Курортная мечта

Курортная мечта

Всё было совершенно обычно и предсказуемо: небо, синеющее над головой, солнце заливающее город июльскими раскалёнными лучами, всё те же серые улицы, приютившие по своей длине одинаково-старые, облупившиеся многоквартирные дома, до боли знакомый памятник В.И. Ленину в окружении четырёх небольших, одинаковых клумбочек. Двумя полукругами вокруг Ленина располагались дощатые лавочки, служащие для облегчения жизни несчастным ногам сумасшедших туристов, днём и ночью разгуливающих по курортному городу…
- Какой замечательный город! – восхищались они.
- И не говори… курорт!
- Всё такое яркое, красивое, зелёное….
- Море…
- Да, море!
- Как всё-таки хорошо… вот так вот пройтись вдоль моря, по парку, а потом сесть вот так вот на лавочке… цветочки, трава зелёная, Ленин…
- Ага, особенно Ленин… - посмеялся один из двоих отдыхающих на лавочке туристов.
- Слушай, а у нас есть памятник Ленину, не помнишь?
- Не, не помню…
- А возле твоего дома не Ленин разве?
- Возле меня Горький…
- А, ну да…
Солнце близилось к зениту… Температура воздуха перевалила через тридцатиградусную отметку.
«Нет, ну что они тут нашли? Что такого в этом ужасном жарком сером городе? Что они все сюда едут?» - молодой парень, утомленный жарой, направлялся к морю, чтобы освежиться. «Чёртова жара, чёртов город...».
Море приближалось... Необъятное, чистое, прохладное, благодатное море. Оно влекло к себе каждого утомлённого безжалостным курортным солнцем... Его зов неслышно, но вполне ощутимо раздавался в голове каждого.
"Оооо, ещё чуть-чуть... Я уже не могу… ненавижу лето!" - парень в голубой футболке ускорил шаг... Его лёгкие летние штаны под коленками и на передней стороне бёдер стали немного темнее от проступающего через ткань пота... Длинные тёмные волосы намокли и болтались тяжёлыми сосульками вокруг шеи... На футболке в области груди и под мышками большими полукруглыми кляксами разошлись тёмные влажные пятна. Прохожие оборачивали взгляды на мокрого парня, спешащего к морю, как на пожар. Он не обращал на них внимания. Одна цель... Одна только цель была сейчас в его мыслях... "Освежиться, освежиться... Прямо с разбегу плюхнуться в эти манящие волны и поплыть... Поплыть туда, где нет этого ужасного солнца..."
Море было уже совсем близко... Вот под ногами постукивают серые морские камни, когда-то выброшенные сюда штормами... Но сейчас море было спокойно, необычайно спокойно. Оно легко впускало в себя разгорячённые полуголые тела местных и не местных жителей, плохих и хороших, бедных и богатых, смуглых и бледных. Беспристрастно и безвозмездно обволакивало каждого своей освежающей солёной водой...
Но, приняв в себя с лёгкостью, обратно выпускала с трудом. Люди прикладывали большие моральные усилия, каждый раз, когда пытались выйти из его объятий. Море летом как наркотик: уже и губы посинели от холода, и зубы стучат, но так не хочется вылезать... И вот мягкие пенные волны, лаская щиколотки, убегают обратно в море, подальше от раскаленных камней, а замёрзший человек спешит на берег. "Кайф... - думал про себя всё тот же длинноволосый парень, выходящий из, вожделенной некогда, неги. - Солнышко... Скорей на солнышко... "Греться, греться, греться." Вылезши из морской глади, он расположился на раскалённых камнях. Подложил под голову скомканную голубую майку и закрыл глаза. Камни поначалу припекали тело, но, намокнув, немного остыли. От наслаждения веки начали тяжелеть. Он закрыл глаза и...
- Сашенька, вставай, автобус скоро...
- Мммм... - послышалось невнятное сонное мычание.
- Вставай, вставай... Поднимайся. Я уже разогрела всё. - Мягкая женская рука взялась за край тёплого родного одеяла и отодвинула его в сторону...
- Ну, маааам, можно ещё чуть поваляться? Мне такой сон классный снился...
- Никаких "можно", вставай, опоздаешь!
- Уууу... Ладно-ладно, встаю...
Кровать заскрипела под шевелящимся телом. Мягкие комнатные тапочки приняли в себя худенькие бледные ноги Саши. Он направился в ванную. После всех положенных утренних процедур он вошёл в кухню. На столе его ждала яичница с сосисками, кусок хлеба и стакан крепкого чая.
- Давай быстрее! Автобус через двадцать минут...
- Мам, мне приснилось, что я на курорте, в море купался, только я другой был. У меня там длинные волосы были, тело накачанное, и я взрослый такой был. Совсем другой, но мне казалось, что это я. там так жарко было...
- Саш, я знаю, мы обещали свозить тебя к морю, но у нас сейчас небольшие проблемы. Мы постараемся побыстрее собрать денег и поедем, хорошо?
- Хорошо...
- Странно... Ешь, давай, не отвлекайся!
Худые жилистые руки Саши взяли вилку и хлеб...
Позавтракав, он перенёс посуду в мойку и пошёл в комнату одеваться: синие прямые джинсы, белая нательная майка, светло-серая сорочка, шерстяная жилетка, серый галстук со смешными рожицами... Он вышел в коридор и надел чёрные дерматиновые туфли и чёрную дутую куртку. Мать протянула ему пакет, он взял...
- Ему отдашь... Смотри не потеряй! Я тебе деньги дала?
- Да.
- Ты всё запомнил?
- Да.
- Ну, пока, сынок, доедешь - позвонишь!
- Конечно, мам, пока.
Рука повернула ключ, ручку двери - Саша вышел из квартиры. Спустившись на лифте на первый этаж, вышел на улицу. Улица дохнула в лицо холодным влажным утренним воздухом. Саша зажмурился, глубоко вдохнул и ступил из подъезда на холодный мокрый осенний асфальт. Автобус пришёл вовремя и встретил Сашу распахнутыми дверьми. Саша вошёл. За окном было совсем темно, а в салоне горел тёплый жёлтый свет. Автобус тронулся и поехал в сторону центра. Через полчаса он был на вокзале. Расписание гласило, что электричка придёт через пятнадцать минут. Саша вышел на платформу, сел на холодную лавочку. На улице светлело, но, по-прежнему, холодно. Электричка остановилась, скрипя стальными колёсами, и раскрыла двери.
Из прокуренного тамбура высыпали на улицу несколько усталых сонных тел. Саша вошёл и сёл в новое мягкое кресло. Расплатившись с проводницей, он закрыл глаза. Через полтора часа в динамике объявили знакомое название. Саша открыл глаза и выглянул в окно. Увидев приближающуюся станцию, он встал и прошёл в тамбур. Двери распахнулись и явили взору знакомый маленький вокзальчик.
"Вот моя деревня, вот мой дом родной..." - объявил внутренний голос. Саша огляделся.
- Папа, папочка... - закричал обрадовано Саша и побежал навстречу улыбающемуся мужчине в сером плаще.
- Сынок! - мужчина наклонился и, встретив крепкими объятьями бегущего сына, поднял его вверх.
- С днём рождения, пап! Вот держи, это тебе... - Саша протянул отцу пакет, который дала ему мама перед уездом.
- Спасибо! А мать чего не приехала?
- Она с дядей Колей осталась. Он заболел чем-то.
- Дядя Коля... - задумчиво произнёс отец и состроил мрачную гримасу, потом улыбнулся, - Ладно, пойдём, сын... Нас там гости ждут.
Они вышли из вокзала и сели в припаркованную недалеко машину. Отец сел за руль, Саша рядом.
- Ну что? Поехали? - радостно вопросил отец.
- Поехали...
Через пятнадцать минут они были дома. Маленький деревенский домик отца находился на краю городка. За ним простирался густой тёмно-зелёный лес. Где-то не далеко слышалось журчание ручейка. Отец поймал его взгляд:
- Помнишь, как мы с тобой за грибами туда ходили?
- Помню.
- Проходи... - отец открыл входную дверь и пропустил Сашу вперёд. В доме пахло вкусной едой и водкой.
- Как я соскучился по тебе, пап!
- Я тоже по тебе соскучился... - они обнялись и прошли в комнату. За столом сидели пятеро мужчин и три женщины. Они ели и пили.
- Оооо, кто пришёл! - поднялся один и подошёл к Саше. - Виктор Андреич, сослуживец батюшки твоего, а ты, видимо, Александр?
- Да.
- Рад с тобой познакомиться! - он пожал Саше руку.
