Автобиография. Начало

Забыла какое сегодня число… Кажется, все-таки второе августа. В отпуске не считаешь дни, не следишь за датами и днями недели. Да, сегодня должно быть именно второе августа, так как прилетели мы позавчера, 31июля. Греция, остров Крит. Море очень теплое. Волны, правда, есть, но это ничуть не омрачает процедуру купания, скорее, наоборот, придает какой-то детский щенячий восторг, когда на тебя накатывает волна с белой пеной на гребне, а ты не успеваешь удержаться, и тебя накрывает с головой. Вода соленая-соленая. Она проникает в нос, иногда приходится ее проглатывать и тогда в горле возникает боль, всего на пару минут, а потом все проходит.
Я вернулась с пляжа около половины второго. Начало припекать, песок нагрелся до предела. Мой муж, Сергей, остался на пляже, пообещав скоро вернуться. Он вообще не любит загорать, кожа у него белоснежная (интересно, у всех сибирских мужчин такая белая кожа?), но сегодня день выдался немного пасмурным, да и сидит он постоянно под зонтиком. Тем не менее, к вечеру его кожа все равно стала красной. Теперь я валяюсь на пляже, а Сергей сидит в баре под крышей, пьет коктейли по системе ultra all inclusive и читает фантастику. Я последнее время читаю не очень много, но если уже начинаю что-либо читать, то запоем – книгу за книгой. Сейчас пожалела, что взяла всего две книги на десять дней отпуска. Одну из них я уже прочла.
По-моему, кто-то на пляже курит траву… Достаточно сильный ветер нагнал характерный запах травки. Помню, когда-то я тоже пробовала. Было это очень давно, еще когда училась в школе, во время летних каникул после окончания десятого класса. Помню, тогда была дискотека в местном клубе (клубом это заведение назвать довольно сложно – на населенный пункт в несколько тысяч человек «клуб» звучит уж очень непривычно). Особенно, после того, как есть с чем сравнить в Москве. А вообще я не любитель подобных заведений, если только изредка) Так вот, про траву. После дискотеки, когда клуб закрылся, погас свет и все ушли, я и еще двое моих однокашек – Сашка и Виталик присели на крыльцо здания, именуемого клубом. Они достали обычные сигареты, и, зажав между пальцами, начали их усиленно крутить для того, чтобы высыпать имеющийся табак. Вместо табака они насыпали что-то из своего пакетика. Достали зажигалки, прикурили. Помню, был такой же запах дыма, как сейчас. Раскурив, Виталик протянул мне сигарету с травкой. Я волновалась – это был мой первый опыт курения травки. И пока последний. Удивительно, но никакого кайфа я тогда не почувствовала. Я не понимала, от чего ребятам вдруг стало так весело. Я затягивалась по-взрослому, но у меня была совершенно обратная реакция… Мне вдруг стало очень грустно. Я нередко замечаю, что часто и алкоголь заставляет меня не веселиться, а грустить…
Да, можно бесконечно смотреть на то, как бежит вода… За все эти три дня на море не было штиля. Только волны, которые завораживают. Особенно, когда на них блестит солнце, а потом белая пена с шумом несется к берегу, размывая песок. Мне нравится оставлять следы на песке и смотреть, как через секунды они исчезают под очередной волной. В такие минуты невольно задумываешься, что ничто в мире не вечно. И что не только вода, но и время стирает наши следы, оставленные в чьей-то жизни…
Пляж опустел. Я перебралась в бар поближе к мужу, заказала чистый узо. По телу растеклось тепло и вместе с ним пришло чувство умиротворенности и ужасного спокойствия, да-да, именно ужасного, граничащего с пофигизмом. Первый раз я попробовала узо в Дублине. Было это не так давно – всего полгода назад, в январе. Мне очень понравился вкус этого напитка, несмотря на то, что пила я его после нескольких кружек Гиннесса. Тем не менее, я отметила, что это наша русская самбука, только пьют они ее по-другому – не поджигают и не вдыхают дым после выпитой порции. Только что я еще раз подошла к барной стойке за второй порцией узо. Бармен посмотрел на меня очень удивленно, тем более, я не попросила ничего запить, так как кола осталась с прошлого раза. Привычка экономить на запивке и закуске осталась еще со студенческих лет в общежитии. Как говорится: Пусть знают наших! Если честно, то меня раздражают все эти греческие разбавленные льдом метакса, бакарди и прочие напитки. Не успеваешь открыть рот, чтобы попросить чистый – а они уже успели накидать 5 кубиков льда в бокал! За третьей порцией мы не пошли, официантка подошла сама: Do you need something? Мы с мужем переглянулись: Ouzo and NO ICE, just ouzo!
