ССиЯ

Глава 1

Рисуя на стеклах,-
Размазав кровь по стеклу.
Тону!
В объятьях памяти цифры листая.
Мгновенья!
Мечта железом ко дну,
В тебе...
Мне чувства было мало.
Ложь!
Такого не может случиться!
Ты ангелом послана мне,
Не с небес...
Любовь?
Моих дней желтеют страницы.
Не ангел теперь ты...
Мой бес!

День за днем, неделя за неделей, мерзкие рожи сограждан, пустые карманы, и извечное нытьё родителей - «Как ты идиот проживешь без высшего образования?» Такое ощущение, что на этом самом образовании свет клином сошёлся. Надоели!
Мне 20 лет, хотя выгляжу я явно моложе. Про мою внешность обычно говорят, ориентируясь на ****ские мирские стереотипы-«с дуба рухнувший». Да, скорее всего это так, но лучше я оденусь в рваньё, чем буду выглядеть как вся эта, зализанная, серая, массовка. Я никогда не понимал, как можно «жить как все». Я ненавижу собак - в них нет чувства свободы, они так преданно привязаны к хозяевам, а это равносильно тюрьме, в собственном теле. Наверное, я по своей натуре кот. Свободолюбивый и одинокий. Хотя не могу сказать, что это одиночество мне в радость. Одиночество, это моя плата за свободу, и иногда мне кажется, что это слишком большая цена. Как ни прискорбно это осознавать, но это так.
Сегодня ровно тридцать дней как я расстался с человеком, которого возвёл для себя в ранг Бога. Тридцать грёбанных дней, после трёх месяцев счастья, на протяжении которых, я забыл, что значит боль. Кто-то скажет – «Три месяца!? Всего то?!» Если бы на месте Её был кто то другой, да, я сказал бы также, но Она…Она стала для меня многим больше чем просто человек…
Руки…мои руки сейчас похожи на старые школьные тетради в линию. Я смотрю на них - они прозрачно мраморные. Только тонкие свежие порезы напоминают о схожести человеческого мяса с любым другим. Зачем я это делал тогда? Я хотел почувствовать боль, потому что сердце на тот момент уже перестало воспринимать ступени боли от страданий усталой души. А мозг просто отказывался понимать. И я точно помню, что мне ничего тогда не казалось правильнее, кроме как выразить её через мясо. Это было три недели назад, и я очень хорошо помню...пара движений, сначала медленных и даже аккуратных, затем… Я пишу слово, одно лишь слово «никогда»…собираю из кровоточащих ленточек слово имя Тебя-«вечность» из льдинок...не осталось никого…
Моё поколение вымирает… Уничтожает само себя… Кто то однажды сказал «Убийца, убивает человека, самоубийца – человечество» Вокруг меня сотни таких. Я не считаю их причины попыток суицида чем-то важным, просто глупость, незрелость мыслей, неосознанность чувств, выраженных по средствам лезвий, петель, наркоты… Но это мой мир и он мне нравится таким какой есть.