Остальные четверо тоже встали из-за стола и последовали примеру Виктора Андреича.
- Сан Саныч, сосед.
- Иван Кузьмич, друг твоего отца.
- Дмитрий Богданович, сослуживец.
- Фёдор Сергеевич, начальник твоего папы. Маш, иди сюда. - Из соседней комнаты пришла симпатичная девочка лет тринадцати с большими добрыми глазами. - Познакомься, сын Алексея Петровича - Александр.
- Маша... - произнесла маленькая красавица.
- Это - моя дочь... - сказал Фёдор Сергеевич и добавил:
- Маш, отведи его в комнату за детский столик посади.
- Иди, сынок, посиди с ребятами... Я скоро приду к тебе. - Поддакнул отец.
Маша отвела Сашу в соседнюю комнату и представила трём девочкам помладше:
- Это Саша, сын Алексея Петровича.
- Я Лера.
- А я Катя
- Здлафствуй, Саса, меня завут Натаса, мне семь лет, а тибе скойка?
- Мне четырнадцать.
- Масе тозе сколо четылнацать.
- Отлично.
- Садись, Саша, сейчас я чая тебе налью. - Маша нагнулась над столом и взяла чайник. Её лёгкая маечка отлипла от тела и повисла, пропустив под себя неяркий свет. Саша невольно заглянул в образовавшуюся пустоту. В ней можно было разглядеть очертания двух маленьких бугорков грудей, спрятанных под белым лифчиком. Его охватило тёплое, даже жгучее, чувство.
Маша же, налив чая села за стол и подвинула Саше тарелку с печеньем и конфетами.
- Ты откуда приехал?
- С дома.
- А ты почему не здесь живёшь, с отцом?
- Не знаю... Мама с папой поругались давно ещё, развелись, и мама забрала меня и уехала, а папа остался тут. Теперь я иногда приезжаю к папе ненадолго, потом опять уезжаю.
- А на сколько ты приехал?
- На неделю. - Саша пристально разглядывал красивое Машино лицо: её большие голубые глаза, пухлые губки, маленький горбатый носик, пепельно-русые волосы. Жгучее чувство внутри нарастало, оно отдавало в висках с каждым ударом сердца и расходилось обжигающими волнами по всему телу.
- Так мало?
- Да, потом опять приеду зимой, скорее всего.
- Сынок, а ты не голодный с дороги-то? - вошёл в комнату отец.
- Нет, пап я дома поел... Не голодный, пока.
- Ну, проголодаешься - скажешь!
- Ага.
Отец вышел из комнаты и закрыл дверь.
- Саса, а пасиму ты не ес писенье?
- Как не ем? Ем... Вот смотри! - он взял одно печенье и засунул его целиком в рот. От этого его щёки раздулись, а губы сложились бантиком. Девочки дружно расхохотались.
- Так ты тут на неделю всего?
- Да, на неделю, потом опять в школу...
- Жалко, что ты уедешь...
Саша почувствовал в её словах неожиданную симпатию и из его уст непреднамеренно вырвалось:
- Давай завтра в кино сходим! Я помню, тут где-то есть кинотеатр.
Маша удивилась:
- Давай. Запиши мой номер.
Саша достал из кармана мобильник и записал продиктованный номер.
- Может ещё чаю?
- Спасибо...
Маша снова наклонилась над низким журнальным столиком, и Сашу вновь охватило волнующее чувство.
За дверью слышались взрослые голоса и пьяный смех родителей.
Они долго так сидели, пили чай, общались, пока в комнату не вошёл Фёдор Сергеевич:
- Маш, вставай, ехать надо.
- Почему? Давай ещё побудем... - в её голосе явно слышалась нотка влюблённости.
- Уже пять часов...
- Нууууу... - Маша встала и двинулась к двери.
- Сашенька, проводи гостей... - попросил Сашин отец.
Саша подошёл к двери, помог Маше одеться.
"В этой розовой курточке она ещё прекраснее" - подумал он про себя. Маша, будто услышав его мысли, улыбнулась и украдкой, за спинами отцов, поцеловала Сашу в моментально покрасневшую щёку.
- Пока, Саш, буду ждать звонка.
- Я обязательно позвоню.
- Ну, до свидания, Александр Алексеевич, рад был познакомиться.
Дверь закрылась с внешней стороны.
- Ну, что? Ты устал, наверное, с дороги... Пойдём я тебя спать уложу.
- Я кушать хочу, пап.
- Ой, конечно, конечно, прости... Идем, покормлю тебя. Саша поел за детским столиком вместе с Лерой, Катей и маленькой Наташей. Потом ушли и они. Дома остались только Саша и его отец. Он уложил Сашу на его старую кровать, сам пошёл спать в другую комнату.
- Спокойной ночи, пап!
- Спокойной ночи, сынок! Пускай тебе что-нибудь хорошее присниться.
- Кстати, пап, представляешь, мне вчера снилось, что я на курорте живу...
- Молодец, давай спать, уже одиннадцатый час...
Саша долго ещё не мог заснуть... Он ворочался с боку на бок и вспоминал нежное молодое лицо Маши. Её свободновисящая лёгенькая маечка и белый лифчик под ней также не вылезали из его головы. Но всё-таки, через час мучений глаза его закрылись, и новый сладкий сон поглотил его с головой.
За стеной слышался пьяный храп отца. Саша же тем временем, в образе мускулистого загорелого длинноволосого брюнета, быстро шёл по морскому берегу... Он уже успел одеться и сейчас, разгребая перед собой камни, шёл в сторону остановки. Он успел здорово проголодаться за время своего купания и сна на пляже… Солнце и не думало жалеть его, ведь он пытался от него спрятаться в море… И теперь его высохшая кожа была покрыта тоненьким слоем соли, которая от жары заставляла тело сильно чесаться. Солнце неумолимо этим пользовалось… Длинные чёрные волосы от соли собрались плотными толстыми патлами и при каждом шаге неприятно били по шее. Он спешил домой в душ. Холодный, ледяной душ и… кушать… ужасно хотелось кушать! Он торопился сейчас домой примерно также, как и когда-то на море… почти что бегом…
- Ой, простите, пожалуйста… - задумавшись, он не заметил, как налетел на какую-то девушку, выходящую с пакетом из магазина. – Сейчас я вам помогу… - он подал руку девушке…
По тротуару рассыпались покупки, хорошо, что их было не очень много, потому, что такие моменты всегда совершенно неловки и хочется, чтобы они долго не продолжались. На этот раз им обоим повезло… Спустя несколько секунд в его руках был пакет молока, коробочка чая, шоколадка и батон белого хлеба. Девушка подняла с пола пакет и подставила под руки с поднятой провизией. Руки опустили спасённые продукты в пакет.
- Простите меня, я просто… - он поднял глаза и посмотрел в лицо смущённой девушки… - я просто… я… жарко просто и…- предложение никак не хотело заканчиваться и вообще приобретать какой-нибудь смысл.
Это лицо, о… Это самое прекрасное, что когда-либо видел этот парень в своей жизни. Карие большие наивные глаза, слегка большой, но аккуратный носик, чувственные, со слегка приспущенными уголками, губы, густые волнистые тёмные волосы, ложащиеся на плечи. Он засмущался и опустил глаза вниз, пробежав взглядом по тоненькой прекрасной шее, нежным элегантным ключицам, маленькой аккуратной груди, обтянутой коротеньким топом, тонкой, осиной талии, красивым широким бёдрам длинных ног, одетых в светло-голубые джинсы.
- Ну, ладно, я пойду… ещё раз простите… - он говорил явно не желая уходить.
- А… простите, вы думаете, я так просто вас теперь отпущу? Вы мне причинили неприятность. Помогите мне, пожалуйста, донести пакет до дома, это не далеко. – Она распознала в его голосе нежелание прощаться, ведь такое же нежелание было и в её душе…
- С удовольствием… - сдерживаясь изо всех сил, ликовал парень.
«Богиня, королева.… О, боже, хоть бы мы не попрощались сейчас навсегда…. Я ведь просто не смогу без неё, умру… точно, умру!» - думал он, подходя к небольшому домику, на который она указала…
- Ну, всё, пока… приятно было с тобой пообщаться…
- А как тебя зовут? Мы ведь даже не познакомились…
- Ну и хорошо, в следующий раз познакомимся… - она улыбнулась и, засунув ему в карман какую-то бумажку, мягким голосом проговорила:
- Позвони завтра по этому номеру, хорошо?
- Хорошо… конечно. – обрадовался парень.
Она же помахала ему рукой и закрыла за собой дверь.
« Чёрт возьми, вот ж стерва… зачем так издеваться? Сейчас же только два часа… день в самом разгаре… нет погулять со мной чуть… но как же она чертовски красива!!!»