На следующий день пришлось встать в 5 утра, так как в 5.35 автобус забирал нас на экскурсию на остров Санторини. Остров, известный своими самыми красивыми в мире солнечными закатами и самыми чистыми морскими водами, омывающими остров. Говорят, многие поэты и художники приезжают за вдохновением именно сюда. К сожалению, нам так и не удалось увидеть закат. Это не было предусмотрено экскурсией. Что касается самого острова, увидеть его, несомненно, стоит, но делать это надо медленно, наслаждаясь красотой природы и белоснежных строений с синими крышами, а не бегая за толпой туристов. Пожалуй, лучшее время для посещения Санторини – май-начало июня или сентябрь-октябрь, так как в июне-августе здесь очень жарко, здесь нет такого приятного ветерка, как на Крите. Да и пляжей не так уж много, море – вот оно везде вокруг, внизу, кажется, совсем близко, но до него еще нужно добраться с горы, на которой находятся все строения и отели, да и оборудованных пляжей совсем немного, по крайней мере, в городах Ия и Фира, где у нас была экскурсия. Можно спускаться и подниматься также на осликах, эти бедные животные там довольно распространенный вид транспорта (по этим узеньким вымощенным улочкам вряд ли можно проехать на чем-то еще). У такого вида транспорта есть свой значительный минус, который в разгар жаркого лета на острове ощутит любой отдыхающий – это запах мочи и экскременты, оставленные осликами. И не всегда успевают убрать следы их жизнедеятельности с улиц, по которым толпами гоняют туристов. Чтобы купаться на необорудованных пляжах на Санторини, нужно очень хорошо плавать, так как прыгать приходится сразу в двадцатиметровую глубину. А я плаваю плохо, да и от одной мысли, что под ногами пласты воды вместо песка или камней, на которые можно опереться, у меня начинается психологический страх. Я могу плыть, если знаю, что вот она – земля! Конечно, здесь имеются и хорошо оборудованные пляжи с черным, красным и белым песком. Песок таких цветов возник благодаря многочисленным извержениям вулкана, который до сих пор является действующим. Эти пляжи находятся в южной части острова, вокруг них выросли дорогие отели и spa resorts. Этот вид отдыха – полная противоположность тому, который предлагается в городках Ия и Фира, его стоимость, соответственно, на порядок дороже.
