Возвратившихся нет

ВОЗВРАТИВШИХСЯ НЕТ

ЧАСТЬ 1
РОЖДЕНИЕ

Я знаю, ты ушел от меня не потому, что не верил.
Эрнест Хемингуэй «Старик и море»


1
СОН

Мужчина стоял на мосту. Огни проносящихся внизу по автостраде машин сливались в единый световой поток. Он вцепился левой рукой в металлический столб, правой прижимая к груди фолиант в черном кожаном переплете. Он ступил на перекладину ограждения, затем на следующую и оказался на самом верху. Ветер рвал тонкий дешевый плащ. В голове не было ни единой мысли, в сердце – ни единого желания; только пальцы левой руки мертвой хваткой вцепились в холодный металлический столб, а пальцы правой внезапно расслабились, отпустив книгу.

Другой наблюдал молча. Он знал, что это не конец.

Я потрепала за ухом Леонардо. Золотистый ретривер тут же ответил на ласку, уткнувшись в плечо. Этого еще не хватало! Скорость –110 километров в час: пришлось оттолкнуть пса. Тот, конечно же, обиделся. Несколько автомобилей снова меня обогнали, учитывая то, что ехала я по крайней левой. Стало как-то обидно, в основном из-за мысли, что они доберутся домой раньше. Стемнело часа два назад, и никакой обогреватель не спасал от ноябрьской промозглости. Я нажала на педаль газа. К черту осторожность: уж очень хотелось на уютный диванчик к любимому телевизору.
В следующую секунду брызги стекла полетели в лицо, я быстро перебросила ногу на педаль тормоза и вжала ее в пол. Машину повело юзом; кожаный шнур не позволил рулю заскользить в руках. Кажется, в тот момент я вспомнила всех, у кого надо было бы попросить прощения. Когда «Октавия» наконец остановилась, я увидела перед собой темноту и испугалась, что ослепла. Но нет: просто меня вынесло с обочины. Впереди, метрах в трех, чернел лес. Сердце бешено колотилось; руки, вцепившиеся в руль, блестели от крови.
Я резко повернула голову в сторону пассажирского сиденья – пса не было. Паника сжала горло. Дрожащими руками я отстегнула ремень безопасности и выскочила из машины.
– Леонардо! – завизжала я. – Ко мне!
Мимо на бешеных скоростях проносились автомобили, но никто не останавливался. Ноги отказывались слушаться, я буквально проползла вперед и увидела золотистого ретривера в полутора метрах от капота. Горло сдавил подступивший крик.
– Леонардо… – прохрипела я и рванулась к псу.
Шерсть на голове ретривера слиплась от крови, передние лапы были сломаны, но тихое сопение означало, что он жив.
– Подожди… сейчас… минуточку… сейчас… быстро… подожди… – Я рванулась обратно за сотовым телефоном.
Номер ветлечебницы был записан в память. Быстрый набор – цифра 8.
– Авария. Пожалуйста, приезжайте скорее. Мы на Варшавке в сторону Москвы. Километр до… до… блин, не знаю!.. до мотеля.
Бросив телефон на сиденье, я бегом вернулась к Леонардо и опустилась перед ним на колени. Позже мне рассказали, что команда ветлечебницы была шокирована моим видом: лицо в крови, руки на собаке тоже, джемпер изорван и облеплен битым стеклом. Никто из проезжающих так и не остановился и не позвонил по 911.

Другой был рядом, он знал, что это начало.

В два часа ночи я сидела в коридоре ветлечебницы и рассматривала голубую плитку на противоположной стене. Белые разводы порождали в сознании запах хлорки, которого, скорее всего, не было в реальности. Вскоре я почувствовала тошноту, в глазах бликовала плитка.
– Наверное, это был камень, – предположил милиционер лет сорока, сидящий рядом. – Вылетел из-под колеса и прямо в стекло. Ну, а вы просто не справились с управлением. Стаж-то какой?
– Пять лет, – автоматически ответила я.
– У-гу. – Мужчина заполнял протокол быстрым размашистым почерком. – Анализы на алкоголь и наркотики отрицательные.
Подошел второй милиционер, совсем молоденький:
– Я закончил описание «Октавии», ребята из техцентра ее забрали. Вот ваши вещи.
Он положил на стул сумку, пальто, панель от магнитолы, СD диск и большую черную книгу в кожаном переплете.
Я бросила на все это равнодушный взгляд.
– Это – не мое.
– Что? – не понял парень.
Я указала забинтованной рукой на книгу.
Милиционер пожал плечами:
– Она была в машине, может, кто-нибудь из друзей забыл?
Второй милиционер протянул мне протокол и ручку:
– Прочитайте и подпишите.
Я, не глядя, черкнула роспись.
Грузный мужчина тяжело поднялся и убрал ручку во внутренний карман куртки.
– Ну, вот и все. До свидания.
Он показал кивком молодому, чтобы тот следовал за ним. Через миг до меня донеслось недовольное ворчание:
– Я бы вообще бабам права не давал.
Рядом присела Александра и ободряюще похлопала по колену. Я вздрогнула и повернулась к ней.
– Ну?
Александра робко пожала плечами, не решаясь произнести вердикт. Я догадалась.
– Он еще жив?
Ветеринар кивнула.
– Значит, я могу надеяться.
Я встала и сложила вещи в сумку, пальто и книгу взяла в руки.
– Приду утром.
Александра так и не произнесла ни слова: мы были подругами.

