Безумная махина сна

Глаза слипались… Еще немного – и разноцветный журнал выскользнет из моих пальцев. Я отчаянно потряс головой – сон это не разогнало, наоборот, спать захотелось еще больше. Я чувствовал, что еще немного – и я провалюсь, чего никак нельзя было допустить. Сперва надо закончить работу, дочитать этот очередной малокалиберный романчик и написать пару умных слов в его защиту. Затем отправить рецензию на электронный адрес редакции. Все, что от меня требовалось: это заинтриговать потенциального покупателя, а так как серия была рассчитана на так называемого интеллектуально развитого читателя, следовало сделать акцент на символизм и двойное дно повествования, прозрачно намекая на то, что обычный человек этого не способен понять.


Я встал, прошел на кухню и поставил чайник. Пока он что-то бурчал себе под нос, я решил хотя бы чуть-чуть дать отдохнуть глазам: сел у окна, оперся о подоконник и начал считывать окружающую реальность. Потом опустил голову на руки. Мысли – наброски рецензии, кусочки романа, просмотренный вчера фильм, звуки вскипающего чайника, тепло от батареи, у которой я сидел – все слилось воедино в какой-то до ужаса приторный ком, который растекся тонкой пленкой по мозгу, отключая один за другим его участки.



Очнулся я от резкого хлопка. По кухне распространился горелый запах. Я машинально открыл форточку, отключил чайник, вода в котором давно выкипела, и поспешил ретироваться с поля боя. Перед выходом из дома взглянул на часы: девять часов. Самая пора для торжественного выкидывания перегоревших чайников. Никак не мог найти мешки для мусора, пришлось завернуть его в чью-то пропахшую бензином куртку. Откуда она взялась, чья она и не расстроится ли хозяин, не обнаружив ее на месте – я не задумывался об этом, удивляться было некогда. Я скатился по лестнице, чувствуя легкое головокружение от ее нескончаемости и высоты, ступеньки были далеко расположены друг от друга, на площадках было сумеречно, и я даже обрадовался, когда выскочил в наш безликий и грязный двор. Почему-то стало темнее. На небе начали включаться звезды, свет которых порождал странные глубокие тени, жадно смотревшие на мою ношу. Я споткнулся, но испугаться не успел: сильнейший запах перегара и пьяный стон подтвердили местную аксиому. Тот, кто выходил из нашего подъезда после полуночи, неизменно натыкался на соседа дядю Васю, неудавшегося столяра. Пил он каждый день, не имел ни паспорта, ни прописки, питался чем попало, но при всем этом как-то умудрялся выглядеть неплохо (по сравнению с его коллегами) и отличался пунктуальностью. Ровно без пяти двенадцать он являлся в наш двор, несколько минут устраивался и засыпал крепким сном.


Тихонько выругавшись, продолжая проклинать про себя ЖКХ и коменданта в частности, я перебежками, словно опасаясь чего-то, протрусил к воротам. За спиной происходило нечто несусветное: трассирующие пули ударяли в живые тени, от чего они смачно лопались, изрыгая маленькие сгустки мягкого дыма. Я взглянул на наш дом – окна крест накрест забиты корявыми досками, обивка на двери исцарапана, судя по отметинам, мелким, но чрезвычайно злобным зверьком, бетонные стены прогнулись под тяжестью сорока атмосфер. То и дело из раскрытой пасти котельной, расположенной тут же, во дворе, вылетали раскаленные светящиеся кусочки металла. Шум и скрежет стоял неимоверный. Посреди всего этого представления, безмятежный и спокойный, лежал дядя Вася.