Проснувшись, Саша машинально схватился за бёдра, пытаясь нащупать карман с заветным номером, но на нём не было даже джинсов. Часы показывали двенадцать часов. За окном кипела жизнь. Впервые с начала недели светило такое солнце. Тёплое, благодатное, оно будто растопило тучи, ещё вчера застилающие небо. Где-то на задворках слышались удары топора и крик детворы на дороге.
« Я должен непременно её найти!» - подумал спросонья Саша, тем самым, не заметно даже для себя, поставил перед собой новую жизненную цель.
Позавтракав, он позвонил Маше.
- Маш, привет, это Саша, давай встретимся…
- Привет, Саш, давай, конечно, а где?
- Давай где-нибудь поближе к моему дому, а то я плохо в городе ориентируюсь, забыл всё уже.
- А что ты знаешь неподалёку?
- Ну, до минимаркета смогу добраться…
- Отлично, там и встретимся.
- Через полчаса…
- Отлично, через полчаса буду там. Пока. – Она повесила трубку.

- Доброе утро, пап, я схожу, погуляю, хорошо?
- Ладно, а куда ты один-то пойдёшь?
- До минимаркета и обратно…
- Ну ладно, только не долго, хорошо?
- Хорошо, пап, пока…

Когда он увидел радостную, сияющую Машу, он понял, что уже не чувствует того, что чувствовал доселе. Он понял, что уже забыл, как билось его сердце ещё вчера, как он не мог заснуть, с каким благоговением и страстью он смотрел на неё вчера. Перед глазами всё время будто стоял образ той незнакомки из сна.… Но он, вместе с Машей, всё равно пошёл в кинотеатр. Сели рядом, на задних сидениях полупустого зала. Показывали какую-то ерунду, но они даже не смотрели на экран. Они просто целовались… Не то чтобы Саша мечтал об этих поцелуях, не то чтобы они были такими уж необычными и желанными, но они ему нравились, и он не сопротивлялся…
На протяжении целой недели они встречались каждый день. Отец сердился, но всё понимал… Маша тоже ругалась с отцом, прогуливала школу. Она по уши влюбилась в Сашу. А он, целуя её, представлял ту девушку из сна, которая правда ему больше не снилась с того раза. Она стала его идеалом… Больше никто ему не нужен! Теперь никто, кроме неё… « Я найду её, я обязательно её найду! - твердил он про себя. – Я уверен, она где-то существует, она не просто сон… Это видение... это предзнаменование! Я должен её найти…»
Прощались долго… Ему-то было всё равно, а вот её пробирало до глубины души, слёзы лились ручьями…
- Сегодня последний день, как я тут… утром уезжаю, может быть, зимой ещё приеду, посмотрим.
- Не уезжай, Сашенька, пожалуйста, побудь ещё хоть недельку…
- Не могу, у меня школа… я итак неделю прогулял.
- Нууу…
- Прости, я не могу…
- Пойдем, погуляем лучше, у нас целый день ещё…
- Пойдём… - прохныкала Маша. И они пошли в кафе, потом в парк, потом прошлись вдоль речки, потом он проводил её домой…
- Ты завтра не приезжай, наверное, меня отец провожать будет…
- Ну, почему… Я не хочу, чтоб ты уезжал… ну, пожалуйста!
- Я не могу…
- Я люблю тебя, Саш! Я буду тебя ждать… Я буду писать тебе… - Маша рыдала не переставая.
- Я тоже люблю тебя… - он сказал, это так холодно, что будь его слова материальными, они бы заморозили бедную девушку до самого сердца, и даже солнце не смогло бы растопить этот лёд. Но Маша не почувствовала этой холодной интонации… Она была не в том состоянии, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Она только плакала и просила, просила и плакала. А он был холоден, он любил совсем другую…
Приехав обратно в свой город, он сразу же забыл про Машу. Она, правда, пыталась писать ему письма, звонила, но он не отвечал. Она больше для него не существовала. Бесконечно долгими ночами она плакала в подушку, очень мало ела, прогуливала школу, начала курить… Она не могла забыть его… А он не мог забыть тот сон и ту прекрасную незнакомку. Но время всё лечит…. Приезжая к отцу Саша пытался избегать встреч с Машей, Маша любила его.

Прошло 10 лет…
Саша успел закончить институт и устроиться на работу… он работал в рекламном агентстве. Пока что он руководил размещением рекламы, изучал плотность населения в том или ином районе города, правда, начальник обещал ему скорое повышение… К отцу Саша стал ездить реже. Теперь он приезжал только раз в год на месяц отпуска. Невесты у него тоже не было, и он упорно её искал. В рекламном агентстве работало много красивых девушек, но что-то ему в них постоянно не нравилось.
- Александр Алексеевич, вы закончили исследование того района, о котором я вас просил?
- Какого? На рыбокомбинате, что ли? Конечно! Ещё вчера. Мёртвая зона Павел Кузьмич.
- Ну, ты мне отчёт сдай-то всё-таки, хорошо?
- Конечно, Павел Кузьмич. Только он у меня дома. Я завтра принесу.
- Ладно… Ну, что? У тебя пока работы нет… думаю, за эти полчаса и не появится, можешь идти домой, но чтоб завтра отчёт - на моём столе!
- Спасибо, Павел Кузьмич, до свидания! Отчёт завтра будет.
«Отлично, я как раз безумно хочу спать… - думал он, одевая поверх лёгкой рубашки с галстуком кожаную куртку… А ещё этот чёртов отчёт! Я совсем про него забыл… Ничего, напишу от балды, всё равно никто не проверит. И так понятно, что район «дохлый» одни рыбки, да рабочие, их кормящие… кому там реклама нужна? Ни одного жилого дома поблизости!»
Он пришёл домой, выпил чашечку кофе, и написал отчёт на скорую руку. Дома он жил один. Мать умерла год назад. Саша похоронил её на свои деньги и выгнал из дома дядю Колю, не имеющего собственного заработка. После завершения отчёта он свалился бревном на широкую мягкую кровать и прямо в одежде заснул...

- Привет, я думала, ты мне не позвонишь…
- Нет, звоню, как видишь, точнее слышишь.
- Ну что встретимся?
- Давай на набережной, на море сходим вместе, а то скучно одному ходить.
- Давай…
- В пять…
- Хорошо, в пять. Уже не так жарко будет.
- Ну, всё, жду. Пока.
- Пока. До встречи…
В пять часов вечера длинноволосый и загорелый парень в лёгких парусиновых штанах и голубой футболке стоял в самом начале набережной с белой розочкой в руке, которой суждено было погибнуть от тёплого солёного воздуха, лёжа на, до сих пор горячих, камнях в ожидании, когда же её новая хозяйка, оторвётся от губ бывшего и отнесёт её домой. Но ей было не суждено жить дольше этой ночи. Неслышимо моля, она смотрела умирающим взглядом пару очаровательных молодых людей, сидящих на пустынном пляже, обнимающихся и целующихся, смотрящих на звёзды и слушающих прибой, говорящих и молчащих, но, ни разу не обративших свои взгляды на уже сухие шелестящие лепестки её увядающей красоты…

- А! – вырвался резкий, но тихий крик из уст неожиданно проснувшегося Александра Алексеевича. – Опять она! Боже, спустя десять лет… я снова вижу её! Чёрт возьми, это точно знак! Но почему я в каком-то не понятном облике? Я срочно должен ехать её искать! Я должен её найти!
Он встал, сварил себе кофе, сел за стол, выпил кофе, взял газету и увидел собой же придуманную рекламу: «Две недели в раю, вместо двух недель в офисе! Всего за шестьсот долларов тур по всем морским курортам нашей страны!»
« Чёрт возьми, какой же я кретин!» Он схватил газету и, надев на ходу куртку, побежал на работу…

- Павел Кузьмич, Павел Кузьмич! – Забегая в кабинет директора, кричал Александр Алексеевич. – Павел Кузьмич, вот вам отчёт о том районе. Я принёс… Павел Кузьмич, у меня к вам просьба.
- Сынок, сынок, подожди, что случилось? Сядь, отдышись, а то, как будто на пожар бежишь.
- Простите, Павел Кузьмич, но… Я понял одну вещь! Я вспомнил… просто я вспомнил одну важнейшую в моей жизни вещь! Павел Кузьмич, покорнейше прошу, выдайте мне отпуск сроком на две недели, чтобы я смог съездить на курорт! Вот… - он протянул шефу газету, принесённую из дома, и ткнул пальцем на объявление.
- Я не узнаю тебя. Это так срочно?
- От этого зависит моя жизнь!
- Ну, хорошо, хорошо… внеочередной отпуск?.. – он задумчиво провёл рукой по чёрным с проседью усам. Ты хороший сотрудник… Ладно, чёрт с тобой, но только две недели и за твой счёт. Так уж и быть.
- Спасибо, Павел Кузьмич, спасибо! – он выбежал из кабинета и, сбежав по лестнице на первый этаж, с широчайшей улыбкой толкнул дверь на улицу. Придя домой, выпил апельсинового сока и начал собирать чемоданы… Покопавшись в своём вещевом шкафу и, не найдя ничего подходящего для жаркого южного лета, он успокоил себя мыслью: «Что нужно на курорте летом? А ничего!» и решил ехать налегке. Он схватил ту самую газету и позвонил по номеру указанному в объявлении:
- Здравствуйте, как скоро я могу улететь на юг?
- Вам срочно надо? – раздался голос в трубке.
- Чем скорее, тем лучше! - пояснил Александр Алексеевич.
- Если вы за полчаса успеете добраться до нашего офиса, то через два часа будете в самолёте…
- Отлично! – перебил он приятный голос на другой стороне. – Я еду. Забронируйте мне местечко.
Он повесил трубку и, взяв с собой только бумажник с кредитками и небольшой суммой наличности, паспорт, мобильный телефон с зарядным устройством и фотоаппарат, закрыл дверь и выбежал на улицу. Через три минуты он уже ехал в такси. Через пятнадцать минут он был в офисе турфирмы. Расплатившись кредитной картой за путёвку, он сел в тоже такси, ждущее его на улице, и поехал в аэропорт.

