Ромашковые сны

Ромашковые сны.
В звенящем прозрачном небе мягко покачивались белоснежные облака. Зеленые волны ветра бежали по траве, оставляя на ней чуть заметные осторожные следы. Негромко стрекотали кузнечики. Воздух вкусно пах ромашковым летом.

Безлюдный покой солнечного полдня убаюкивал. Я лежала на тёплой земле и наблюдала, как почти у самого лица ползет по тонкому зеленому листу какого-то незнакомого мне цветка золотисто-янтарная гусеница. Я не знала, что это за место, как я сюда попала, и как давно уже здесь нахожусь. Может быть, это был сон или какое-то удивительное видение, а, может быть, я просто где-то свернула не туда в очередной скучный понедельник по пути на свою скучную работу, ведь в суете скучных осенних будней так легко перепутать повороты шумных дождливых улиц...

И сейчас я была здесь, а мой привычный мир где-то там, и мне совсем не хотелось обратно. Я давно задыхалась в ловушке того, что у нас называют повседневной жизнью, в западне между домом, автобусной остановкой и работой. А здесь я словно выбралась на миг из этой западни и переводила дыхание для нового рывка, но теперь уже в неизвестность.
Громко жужжа, опустилась на цветок оса. Гусеница неловко вздрогнула и, замерев на миг, балансируя на неустойчивой поверхности, тяжело полетела вниз, глянцево поблескивая на солнце яркими боками. Я резко села, словно проснувшись, и сразу же удивлённо замерла. Прямо ко мне, почти не приминая травы, шла светловолосая девочка лет двенадцати. Её лицо было мне удивительно знакомо, как будто когда-то давно мы где-то встречались, а потом расстались очень надолго, чтобы наконец встретиться здесь. Она подошла и молча села рядом, запрокинула голову и стала смотреть в небо, как будто видела там что-то недоступное мне.

- Здравствуй, - сказала я.
Но девочка не ответила, а, может быть, просто не услышала моего голоса. Мне начало казаться, что она даже не замечала моего присутствия рядом с ней.
Синюю безмятежность неба нарушил густой звук мотора. Высоко над нами описал круг маленький серебристый самолёт, оставляющий за собой ребристый облачный след, похожий на первые детские каракули.

Девочка вскочила на ноги и радостно помахала ему рукой, как будто точно знала, что пилот может её видеть, а потом побежала в ту сторону, куда улетел самолёт, совсем не касаясь ногами земли. Я ошарашено смотрела ей в след до тех пор, пока девочка не растворилась в воздухе, так, словно её здесь и не было...

Лежать больше не хотелось. Я поднялась на ноги и, сняв неудобные туфли на тонком каблуке, легко зашагала туда, куда плыли в высоте надо мной облака. Туфли остались сиротливо стоять в траве, я точно знала, что уже не вернусь за ними.
Очень скоро я вышла к старой железной дороге, рельсы которой весело убегали к самому горизонту. Какое-то время я шла вдоль неё, но потом, по необъяснимой причине, мне захотелось свернуть, как будто кто-то невидимый звал меня куда-то...

Развалины были старыми, настолько старыми, что выйдя к ним, я не сразу поняла: когда-то на этом месте мог быть город... очень большой город... Здесь повсюду висела звенящая тишина, нарушаемая только гомоном птиц, поселившихся в кустах буйно цветущего шиповника, и жужжанием пчел, мирно перелетающих с цветка на цветок. Обломки стен облюбовали ромашки, они весело кивали на ветру своими маленькими белыми головкам. Это был ромашковый мир, мир, куда очень давно не приходил ни один человек. И только в ближайшем ко мне пустом проёме, который очень напоминал окно, лежал букетик полевых цветов, словно специально оставленный кем-то в память о ком-то или о чём-то... Кем? Той девочкой? Или?.. Может быть... мной?..

Я растерянно бродила среди руин, всей своей душой ощущая пронзительную печаль и одиночество этого места, как будто оно много лет томительно ждёт кого-то.
Я вдруг поняла, что очень устала, и, не удержавшись, присела на большой обломок, какого-то дома. Что же здесь случилось? Почему отсюда ушли люди? Светлые тени ветра бродили в небе над моей головой. Я смотрела на них, словно ожидая, что небо ответит на мои вопросы, но небо молчало и только сонно улыбалось мне пушистыми боками облаков. Я перевела свой взгляд туда, где сквозь развалины было видно мерцавшую под солнцем водную гладь безымянной реки...