Другой последовал за ней.

Я сняла замшевые сапоги, пальто бросила на столик под зеркалом. Флакон с воском для волос с грохотом скатился на пол.
Словно робот, прошла на кухню, включила электрочайник и села. В поисках сотового высыпала содержимое сумки на стол, руками разгребла ворох косметики и наконец нашла его. Сначала позвонила завучу гимназии, в которой работаю, и сказала, что не смогу сегодня придти. Потом – Андрею, рассказала о случившемся и попросила заняться страховкой. Андрей тут же захотел приехать, но я возразила, что уже ложусь спать.
Чайник забурлил и отключился. Я убрала панель от магнитолы на полочку со специями. Остальное попыталась смахнуть в открытую сумку, но помада упала на пол и закатилась под холодильник, тушь отправилась за ней. Нервы наконец сдали: я вышвырнула сумку в распахнутую дверь.

Другой сидел напротив и ждал.

Мой взгляд остановился на черном фолианте. Я положила его на колени и погладила мягкую черную кожу. Окованные металлические уголки были холодные, а вот кожа слишком теплая, теплее комнатной температуры градусов на пять. Странно, но обрез книги тоже был черный. Если бы не исполинский размер, можно было бы подумать, что это ежедневник.
Первая страница оказалась чистого бирюзового цвета, словно небо после весеннего дождя, но какие-либо надписи отсутствовали. Следующая страница тоже была чистой. Удивленно перелистав книгу, я не нашла ни одного печатного знака.
Бросив пакетик зеленого чая в кипяток, я прислонилась бедром к плите и задумалась об этом нечто в кожаном переплете, потому что книгой это назвать было нельзя. Книга – это текст, размышляла я, хоть какой-то. Наверное, это какой-нибудь дорогой альбом для рисования. Автоматически прихватила с работы. Поставив чашку с недопитым чаем в раковину, я вышла из кухни.

Другой последовал за ней.

Я шла по сумрачному каменному коридору, понимая, что нахожусь под землей. Ноги скользили. Попытавшись ухватиться за стену, я ощутила что-то склизкое и мерзкое.
– Мама... – Всхлип.
– Мама! – Это плакала девочка.
Я обернулась, но определить источник голоса было невозможно. Рука, вытиравшая слизь о брюки, замерла.
– Эй! – тихонько позвала я. – Кто здесь?
Через миг тонкий детский голосок протянул:
– На-астя.
Я недоверчиво проговорила:
– Здравствуй, Настя.
– Здравствуй.
– Настя, где ты?
Пауза.
– Здесь темно. Мама, это ты?
– Нет. – Я не могла поверить, что разговариваю с кем-то, порожденным моим сознанием. – Но я хорошая, не бойся.
– Ты отведешь меня к маме? – с надеждой спросила девочка.
– Конечно, – быстро ответила я и тут же тихо добавила, – если найду. Настя?
– Что?
– Ты можешь до чего-нибудь дотронуться?
Пауза.
– Нет! – Испуганно: – Я ничего не вижу.
Глухой удар и плач:
– Я упала!
– Не двигайся! – быстро крикнула я, но вспомнила, что сидеть на холодном полу детям нельзя. – Нет, лучше встань и жди меня.
Негромкие всхлипы девочки заставляли меня волноваться. Я пошла быстрее и, конечно же, тоже упала. Несколько негромких ругательств сорвались с губ. Встав и кое-как отряхнувшись, я пошла дальше, но в сердце стала зарождаться злость на себя. От постоянного напряжения колени предательски заломило.
– Настенька? – с трудом сдерживая раздражение, позвала я.
– Я все жду, – ответил неожиданно спокойный детский голос. – Мне уже почти не страшно, мне скучно. Давай поговорим?
Я ужаснулась подобной смене эмоций, но ответила:
– Давай.
– Меня зовут Настя. В следующем году я пойду в школу, поэтому я выучила свое длинное имя: Настя Викторовна Миркушина. Все взрослые дети должны знать свое длинное имя. А ты знаешь?
– Конечно, – быстро ответила я и, разумеется, тут же повторила в уме свое «длинное» имя.
– Настя Викторовна Миркушина, – самодовольно произнесла девочка. – Впиши мое имя в книгу.
– Что? – Я остановилась.
– Впиши мое имя в книгу. Это поможет.
Я задрожала:
– В какую книгу?
– В ту, что лежит на твоем кухонном столе.

