но вот надолго ли?
26
Однако на следующий день произошло событие, вынудившее Гаэтано и Антонио забыть обо всяких планах и тактиках поведения.
Утром Антонио, зайдя к Эрике в спальню, чтобы как обычно поприветствовать ее, этого сделать не сумел.
Эрика лежала в кровати.
Она была мертва.
Тони понял это сразу, как только посмотрел на нее: прекрасные голубые глаза, прежде заставлявшие Антонио замирать от восхищения, теперь не мигая смотрели в потолок. Эрика Кирстен была окончательно и бесповоротно мертва.
Антонио застыл на месте. Он был не в силах пошевелить ни одним мускулом. Просто стоял и смотрел на то, что еще вчера вечером было его невестой.
Вот уж по правде смерть забирает лучших. Эрика не должна была покинуть этот мир так рано, но это произошло, и с этим уже ничего нельзя было поделать.
Внезапно к Антонио вернулась способность трезво оценивать ситуацию.
«Поплачу потом, - сказал он себе. – Сначала надо покарать этого негодяя Гаэля, причем так, чтобы он запомнил это на всю оставшуюся жизнь!»
Бедный Эдмонд Дантес, граф Монте-Кристо! Ему не довелось испытать и тысячной доли таких мстительных чувств, которые сейчас обуревали Антонио. В его голове пульсировала назойливой мигренью одна и та же мысль – Гаэль должен ответить за все!
И после долгих раздумий у тела любимой, неоднократно проиграв у себя в мозгу возможные последствия его плана, Антонио наконец нашел вариант, полностью его устроивший.
Для начала он позвонил Гаэтано.
-Алло, привет, Гаэтано, это Антонио, - начал он как ни в чем не бывало.
-Доброе утро, Тони, - недовольно пробурчал Гаэтано.
Антонио почувствовал в его голосе раздражение и тут же настроился на нужный лад:
-Извини, если я тебя разбудил, но я имею к тебе дело, не терпящее отлагательств.
-То, что ты меня разбудил, теперь уже значения не имеет. – Из голоса Гаэтано по мере его пробуждения исчезали недовольные нотки. – Что за дело ты ко мне имеешь?
-Срочное и безотлагательное дело, - повторил Тони. – Мне необходимо, чтобы ты временно переехал в мой номер в отеле.
-Зачем тебе это? – недоуменно спросил Гаэтано.
-Это для меня очень важно. Понимаешь, Гаэтано, - тут Антонио сделал паузу, готовясь сообщить ему главную трагическую новость, - сегодня утром Эрика скончалась.
-Господи! – охнул Гаэтано. – Да как так? Она ведь молода...
Нехорошие подозрения постепенно начали зарождаться в его голове.
-Да, это верно, - убийственно продолжал Антонио, - но ты забываешь о том, что последний месяц своей жизни она провела в инвалидной коляске.
-Это не повод умирать так рано! – потеряв над собой контроль, вскричал Гаэтано. – Многие годами живут инвалидами, и с ними ничего не случается! Это ты, я на сто процентов уверен, ты подсыпал ей что-то в чай вчера вечером! Хотел избавиться от инвалидки, ставшей для тебя обузой! Я докажу, я обязательно докажу, что это сделал ты! И вот тогда, - злобно прошипел он, - вот тогда-то тебе не поздоровится! Я отомщу тебе за то, что ты убил девушку, ставшей любовью всей моей жизни! – страстно выкрикнул он. – Так знай же: с этого момента человека по имени Антонио Фарина для меня не существует!
И бросил трубку, оставив тем самым бывшему другу богатую пищу для размышлений.
* * *
«Ну и ну! – думал Тони, сидя в кресле в своем номере в лионском отеле. – Я, выходит, превратился в волка-одиночку! Ну что ж, это мне только на руку! Пока что все идет в соответствии с моим планом».