Но... Реки не увидела! В проёме полуразрушенной, поросшей травой стены шумел город. Торопились по тротуарам куда-то люди, гудели машины, а во дворе огромного здания прямо передо мной, смеясь, бегали друг за другом дети с рюкзаками и портфелями. Заливисто выводил рулады звонок. Школа?! Я потрясла головой и посмотрела в другую сторону. Солнечные лучи танцевали на земле, разбиваясь яркими искрами, о рельсы железной дороги. Ничего не изменилось вокруг. Школа существовала только в таинственном проеме, и нигде больше!
- Эй, вы! Вы что делаете?!– услышала вдруг я тонкий дрожащий голосок. – Отпустите! Отпустите его немедленно!

Я обернулась. На школьном дворе разворачивалась маленькая трагедия. Трое мальчишек лет двенадцати мучили толстого лохматого щенка со сломанной лапой. Они тыкали в его беззащитные бока острыми прутиками, заставляя бежать в нужном им направлении. К коротенькому хвосту была привязана большая консервная банка, в которую предварительно напихали камней. Щенок, беспомощно поскуливая, тащил, подгоняемый тычками мальчишек, эту банку. Камни в ней противно гремели. Мальчишки еще более противно смеялись.
Но на их дороге, широко раскинув руки, неожиданно встала невысокая девочка-первоклашка. Со стареньким портфелем в руках и большой царапиной на коленке. На её лице были написаны отчаяние и решимость ни за что не отступать.

- Отпустите, кому говорю! – снова крикнула она. – Нельзя мучить щенка! Ему же больно!
- Отойди с дороги, мелюзга! Хочешь на его место? – грубо сказал один из мальчишек.
- Нет! – храбро отозвалась защитница. – Думаешь, если большой и сильный, то всё можно?! – с этими словами она шагнула навстречу щенку, опустилась на колени и протянула к нему руки.

Пёсик, словно почуяв неожиданное спасение, из последних сил метнулся к девочке. Консервная банка метнулась вслед за ним, случайно ударив по ноге одного из мучителей. Мальчишка болезненно ойкнул и злобно крикнул:

- Ну, всё! Сейчас вы оба получите! Развлечёмся? – спросил он товарищей и угрожающе замахнулся на закрывшую собой щенка девочку. Она зажмурилась, крепко прижимая к себе лохматого малыша. Я бросилась к ней, но... к своему удивлению прошла сквозь мальчишек, как сквозь воздух, словно они были видением или сном...
«Что это значит?!» - испугалась я. Но времени на раздумья не оставалось, надо было что-то делать, ведь Эти обидят девочку и еще и порадуются, какие они молодцы.
Но делать ничего не пришлось. Непонятно, откуда, вылетела ватага мальчишек на вид чуть постарше девочки. Они с громкими криками кинулись на мучителей и оттеснили их в сторону, а потом и вовсе обратили в бегство, просто-напросто, выиграли битву количеством.
Один из спасителей, тонконогий растрёпанный мальчуган присел на корточки рядом с девочкой и сочувственно спросил?

- Тебе больно?
- Нет, - ответила она моргая мокрыми ресницами.
- А чего тогда плачешь?
- Ему больно, - показала девочка на щенка, жмущегося к ней. – Мне его очень жалко.
- Так плакать-то, зачем? Давай, унесем его к Натали, она ему лапу перевяжет, а потом заберёшь щенка домой. Пойдём, я тебе помогу!
- Правда?! – в глазах девочки засияло такая искренняя благодарность, что мальчишка засмущался и даже немного покраснел.
- Ну, конечно! А потом и домой провожу, чтобы никто по пути не обидел. Ведь таких крох, как вы нельзя оставлять без присмотра, - важно сказал защитник. – Ты не плачь больше, вот, держи платок, вытри лучше лицо, а я пока отвяжу банку.
- Спасибо. Знаешь, меня Мика зовут, а тебя?
- Кирилл. Но можно просто Кир.
- Хорошо... Кир – красивое имя.