Через четыре часа он был уже в другом, не знакомом ему аэропорту. Его встречали картонной табличкой с логотипом турфирмы «Парадиз». С аэропорта его и ещё двоих таких же отвезли в какой-то плешивый пансион. По соседним номерам были распиханы ещё десяток туристов из их группы.
- Ну, ладно, вы можете отдыхать. Завтра с утра пойдём на экскурсию. Сегодня ещё часть группы должна подъехать. Только никуда не уходите из гостиницы! Хорошо? – Проговорил провожатый и удалился за дверью.
- Ага. А во сколько утром-то? – догнал его голос Александра
- Да, часов в десять. Не раньше. – Раздалось из коридора.
Саша лёг на кровать перед телевизором и расслабился. Показывали какую-то ерунду, на которую он не обращал внимания, да и не стоило бы, в принципе. Он думал о той незнакомке… Она снова заняла всё его сознание своим образом и не хотела вылезать из его мыслей. Он тихо заплакал. Хотя даже не заплакал, а так просто слеза выступила… он закрыл глаза и представил, её снова. Как всегда она была прекрасна: эти губы, глаза, шея, осиная талия… «Нет, я не могу ждать до завтра! Мне надо идти прямо сейчас. Я ведь не отдыхать сюда приехал! Я должен её найти!» Он встал, обулся, выключил телевизор, свет и закрыл за собой дверь маленького паршивого номера. В коридоре он встретил того провожатого.
- Я пойду на улицу, погуляю. Обязательно вернусь к вечеру.
- Но нельзя же…
Он сунул ему в руку сто рублей и вышел на улицу через дверь вертушку. Солнце обволокло его с ног до головы. Его жаркие лучи прижигали макушку непривыкшего к жаре Александра. Ноги потели в грубых джинсах и кроссовках. Тело покрылось мелкими капельками пота.
«Надо срочно купить одежду полегче… Какие-нибудь шортики, маечку. Кепку, по-любому, шлёпки какие-нибудь. А то я сдохну тут за две недели. Какое горячее солнце!»
Он прошёлся по магазинам, купил летней одежды. Всё время оглядываясь, он ходил из одного магазина в другой, но нигде он не встречал никого даже похожего на неё, на незнакомку…
Он взглянул на часы: 5 часов вечера. «Надо уже возвращаться, наверное… Ладно, сейчас ещё по набережной пройдусь и поеду обратно…» В половину седьмого он был в гостинице… с трудом открыл дверь номера, ноги подкашивались, руки ослабли, болела голова, и сильно клонило в сон. Он принял душ, силясь не заснуть прямо там. Вылез и моментально отрубился на мягкой гостиничной кровати. В коридоре слышались какие-то голоса, шорохи – звуки, издаваемые вновь прибывшими туристами. Но в его голове не было места этим шорохам-звукам…

- Привет, родная! – небрежно бросил хрупкие слова загорелый парень.
- Привет, любимый! – более аккуратно и чувственно произнесла приближающаяся девушка с тёмными, лежащими на плечах волосами, бороздящая просторы жаркого летнего города в коротком топике и светло-голубых джинсах.
- Как я по тебе соскучился! Дай обниму…
Они обнялись и нежно друг друга поцеловали…
- Как с отцом дела? Ты с ним разговаривала?
- Да, говорила… он не в особом восторге был, но я его уговорила…
- Так едем?! – обрадовано вопросил парень.
- ДА-А-А-А! – голос её задрожал в крепких объятиях парня.
- Ура… – коротко подытожил он.
- Тебе не надо переодеваться?
- Нет, я готова!
- Отлично, ну тогда поехали, только в магазин зайдём, ага?
- Ага, только у меня денег нет.
- У меня есть…
Они купили бутылку вина, шоколадку, бутылку пива и чипсы…
- Сейчас я тебя с родителями познакомлю… - задумчиво и наигранно протянул он.
У девушки в непонимании сконфузилось лицо. Она остановилась, раскрыв рот и, явно забыв, что хотела сказать.
- Шучу! – злорадно, но весело посмеялся шутник.
- Подонок! Подлец! - в шутку завопила она, размахивая ладошками перед его лицом. - Не шути так больше!
- Ладно, котёнок, пойдём уже…
- Я думала, ты с ума сошёл… - сердито и весело возмущалась она.
- Ага, вот прямо с вином, пивом, да знакомиться с родителями, молодец…
- Вот-вот, ну ладно, пошли, опоздаем. А у тебя точно никого нет?
- Только Машка.
- Машка?
- Ну, да, кошка.
- Аааа, а родители где твои вообще?
- Умерли они… отец давно ещё, мне тогда одиннадцать было, а мать недавно совсем.
- Прости, я не хотела…
- Всё нормально…
Они направились в сторону автобусной остановки. Когда они были уже в автобусе, то она села возле окна, парень сел рядом. Она смотрела в окно, любуясь незнакомыми загородными пейзажами. Он смотрел на неё, разглядывая ещё не изученные чёрточки её лица: покрытые нежным незаметным пушком скулы, плавные, тоже заметные только в упор, впадинки на щеках. Мимо проносились, мелкие кафетерии, частные гостиницы, вдалеке показался какой-то комбинат, потом дома, дома, домики, домишки…
- Вот, смотри, если сейчас свернуть вон туда, - он указал пальцем на уходящую влево дорогу, то мы попадём в другой город, но нам не туда, нам прямо…
На развилке прямо между двумя дорогами возвышался небольшой мотель, с парковкой на пятнадцать – двадцать машин. На крыше горела неоновая надпись «На распутье» и чуть ниже – «мотель». – А вот в этом мотеле я жил первое время, потом купил домик неподалёку.
Они поехали прямо…
- Вон, видишь, вдалеке, крыша голубая? Приглядись…
- Вижу… рядом с красненькой, да?
- С какой красненькой? А, да с красненькой… Вот увидела, да? Этой мой дом! Именно туда мы и едем…

- Александр Алексеевич, вставайте, экскурсия без вас уедет… Мне, право, неудобно вас будить, но мне кажется, вам обидно будет за уплаченные ранее деньги…
- Ой, простите, я что-то долго спал, да? А сколько сейчас время?
- Уже десять часов, Александр Алексеевич, экскурсия через полчаса отправляется, а вы не завтракали ещё… Вы поедете?
-Да, да, конечно, - только что проснувшимся голосом пролепетал Александр, приподнимаясь с кровати… - Я уже встаю. Вы не могли бы попросить их подождать меня немного, я спущусь через пятнадцать минут… - добавил он, уставившись на стоящего возле кровати портье. Портье явно медлил, хоть и немного смущался.
- Ах, да, да, простите, простите, пожалуйста, - Александра Алексеевича вдруг осенило и он начал рыться в карманах, висящих на спинке стула, новых летних брюк. Достав оттуда сотенную купюру, он протянул её, уже улыбающемуся, портье. «Ах вы, долбаные вымогатели! И кто вас только этому учит?» - проскользнула в его голове уже изъезженная и знакомая каждому обывателю, хоть раз бывавшему в гостиницах, мысль.
- Спасибо, сэр! Спасибо! Я сейчас же попрошу их остаться и дожидаться вас, сколько потребуется… – отблагодарил он на английский манер и быстро выскользнул за дверь.