Другой улыбнулся девочке, она улыбнулась в ответ.

Я проснулась, прижимая к груди теннисный мячик Леонардо. Красные цифры-глаза показывали четыре часа утра. Я глубоко и часто дышала, спина была мокрой от пота:
– Только кошмаров мне не хватало…
Достав из прикроватной тумбочки экстракт валерианы, я забросила в рот сразу три таблетки и откинулась на подушку. Вскоре сознание расползлось, я снова погрузилась в сон, но теперь без сновидений.

2
ДВЕ РЕАЛЬНОСТИ

Леонардо очнулся, но двигаться не мог. Он смотрел перед собой затуманенным взором. Меня он не узнал, а может, просто не было сил реагировать на мое присутствие. Передние лапы в гипсе, голова перебинтована, только ушки сиротливо выглядывали.
Перебросившись с Александрой несколькими пустыми фразами, я вышла на улицу и просто двинулась по тротуару. Никогда раньше я не переживала такого эмоционального потрясения. Все было хорошо, и я должна была догадаться о приближающейся черной полосе. А может, я просто не привыкла к встряскам? Что скрывать, мне нравилась спокойная, распланированная жизнь. Я даже в клубы не ходила.
Люди спешили; двигались по прямой, стараясь не пересекаться ни с кем. Любой контакт в этом вечно спешащем мире был строго запрещен. Только я успела подумать об этом, как в живот что-то ударилось. Я остановилась и изумленно посмотрела вниз. Это был мальчик лет пяти; мать тащила его за собой, крепко уцепив за узенькое запястье. Он задрал голову, воззрившись на меня испуганными, но чистыми глазами. Женщина нервно дернула сына и заспешила дальше.
Я обернулась, в памяти всплыл призрачный коридор и тонкий голосок Насти. Но это был лишь сон. Мне не требовалось убеждать себя в этом, я знала.
Бесцельно пробродив по городу часа три, я не заметила, как оказалась возле величественного здания гимназии, в которой работала. Его построили четырнадцать лет назад. Высокие потолки, резные белокаменные наличники на окнах: все это было великолепно, но создавало ощущение одиночества, маленькой песчинки в чем-то огромном. И не только у меня. Именно поэтому в гимназии было много цветов и ковровых покрытий теплых оттенков. Помимо шикарной учительской, у каждого педагога был свой небольшой кабинет. Люди проводили здесь практически весь день, поэтому каждый стремился обустроить свой уголок получше.
Надеясь, что работа отвлечет от мрачных мыслей, я отворила тяжелую дверь. Охранник удивленно приветствовал меня, я даже смогла ответить ему натянутой улыбкой и поднялась на второй этаж, где размещались начальные классы. Шел урок, поэтому в коридорах было очень тихо. Я прошла в свой кабинет, стараясь не стучать каблуками, бросила сумку в кресло и переоделась. По расписанию следующим уроком в моем классе было природоведение. Материал я подготовила еще вечером, поэтому просто взяла коробку, дождалась звонка и отправилась в класс.
Работа действительно отвлекла. Каждый раз, начиная урок, я будто бы входила в теплую воду реки и начинала плыть. Не приказывая себе, не управляя, просто плыла. На время я забыла и об аварии, и о том, что Леонардо в больнице, а не дома на диване.
Но последний урок безжалостно закончился. В попытке обрести спокойствие я отправилась пить чай в библиотеку. Библиотека для взрослых представляла собой большую комнату с книжными шкафами вдоль стен. В центре стояли круглый стол и уютные стулья с мягкими подлокотниками.
Завуч Ирина, увидев меня, побледнела, усадила рядом и принялась расспрашивать о машине. У нее были муж и квартира. Именно так она всегда говорила: «муж и квартира». Два ценных предмета, весь мир для Ирины представлял собой иерархию предметов. Пес ценным предметом не являлся, поэтому она даже не помнила о нем. Но Ирина точно помнила, что есть «Октавия» цвета «орандж», и именно состояние этой самой «Октавии» волновало ее больше всего.
– Не знаю, – равнодушно бросила я. – Ею занимается мой друг.
– Как же ты приехала? – почему-то ужаснулась Ирина.
– Я пришла.
Вот и все: прощай, нервное равновесие. Звонок возвестил о начале следующего урока, которого у меня не было. Завуч убежала, столкнувшись в дверях с высокой блондинкой Наташей, школьным психологом. Она приветственно махнула рукой и подошла к столику с электрочайником, из шкафа над ним достала свою голубую кружку:
– Тебе кипяточку подлить? – бросила она мне.
Я кивнула. От ее присутствия стало очень тепло на душе. С началом урока в библиотеке не осталось никого. А Наташа была очень приятным в общении человеком. Только сейчас мне пришло в голову, что она не просто сама по себе такая, это профессиональное качество психолога. Наташа никогда не лезла в душу, она умела долго говорить ни о чем, просто плести ничего не значащую беседу. Плеснув в кружку дымящейся жидкости, она села неподалеку и закинула ногу на ногу.
– Ну, как? Готовитесь к Новому году?
– Да, слежу, чтобы учили роли, которые раздала Нина Ивановна.
– А о подарках уже думали? – Девушка обхватила кружку, пытаясь согреть длинные пальцы с бледным французским маникюром.
– Нет, рановато. – Я пожала плечами. – Сначала на родительском собрании договоримся, сколько денег они готовы потратить на собственных детей.
Наташа понимающе улыбнулась.