Глава 2

За окном уже давно стемнело. Начало осени. В небольшой комнате немного душно, хотя за окном, от ветра, деревья, словно в истерике бьются друг о друга, и с протяжными всхлипами, скрипя стволами, просят ветер сжалиться и утихнуть. Я осторожно снимаю с новой подружки джинсы…
Сейчас мы лежим на полу, на мягком, два на два метра, куске паралона, покрытого черной шелковой простыней. Пуговица на джинсах с трудом поддаётся дрожащим от возбуждения пальцам, но всё же расстёгивается, обнажая под собой красную материю её трусиков.
Сколько ей лет..? Шестнадцать, семнадцать? Я не знаю. Хотя, по сути, это и не имеет значения. Мне достаточно того что она красива и я вот вот буду обладать ею.
На мне лишь приспущенные на бедрах трусы, и уже готовый на подвиги «младший»…
Её запах… Этот мускатный запах… Он сводит меня с ума…
Я оставляю в покое её губы, влажные, от слюны и крови… ей явно понравилось когда в порыве страсти я прикусил её нижнюю губу – не подрасчитал силы…
Осторожно спускаюсь по её шее. Блузка. Зажав зубами застёжку, я без труда расстегиваю её. У неё прекрасная грудь – по детски маленькая, упругая, с небольшими, бледно розовыми ореолами и такими же миниатюрными, аккуратными сосочками. Ещё ниже… Я провожу языком по животику, спускаясь, всё ближе к манящему меня запаху – теперь я ощущаю его ещё более отчетливо – она возбуждена…
Не снимая трусики, провожу пальцами по уже влажной щелочке. Её трусики… они мокрые от сока, сока её страсти, её возбужденного маленького тела. Нежно прикасаюсь губами, через материю, к складкам её половых губ. Она отвечает негромким вздохом – бессловной мольбой – «возьми меня». Ещё рано…
Продолжаю движение вниз, к внутренней поверхности её бёдер. Немного разочаровывает, легкое покалывание ладони, когда я провожу рукой по её ноге. Не страшно, но могла и получше брить.
И вот всё-таки я добираюсь до трусиков. Через какое-то мгновение они оказываются, где-то на полу, рядом с импровизированной кроватью. Еще какое-то время мучаю её ожиданием, проводя языком по бедрам, паху, специально игнорируя жаждущую внимания, щелку. Она нетерпеливо начинает покачивать бёдрами, как будто призывая к действию.
Дождалась – я легонько касаюсь языком влажных складок её половых губ, медленно, сначала кончиком, потом уже всей поверхностью языка, начинаю жадно слизывать её влагу. Легкое постанывание всё больше и больше переходит в учащённое, прерывистое дыхание, сдавленные стоны удовольствия.
Перевожу внимание языка в область клитора… Вхожу в неё…сначала одним пальцем, через несколько движений добавляю ещё один, не прекращая, работать языком. Она уже ели сдерживается, громко и отчетливо начинает стонать, изгибая спинку, и двигая бедрами под заданный моими пальцами темп. Я продолжаю эту оральную стимуляцию ещё минут пять.
Не отрываясь от неё, стягиваю с себя трусы, высвобождая из плена «своё второе Я». Поднимаюсь выше, к груди, шее, и вновь впиваюсь в её губы…- они сухие, их движения беспорядочны – она уже потеряла контроль над собственным телом. Сейчас она один сплошной сгусток желания. Поправляя себя рукой я направляю член между, уже «разогретых» губ. Вхожу легко. Сначала не глубоко, медленно, позволяя ей прочувствовать каждый миллиметр меня. С каждым движением я проникаю, всё глубже и через короткий промежуток времени я уже полностью, на всю длину своего члена вхожу в неё. С каждым новым проникновением её трясёт, её пальцы впиваются мне в спину, глубже, глубже…
Лишь три слова - «Я не могу!»… далее, быстро вскакиваю, одеваюсь и, хлопая дверью, выбегаю на лестничную площадку.
Через три минуты, входная дверь моей квартиры открывается. «Придурок!» - и с этими словами она просто проносится мимо.
Закурив, возвращаюсь в квартиру. Кухня. Не включая свет, молча сижу, обняв колени руками. С каждым новым глотком горло жжёт всё сильнее, но я как проклятый вливаю в себя всё новую и новую порцию водки, перебивая её вкус лишь табачным дымом. Бутылка падает на пол и, попытавшись зажать рот руками я, не успевая подскочить к раковине, блюю на пол… Горечь. Едкий комок спиртного, застрявший поперек разодранного рвотой горла, мешает вздохнуть. В голове мысли, мысли, мысли!!! Мысли о Ней, той, что уже возможно никогда не вернется в мои объятья.
Медленно, по стенам добираюсь до спальни. Не раздевшись, падаю на пол и засыпаю. Завтра новое утро… Жаль что не новая жизнь…