Отпуск пролетел незаметно. Первая рабочая неделя после отпуска, наверное, самая тяжелая. Тяжелая именно в моральном плане, так как после горячего песка, теплого моря, голубого неба, яркого солнца, беззаботной жизни с послеобеденным сном в маленьком отеле возвращаешься в пыльный большой город в стеклянный офис в 60 этажей, в переполненное душное метро, которое уже и так работает на пределе своих возможностей…
Я приехала в Москву четыре года назад. Почему-то мне всегда хотелось жить в большом городе. Мечты сбываются: Москва – самый большой город на территории постсоветского пространства. Я погрузилась с головой в никогда не стихающий шум ее улиц, слилась с потоком вечно куда-то спешащих людей и почувствовала, что я наконец-то никому не нужна! Что я могу спокойно идти по улице и курить, не прячась от прохожих, или распивать пиво и никому до этого нет дела! В маленьком городке, откуда я родом, все знают друг друга, а здесь я даже не знаю, с кем живу на одной лестничной площадке…
Еще четыре года назад, я не знала, что такое ICQ (еще страшнее и непонятнее для меня звучало женское имя Аська), не знала, как создать анкету на сайте знакомств, а когда я ее, наконец, создала, в строке имя написала также и свою настоящую фамилию, а потом добросовестно отвечала всем, кто мне хоть что-нибудь написал (даже тем, кто мне вообще не нравился, так как просто проигнорировать внимание к своей персоне не могла). Четыре года назад я была совершенно другим человеком. Я могла прожить месяц в Москве на зарплату в двести пятьдесят долларов, отдавая при этом сто двадцать за комнату в коммуналке. И я считала, что для комнаты на Сущевке в том же здании, где мы арендовали офис, сто двадцать – это жутко дорого. Четыре года назад, собрав свои самые необходимые старомодные вещи всех сезонов в один большой чемодан, я отправилась навстречу новой жизни… В автобусе со мной рядом сидел мужчина лет пятидесяти. Он спросил меня:
- Ты в гости?
- Нет, - ответила я – я еду туда жить. А про себя подумала: «наверное, я сказала что-то странное, как-будто до этого я не жила»… На самом деле жизнь бывает разной.
Мужчина ехал в гости к своей дочери, которая, так же, как и я, уехала в Москву всего пару лет назад, и уже успела выйти замуж. Помню, как он сказал мне: «Ты тоже там осядешь». Я не сомневалась.
Как сейчас помню, на вокзале мне пришлось дожидаться приезда за мной дяди Вовы, который, слегка матерясь, ожидал меня на повороте на путепровод, но водитель автобуса не захотел меня высадить именно там, и довез до вокзала. Помню, как я потом воспользовалась мобильным телефоном того же водителя, чтобы связаться с дядей и сообщить, что я уже на вокзале. А потом дядя Вова с трудом тащил мой чемодан до того места, где он припарковал машину. Было раннее утро выходного дня. Мы ехали по московским улицам, я глазела на широкие проспекты, рекламные щиты, мне все было интересно и незнакомо. Я чувствовала себя как-то особенно, потому что осознавала, что приехала сюда не просто как гость, а надолго. Больше всего запомнились перетяжки с рекламой торгово-ярмарочного комплекса «Москва». Уже почти два года, как я живу рядом с этим комплексом в нашей квартире…
- Татьяны нет сейчас, а она собственник. Я один не смогу тебя зарегистрировать. Без ее личного присутствия в миграционной службе это невозможно. – сказал дядя Вова
- А когда она появится?
- Недели через три, она только уехала.
- Я куплю газету и найду объявления о регистрации за деньги, ничего страшного. – сказала я.
Так я и сделала. Уже на следующий день я купила себе справку о регистрации, после чего поехала устраиваться на работу.
За полтора месяца до этого я не знала, что уеду в Москву. Я заканчивала факультет иностранных языков Могилевского Университета и ожидала выезда в Германию в качестве няни. Немецкий был моей второй специальностью, и мне очень хотелось его закрепить. Я подала заявку в международное агентство в Минске, заплатила первоначальный взнос и начала готовить пакет документов для рабочей визы. Мне обещали найти семью за несколько недель, максимум месяц. Но, как назло, прошло полтора, а ответа все не было.
