Яблоко

Старик сажал яблони. Ему сказали: Зачем тебе эти яблони?
Долго ждать с этих яблонь плода, и ты не съешь с них яблочка.
Старик сказал: Я не съем, другие съедят, мне спасибо скажут.

Л. Н. Толстой

Посадил дед яблоню. Не дождался с нее яблочка. Сын его тоже ждал всю жизнь терпеливо. Не дождался. Сыну же своему, дедушкиному внуку, то есть, наказал: ты за яблоней следи, раздолбай, ведь именно тебе выпала честь вкусить с нее плодов гипотетических. После чего отправился вслед за родоначальником фамильного садоводства.
И вот, самый младший из семейства, с отцовским наказом в голове, принялся за яблоней той ухаживать. Кучу книг перелопатил и давай дедушкину яблоню по науке унавоживать. Женился, детей завел, а о яблоне ни на минуту не забывает. Ведь именно ему, как-никак, выпала почетная миссия яблочек откушать. Зима-лето, зима-лето; внучок уже себя не помнит, все над своей яблоней трясется, как наркобарон какой над своей потайною делянкой.
И вот, в один прекрасный день, когда утомленная трудами праведными крыша грозилась дать боковой крен, появилось вдруг на яблоне яблочко долгожданное. Маленькое, с одного боку зеленое, с другого —¬ красное. Внучок, вне себя от радости, домой примчался, созвал домашних своих и говорит: вот, говорит, вся жизнь моя, практически, прошла, в ожидании… этого вот… Надо бы теперь это яблочко сорвать да продегустировать, да вот незадача: уж больно висит высоко. С земли не дотянешься, и даже не допрыгнешь. Внучок две недели и так и сяк старался: и скакал, и прыгал, и камешки швырял, и палки, на скамеечку вставал и с нее скакал — все впустую. Тогда решил он на яблоню взобраться. Карабкался, карабкался — да и грохнулся вниз. Через три месяца из больницы вышел — и снова за свое, благо яблочко к тому времени уже покраснело полностью, вот только в размерах не выросло нисколько — как было с грецкий орех, таким и осталось. Понял тогда внучок, что от таких нечеловеческих усилий не ему счастье отведать плод заветный выпадет, а, скорее, у него самого что-нибудь выпадет. Прямая кишка, например. И решил он прибегнуть к последнему средству и отраде всех лентяев: лестнице-стремянке. Взобрался он по лесенке, сорвал драгоценное яблоко, домой его принес, как святыню какую. На кухне горячей водой обмыл, стиральным порошком и щеткой надарил, вонзил в него зубы и… выплюнул. Горькое, сволочь, оказалось — аж язык скукожился. Уж лучше рябиновым вареньем всю зиму давиться, чем яблоками такими. Выбросил благодарный внучок яблоко в сортирную яму и пошел в чулан, за топором и ножовкой.
Вот так оно обычно и бывает в жизни: предки понасадят разной некондиции, а потомки давись и плюйся.