Глава 3

Проснулся от стука в дверь. Открыл. На пороге стояла моя соседка снизу. Не высокая девушка с розовыми волосами, едва доходящими до плеч. С виду ей лет 17-18, но на деле она намного моложе. Она симпатичная, но не более. Во всяком случае красавицей в общепринятых критериях её не назовешь.
-«Привет. Есть чё покурить?» - это её стандартный вопрос. Уже год как мы знакомы и почти каждая наша встреча начиналась именно с этой фразы. Ну, кроме тех случаев, когда мне была нужна компания, и она практически всегда мне её любезно составляла.
Я протягиваю ей сигарету, и по привычке обнимая её за худенькую талию целую в губы. К слову сказать, она одна из тех девушек, которые начинали свои сексуальные похождения ещё в возрасте 11-12 лет, хотя с ней мы так и не переспали…,сам до сих пор удивляюсь, почему? Мы довольно часто оставались вдвоем, практически без одежды, она не раз держала «меня» в руках, поцелуи, имитация секса, только не снимая нижнего белья, но почему-то всегда на этом этапе и останавливались.
После десятиминутного перекура и разговоров ни о чем расходимся по домам. Опять день впустую… Телевизор, компьютер, перекуры в подъезде – скучно.
Около 10 часов вечера начинаю собираться – решил пройтись. Почему в лифтах всегда воняет!? Выхожу во двор, прикуриваю и направляюсь по направлению к магазину. Дорога до него занимает как раз время одной сигареты или 835-840 шагов. Не знаю зачем, но в последнее время я часто начинаю считать совершенно бесполезные данные, такие как количество шагов, до магазина, количество стаканов с которых меня выключает, сигареты, выкуренные за день, сколько раз за неделю я смотрю порно и, следовательно, считаю своих не родившихся, смытых в унитазе детей и много ещё других глупостей, совершаемых мною регулярно.
Как обычно покупаю пачку крепких сигарет и полторалитровую бутылку «Джин с тоником». Ещё 840 шагов и я снова в том же грязном, вонючем лифте. Зачем то прикасаюсь языком к одной из его стенок – так и думал – безвкусная.
Всю ночь не мог заснуть. Эти мысли сведут меня с ума! Ты лежишь на кровати. Я могу прикоснуться к тебе, к каждому миллиметру, к каждой складочке твоего тела… И вдруг ты таешь. Ты просто превращаешься в воду, от каждого моего прикосновения. Я судорожно пытаюсь собрать руками крупицы воды, но она сочится сквозь пальцы. Я кричу – «Не оставляй меня!» Разрывая на себе кожу, пытаюсь смешать себя, свою кровь с тобой, но она словно плёнка бензина, лишь красными разводами, остаётся на поверхности твоей «воды»… В истерике я просыпаюсь. Ещё одно утро, в холодных, влажных простынях - пропитанных ночными слезами и потом…
Работа. Наверное сейчас, сегодня, я был бы не против на неё сходить. Но судя по всему, после тридцати дней не выхода, молчания моего телефона, меня либо мысленно похоронили, либо как минимум уволили. Кстати, надо не забыть забрать деньги.

Миллионы мгновений после.
Что останется нам - лишь вечность.
Сантиметрами твоей кожи.
Перед нам лишь бесконечность.
Твоих "замков",
Моих "французских".
И парфюм, вперемешку с хлором.
Одиночеств, боли, осколков,
Слов без смысла, под окнами - мелом.
Жадных вдохов, влажных объятий,
Не осталось.
Лишь в памяти шрамы.
Иллюзорность моих восприятий,
Перечеркнуто всё.
Спаси меня мама!