А потом они вдвоём понесли щенка по направлению к школе. И я осталась одна посреди опустевшего двора. Наверное, у детей закончилась перемена или уроки... или что там у них здесь бывает...

В глубокой задумчивости я вернулась обратно и села на прежний обломок стены, посмотрела снова в проём на школу. И... обнаружила, что школы больше нет. Теперь передо мной расстилался пустырь. Здесь повсюду цвели ромашки разных размеров. Над ними, тонко подрагивая разноцветными крылышками, порхали бабочки. Вдалеке были видны высокие здания какого-то города. Солнечный летний день мирно убаюкивал своей беззаботностью. Девчонка и мальчишка лет десяти-одиннадцати лежали на траве и смотрели на плывущие над ними облака. Рядом носился, кудлатый лохматый пёсик непонятной породы смутно мне знакомый.

- Кир...
- Что, Мика?
- Как думаешь, а облака действительно просто воздух?
- Нет, - рассеянно отозвался он.
- А что тогда?
- Когда я был совсем маленьким, моя мама говорила мне, что облака – это волшебные существа, которые могут унести тебя, куда пожелаешь.
- Правда?
- Я верю.
- Значит, если ты уедешь куда-нибудь, я могу попросить какое-нибудь облако отвезти меня к тебе?
- Что за глупости! Я никуда не уеду. Вот увидишь, я всегда буду с тобой.
- Обещаешь?
- Обещаю.

Одна большая яркая бабочка пролетела через проём и опустилась на мою руку. Я несколько секунд рассматривала замысловатый узор на её крыльях, а когда подняла глаза, то пустырь уже исчез. На меня угрюмо смотрела серыми окнами домов большая полупустая улица. Редкие прохожие очень спешили куда-то в одном направлении, вздрагивая на ходу от любого шороха. На тротуарах высились горы мусора и валялись осколки битого стекла. Всё вокруг было враждебным, отовсюду веяло ледяным холодом неустроенности и заброшенности.

- Мика! – услышала я.
Из-за поворота появился уже знакомый мальчишка, но сейчас ему было уже лет пятнадцать, а может и больше. Его взгляд стал печальным и совсем не детским, словно случилось что-то такое, что разом вырвало его из беспечных ребячьих будней. Очень усталый и встревоженный он бежал мне навстречу, и громко звал:

- Мика! Мика! Ну, где же ты?
Мальчик искал свою подругу в этом странном пустом городе. И я чувствовала себя так, как будто я иду рядом с ним. Поворот, ещё один. Улица, ещё одна. И никого вокруг.
- Мика! – в ответ тишина. – Мика-а-а!
И тут ему навстречу из полуоткрытой двери какого-то подъезда выбежал тот самый пёс.
- Фимка! Фимыч! Ты знаешь, где Мика, да? Отведи меня к ней!
Пёсик, словно понимая, о чём его попросили, развернулся и деловито заспешил обратно в подъезд.

Она сидела на высоком коридорном подоконнике, съёжившись и обхватив колени руками, и смотрела прямо перед собой.
- Мика! – он подошёл и накинул ей на плечи свою старую куртку. – Зачем ты ушла?! Скорее пойдём обратно, иначе они улетят без нас!
- Мне всё равно! Я никуда не полечу! Мне не нужен новый мир!
- Мика, как ты не понимаешь, здесь опасно оставаться! В любой момент всё взлетит на воздух!
- Трусы! – звонко сказала она. – Все люди трусы! Сначала заполнили нашу планету отравляющими веществами, вытянули из неё все силы, накопили денег и теперь бегут строить новое завтра, оставив этот мир умирать в одиночестве! Это подло!
- Мика, мы ничего не сможем уже с тобой изменить! Остались считанные часы, а потом это мир перестанет существовать! Война государств зашла слишком далеко, они заложили своё смертельное оружие в самое сердце планеты! Нам нужно спешить на звездолёт и спасти хотя бы свое будущее, вдруг там мы сможем что-то сделать лучше!
- Я не хочу, НЕ ХОЧУ улетать! Это будет предательством! Я не могу оставить этот мир в одиночестве!
- Но пойми, ты должна жить! А здесь это невозможно!
- Это неважно! Я остаюсь! Забери Фимку и уходите!
- Я никуда без тебя не пойду! Ты же сама это прекрасно знаешь! И Фимыч никуда не пойдёт! Но... Мика, пожалуйста...
- Кир, прости, но я не могу.
- А как же твоя мама? А отец?
- Не надо! Это нечестно!
- Пойдём! Ты нужна всем, твои близкие и друзья не смогут без тебя! Вряд ли наша планета хотела бы, чтобы кто-то ещё пострадал. Только пока ты живёшь, ты в силах что-то изменить! Мы должны попробовать оградить новый мир от повторения старых ошибок!
- Ты так считаешь? – тихо спросила она.
- Да.
- А я так люблю здешнее лето...
- Мика...
- Кир, - она расплакалась, уткнувшись лицом в его плечо.
- Пойдём, - снял он её как маленькую с подоконника. И повёл за собой на улицу.