Тони был далеко не дурак и прекрасно понимал, что Гаэтано влюбился в Эрику с первого взгляда, равно как и он сам. Также он сознавал, что его дружба с композитором рано или поздно на этой почве обязательно распадется: ведь Гаэтано отлично знал, что Антонио и Эрика уже вовсю готовились к свадьбе и обязательно поженились бы, если бы не Гаэль и его покушение на жизнь Эрики. А это не могло не сделать их врагами: зависть, испытываемая Гаэтано к более удачливому приятелю, дала бы всходы независимо от того, поженились бы Эрика и Тони или нет.
Тони отлично понимал, что после несчастного случая, произошедшего с Эрикой, в их с Гаэтано дружеских отношениях наступил глубочайший кризис. Причем кризис этот подорвал их настолько, что восстановить их возможным не представлялось, ведь зависть, которую Гаэтано столько времени сдерживал, прорвалась наружу именно в этот момент: он понял, что эти двое любят друг друга, и такое обстоятельство, как инвалидность Эрики, их совершенно не смущает.
Поэтому главной задачей, поставленной Антонио перед самим собой в этот сложный период его жизни, стало найти возможность как можно быстрее разорвать все отношения с Гаэтано. Сначала он хотел сделать это мирно, по-доброму, но после того, как в его голове окончательно оформился план мщения, решил поступить с точностью до наоборот. Таким образом он намеревался привести в действие свой беспроигрышный план.
Антонио знал, на что давить, чтобы достичь успеха. Он, как уже было сказано выше, прекрасно знал о любви композитора к своей невесте. И он знал, что Гаэтано, обуреваемый страстью, воспримет известие о ее смерти неадекватно. Наверняка он забудет о том, что мы любили друг друга всегда, независимо ни от чего, думал Тони.
Так и случилось. Ненависть затмевает мозг – это Антонио понял еще в тот вечер, когда, пытаясь начать карьеру композитора, был хамски выброшен на улицу Гаэлем Седертелье. Попросту говоря, в этом случае Тони применил эмпатию – поставил себя на место Гаэтано. И его расчет полностью оправдался.
Оставалось только запастись терпением и ждать...
27
Совесть совершенно не мучила Гаэтано, когда он звонил по телефону в офис Гаэля Седертелье в Палермо. От отработанного материала следует избавляться, считал он. Антонио же был, на взгляд Гаэтано, именно таким отработанным материалом.
С ним надо поквитаться! Вот первая мысль, зародившаяся у Гаэтано в мозгу после разговора с бывшим другом. Гаэтано, полюбивший Эрику с первого взгляда, был абсолютно уверен, что ее убил Тони, чтобы не возиться с инвалидкой. При этом он совершенно забыл о том, как сам однажды застал их ласково воркующими на постели Эрики. И было это уже после той злосчастной аварии...
Но такова человеческая природа. Зависть, ненависть и злоба и по отдельности-то являются качествами отвратительными. Но когда они объединяются в одном человеке против другого, то это уже просто катастрофа. Причем катастрофа не для того человека, против которого направлено все это, а для того, кто их направляет.
Но Гаэтано в тот момент был не способен трезво мыслить. Он рассудил просто: если хочешь навредить Антонио, объединись с его врагом! А кто злейший враг Тони? ГАЭЛЬ!
Вот почему Гаэтано не раздумывая позвонил в офис друга детства, едва только представилась возможность. Он совершенно не рассчитывал на то, что Гаэль ответит. Но самое удивительное заключалось в том, что он это сделал!
В тот момент, когда Гаэтано набрал номер, Гаэль сидел за столом, обхватив голову руками, и думал, что же ему делать дальше. Только что он получил сообщение о том, что приказ о ликвидации находящегося в КПЗ Клода Руа, отданный им одному из своих головорезов, успешно выполнен. Теперь со стороны Руа ему ничто не могло угрожать...
В этот момент раздался звонок телефона. Машинально Гаэль схватил трубку, не поглядев на определитель номера.
-Алло, «Седертель Корпорацио», добрый день.
-Добрый день, - раздался в трубке знакомый голос. – соедините с Гаэлем Седертелье.
-Я слушаю, - устало произнес Гаэль. – Гаэтано, это ты?
-Да, ты угадал.
-И что от меня надо нашему музыкальному магнату, синьору Фарине?
-С чего ты решил, что я звоню по его поручению? – удивился Гаэтано.