Глава 4

Понедельник. Кто придумал именно в этот день ходить на учёбу!? Блин… ну и лицо… Так бы и кинула в это чёртово зеркало чем нибудь потяжелее! И кто этот чувак? - На её кровати лежал не высокий, лысый парень, лет двадцати пяти.
-«Эй! Подъем! Мне собираться надо!»- Парень неохотно поднял голову, пытаясь понять где он и как вообще здесь оказался… С просони он долго пытался найти свои трусы и так же долго искал где у них перед.
-«Давай быстрее!» – она уже опоздала на первую пару. В голове шумело – выпитое вчера спиртное, с трудом позволяло привести мысли в порядок, и ещё эта музыка!
Лысый наконец-то собрался и пробурчав что-то о том как ему было приятно познакомиться и всё в этом духе, завязывал шнурки. Ушёл.
Она снова подошла к зеркалу. И тока сейчас до неё дошло что она совершенно голая. Тушь растеклась, волосы похожи на пучок соломы. И опять эти синяки! На руках, шее, бедрах.
В ванну, срочно! Встав под душ она облокотилась на одну из стенок и закрыв глаза попыталась восстановить события вчерашнего дня.
Клуб, гремящая в ушах музыка, лучшая подруга, шампанское, водка, много водки. Откуда взялся этот лысый она так и не вспомнила, даже его имени.
Вода тонкими струйками стекала по ее лицу, по идеальной формы плечам, небольшой груди, животику – немного оставившему на себе след прошлых лет, когда она была чуть полнее. Чуть широковатые бедра, ягодицы, их не мешало бы подтянуть, но только совсем чуточку. Чуть выше поясницы не особо хорошим мастером наколота татуировка – маленький, со спичечный коробок, черный хамелеон. Гладко выбритый лобок с немного выпирающими из под него, спереди, половыми губками. Стройные ноги, на щиколотке одной из которых, ещё одна тату – иероглиф, она правда сама уже забыла что он означает, но смотрится симпатично. Закрытые глаза, большие серо-голубые глаза, с длинными, изогнутыми ресницами, аккуратный разрез губ, с соблазнительными, небольшими ямочками в их уголках, небольшой подбородок, округлой формы. Немного непропорционально большой носик, который нисколько не портит её внешность, можно сказать он даже придает её лицу какую то необычность. Светло-русые волосы, доходящие до плеч справа, и по теперешней моде – чуть длиннее слева. Она очень красива.
Сборы заняли примерно час. У дверей подъезда её уже ждало такси.

"Почему люди скучные бывают вполне счастливы, а люди умные и интересные умудряются в конце концов отравить жизнь и себе, и всем близким…"
       Эрнест Хемингуэй