Экскурсия оказалась на редкость скучной, группу повели в какой-то полуразвалившийся краеведческий музей. Показывали какие-то зазубренные камушки, найденные на территории этого города. Скелет какого-то ископаемого животного. Ржавое оружие и дырявые каски времён Великой Отечественной войны. Всякие древние фотографии… Как же это всё его сейчас раздражало! Как же это всё было ему сейчас не интересно! Он ходил по музею, ежесекундно оглядываясь по сторонам: а вдруг повезёт? Вдруг та самая незнакомка именно сейчас так же решила прогуляться по музею? О, увидь он её сейчас, он бы набросился на неё и… нет! Как можно наброситься на незнакомого человека? Это же только он её видел во сне. Ей-то откуда его знать? И набросься он на неё в такой момент - она тут же завопила бы на манер милицейской сирены. А с разных сторон музея на него набросились бы добропорядочные мужчины и его бы самого, скорей всего, увозили бы из музея на карете скорой помощи. Нееет… тут надо действовать осторожно. А вдруг её вообще не существует, этой прекрасной незнакомки, вдруг это – просто сон, игра воображения? Но, а вдруг существует? Ведь если это так, значит он прав, значит это его судьба, а от судьбы не убежишь, тем более, когда она так настойчива, следовательно, и методы судьба тоже подскажет... Остаётся только ждать. Спокойно, мирно ждать. Но, ведь и бездействовать тоже нельзя, нельзя просто гулять и ждать, когда же она, наконец, свалиться на голову эта очаровашка и предложит свою руку и сердце! Нет, он так не считал, поэтому ходил и постоянно целенаправленно озирался по сторонам.
- Эту окаменелость нашли совсем не далеко от того места, где мы с вами сейчас находимся. Километрах в пяти, примерно. Этот экспонат представляет собой окаменелую берцовую кость мужчины, жившего здесь ещё в каменном веке. Рядом с костью была найдена также эта окаменелая челюсть. Учёные выяснили, что это нижняя челюсть плотоядного животного, вероятнее всего, саблезубого тигра, вот он стоит, кстати, обернитесь, пожалуйста, назад и увидите его… - рапортовала досконально заученный текст пожилая экскурсоводша. – Вот такой монстр по догадкам учёных и убил этого беднягу… Ну а мы идём дальше.
В музей незаметно вошла и огляделась, очаровательнейшей внешности, девушка, лет двадцати пяти. Её пепельные волосы были аккуратно собранны в длинный вьющийся хвост, голову покрывала симпатичная розовая кепочка, такая же розовая рубашка в клетку, весьма сексуально затягивалась бантиком на груди. Тонкие, стройные бёдра обтягивало что-то среднее между поясом и мини-юбкой.
Девушка, виляющей походкой, направилась к группе туристов. Она подошла к экскурсоводше и что-то спросила на ухо. Экскурсоводша прервала свой увлекательный рассказ и громким голосом вопросила:
- Уважаемые отдыхающие, скажите, среди вас есть Прохоров Александр Алексеевич?
- Это я! – выкрикнул с хвоста группы, на секунду остолбеневший Александр. – Я здесь.
Девушка благодарно кивнула экскурсоводше и направилась в его сторону. Сердце охватило какое-то, давно забытое, но, неожиданно воскреснувшее чувство. Помутневшим взглядом он взглянул на прелестное личико новой незнакомки. Конечно же, это была не та незнакомка из сна, но тоже была вполне прекрасна и, к тому же была совсем рядом, а не где-то там, в мечтах… Он внимательней пригляделся к её лицу. Что-то было в нём такое знакомое и милое, что-то, что вызывало в нём это жгучее чувство внутри, но что же? Конечно! Он вспомнил и как он только мог забыть?! Дурак, дурак! Как можно забыть эти прекрасные голубые глаза, пухлые губки, маленький горбатый носик, пепельно-русые волосы… «Чёрт возьми, как я мог забыть?!» - его губы растянулись в широчайшей, не свойственной ему улыбке.
- Здравствуй, Сашенька! – пролепетала она, подойдя к нему почти в упор.
- Привет, Маша, я тебя так сразу и не узнал…
- Богатой буду…
- А ты похорошела.
На её глазах выступили слёзы:
- Вот я тебя и нашла! Спустя десять лет! Ах, ты, подонок! Я ж любила тебя! Любила все эти годы! – она припала лицом к его груди, он тут же почувствовал, как солёные горячие капельки просачиваются через его футболку.
- Прости, Маша, я не знал… - он почувствовал, как глупы сейчас его слова и как они бессмысленны, как не своевременны… Он не смог сдержать взаимных слёз и они заструились по его щекам… Обняв её сильно-сильно, прижав её хрупкое тельце к своей груди, он почувствовал вдруг, что не может больше жить без тепла, которое исходило от неё. Это было особое тепло, тепло сердца, души. Оно вдруг обволокло его изнутри, заглянуло в его душу, в его сердце и там и осталось. Оно больше не собиралось уходить…
- Ну, скажи, почему я не могла найти тебя, когда всё было хорошо? – с трудом проговаривала она сквозь слёзы. – Почему я нашла тебя только когда стряслась беда? Почему? Я так долго мечтала о нашей встрече… Можешь верить, можешь – нет, но я всё это время любила тебя, мне не нравился ни один из тех парней, которые так и норовили затащить меня в постель. Мне никто не был нужен! У меня никого кроме тебя не было! МНЕ НИКТО КРОМЕ ТЕБЯ НЕ НУЖЕН!!! - Прокричала она на весь музей. И тогда охранник, наблюдающий за всем этим слезливым спектаклем с самого его начала уже не выдержал и вежливо пригласил их обоих к выходу.
- Успокоитесь – вернётесь. Это музей, а не театр! – он закрыл за ними дверь и вернулся на своё место.
- Машенька, давай мы сейчас вместе успокоимся и всё друг другу расскажем по порядку…
- Давай… - успокаиваясь, промычала она, но, тут же, новая порция солёных и горьких слёз оросила его белую летнюю футболку.
Он снова крепко обнял её содрогающееся тело.
- Ну, хватит, хватит… Солнышко!
Её тело продолжало содрогаться, но чуть с меньшей настойчивостью. Спустя несколько мгновений она подняла голову и посмотрела своими красными и, уже успевшими опухнуть от слёз, глазами в чуть влажные и блестящие глаза Александра.
- Вот и умничка. Улыбнись теперь и всё будет хорошо.
Всхлипывая, и, шмыгая носом, она попросила:
- Скажи ещё раз, как ты меня назвал?
- Солнышко… - нежно повторил он в подставленное ему ушко.
Маша мгновенно расщедрилась прекраснейшей улыбкой. И страстно поцеловала его в губы. Он не сопротивлялся. «Ну, что ж тоже ничего… Хотя нет, очень даже ничего! Я бы сказал это даже не синица в руках, это настоящий журавль, только не тот, не такой пёстрый как в небе, а серенький летающий совсем подле земли. Кто знает, может это к лучшему? Конечно незнакомка из сна в сотню раз лучше, и никто на этом свете не сравниться с ней в красоте, но чем гоняться за, вполне может быть, и не сбыточной мечтой, лучше ухватиться за то, что есть» - так думал он, целуясь с прекрасной девушкой, преданной ему, как не предаётся хозяину самый верный пёс, любящей его как птица любит небо, а рыба любит воду, прожившей десять лет только в ожидании встречи с ним, и вот, наконец, дождавшейся этого вожделенного момента. Так думал он, целуясь с девушкой, которую он так легко бросил, которую так жестоко забыл. С девушкой, на мучения и мольбы которой не обращал, в своё время, ни малейшего внимания.
- Маш, а что за беда? – прервал он поцелуй.
- Какая беда?
- Ты, сказала, что тебя привела ко мне беда. Какая беда? Что случилось?
- Давай сядем где-нибудь?
Они прошли метров двести в поисках подходящего места и, в конце концов, наткнулись на скамейку возле одного из подъездов старого панельного дома. Они присели.
- Скажи, ты давно навещал своего отца?
- Что-то с отцом?
- Скажи, давно?
- Я работаю, много работаю…
- Ну, так, когда в последний раз? – она настаивала.
- Года полтора – два назад, примерно. Но я ему писал, объяснял. Мне кажется, он понимает меня и не должен обижаться. Разве нет?
- Он не обижался на тебя Саша, он тебя понимал, потому что любил тебя. Но он очень тебя ждал. Часто приходил к нам и говорил часами… рассказывал, как он тебя нянчил, как он страдал, когда суд присудил тебя твоей матери, как он радовался, когда ты приезжал, как он сдерживает себя от слёз каждый раз, провожая тебя на поезд. Сколько раз он плакал, вспоминая тебя. Сколько раз!
- Почему ты говоришь…. Почему в прошедшем… почему в прошедшем времени? Неужели он?..
Маша печально кивнула головой…
Слёзы снова выступили на его глазах, но теперь они были на много обильнее, крупнее, горче, солонее. Слёзы невыносимой печали, непоправимой ошибки, слёзы траура, слёзы ненависти, ненависти к себе.
- Меня послали тебя найти и рассказать о случившемся. Выбор за тобой. Если мы выедем сегодня, то успеем на похороны…
- Нет!!! Это ложь! Ты мстишь мне да? Мстишь за то, что я забыл тебя? Да? Ну, тогда хватит, мне уже стыдно! Мне уже больно!
- Хотелось бы мне сейчас сказать, что это действительно так. Но…
- Хватит, хватит! ХВАТИТ!!! Пожалуйста, хватит! – он уткнул лицо в колени и громко зарыдал. Он выл, как ребёнок, как маленький неразумный малыш, оторванный от матери.
Спустя полчаса они шли вдвоём. Оба с зарёванными опухшими глазами и с неменяющимися выражениями на лицах. Они шли медленно, опираясь друг на друга.
Войдя в номер, Саша стал переодеваться. Маша села на кровать с другой стороны, повернувшись, таким образом, к нему спиной. Внезапно она почувствовала мягкий толчок кровати. Она повернулась – Саша лежал на кровати в, наполовину одетых, джинсах. Лицо его было уткнуто в подушно, тело конвульсивно дёргалось, будто кто-то привязал к его спине ниточку и слегка её подёргивал.
- Сашенька, хватит, я прошу тебя, хватит…
Он приподнялся, сел и натянул джинсы до конца, всё ещё продолжая подрагивать всем телом.
- Я любил его! Я не знал, что он болен! Не знал! Почему он не сказал мне?
- Не вини себя, ты тут не причём. Он не говорил, потому что любил тебя также как и ты его. Не хотел тебя расстраивать, отвлекать от работы. Он говорил: «Он сейчас зарабатывает на своё светлое будущее. От его теперешней деятельности, от того как и сколько он будет работать зависит вся его дальнейшая жизнь. Если он не приезжает, значит очень занят. Я знаю, что он любит меня, и что он приедет, как только сможет. Я не хочу его отвлекать». Так что ты не виноват… Ты был хорошим сыном, если уж он так сильно тебя любил. Ты молодец.
- Ты, правда, так считаешь?
- Да, я так считаю.
Когда он оделся и собрал все свои немногочисленные вещи, то они направились в аэропорт. Им повезло и на ближайший рейс оставалось, как раз, два свободных билета, правда, в первом классе, но у Александра были деньги. И сейчас их не было жалко…