-С того, что каждый раз, когда этому вору что-нибудь нужно, он сначала посылает тебя на разведку.
-Гаэль, ты ошибся. Я звоню для того, чтобы предложить тебе план мщения!
-Мщения кому? Тони? – От удивления Гаэль чуть не выронил трубку. – Неужели ты думаешь, что я поверю в такую чушь?
-Гаэль, это правда.
-Как ты можешь это доказать? – жестко спросил Гаэль.
-Этот негодяй убил Эрику Кирстен, вот как! – выпалил Гаэтано.
-ЧТО? Я не ослышался? Эрика скончалась, и убил ее не кто иной, как ее собственный жених?
-Да, ты не ослышался! Послушай, что я тебе скажу, Фабио: я ненавижу тебя за то, что ты сделал ее инвалидкой, но еще больше я ненавижу Тони за то, что он эту инвалидку отравил!
Для Гаэля эта информация стала шоком. Мало того, что Гаэтано фактически предложил ему свою помощь в убийстве Тони, так он еще и назвал его настоящим именем! Над этим стоило подумать.
Гаэлю казалось, что Гаэтано говорит искренне. Но это можно было легко проверить.
-А почему ты так его возненавидел? – спросил Гаэль. – Тебе-то что с того, что он ее убил?
-КАК ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ! – взревел Гаэтано. – Я ЕЕ ДО БЕЗУМИЯ ЛЮБИЛ!
Вот тут Гаэль крепко призадумался. Гаэтано не хитрит, он и правда хочет отомстить Антонио за смерть возлюбленной. Сам он, Гаэль Седертелье, хочет отомстить Антонио за то, что тот украл у него проект в лице все той же возлюбленной. Выход один...
-Я согласен. Завтра вылетаю в Лион... – медленно произнес Гаэль и положил трубку...
28
Вечером следующего дня друзья детства уже шли по улице, ведущей к отелю, где снял номер Антонио Фарина. Продюсер Фабио Маркони, более известный как Гаэль Седертелье, и композитор Гаэтано Грацио преследовали одну цель, и этой целью была месть Антонио Фарине. Правда, мотивы у них были разные.
Сам же Антонио сидел в комнате, где до сих пор лежало тело его невесты Эрики Кирстен. Все эти дни он только и делал, что сидел там и размышлял о том, удастся ли ему воплотить в жизнь свой план.
По идее, проблем возникнуть было не должно. Антонио прекрасно понимал одну простую вещь: если все идет по его плану, то сейчас два его злейших врага, Гаэль и Гаэтано, идут к его номеру, чтобы его убить.
Но так просто он не дастся...
Внезапно раздался звонок в дверь.
Антонио встал с кровати и подошел к двери. Посмотрел в «глазок».
На пороге действительно стояли Гаэль и Гаэтано.
-Добрый вечер, - улыбнулся Антонио, открывая им дверь. – Чем обязан?
-Тони, есть один разговор, - прошипел Гаэтано.
-В чем дело, Гаэтано?
-Дело в тебе, мой друг. Необходимо разобраться кое в чем, - ответил за него Гаэль, улыбаясь как можно вежливее.
-Постойте! Не на пороге же разговаривать! Пройдите сюда, - любезно сказал Антонио, приглашая обоих внутрь.
Пройдя внутрь вместе с гостями, Антонио спохватился:
-Может быть, обсудим все за чашкой кофе?
-С удовольствием, - ответил Гаэтано.
-Одну минуту, - обрадовался Антонио и пошел в кухню.
Гаэтано тихо сказал:
-Не знаю как тебе, но мне совершенно не хочется питаться в компании Тони, особенно после того, как он отравил чаем сначала Соню Бермудес, а затем Эрику.
-Мне тоже что-то не хочется, - признался Гаэль. – Пошли за ним! Вряд ли он успел приготовить кофе за такое короткое время.
Гаэтано согласно кивнул головой, и они тоже вошли в кухню, где Антонио как раз доставал из буфета три чашки.
-Сколько вам сахара? – спросил он, завидев их на кухне.
-Мне, если можно, заменитель, - попросил Гаэтано. – Ты же знаешь, что я диабетик.