Настал долгожданный день вручения дипломов. Как сейчас помню, это был понедельник. На выпускном вечере в ресторане Сити были только мы – девять красивых одиноких девушек в вечерних платьях, с прическами и макияжем. Можно было не бронировать места заранее. Вечер понедельника не очень популярное время для дорогого по местным меркам могилевского ресторана… В нашей подгруппе было, конечно, больше, чем девять девушек. Был даже один молодой человек, что уже неплохо для педагогического вуза! Мы собрались только своей подгруппой, так как нашу группу в целом дружной назвать было сложно. Но, к сожалению, не все из подгруппы смогли присутствовать на выпускном вечере. Мы обсуждали перспективы дальнейшей жизни и были полны надежд и веры в светлое будущее. Но никто не мог знать, что будет с нами через четыре года. За это время многие из нас вышли замуж, некоторые уже успели обзавестись детьми, а одна, как это ни прискорбно – стала вдовой с полуторагодовалой дочкой на руках. С несколькими связь вообще прервалась и я не знаю, где они сейчас и чем занимаются (на одноклассниках и в контакте их тоже нет).
В тот вечер я осознавала, что пройден определенный этап моей жизни, что за плечами – высшее образование, студенческая веселая жизнь закончилась и теперь я не должна зависеть от родителей в материальном плане. Этот вопрос я всегда воспринимала слишком болезненно. Когда желания не соответствуют возможностям, жить тяжело. Причем, желания были вполне примитивные, например, хорошо вкусно поесть или купить к зиме сапоги… Родителям приходилось планировать заранее даже такие покупки, как одежда и выкраивать из семейного бюджета определенные суммы то на меня, то на сестру по очереди. А тут еще мне не удалось на бюджет в университет поступить, и все эти пять лет родителям пришлось оплачивать еще и мою учебу, которая имела свойство постоянно дорожать, в среднем цены повышались два раза в год. Единственным плюсом такого платного образования был свободный диплом. Если бы я поступила на бюджет, пришлось бы ехать по распределению учителем в белорусскую деревню. Я очень долго мечтала о том, чтобы после окончания университета, я смогла бы зарабатывать столько, чтобы быть полностью независимой от родителей. И это свершилось! Моя зарплата за последний год выросла почти на двести процентов, и теперь я за месяц зарабатываю столько, сколько мои родители платили за учебу за несколько лет в те времена. Моя жизнь потекла по совершенно другим, ранее неведомым и непонятным мне стандартам. Я имела дерзость о них мечтать, но на тот момент, будучи студенткой, я не понимала, как можно за один вечер потратить сто долларов, а еще больше не понимала, как люди могут столько зарабатывать, чтобы тратить такие деньги за один вечер. Честно говоря, я сочувствовала таким как я, и относилась с презрением и завистью к тем, кто мог позволить себе такое… Мы ходили на дискотеки в надежде, что хоть кто-нибудь угостит вином или пивом, а нарывались на таких же студентов, которые ждали, пока девушка выпьет за свои, а потом ее можно «танцевать», ничего на нее потратив. Таких мы отшивали сразу. Мне казалось тогда, что нормальных парней в городе Могилеве нет, что я без пяти минут старая дева… Потому что у моих многих знакомых уже тогда были постоянные молодые люди, с которыми дело шло к свадьбе, а у меня ни один роман не длился больше месяца-двух, ну за очень редким исключением – трех… Кроме Димы, конечно. Мы познакомились, когда мне было пятнадцать. Какая-то нереальная для меня по сегодняшним меркам цифра… Мне было пятнадцать, ему семнадцать. Мы жили в то время с родителями на Украине, а на лето нас отправляли к бабушке. В одно такое лето мы и познакомились. Он только что закончил школу и поступил в Гомельский Медицинский институт. Еще до нашего знакомства мне бабушка много о нем рассказывала. Он слыл самым умным учеником в классе, естественно, закончил школу с золотой медалью и поступил в медицинский, сдав всего один экзамен на отлично. Его родители были известными врачами в нашем небольшом городке, их все знали и на каждом приеме его мама (а она могла стать моей свекровью, между прочим) рассказывала всем, какой у нее умный