Глава 5

Сколько стоила бы твоя жизнь не будь в ней Её…? – Эта мысль не оставляла его в покое всю дорогу. Беззвучно ступая, промокшими, на сквозь мокасинами, он осторожно отодвигая ветки, шел к озеру. Тропинка проходила через расположившийся на отшибе города лес. Полуповаленые временем сосны, низкими арками преграждали путь. Мокрая, после ночного дождя, опавшая хвоя, с противным хлюпаньем, местами проминалась под ногами, и нога оказывалась в скрытой под ней, луже. Самое странное то, что вот уже почти час как он не слышал ни единого звука, кроме шороха создаваемого его движением. Здесь всё как будто вымерло: ни птиц, ни ветра. Вокруг только все оттенки коричневого и черного, выраженные в умирающих деревьях и хлюпающей грязи.
Через какое то время он вышел на узкую полоску берега, протянувшуюся вдоль лесного озера. Берег завален стволами упавших деревьев, тиной. Между ними, как за природным забором спрятался домик. Видимо он раньше служил сторожкой, жилищем лесника или чем-то в этом роде. Сейчас - это одним краем уходящий в воду, другим, осевший в тину, полуразвалившийся сарай, с, местами, прогнившей крышей и обвалившимися от времени кусками кирпичной стены.
Парень осторожно, по импровизированному мостику – доске, положенной от сухого участка берега к порогу, прошёл внутрь. Единственная в доме комната хорошо освещена – дыры в крыше служат своеобразными «лампами дневного света». Под одной из этих дыр, служащей ещё и вентиляцией, расположился костер. Сейчас он еле тлеет, только треск сырых бревен говорит о его недавней бурной жизни. У одной из стен, в самом сухом месте в доме, расположен старый диван, обитый красной материей. У стены, напротив него, кресло, обитое в том же стиле. На диване спит девушка. Лица её невозможно разглядеть из-за зеленого, из грубой, но теплой ткани, одеяла, закрывающего её почти с головой. Понять что это именно девушка, можно лишь по прядям рыжих волос, раскиданных по подушке, сделанной из старого пуховика.
Парень осторожно трясет её за плечё
- «Просыпайся. Я принес тебе поесть»
Девушка с явной неохотой открывает глаза. Они необычного, неестественно зелёного цвета, с крупными вкраплениями серого. У неё острый, немного вздернутый к верху носик. Тонкие, бледные губы. Немного впалые щеки на которых четко заметны маленькие красненькие пятнышки, скорее всего следы от укусов насекомых, которых здесь хоть отбавляй.
-«Привет» - ответила она тихим голосом. Сев на диване и потягиваясь, разминая уставшее от жесткого дивана тело, она внимательно посмотрела сначала на него, затем на пакет который он держал в руках.
- «Ты принес то что я просила?»
-«Да, вот держи» - парень вытащил из пакета и передал ей упаковку тампонов.
-«Я тебе ещё тут принес чистой одежды – пару свитеров, и джинсы» - всё это он также передал ей.
-«Спасибо. А теперь, ты не мог бы выйти? Мне нужно кое что сделать.» - сказала она снимая плёнку с упаковки тампонов.
Парень ещё немного постоял, заворожено смотря на то, как поднявшись с кровати, девушка стягивает с себя грязные джинсы…
-«Ну? Ты так и будешь на меня смотреть или всё же выйдешь и дашь мне переодеться?» - игриво улыбнувшись сказала она.
Он в смущении опустил глаза и пройдя по мостику вышел из дома на берег. Достав из кармана куртки сигарету и прикурив, он уставился на тихую, гладь озера. Оно было небольшим, а в этом месте, вообще больше походило на болото - потянутая ряской вода, торчащие то тут то там заросли камыша, не хватает только кваканья лягушек.
Он уже на протяжении пяти лет приходил сюда, сначала, когда был поменьше – на рыбалку, позже начал приводить сюда подружек. А теперь вот ОНА…
Что она делает здесь? Почему?
Три месяца назад она узнала что больна. Болезнь не поддаётся лечению, а провести остаток дней в больнице, в компании врачей, пичкающими тебя лекарствами день и ночь, это ли не ад? Видеть как твои родные и близкие относятся к тебе как к покойнику, ходячему мертвецу, не говорят этого вслух, но бояться находиться рядом с тобой? Трепать и царапать душу и чувства себе и другим? – это жизнь!? Она решила что не хочет этого.
Простая записка - «Я делаю это лишь из сострадания к Вам…к себе…Простите за всё, но терпеть жалость выше моих сил…» Записка была оставлена, прилепленной на скотч, к перекладине моста, вместе с телефоном, с которого она позвонила отцу…чтобы попрощаться…
Именно там я встретил её в первый раз, когда с похожими чувствами, день за днём, приходил на этот мост и подолгу смотрел вниз, в колышущуюся бездну темной воды. Она сидела, свесив ноги с края, и часто затягиваясь, курила.
Не знаю как, но мне удалось уговорить её пойти со мной. Сначала ко мне домой, а когда я привёл её сюда, на озеро, она решила что хочет остаться здесь…до конца. Видимо это было чудом, а может судьба…кто знает? Хм…наверное в последнее время я стал слишком суеверен…