-Мне тоже, - присоединился к нему Гаэль.
С этими словами он озорно подмигнул своему напарнику, но сделал это так незаметно, что Антонио ничего не заподозрил. Он в это время невозмутимо вытащил из шкафа заменитель сахара – ксилит – и насыпал им в чашки по две ложки. Себе же в чашку положил столько же обычного сахара.
В этот момент Гаэтано, выходя из кухни, запнулся о порог и упал. Антонио кинулся к нему, а Гаэль, подойдя к чашкам с кофе, оставленным Тони на столе, незаметно бросил туда маленькую таблеточку сильнодействующего сердечного препарата.
Когда досадный инцидент был улажен, Тони и его враги сели за стол. Первым слово взял Гаэтано:
-Тони, я хочу задать тебе вопрос. Зачем ты убил Эрику?
-Я?! – изумился Тони, беря печенье. – Я не убивал ее, и я тебе это уже говорил.
-Я тебе не верю, - заявил Гаэтано. – Ты убил ее, чтобы избавиться от обузы, которой она для тебя стала!
-Ты никак не можешь понять, что я ее не убивал!
-Я тебе не верю, - упрямо повторил Гаэтано.
-Не хочешь верить – не надо. Я сказал тебе правду.
-А у меня к тебе вот какой вопрос, Тони, - сказал Гаэль. – Зачем ты украл у меня Эрику?
-Затем же, зачем ты уничтожил мои пятнадцать песен, которые я принес тебе на пробу, - спокойно ответил Антонио.
Гаэль остолбенел. Такого он не ожидал. Он и думать забыл о том давнишнем случае. А для Антонио, как оказалось, он стал началом всей этой кровавой истории...
-Может быть, все-таки выпьем кофе? – настойчиво спросил Антонио.
-Выпьем за то, чтобы между нами более не осталось никаких недоразумений! – объявил Гаэтано.
«Друзья» сдвинули чашки, сделали по глотку...
Первым на пол упал Гаэль. Ему повезло: умер он мгновенно, не поняв, что Антонио все-таки его перехитрил. В последний раз...
Гаэтано, увидев, как напарник падает, мгновенно понял, что это ловушка, что такая же судьба ждет и его. Он попытался засунуть два пальца в рот, но их свело судорогой, и он не успел ничего сделать...
Но ему повезло чуть меньше. Очевидно, он был более крепок физически, чем Гаэль.
-Э-ри-ка... – прошептал он. – Убийца... Отравитель...
И тоже свалился.
Антонио, увидев, как умерли оба его врага, удовлетворенно кивнул. В тот же миг ему стало плохо с сердцем. Он почувствовал, что надвигается что-то ужасное.
«Все идет по плану», – промелькнуло у него в голове.
Он стремглав бросился к письменному столу, стал писать письмо на листе бумаги – пока сердце еще выдерживало. Затем, уже пошатываясь, добрел до кровати, где спала вечным сном его ненаглядная Эрика. Тони рухнул на нее как подкошенный.
-Эрика... милая... теперь я спокойно умру... – прошептал он лежащей рядом невесте. – Ты отмщена... теперь прощай... дьявол... он ждет меня, чтобы... чтобы наказать...
И с этими словами Антонио Фарина, последний из тройки неразлучных друзей, отошел к праотцам.
Эпилог
«Эрике Кирстен.
Перед тем, как я умру, я хотел бы поведать о своем плане тебе, дорогая моя Эрика. Я знаю, что ты с небес видишь все, что я сейчас делаю. Не суди меня строго, все это – из любви к тебе.
Я знаю, что сегодняшний вечер станет последним в моей жизни. Ты спросишь – почему? Отвечаю. Я прекрасно понимаю, что, хоть я и хитер, но Гаэтано и Гаэль тоже не лыком шиты.
Я подсыпал им в чай «заменитель сахара». На деле же это сильнодействующий яд, убивающий почти мгновенно. Но я прекрасно понимаю, что падение Гаэтано в кухне – это лишь предлог, чтобы отвлечь меня. И за то время, пока я возился около него, Гаэль наверняка подсыпал и мне что-нибудь «вкусненькое». Пусть так, я это принимаю… потому что не могу без тебя жить… и лучше уж не жить совсем.