- Здравствуй, Сашенька, - встретил их пожилой мужчина, - давно ж тебя не было видно. Работал?
- Работал. – Саша пристально вглядывался в лицо мужчины, стоявшего на пороге отцовского дома, и пытался вспомнить его.
- Ты не узнаёшь меня? Хотя да, конечно, ты ж видел меня один раз-то всего. Да и я б тебя не узнал, встретив тебя на улице. Ты изменился.
- Саш, это мой отец. – Шепнула на ухо Маша.
- Фёдор Сергеевич?
- Вспомнил?
- Маша подсказала.
Фёдор Сергеевич улыбнулся.
- Знаешь, тебя не легко было найти. Но Маша – молодец, справилась!
- Да… А как ты меня нашла, кстати?
- Давай потом, Саш… - отклонилась она от ответа, чувствуя явно не подходящий момент для такого вида истории.
- Проходи, Саш. – Кивнул на дверь её отец.
Саша осторожно повернул ручку двери и вошёл в прихожую.
- Он там. – Фёдор Сергеевич указал на отцовскую комнату. - Знаешь, он был мне хорошим другом, поэтому я тут уже третий день сижу.
- Знаю.
 Дверь скрипнула и медленно распахнулась. Всё было как обычно, те же стены с потёртыми серыми обоями, то же маленькое окошко в коричневой прогнившей раме, за которым виднелась речка и лес, те же занавески на нём, тот же фанерный столик, который отец делал сам ещё лет пятнадцать назад, стул возле него обтянутый зелёной тканью, отец обивку менял. Всё было так же, как раньше. Вот только отца не было… лишь его тело молчаливо лежало на знакомой кровати. Ну а его душа, прекрасная, добрая, любящая душа, была уже видимо вне этого дома.
- Отец!!! – Саша бросился к нему, упав на колени перед кроватью. – Папочка! Папааааа, - протяжная «а» превратилась в глухой проглоченный всхлипами крик. – ПААААА-ПААААА!!!!! – этот крик был слышен, наверное, даже за чертой города. Даже лес, наверное, услышав его, сильнее закачал верхушками деревьев. За окном хлынул дождь.
Саша держался за холодную руку отца и что-то бубнил себе под нос, глотая слова. По лицу его растеклись слёзы, слюни, из носа текли сопли. Губы искривились и дрожали, глаза покраснели. Он опустил голову. Маша с отцом незаметно вышли из комнаты.
- Отееееееец!!! – Раздался ещё один крик сквозь закрытую дверь комнаты. Некоторое время за дверью ещё слышались стоны и громкие всхлипы. Потом они неожиданно прекратились.
- Успокоился, наверное… - пробормотал Машин отец.
- Я пойду, посмотрю?
- Посиди чуть, пусть в себя придёт…
Прошло десять минут из-за двери, по-прежнему, не слышалось ни звука.
- Пойди, посмотри, Маш, что с ним…
Маша осторожно, стараясь не скрипеть, открыла дверь.
- Пааап! – окликнула она Фёдора Сергеевича неожиданным криком.
Он забежал в комнату. Саша лежал на полу возле кровати и крепко сжимал отцовскую руку. Он был без сознания.
- Там, в прихожей, возле двери, в ящичке лекарства есть, нашатырь посмотри быстрее, там должен быть.
Маша бросилась в прихожую. Через мгновение она уже держала влажную резко пахнущую ватку возле носа Саши. Он поморщился. Отвернулся и, открыв глаза, вдруг, оттолкнул Машу в сторону. Сам отскочил назад.
- Что? Вы кто? О, Боже! Отец! – он снова заплакал.
- Хватит, Саш, хватит, перестань, - попробовал его успокоить Фёдор Сергеевич.
- Уйдите! Оставьте меня! Оставьте! Оставьте! Оставьте!
Маша с отцом снова вышли.
- Мы в зале будем… Когда сможешь – выходи.

- Как ты думаешь, пап, он скоро придёт в себя?
- Думаю, да… посмотрим.
Их разбудил голос вошедшего:
- Я закажу ему самый лучший памятник, который мне смогут предложить. Я похороню его, как хоронят героев. Я не пожалею и всех моих денег на его похороны. - Голос был твёрд и чёток, лицо – опухло от многочасового плача и было покрыто блестящими пятнами, глаза окружали тяжёлые мешки век. Он был практически не узнаваем.
- Боже мой, это ты? Сколько время? – первой проснулась Маша.
- Какая разница, какое оно теперь играет значение? Что вообще теперь может играть для меня какое-то значение?
- Саш, - она взглянула на часы, - уже… половина первого ночи! Ты всё это время был там?
- Я был с отцом!
- Да, да, конечно, прости… Но тебе лучше ложиться спать, завтра тяжёлый день
- Да, Саш, ложись спать… завтра похороны. Мы уже всё устроили. Можешь не волноваться. – Добавил проснувшийся Фёдор Сергеевич. – Если ты не против, мы останемся тут. Было бы глупо оставлять тебя сейчас одного.
- Наверное… - он развернулся и направился в детскую комнату, где он постоянно оставался ночевать, когда приезжал к отцу. Маша пошла за ним.
- Саш, можно я лягу с тобой? Пожалуйста.
- Не надо, не сегодня… можно я один…
- Прости… Саш, не переживай так. Знаешь, я уверена, ему сейчас хорошо там… А тут ему было очень тяжело. Он постоянно страдал. Ты ж любишь его? Да?
- Ты сомневаешься?
- Тогда отпусти его! Отпусти, ему там лучше. Не держи его тут.
- Спокойной ночи!
- Спокойной ночи! Подумай над этим, хорошо? А! Ещё… я сквозь сон слышала, как ты говорил что-то про самый лучший памятник… Знаешь, как-то лежа в больнице он сказал: «Скажите моему сыну, что я его люблю и буду любить всегда. И ещё, обязательно отговорите его ставить мне дорогущий памятник, я знаю, он захочет это сделать. А я не хочу. Маленький деревянный крестик будет лучшим вариантом. Пожалуйста…»
- Это правда?
- Да, правда, поэтому, ненужно…
- Разбуди меня завтра.
- Хорошо.

На похоронах он не заплакал ни разу. Все слёзы были выплаканы ещё вчера. Он, молча, бросил горсть земли на лакированную крышку гроба и отошёл. «Прощай, пап, прости меня, дурака!» - эта мысль осталась в его голове.