Я перевел дух и бросился вверх по улице. До мусорных бачков оставалась пара метров, когда я вдруг понял, что чайник я выронил еще на лестнице, не знаю уж на каком этаже. Мысленно простонав, развернулся на все сто восемьдесят и побежал обратно. Сорок атмосфер давили, ноги едва слушались, я твердил себе «Быстрее! Быстрее!», прилагал все усилия, истекал потом, кричал, потом полз, царапая землю, становясь все меньше и беззащитнее, и не было у меня ничего, кроме огромных черных когтей и перегоревшего чайника, который жизненно необходимо было выкинуть в мусор. Когда до двери осталось совсем немного, до меня дошло, что с таким ростом мне не дотянуться до домофона. Я прыгал, выпустив когти, пытаясь с их помощью взобраться по гладкой поверхности – и мне это удалось. Зависнув на одной руке (лапе?), я вгляделся в пульт – на нем было не менее пятидесяти кнопок, буквы, символы, римские цифры, сердечки, пронзенные стрелами, геометрические фигуры… И среди всего этого хаоса предстояло отыскать один номер: 17. Я начал перебирать ленту, нашел «1», но «7» находилась слишком далеко от второго моего когтя. Я решил рискнуть и на лету, падая на дядю Васю, успел-таки набрать «17». Приземление было страшным – казалось, все мои кости сломаны, хитиновый панцирь вздрогнул, не выдержал и развалился – под ним обнаружилось мягкое брюшко, уязвимое и беззащитное. Я проскользнул в щель и снова оказался на лестнице. Боль ушла, но меня постигло страшное разочарование: я уже предвкушал, что буду искать чайник на бесконечных пролетах и площадках, но лестница состояла всего лишь из трех ступеней. Все три были удручающе пусты. Меня охватило отчаяние, я бросился вон из дома, в безумии забежал в котельную, споткнулся, расшиб колено… Здесь пахло грозой и машинным маслом. Достал из кармана зажигалку, которая заработала после третьей попытки, неверный, трогательно дикий свет осветил помещение; я заметил - у двери притаилось доисторическое чудовище. На толстом гладком стволе играли отсветы пламени, вороненая сталь тускло и хищно блеснула при моем приближении. Длинная лента, начиненная зарядами, волочилась по полу, исчезая где-то во тьме. Я осторожно дотронулся до красной кнопки, пулемет вздрогнул, по его крепкому телу пробежала дрожь, он вдохнул – и выплюнул первую очередь. Во дворе стало светлее. Я стоял и смотрел, как лента все ползет и ползет из темноты, как пустые гильзы звонко падают в абсолютной тишине на пол. В какой-то момент стало страшно. Стал искать Alt и F4, потом снова нажал на красную кнопку. На моих глазах оружие превратилось в бесформенную массу серого цвета, затем оно окончательно растаяло. Я вышел из котельной. Во дворе снова было темно. В руках вдруг обнаружил шило, которое тут же решил опробовать. Очень кстати на моем пути попались странные существа со светлыми глазами, на ощупь похожие на воздушные шары. Я сделал взмах – это оказалось легче, чем я думал. Шарик взорвался с тихим писком, из него вылилось немного слизи – вот и все. К счастью, их было много, и я получил огромное удовольствие, видя, как они гаснут, один за другим, чмок, чмок, чмок. После казни я решил немного отдохнуть и переключился на более приятное занятие: рядом с дядей Васей я нашел атлас звездного неба, волшебные названия звезд наполнили мое сознание, я начал читать их вслух, и с каждым разом во дворе становилось все светлее и светлее. Я остановился, взглянул на небо и среди всеобщего мерцания, метания и блеска углядел небольшое темное пятнышко, рядом, как мне показалось, с Регулом и Альфаиром. Атлас на этот счет ничего не смог сказать. Зато сказал очнувшийся от векового сна дядя Вася: «Эй, у тебя чайник горит». Это было настолько неожиданно, что я неизвестно каким путем оказался на краю пропасти, дно которой было скрыто от любопытных взглядов белыми буграми с ржавыми пятнами. Стоп!


«Стоп!» - сказал я себе. Открыл глаза и увидел над собой заспанную сестру в ночной рубашке. Они покрутила пальцем у виска, в другой руке у нее попыхивал чайник. Я кое-как поднялся с пола, куда, по всему видимо, скатился во сне, забрал у сестры горячую еще посудину и поплелся вон из дома. На часах была полночь.