Кто нибудь видел как умирают птицы? Даже в самый последний миг своей жизни они пытаются расправить крылья, чтобы умереть в полёте. Свободными. Свободными от мира…от всего земного. Только ты и небо. И не важно что будет с твоим телом на земле, когда ты упадешь, ведь в момент смерти ты летел, и был на равных с небом, с Богом…
Она похожа на птицу – также старается сбросить этот гнетущий груз земной жизни, ответственности, привязанности… Свобода – высшее из стремлений. И лучше умереть свободным, чем жить в рабстве своих чувств, обязательств.
Сигарета уже обжигала пальцы, и он выкинул окурок в воду. Оглянувшись он увидел что она стоит на пороге дома. Светлый, кремового цвета свитер был великоват, он доходил ей почти до колен, а рукава, хоть и закатаны, но висели как у Пьеро, в известной сказке про деревянного мальчика. Джинсы пришлись почти в пору, если не считать что они мужские, то они сидели на ней очень даже ничего. Волосы были собраны в хвост, и из-за этого, если смотреть спереди, она ещё больше походила на мальчика. Он невольно улыбнулся.
- «О чём ты думал?»- глядя ему в глаза спросила она.
- «Да так…перебирал прошлое. А ты давно здесь стоишь?»
- «Ну…не так чтобы очень, но этого времени вполне хватило чтобы съесть два бутерброда. Кстати спасибо, они вкусные» - она улыбалась.
Редко представлялась возможность видеть её такой. Наверное поэтому именно эти моменты наполняли его какой то дикой, животной радостью.
Он поднялся, и почти срываясь на бег, поспешил к ней, и крепко прижал к себе, уткнувшись носом в её плечё.
- «Эй! Ты чего? Я здесь, я никуда не ухожу…а тем более если ты меня сейчас задушишь, то уже точно никуда не уйду» - ну вот она снова улыбалась.
- «Пойдем в дом, я тебя покормлю по нормальной» - он взял её за руку и попытался повести за собой.
- «Стой. Мне нужно в туалет. Я быстро» - и она спорхнув на берег, словно маленькая рыженькая бабочка, пошла в сторону леса.
Он разжёг костер. Поставив на колья котелок с водой прикурил ещё одну сигарету.
- «Ты слишком много куришь» - она вошла незаметно, его даже передернуло от неожиданного звука её голоса.
- «Не это меня убьёт» - он подбросил ещё пару веток в огонь и снова затянулся.
- «Сегодня я буду ночевать с тобой» - он поднялся на ноги и сел рядом с ней на диване.
- «Оставайся. Вдвоём теплее» - она легко коснувшись поцеловала его в щеку. Любила ли она его? Да. Но как брата, как последнего человека на земле способного понять и выслушать. Любил ли он? Да. Но не её…
Секс-начало всех начал. С него начинается жизнь, а иногда он является началом её конца. Иногда, "постсексуальная" привязанность даёт нам ощущение любви... и ты уже не можешь понять, а что же на самом деле ты чувствуешь. Или это просто какое то своеобразное чувство долга, обязанности к человеку с которым ты провёл ночь или же это действительно любовь... Странная вещь...
Секс, жизнь и смерть неразрывно связаны. Мужчины, женщины - это сплошные потоки сексуальной энергетики. У одних она выражается в подавление, другие же, напротив, всячески пытаются показать, что им хочется...внимания противоположного пола (хотя сейчас и не только противоположного...есть варианты)
Его можно игнорировать, хотеть, бояться, относиться к нему с отвращением, но оставаться равнодушным нельзя - не получается. Такова природа человека - и пусть кинут в меня камень те, кто докажет обратное.
Когда они ложились спать, уже стемнело. В домике равномерно потрескивал разожженный костёр, холодно не было, так, на случай, приятное освещение, романтика в конце концов. Диван вполне сносно вмещал двоих. Приходилось прижиматься плотнее друг к другу, но это было приятной необходимостью для обоих.
-«Надеюсь ты знаешь чего мы не должны делать?» - чуть слышным шёпотом произнесла она и плотнее прижалась к нему.
Сейчас она лежала к нему спиной, согнув колени. На ней лишь голубые трусики – шортики – его подарок. Можно сказать, он повторял её позу, вплотную прижавшись к ней животом и…не только…
-«Мне кажется, или у кого-то что-то приподнялось?» - она произнесла это с доброй усмешкой, и отведя назад руку залезла ему в трусы.
-«Мешает?» - смущение… при этом он ещё и убрал руку, лежавшую на её груди, спустив её чуть ниже, на бедро.
-«Нет. Просто нельзя. Во-первых месячные, а во-вторых…ну, ты сам понимаешь…» - и она второй, свободной рукой, подтянула его руку обратно на грудь.
Он понимал, но всё дело в том, что он хотел быть с ней на равных. Страха перед смертью не было точно… Желание, желание обладать этим прекрасным, «запретным плодом», с опасностью для жизни, но невыносимо манящего...