Дима. Все родители ставили Диму в пример своим детям. Он на самом деле был молодец, без всякой иронии. Когда я первый раз его увидела, мое сердце забилось как-то по-другому… Стройный высокий темненький с выразительными карими глазами. Он излучал энергичность и позитив, которым заражал всех вокруг. Однако, еще в пятнадцать лет я понимала, что самое основное, что меня возбуждает в мужчине – это ум. Я сразу поняла, что он будет мой. Он очень выгодно отличался на фоне всей компании. У нас был всего месяц. Даже меньше, дней двадцать… Мы познакомились, по-моему, восьмого августа, а уезжать на Украину нам предстояло числа двадцать пятого. Дима с компанией своих друзей пришел навестить мою соседку Марину. Марина была старше меня на три года и давно знала всех из компании. Вскоре потихоньку в эту компанию влилась и я. Назвать всех людей из этой компании своими друзьями или даже знакомыми на сегодняшний день я не могу. Я не знаю, где они сейчас и чем занимаются. Точнее, знаю, что все, кроме Марины живут в Беларуси. Кто-то из них к этому времени вполне мог окончательно спиться, а кто-то, возможно, закодироваться. В маленьком поселке очень многим жителям нечего особо делать, кроме как пить… Именно в то лето я первый раз попробовала закурить. Дело в том, что Дима довольно много курил (я вот одного не понимаю: курить вредно, но по статистике среди курящих людей очень много врачей, хоть они и лучше других людей понимают реальные последствия вреда никотина на человеческий организм). Он курил, а мне было неприятно быть рядом с человеком, от которого постоянно разит никотином. Я тоже попробовала и баловалась по вечерам вместе с ним, чтобы пахнуть одинаково. До сих пор поражаюсь, насколько же в пятнадцать лет мы подвержены влиянию социума. Мне Дима очень нравился, и мне хотелось подражать ему во всем – курить, кутить с его друзьями, я даже самогон тогда научилась пить. О его друзьях, пожалуй, стоит написать отдельно, но я этого делать не буду. Скажу в целом лишь то, что мне было не понятно, что умный и интеллигентный Дима имеет общего с начинающими алкоголиками. А потом такой же вопрос я почти каждый день задавала и себе: а что, собственно, я делаю в этой компании? Особенно неприятно мне стало, когда, после очередного распития горячительных напитков Виталик начал ломать беседку, в которой прошло мое детство, и бросать деревянные брусья в догорающий костер, разведенный поблизости… Мы тогда варили уху…
Когда мы были с Димой наедине, все было абсолютно по-другому… Первый раз мы с ним остались вдвоем день на пятый нашего знакомства. Мы с Мариной жили напротив местного клуба, где каждые выходные проходили дискотеки. После распития всей нашей компанией горячительных напитков перед дискотекой и чуток курнув, ребята засобирались идти танцевать (или просто постоять на крыльце, как чаще всего и происходит, так как танцуют в основном девушки, а парни у нас в клубе танцуют обычно в том случае, если не могут ровно устоять на ногах). Мне бабушка не разрешала ходить в клуб, я была еще маленькая. С Димой она, может быть, меня бы и пустила, но мне самой не очень хотелось туда идти. Все засобирались, а я сказала, что иду спать. Все начали уговаривать, мол, пойдем все вместе… Диме, как джентльмену, пришлось остаться со мной. После того как все ушли, он сел рядом, потом придвинулся еще ближе, потом еще… Наш первый поцелуй получился неудачным (впрочем, как и мой первый сексуальный опыт, который случился три года спустя). Я совсем не умела целоваться в пятнадцать лет, мы звонко стукнулись зубами и громко рассмеялись. Вторая попытка была получше. С тех пор мы встречались каждый день, но не так как раньше. Мы дольше оставались вдвоем после «общекомандного» общения, гуляли по поселку, сидели в моей любимой беседке. Дима всегда провожал меня домой. Этот стройный худощавый парнишка покорил меня полностью, и я очень сожалела о том, что скоро нам придется расстаться, так как начнется учебный год, и нам надо будет возвращаться на Украину. Время пролетело очень быстро. Будь то каникулы, отпуск, выходные – они всегда имеют свойство быстро заканчиваться. За нами приехали родители. Дима обещал писать мне письма.