Прошло четыре месяца…

- Привет, родной, как на работе?
- Меня уволили…
- Уволили?
- Шучу, солнышко, меня повысили! Теперь я главный менеджер.
- Поздравляю тебя, любимый! А я вот, как чувствовала и испекла тебе пирог!
- Где он? Доставай! Сейчас я с ним расправлюсь…- Он быстро потёр ладоши, отложив немного процесс снятия галстука.
- Давай, переодевайся!
- Я мигом, золотце моё, ми-игом! – Он заскочил в комнату и вышел оттуда через пять минут в длинном махровом халате.
- Ну, всё, давай свой пирог!
- Ага, а макароны кто есть будет?
- Нуууу, ты обещала пирог…
- Только после макарон!
- Ну… ну… ну, ладно, давай…
Макароны были проглочены им с неимоверной быстротой.
- Спаси-ибо, Ма-а-ашенька! Очень вкусно … А теперь давай есть пирог!
- А нет пирога, я пошутила.
- Не обманывай меня, милая, тебе не стыдно играть такими приятными вещами.
- Я просто хотела заставить тебя съесть макароны… - она засмеялась.
- Ах, так! – он встал из-за стола и схватил нож, поданный к мясу. Ну, я тебе сейчас пошучу… он поднял нож над своим плечом и медленно двинулся на неё. А ну давай мой пирог!
- Нету…
- Тогда пеки! Живо!
Маша забилась в угол с испуганным лицом и…
- Ах, ты, подлец, как тебе нестыдно? На меня с ножом! – она била его кухонным полотенцем…
- Ну, всё, всё, милая, хватит… ты ж меня убьёшь…
- Так тебе и надо, негодяй!
Они оба засмеялись и упали на пол…
- Милая, ну ты просто машина для убийства кухонным полотенцем… ааай, не щипайся.
- Ах, ты мой, главный менеджер, дай я тебя поцелую…
Нож выпал из руки и выпачкал белоснежный ковёр соусом и мелкими кусочками налипшего на него жареного мяса.
- Ну что ж ты будешь делать? Опять застирывать придётся… Давай садись за стол, Саш, будет тебе твой пирог…
- Так ты всё-таки его испекла? Солнышко, я тебя обожаю!

Прошла неделя…

- Оооо, этот чёртов директор, чтоб его черти побрали. Он всё взвалил на меня!
- Ну, ты ж главный менеджер!
- Я знаю, но это не значит, что я и его работу должен делать тоже. – Он зашагал по направлению к кровати и скинул с себя рубашку.
- Понимаешь, Этот придурок… - вышел он на секунду, - этот придурок, он ни во что не ставит мой труд. – За рубашкой последовали брюки… - он, по-моему, наслаждается моими муками. – Александр Алексеевич накинул на себя халат и вышел в обеденную комнату. – Этот остолоп считает, что он может всё, - он сел за стол, - он думает, что каждое его слово – новая заповедь!
- Милый я беременна!
- Да я всё понимаю, не успокаивай меня…Ну я ему устрою… беременна – не беременна, какая разница.
- Милы-ый, я беремен-на-а! Ты меня слышишь?
- Беременна? Почему? О-о-о-й, чего это я? Правда?
- Третий месяц… Доктор сказал, что он совершенно здоров!
- Милая, да… я скоро стану папой, да?
- Да…
- А как мы его назовём? Давай Сашкой!
- Спасибо, мне одного хватит… И вообще с чего ты взял, что это мальчик?
- А я не взял, я имел в виду девочку, Сашеньку…
- Ты хочешь девочку?
- Да, а ты?
- И я!
- Это здорово, милый!

Прошло пять лет…

- Привет, милая, забери ребёнка с садика… Я задержусь сегодня.
- Надолго?
- Надолго… Допоздна, неверное.
- Опять?
- Ну, милая, мы ж уже говорили на эту тему… Ну, не могу я послать всех к чертям. Я директор, я обязан в такие моменты утрясти всё. Изучить отчёты, всех успокоить. Фирма горит. Ну, я не могу.
- Так уже целую неделю продолжается! Это кончится когда-нибудь?
- Милая, просто забери сегодня Женю из садика и всё, хорошо?
- Хорошо, только постарайся вернуться поскорее…
- Постараюсь, милая, целую.
- Целую, целую, пока.
- Пока.
Маша повесила трубку и пошла забирать ребёнка из садика. Садик был недалеко, и она решила прогуляться пешком. Как раз полчаса пути.

- Здравствуйте, вы мама Женечки, да?
- Да, где он?
- Вон он, играет с Ниночкой. Же-еня! Мама пришла!
Со стороны детской площадки прибежало маленькое красивое чудо. Глазки радостные, большие. Губки – бантиком. Волосики светленькие, как у родителей, жиденькие. На ножках – джинсики зелёные, да босоножки красненькие. На тельце – маечка, на маечке – зелёная бабочка. На ручках – комки мокрого песка, на личике тоже.
- Иди, умывайся, Женечка и приходи.
- Мам!
- Иди, Жень, иди, а потом вместе домой пойдём.
- Знаете, ваш ребёночек, просто чудо. Воспитанный, добрый, серьёзный, послушный.
- Знаю, не сглазьте…
- Ага, - воспитательница сплюнула через левое плечо три раза и засмеялась.
А маленькое очаровательное чудо тем временем забежало в здание детского сада и вернулось через минуту со счастливой, беззаботной улыбкой на чистеньком белом личике. Чудо обняло свою маму и помахало ручкой воспитательнице:
- До свидания, Палина Сигеевна!
- До свидания, Женечка.

Прошёл год…

- Женя, сегодня знаменательный для тебя день, ты знаешь, какой? – Маша осторожно поправляла проглаженный белый воротничок на тоненькой детской шейке.
- Знаю, сегодня первое сентября!
- Да, Сынок, а куда мы сейчас идём?
- В школу! – Восклицал шестилетний женя.
- Правильно, ты хочешь в школу? – подхватил беседу Александр Алексеевич.
- Хочу, пап! Я буду совсем взрослым, да? И у меня будет та сумка, да? Ну, которую я вам показывал, да?
- Какая сумка?
- Ну, та, помнишь, синенькая, с бэтмэном…
Александр посмотрел на Машу, она кивнула.
- Да, конечно, будет, какая хочешь!
- Спасибо, пап!
- Ну, всё, ты готов? Цветы возьми на кухне в вазочке, и пошли…
Женя убежал в кухню и вернулся с букетом жёлтых роз.
- Какой ты нарядный сегодня! – восхитилась Маша.
- Праздник же, мам. – Объясняющим серьёзным тоном произнёс он.
Женя был одет так же, как, в принципе, и все дети в этот день: чёрные брючки со стрелками, туфельки, белая накрахмаленная рубашка, сверху рубашки серая шерстяная жилетка, под ней прятался красивый серый галстук. Было, разве что, одно отличие: сверху на него был одет не пиджачок, как это принято у остальных, а красивое, дорогое пальто, сшитое под заказ. Во внутреннем кармане его валялся дешёвенький мобильный телефон.
Вся дружная семья Прохоровых залезла в уютный салон какой-то иномарки. Глава семейства сел за руль. И завёл машину. Через сорок минут езды по пробкам их машина уже стояла во дворе первой гимназии, лучшей в городе.
- Здесь тебя будут хорошо учить, сынок, я лично разговаривал со всеми учителями. Все, вроде хорошие, спокойные, умные люди. Физрук, вообще, лапочка.
- Пойдёмте скорее…

Женя учился очень хорошо, его дневник ни разу не оскверняли, ни двойки, ни, даже, тройки. Дома с Женей занимались репетиторы. В третьем классе он поступил в музыкальную школу – Маша очень хотела, чтобы он играл на скрипке, и он играл.
В пятом классе первый раз подрался: кто-то назвал его богатеньким сынком, и он ударил обидчика по лицу. Но, правда, обидчик оказался сильнее и домой Женя вернулся с синяком. Отец отдал Женю на каратэ, и Женя оказался перегружен, домой приходил уставшим, на репетиторов сил не оставалось. От них пришлось отказаться, Женя пообещал, что он будет хорошо заниматься и без них. Время шло - Женя рос, набирался знаний, опыта, силы...
Когда Женя перешёл в седьмой класс умер его отец. Он погиб в сильнейшей аварии.

- Мам, позвони папе, чего-то нет его долго.
- Я не могу дозвониться, пробовала уже, он трубку не берёт.
- Где он может быть?
- Хотела бы и я это знать…

- Алё, это Прохорова Мария Фёдоровна? – раздался голос в телефонной трубке.
- Да, а кто это?
- Это главврач третьей городской поликлиники. Я думаю, что вам срочно надо к нам подъехать.
- Зачем?
- Увидите на месте… приезжайте. – Главврач повесил трубку.

- С отцом что-то… - тревожно и испугано проговорила Маша. – Оставайся дома, я скоро приеду…

Маша быстро, не переодеваясь, накинула на себя пальто и, выскочив на улицу, поймала такси.
- К третьей поликлинике, побыстрее, пожалуйста.
- Сделаем… - ответил пожилой таксист и дал по газам.

- Вы Прохорова?
- Да.
- Скорее, он в сто сороковой палате.