Глава 6

Тушу сигарету о вены,
Не чувствую боли, лишь смех..
Крик жалости, гнева, измены...
Была ли измена? - ****ь, нет!

И с каждою мыслей, все больше,
В ранг Бога тебя возвожу.
Вбивая в ладони гвозди,
В себе, к себе жалость душу.

Надежда разорвана в клочья,
Тобою ,- что вечно во мне.
Была ли ты ангелом, демоном ночи?
Теперь не ответишь...
Ты где...?

Вряд ли сегодняшний день можно отнести к числу особенных – лица сокурсников, вот уже четыре года, как не менялись. Надоевшие преподы, со скучающими лицами, диктующими по строчкам каждое предложение лекции. Когда это закончится!? Когда, наконец, уже можно будет пожить исключительно для себя!?
Мы всю жизнь должны делать что-то чего нам совершенно делать не хочется, просто так надо. А для кого!? А для себя! Чтобы в будущем было проще. Но есть одно но – кто нибудь работает по своей специальности? Таких единицы. Так зачем, скажите, тратить пять лет, ломая зубы о гранит науки, получая специальность юриста, когда этих адвокатов пруд пруди, а возможности устроиться на работу, по специальности, нет практически никакой? Не конкретизирую, но так ведь оно на самом деле и есть – даже полученные в школе знания, половина из них нам в жизни так и не пригодилась, и не пригодится. Так зачем убивать бесценное время своей короткой юности на алгебру, геометрию, и другие подобные, бесполезные учения?
Окружавшие её люди, всегда считали её человеком, который точно знает чего хочет от жизни. До некоторых пор она тоже была в этом уверена. Сейчас осталось лишь чувство «плена», и куча вопросов – а чего же она на самом деле хочет от неё – от жизни? Ближайшим решением этих проблем виделась уже скорая поездка за границу – новые люди, новые обстоятельства. Возможно эта поездка даст ей время и возможность распутать этот клубок непонимания себя самой, своих желаний. Она считала что это изменит её жизнь – это и будет та самая счастливая жизнь, к которой она стремилась. Хотя с другой стороны это можно расценить как способ сбежать от проблем, от всего что гнетёт. Но до этого ещё два месяца, а сейчас – приевшиеся лица, минимум свободного времени, и больная голова с неизвестно откуда взявшимся насморком.

Глава 7

Однажды мой психотерапевт, на одном из сеансов, дал мне листок бумаги и цветные карандаши, попросив нарисовать меня что нибудь, первое что придёт мне в голову. Через 10 минут он зашёл обратно в комнату и спросил- закончил ли я. Я протянул ему тот же абсолютно чистый листок.
-«Что это? Ты так ничего и не нарисовал?»
-«Как же? Посмотрите внимательней» - последовал мой ответ.
В центре белого листа чёрным карандашом была поставлена едва заметная точка»
-«И что это значит?»
-«Это отношение «Я и мир». Вот эта маленькая точка в середине это мир, а белый лист вокруг него, это я.»
-«Вы ставите себя выше окружающего мира?»
-«Вы правы лишь отчасти. Но больший уклон на то что я сумел остаться чистым, белым листом, не запачканным чернотой этого мира. То есть на мне ещё есть место, но это не значит что я позволю его использовать. Мир это по большей части тьма, которая поглощает, навязывает себя, свои правила, прикрепляет ярлыки. Я до сих пор старался держать оборону, не поддаваться влиянию извне, везде и всегда имея своё мнение во всём»
Говоря эти слова я в тот момент и не мог предположить где я окажусь после них… Через пару дней меня закрыли в психушке, на принудительное обследование. Смешно получается – в мире где проповедуется свобода личности, слова, мысли, человека по настоящему имеющего свою – отличную от окружающих, точку зрения, причисляют либо к сумасшедшим, либо к «еретикам». Думаю это ещё раз доказывает тот факт, что мир обрушивает на нас миллиарды тонн стереотипов, который каждый, считает своим гражданским долгом навязать тебе. И если ты не такой как все, неважно: лучше или хуже, то ты автоматически становишься в глазах общества сумасшедшим, неправильным и тебя обязательно нужно лечить, делать послушным рабом общепризнанной системы…Какая же дрянь, весь этот мир!!!
Раньше я считал что психушка – это место со стенами, обшитыми мягким материалом, шаркающими ногами взад вперёд по коридорам психами в смирительных рубашках, и пускающими слюни себе на воротник. На деле оказалось что стены - обычные, психи – без рубашек, и всё нахождение там сводится лишь к трёхразовым уколам и трёхминутной беседы с главврачом после обеда, единственным вопросом которого всегда является –« ну, как вы себя сегодня чувствуете?» И получив привычный ответ добавляет –« идите, лечимся» Первое впечатление было обманчивым, только через пару дней я понял куда я попал…