Я устало вздохнула, отвернувшись, везде одно и то же... Всегда одно и то же... Мир другой, а люди всё те же... Ничего нового: печальные дети умирающей планеты... У них есть шанс, совсем крохотный всё изменить... А у нас... у нас он есть?.. И у кого это у нас? Я не знала...

Я повернулась к проёму. И удивлённо ахнула. Огромная тянущаяся к небу куполовидная ракета стояла посреди необозримого пустого полигона. Кир и Мика медленно шли к ней. Мика несла на руках Фимку, он негромко по-щенячьи поскуливал, видимо не хотел улетать. Неожиданно Мика остановилась и посмотрела в небо, наверное, хотела навсегда запомнить, какого оно цвета, небо в её родном мире. А потом она обернулась и на несколько коротких мгновений задержала свой взгляд на мне, как будто могла знать, что я здесь, как будто пыталась мне что-то сказать этим. Кир мягко тронул её за плечо, и Мика, вздохнув, решительно зашагала вперёд.

Кир и Мика скрылись в люке ракеты. И когда я уже решила, что всё, они улетят, из люка выбежал громко лающий нежелающий покидать обжитые места Фимка. Он мчался по полигону очень счастливый и свободный, ни один человек в мире не мог доказать ему, что где-то будет лучше, чем здесь, ему и его хозяйке, потому что вслед за Фимкой из люка, закрывшегося за её спиной, выбежала Мика. Она бросилась вдогонку за пёсиком, а потом замерла, осознав, что произошло. Медленно- медленно девочка обернулась. Ракета бесшумно отрывалась от земли. Не было никакого рёва, никакого огня, ничего того, что обычно показывают в кино. Одинокая сиротливая фигурка Мики казалась крошечной на фоне бесконечного неба, в которое с удивительной скоростью уходила ракета. Вот она превратилась в маленькую точку на горизонте, а потом и вовсе скрылась из глаз, а Мика так и стояла, запрокинув голову вверх. Вокруг нее суетливо бегал радостный Фимка. Она наклонилась и взяла его снова на руки. Одинокая девочка в пустом мире, в мире, где никого, кроме неё и её собаки не осталось, в мире, который очень скоро перестанет существовать.