Все! Силы мои иссякают, и это лучшее доказательство моей правоты… Прощай, любимая, и помни всегда, что я всегда остаюсь твоим лучшим другом и защитником…
Жених, так и не ставший мужем,
Антонио Фарина.
13 сентября 2006 года.
Примечания
* Это невозможно, понимаете? Невозможно! (англ).
** Я убью тебя, я клянусь! (англ).
*** Ты действительно можешь обещать мне, что убьешь его? (англ).
**** Конечно. Я отомщу ему! (англ).
Черное сердце итальянца
© Copyright: Александр Бадриан, 2008
Свидетельство о публикации №208091900060
Свидетельство о публикации №208091900060
Рецензии
Произведение определённо сатирическое и драматическое. Это сатира на современное криминальное общество, международный морально-нравственный "underground". Как свойственно творчеству данного автора, конец трагичный. :( Но здесь всё оправдано: люди, которые упали морально, обычно не удерживаются в этом мире, уничтожая друг друга. Такова судьба мафии - каждый мафиози рано или поздно умирает не своей смертью, и это возмездие. Что касается меня, мне жалко Эрику Кирстен - она была затянута в эту аферу только из-за собственной жадности до денег... Тони Фарина... Типичный мафиози, которого можно понять, так как цель его криминальной деятельности - месть. Месть за своё творчество. Но месть - это ответ злом на зло, что в принципе аморально. Если бы Антонио не отвечал злом на зло- не было бы такого количества жертв. Из этого романа мы узнаём о самых низменных пороках - мести, трусости, шантаже, лицемерии, жажде к деньгам... Самое интересное, что вся интрига разворачивается вокруг шоу вроде "Евровидения", и это навевает надежду, что, будучи крайностью, сюжет не воплотится в реальность. Вокруг "Евровидения", несомненно, есть какая-то мафия, но не такого масштаба :) Гаэтано был приличным учителем, пока не заразился от Антонио жаждой мести и не влюбился в Эрику. В данном случае такое возвышенное чувство, как любовь было неправильно воспринято его заведомо аморальным сознанием, он просто не был способен любить; это была плотская привязанность, приведшая к моральной деградации до уровня Антонио. Чайдлдлесс - мы знаем, что он был вымогателем, но не знаем каким... Это даёт нам право предположить, что он наиболее безобидный персонаж в этой истории; его смерть - всего лишь несчастный случай, возможно, возмездие за его прошлые грешки, о которых мы не знаем. Клод Руа и Гаэль - два злодея, которые стоят друг друга. Но Гаэль, ИМХО, главный отрицательный персонаж, его изощрённый ум, подлость и желание нажиться и убрать конкурентов без потери репутации не имеет равных. Всё началось с него... Тот дьявол, который запустил "машину убийства", зверски разорвав работы Антонио и породил волну мести. В общем, занятные взаимоотношения, и если посмотреть на современную мафиозную картину любого большого города, мы можем найти прототипов всех. Не таких отъявленных, но всё же. А это говорит, что если человечество реально намерено войти в Celestial Kingdom в ближайшие 1000 лет, то ему нужно серьёзно задуматься о таких личностях, и по возможности не допускать их появления. Что же касается Сони Бермудес - мне просто её жалко... Она была сексуальна... И нагла, насколько наглой может быть женщина... Но погибла она совершенно несправедливо и глупо, не будучи затянутой в аферу с шоу.
Хотелось бы почитать что-нибудь ещё от этого автора, но я считаю, что традицию "трагичного конца" можно попытаться изменить :) Потому что когда заранее знаешь, что он трагичный - это не рулит :)
Виталий Картавых 24.09.2009 02:34 • Заявить о нарушении
Хотелось бы почитать что-нибудь ещё от этого автора, но я считаю, что традицию "трагичного конца" можно попытаться изменить :) Потому что когда заранее знаешь, что он трагичный - это не рулит :)
Виталий Картавых 24.09.2009 02:34 • Заявить о нарушении