Свидание

Было время, работал я в автобазе связи. Для тех, кто не местный поясню, – это такая автобаза, где почтовые отделения заказывают себе машины, возить почту, для служебных разъездов и т.д. Выезды ранние (люди за завтрак без свежей газеты ни как не садятся), к 6., к 7 часам утра ты уже должен стоять у отделения, Если ты не постоянный водитель этого отделения, то кто то из девочек почтальонов поедет с тобой повезёт пачки газет по опорным ящикам. Каждый почтальон подобрал по походу газеты в пачки, чтобы бежать от ящика к ящику, как между промежуточными пунктами боепитания, налегке (условно), а не переть на горбу всю неподъёмную кучу корреспонденции, что выписали жадные до свежих новостей клиенты. Ну, а если ты постоянный водитель (с оформленным совмещением по доставке пачек – плюс какая то копейка) то конечно ты возишь пачки сам. Вот я и был таким вот водителем-совместителем в почтовом отделении в Маймаксе – одном из не совсем центральных районов нашего вытянутого вдоль реки города. Хотя посёлок лесозаводской, и рабочий день начинается рано, но в семь утра народу почти нет ,и едешь не спеша, тишина, благодать, можно сказать сам по себе. Маршрут был не большой, по времени управный, и взял я себе привычку заезжать у одной из деревяшек, за сараи к другу. Огромной псине, привязанной навечно у сарая, превращённого в хлев с какой то живностью. Дровяники образуют как бы круглый дворик, а посерёдке вбит в землю железный штырь, к которому и привязана страшенного вида баскервильская дворняга. Я в той жизни наверно был собакой, и поэтому весьма быстро нахожу общий язык со всяким псом. Так и тут, мы довольно нежно подружились при помощи почёсываний за ушами и сахарного печенья. Как я уже говорил, это был посёлок лесозавода, а посему все низины, грязные места и вообще где надо и не надо, местные жители засыпают корой, которую после окоривания стволов, вообще самосвалами везут на свалку, что за посёлком. Поэтому, даже излишне предполагать, что всё пространство вокруг и между сараев могло быть засыпано, чем-либо иным. Бытовые условия обиталища моего волосатого друга стерильными не были. Но сырая кора (место было низковатым), собачья моча и «г», изобильно оживлявшие межсарайный пейзаж, не являлись препятствием нашему ежеутреннему общению. Я садился на корточки в зоне досягаемости только кончика носа моего друга, натягивавшего струною цепь, к которой он был прикован, и чесал ему за ушами, гладил лоб и дикие глаза, а зверюга только тихонько посвистывала в ответ носищем, равно нирваня как и я. Судорогой сведённые в желании обнять лапы, вонзали когти в почву у моих ботинок и массаж время от времени прерывался лишь на всасываемую с силой урагана внутрь печенюху. Чисто мужская дружба не знала помех от хозяев пса и прочих посторонних. И вот в один прекрасный день приезжаю я к другу, и застаю вертящуюся в ногах у моего голиафа серую лайку-дворняжку. А так как мы с ней представлены друг другу, конечно же, не были, она начинает меня суетно облаивать, но я то выше этого, я то пришёл к другу. И не обращая внимания на пустолайку, я как обычно сажусь гладить своего кореша. В самом разгаре почёсываний и вкушений печенья (лайчонке я тоже предложил, но она пугливо шарахнулась в сторону), до этой недотёпы гостьи вдруг доходит, что я вроде не чужой. Это так пронзает её существо радостью и нежностью ко мне, что она не мешкая, тут же прыгает мне сидящему - чешащему сзади на спину, решая, что наступила фаза активных игр и контактов. Я как сидел, так в ужасе и брякнулся на карачки в центр коряно – моче – кального круга. Радость моего друга не имела границ. Не знаю, обнимал ли он кого-то ещё до этого так же крепко как меня. Целования в навозе длились минут десять не меньше, пока я наконец смог вырваться от моего любвеобильного хищника. Его счастье было полным, моё тоже. Вытирая неизвестно что, даже со щёк, я грязный как гад побрёл к машине, оставляя на бетонке говняные следы (машина стояла поодаль между домов). К счастью в багажнике оказались бумажные мешки, и я ими застелил сиденья. Источая ароматы нужника я поехал мимо почты домой переодеваться, где и сразил напрочь маму (был ещё не женат). Стоит ли говорить о том, что всю одёжу пришлось выкинуть. Дружба страшная сила!