Глава 8

Я вышиваю красной нитью крови на руках,-
Кресты;
По мыслям ненависть и страх.
Мосты-
Ты развела сказав что не вдвоём.
Листы-
Исписаны кровавыми чернилами - ножом
Покой.
В «покойном доме» только на словах.
И ревность, колет искрами в висках.
Лежать!
Не сметь пошевелиться!
Покой за этими стенами может только сниться.
Рисунки-
Точка мира в центре белого тебя.
Закрыта дверь, изломаны пунктирами края.
И стрелки на часах как будто издеваясь,
Ползут.
За циферблат цепляясь…

Шумные стены больничной палаты, то и дело разрывались минутной тишиной. Мир вокруг на мгновение затихал и снова превращался в ад. Находясь в нём я чувствовал как шёл в стадию своего уже восьмого по счёту кругу. В висках бешено колотилась одна и таже мысль –«Я не могу находиться в изоляции. Не могу! Это меня убивает.»Дыхание учащённое, слёзы безудержным порывом накатываются на глаза и растворяются на горячей коже лица.
Люди в халатах - им всем совершенно наплевать на твои чувства - они здесь на работе и личные эмоции, толи от долгого времени работы здесь, толи действительно от бесчувственности, у них практически отсутствуют.
Ни каких телефонов, выходов. Двадцать четыре часа в помещении, и только открытые окна всё ещё, немного, но дают ощущение свободного воздуха за окном – таком близком но уже недосягаемом.
Мысли снова и снова рвут картины нашей близости. Запах её кожи, мягкий шёлк светлых волос, в моих руках. Она улыбается, она рядом..., но это только мысли. Где она сейчас? С кем? Между нами стены этой проклятой больницы, тысячи километров суши и океан…
Ненависть. Кровь от сердца к мозгу, по раскалённым докрасна и вздувшимся от напора венам, несёт ненависть. Ненависть ко всему - к себе, к стране которая пытается отнять тебя, к Богу - за бездействие, к Тебе…Но имею ли я право злиться на тебя? За что? Кто я такой чтобы заставлять тебя ждать себя…
Впереди ещё три недели этого ада и сейчас меня мучают сомнения, что я останусь живым, что я выйду отсюда собой…
В промежутках возникает беспокойство и за рыжеволосую «фею», оставшуюся в доме у озера. Я нужен ей…

Глава 9

Оранжево-красные искры, вереницей огненных бабочек поднимались в иссиня-черное небо осенней ночи. Пламя равномерно потрескивает и выбрасывает из себя всё новых и новых «самоубийц», исчезающих в темноте.
Пепел, серой окаёмкой покрывает огонь жизни по всей окружности, напоминая огню о неизбежной кончине.
Сейчас он пылает, выбрасывая искры, как будто делясь своим теплом с чернотой звёздного неба. Как будто пятна звёзд, это и есть взлетевшие от него искры.
Огонь постепенно угасает. Зола и пепел вокруг огня всё накапливается, образуя своеобразную могильную насыпь, для того, кто породил их.
Вскоре остаётся лишь маленький огонёк. Он затухает, но из последних сил, поддерживаемый лёгким дуновением ветерка, который как будто подбадривает его, загорается снова. Близится рассвет.
Всё. Огонь погас. Ветер всё ещё пытается его воскресить, но раздувает в стороны лишь частички пепла.
Рассвело. Искорки звёзд тоже растворились в пепле серых, утренних облаков…Ещё одна жизнь угасла…осень…
В это утро над озером стоял туман. Она сидела рядом с потухшим костром, на обшарпанном кресле, поджав колени и укутавшись в одеяло. В руках нервно подрагивала сигарета.
Его не было уже несколько дней. Она так и не смогла заснуть этой ночью. Было ощущение – что то случилось! Руки дрожали, глаза краснели от накатывающихся на них слёз. То и дело блокада ресниц давала трещину и они, тонкими, солёными ручейками стекали по щекам. Его мобильный молчал, она уже несколько дней подрят выходила из леса, чтобы позвонить, но на том конце, всегда было одно и то же - молчание.
Человек начинает медленно затухать, осознание одиночества, червями выгрызает сердце и душу, остаётся лишь пустая оболочка – кокон.