Он на самом деле писал. Писем было несколько, и они до сих пор сохранились где-то у родителей. Первое письмо от него пришло спустя месяц после нашего отъезда. Он рассказывал про учебу в медицинском институте в Гомеле, про то, что наступила осень и ветер гоняет по парку желтые листья… А в самом конце письма он написал: «Ксюша, я скучаю, мне кажется, люблю…» Я тогда расплакалась… Мне хотелось гулять с ним вместе по парку, держаться за руки, быть рядом. Почему-то в моей жизни с самого детства те люди, с которыми я хотела быть рядом, были постоянно далеко от меня. Только я найду друзей, сближусь с кем-нибудь – и мы с родителями вновь меняем место жительства, и вот опять – повзрослев, я влюбилась, но в человека, с которым меня разделяют сотни километров… С одной стороны я с нетерпением ждала следующего лета, чтобы снова его увидеть, а с другой стороны, я боялась, что за год он может вообще забыть о моем существовании. Ведь в Гомеле тоже много девушек…
Новость отца о том, что мы возвращаемся на ПМЖ в Беларусь, ввергла меня в легкое недоумение. Во-первых, я уже почти заканчивала десятый класс, а во-вторых, я наконец-то за последние три года по-настоящему сдружилась со Светкой и Танькой, а также Иркой, у которой бабушка жила на нашей улице, и она проводила у нее выходные. Мы вместе ходили в клуб, покуривали и веселились. Это были люди, с которыми мне не хотелось бы расставаться… Решение моего отца о переезде было достаточно спонтанным, он, не обсудив с матерью, выставил на продажу наш дом, а нас поставил перед фактом. Тогда на Украине начался кризис, и у отца не стало работы. Зимой он съездил в Беларусь, чтобы оценить там ситуацию. Вернувшись, он твердо заявил о том, что мы переезжаем. Я не была готова к такому повороту событий. Я люблю Беларусь, я там родилась, но большая половина моей сознательной жизни на тот момент прошла именно на Украине, я училась в украинской школе уже три года, а самое главное – я забыла, что такое астма…
Мы переехали на Украину восемь лет назад, и основной причиной нашего переезда была наша с сестрой болезнь. Мне с детства поставили диагноз бронхиальная астма, а у сестры позже обнаружили хронический бронхит, который иногда приобретал достаточно тяжелую форму до приступов удушья. Мы часто болели, я вообще в детстве из больниц не вылазила. Бедная моя мама – сколько она со мной натерпелась, сколько ночей она провела без сна, укачивая меня на руках по очереди с бабушкой, сидя на лавке рядом с нашим старым домом в Беларуси. Потому что в доме мне было нечем дышать… Днем было еще ничего, но каждый вечер начинался приступ. Позже в больнице нам выделили палату, куда мы с мамой ходили ночевать. Я помню капельницы, несметное количество уколов, синяки от них, постоянную сдачу каких-то анализов, ожидание в коридоре очереди к врачу из таких же детей, как я. Потом был месяц лечения в институте имени Сеченова в Москве. Это было мое первое знакомство с Москвой – я смотрела на нее из окна больничной палаты, а ее размеры для меня сужались до пределов двора больницы, который был огорожен высоким железным забором. Еще тогда я с трепетом смотрела сквозь прутья этого забора и видела за ним жизнь – спешащих куда-то людей, разных цветов автомобили, а также трамваи, которые я видела тогда впервые… Мне было не понятно, почему я должна сидеть здесь, в этом больничном дворе, когда совсем рядом, за этим же забором, вокруг кипит жизнь, идут в школу такие же дети… Но больше всего на свете мне было обидно, что мне нельзя есть сладости, цитрусовые и клубнику. Стоило мне съесть хоть немножко, как начиналась ужасная аллергия, один раз меня откачивали в реанимации после клубники. Мне было непонятно, почему другие дети едят конфеты и не болеют…