Минута... Час... Вечность... Я не знаю, сколько прошло, но в какой-то миг что-то вдруг изменилось. Маленькая звёздочка, вспыхнув, засветилась в небе над Микой. Она всё росла и росла, постепенно приобретая очертания маленького космического кораблика, похожего на те, что я видела в книжках писателей-фантастов в детстве. Кораблик падал, кувыркаясь на землю, пилот явно потерял управление. Неудачное приземление, дым, в кораблике открылся люк, из которого выпрыгнул и побежал к Мике мальчишка.
- Кир! – заплакала Мика. – Ки-и-и-ир!
Он подбежал к ней. Встряхнул за плечи. Кораблик в отдалении полыхал голубым пламенем, я не представляла, как Кир добрался на нём сюда.
- Кир, глупый, зачем ты вернулся? Ты же так хотел...
- Помнишь, я когда-то обещал, что всегда буду с тобой? Я не нарушаю своих обещаний.
- Но ведь...
- Уже неважно.
- А как же исправление ошибок в новом мире?
- Кто-нибудь обязательно сделает это за нас.
- А за нами не успеют вернуться?
- Нет, это слишком опасно. Остались считанные минуты...
- Знаешь... Мне страшно...
- Не бойся, говорят, это не больно, всего лишь вспышка...
- Нет... Ты не понял, мне страшно, потому что я ничего не успела... Не попрощалась с мамой... Не успела стать врачом... Не увидела море... Ничего не сказала тебе... Кир... Я хочу, чтобы ты жил!
- Тсссс, - приложил он палец к её губам. – А я хочу быть с тобой.
- А ещё... Это странно, но я рада, что я здесь... Я чувствую, наш мир тоже боится, ведь это так страшно остаться совсем одному... А теперь с ним я, ты и Фимка... Мы не бросили его в одиночестве, и теперь ему тоже будет не так больно.
- Всё-таки ты странная, - улыбнулся он.
- Если бы у меня был шанс загадать желание, я бы очень хотела, чтобы в этом мире однажды снова наступило лето, и в июле повсюду расцвели ромашки...

Кир шагнул и обнял Мику, крепко прижимавшую к себе притихшего Фимку. И в это момент ослепительно белый свет хлынул отовсюду. Он затопил, наверное, целую Вселенную. В его потоках исчезли полигон, небо, и мальчик с девочкой и собакой... Всё растворилось в потоках этого безжалостного света. А я онемела и ослепла от боли, в груди, там, где сердце, невыносимо что-то жгло и жалило.

Когда я пришла в себя, в проёме мирно качались на ветру ромашки, вдалеке было видно поблёскивающую под солнцем реку. Куда-то плыли над головой облака. Этот мир был живым, осязаемым и прекрасным. Что-то тогда пошло не так, что-то не позволило ему исчезнуть, что-то, что гораздо сильнее, чем любое оружие, любая злость, любой страх... Маленькое желание, одной обычной девочки, желание настолько сильное, что оно смогло изменить целый мир...

Моё лицо было мокрым от слёз. Что это? Почему мне так больно? Мысли стремительно сменяли одна другую... Мир, позабывший своих людей... Люди, без сожалений покинувшие свой мир... И девочка, побежавшая вслед за самолётом... Кто она? Ведь это сон? Или?.. И неожиданно я вспомнила! Эта девочка – я, такая, какой я всегда хотела быть, веселая и беззаботная, мечтающая стать пилотом и научиться летать не только в своих снах... Когда же я успела забыть, кто она?! И как это могло случиться со мной?!
Я вдруг поняла, зачем я здесь. Ведь я тоже так много могла не успеть, так много, что при мысли об этом мне становилось страшно... Но я больше не ошибусь, ни за что... Я просто однажды где-то свернула не туда, но у меня ещё есть время, и я смогу всё исправить...

Уютная темнота комнаты успокаивала. Тикали часы. Роились перед глазами ромашковые сны...
Я протянула руку и наощупь включила настольную лампу. Полчетвёртого утра... Слишком рано... Я встала, нашла трубку телефона.
- Алло, - ответил мне на том конце совсем не сонный голос.
- Привет. Ты тоже не спишь?
- Да.
- А почему?
- Не знаю. Наверное, ждал, что ты позвонишь.
- Правда?
- Да.
- Приходи завтра с утра, я сварю кофе...
- Приду.
- А ты помнишь, как звали щенка, который жил у нас в подъезде, когда мы учились в третьем классе?
- Того, который исчез, когда тебе папа наконец разрешил ему жить у вас дома?
- Да.
- Помню. Его звали Тишкин. Смешное имя. Ты его повсюду за собой таскала. И мисочку ему в подъезд поставила, и коробку, чтобы он там спал...
- Давай заведём собаку?
- Давай. Только разве мы сможем быть снова вместе?
- Мы попробуем.
- Обещаешь?
- Обещаю.
Я подошла к окну. Над крышами домов блестели звёзды. И мне показалось, что в тёмном знакомом небе кто-то нарисовал мерцающими яркими точками большую июльскую ромашку.