- Маша, любимая, прости меня! – Александр Алексеевич лежал на больничной койке и не мог пошевелиться. Лишь слабо шевелил губами.
- Милый, что с тобой?
- Солнышко, - с огромным трудом он обнял наклонившуюся к нему голову. – Солнышко, не плач, всё будет хорошо! Врач сказал, что перелом не страшный. Скоро заживёт.
- Какой перелом? Что случилось?
- Солнышко, я попал в аварию и сломал позвоночник… Но, ты не переживай, всё будет хорошо…
- Сашенька, ну за что? Не умирай, любимый, я без тебя не проживу…
- Я не умираю, Солнце, не умираю… Не говори, пока Женьке, он чувствительный, как я! А я скоро выздоровею, вот сейчас операционная освободится, и меня увезут, а потом я сразу выздоровею, солнышко, ну, не плач…

- Всё, простите, но его надо срочно оперировать. – Вошли доктора и переложили Сашу на тележку. Маша проводила их до операционной, вцепившись в руку мужа.
- Сколько будет длиться операция?
- Мы не знаем, вы, пока, езжайте домой, вам позвонят.
- Я останусь.

Двери операционной закрылись. Через десять часов заснувшую на стуле Машу разбудил доктор.

- Девушка, вы жена?
- Да, я Мария Фёдоровна… - резко проснулась она и уставилась в глаза доктора.
- Слишком тяжёлый перелом. Три позвонка были просто раздроблены, грудная клетка тоже. Одно ребро воткнулось в печень… Удивительно, как он так долго держался. Видимо очень вас любил. Мы ничего не смогли сделать.
Грудной дикий необузданный крик вырвался из нежных Машиных губ. Через секунду он повторился. Слёзы ручьём хлынули из её глаз. Из операционной вывозили тело её мужа. Она схватила ручку каталки, но ноги её подкосились, и она свалилась на пол, скрючившись и рыдая. К ней подбежали два молодых врача и, подняв под руки, отвели в ту палату, где лежал недавно ещё живой Александр Алексеевич. Через десять минут она немного пришла в себя и её отправили домой.

- Как это? Папы больше не будет? – вопросил шокированный Женя.
- Нет, сынок, папа… он больше не прий… – слово прервалось, и, вместо него, снова раздался плач. Она обняла сына, крепко-крепко прижав его к себе. Из его глаз на плечи матери упала слеза, она почувствовала и сжала его ещё сильнее. Потом капнула ещё и ещё одна. Женя вырвался из объятий и убежал в свою комнату.
Он не ходил в школу целый месяц, мать его и не заставляла. Маша устроилась на работу, чтобы прокормить себя и сына. Она работала сначала в соцзащите, но денег не хватало. Она пошла на вторую работу: официанткой в ночную смену. В сумме она стала зарабатывать около десяти тысяч в месяц. Про излишки постепенно забыли, и вполне довольствовались обычной потребительской корзиной.
Они жили. Но в силу своей загруженности, она, практически, не уделяла внимания Жене. Можно сказать, он рос один. Видя сына по два-три часа в день, Маша исправно продолжала платить и в музыкальную школу и в спортивную. Она дала сама себе зарок, что сын будет играть на скрипке профессионально и не будет бояться хулиганов на улице. Так оно и получилось…
Женя рос без отца и, видя положение матери, всё больше проникался любовью к женщине. Он делал успехи в музыке. Отрастил волосы на манер музыкантов. Длинные, до плеч. Посещая каратэ, он тренировал своё тело и значительно окреп. Закончив одиннадцатый класс, он решил поступать в институт, но ничего подходящего в его городе не было. Мать посоветовала ехать на курорт, там как раз был факультет журналистики. Он очень хотел учиться на журналиста. Собрав свои вещи, он поехал поступать на курорт. Мать наскребла денег на билет и на дешёвую гостиницу на первое время. В конце июня он полетел…
В городе было очень много гостиниц, отелей, но они были слишком дороги. В одной из них ему подсказали:
- Езжайте на окраину города, там есть мотель один. Вот, это то, что вам нужно. Номера там очень дешёвые. А институт, про который вы говорите, тоже не далеко от окраины находиться. Там километров десять будет.
Женя поблагодарил портье. И поехал на окраину. Близилась ночь. Таксист остановил возле названного мотеля. Перед ним стояло небольшое здание с парковкой на пятнадцать – двадцать машин. На крыше здания горела неоновая надпись «На распутье» и чуть ниже – «мотель»… Он поселился в нём. В институт его взяли без экзаменов. В аттестате не было ни одной четвёрки.
Отучившись в университете. Он пошёл работать по специальности. Он стал намного чаще ездить домой к матери. Теперь деньги позволяли. Раньше он ездил только на летние каникулы. Через пару лет он заработал на небольшой домик. Всё это время он жил в мотеле. Он купил дом на окраине и пригласил туда свою мать. Она обещала доработать до конца месяца, разобраться со своими делами и приехать, как только сможет. Но она не смогла. Она умерла на работе от инсульта. Женя похоронил её и тогда покрасил волосы в чёрный цвет. Он хранил в душе уже слишком много боли. Не было никого, с кем бы он мог ей поделиться. Одна скрипка его понимала, и будто оживала в его руках, только она была его подругой, идущей с ним по жизни. Она пела и плакала, радовалась и грустила. Делала то, чего от неё хотел Евгений Александрович. Он находил в ней своё утешение.
Вот ему стукнуло уже двадцать четыре года, а у него до сих пор не было ни одной нормальной девушки. Были только кратковременные отношения, продолжавшиеся не более двух месяцев. Он мечтал найти себе невесту. Настоящую любовь, с которой он шёл бы по жизни. Которая бы всегда его понимала и поддерживала. Красивую, умную, любящую… Но, пока, это были только мечты. Сейчас он был совершенно один в этом мире.

За окном была хорошая погода, Жене был дан отпуск и он решил немного прогуляться, пройтись по магазинам, по парку… Вдруг ему неожиданно улыбнётся удача и он встретит ту единственную, о которой он так мечтал последнее время. Через два часа бесцельной ходьбы по магазинам среди разного вида курортных сувениров и дешёвого тряпья он жутко утомился. Время близилось к полудню, и на улице царила невыносимая жара. Он решил пойти окунуться в море. Пляж был не далеко, и он решил пройтись пешком. По пути жара застигла его врасплох. На его пути не было ни одного нормального тенистого местечка. Он очень злился на этот ужасный город. Он уже успел с ним породниться и возненавидеть его жаркое лето.
Он спешил. Тело от жары взмылилось, и сквозь одежду уже проступал пот. Длинные тёмные волосы, тоже не приносили ему особенного удовольствия. Они намокли от пота и болтались сосульками. По пути он наткнулся на памятник Ленину, там постоянно крутились какие-то отдыхающие, и сейчас он их не понимал, он проклинал этот город. Но вот показалось море. Он быстро скинул с себя одежду и бросился навстречу волнам. Когда губы посинели от холода, он выбрался на берег и, подложив под голову скомканную майку, заснул на горячих солёных камнях. Проснувшись, он быстро оделся и пошёл на остановку. Тело его и волосы покрылись тонким слоем морской соли, от которой всё чесалось. Волосы висели толстыми патлами и от быстрой ходьбы постоянно били Женю по шее. Он торопился домой. Он мечтал, как он залезет под свой холодный душ, а потом приготовит чего-нибудь на скорую руку и о том, с каким наслаждением он будет это есть. Он шёл очень быстро, спеша на остановку. Неожиданно из магазина вышла молодая девушка и он, не заметив, сбил её с ног.
- Ой, простите, пожалуйста… Сейчас я вам помогу… - он подал руку девушке…
По тротуару рассыпались покупки. Спустя несколько секунд в руках Жени был пакет молока, коробочка чая, шоколадка и батон белого хлеба. Девушка подняла с пола пакет и подставила под Женины руки, полные её покупок. Руки опустили спасённые продукты в пакет.
- Простите меня, я просто… - он поднял глаза и посмотрел в лицо смущённой девушки… - я просто… я… жарко просто и…- предложение никак не хотело заканчиваться и вообще приобретать какой-нибудь смысл. Он посмотрел в её лицо. Оно оказалось самым прекрасным, что он когда-либо видел в своей жизни. Чёрные большие наивные глаза, немного большой, но аккуратный носик, чувственные, со слегка приспущенными уголками, губы, густые волнистые тёмные волосы, ложащиеся на плечи. Он засмущался и опустил глаза вниз, пробежав взглядом по тоненькой прекрасной шее, нежным элегантным ключицам, маленькой аккуратной груди, обтянутой коротеньким топом, тонкой, осиной талии, красивым широким бёдрам длинных ног, одетых в светло-голубые джинсы.
«Боже, как она прекрасна…» - думал он. «Это же парень моей мечты» - думала она, смущённо потупив взор и продумывая в голове план по охмурению красавца….