Даже в тусклом свете фонарей я заметила свою «Октавию», зажатую между «Лендровером» и «девяткой». Я резко задрала голову вверх, ожидая увидеть освещенное окно: ведь у Андрея есть ключи! Но нет, в окнах не было света. Я взвыла от потерянной надежды. Дверь пропищала: бабушка Маша, живущая этажом ниже, вышла выгуливать своего мопса.
– Здравствуй, милая! – Она придержала дверь.
– Здравствуйте. – Пришлось войти.
В квартире было душно и одиноко. Я открыла форточку, быстро приготовила ужин из замороженного риса с овощами, позвонила Александре, чтобы справиться о состоянии Леонардо, и забралась в кресло перед орущим телевизором. По «Домашнему» показывали комедию с Пьером Ришаром. Время от времени я заставляла себя смеяться на смешных местах. Но фильм все-таки закончился, потом закончился еще один… В итоге я задремала.

Я тяжело вздохнула, оказавшись в том же сером коридоре со скользким полом, и решила не двигаться, терпеливо дожидаясь пробуждения. Ведь рано или поздно это должно произойти. Вдруг вспомнилось, что на кухне я старательно избегала смотреть на книгу. Не знаю, почему, но она вызывала у меня раздражение. Только всплыл образ фолианта в кожаном переплете, как послышался робкий голосок Насти:
– Эй, кто здесь?
Я открыла было рот, но меня опередил несмелый мужской голос:
– Это я, только не знаю, где это – здесь. Ничего не видно.
– Меня зовут Настя, – приветливо сообщила девочка. – А вас?
– Виктор, – ответил мужчина. – Виктор Николаевич.
– Здравствуйте, Виктор Николаевич. Вы не волнуйтесь, – заботливо проговорила Настя. – И лучше не двигайтесь. У нас с вами темно. Но ничего, скоро придет тетя, которая видит в темноте. Только я не знаю, как ее зовут.
– Мила! – внезапно для самой себя, выкрикнула я. – Меня зовут Мила.
– Ее зовут Мила! – обрадовано повторила Настя. – Мила нам поможет.
– Но я не вижу в темноте, – пришлось мне признаться. – Просто здесь, где я нахожусь, не темно, скорее сумрачно. – Я обернулась. – И я не знаю, где вас искать.
– Не надо нас искать, – протянула Настя. – Просто впиши наши имена в книгу.
– В какую книгу? – безнадежно простонала я и сама повторила ответ девочки, услышанный в прошлую ночь. – В ту, что на кухне. Настя, что это за книга?
– Не знаю, – честно ответила девочка, – только впиши нас поскорее, пожа…
Голос прервался на полуслове. Вдруг стало очень тихо, неестественно тихо. Такое ощущение, наверное, возникает у внезапно оглохшего: не слышно даже тишины. Я попыталась позвать Настю, но не смогла. Приступ кашля сдавил горло, я обхватила его руками. Внезапно кто-то появился прямо передо мной, схватил за плечи и начал грубо трясти. В лицо ударил запах влажной земли, и я проснулась.

Меня била мелкая дрожь, я закричала. Крик был долгим, он был призван убедить меня в наличии слуха и голоса.
Часы показывали 6:48. Я с радостью отправилась в душ. Потом позавтракала в зале перед телевизором: находиться рядом с этой чертовой книгой было для меня невыносимо
Уроки прошли словно во сне. Днем я позвонила Александре, чтобы справиться о состоянии Леонардо. Все-таки он – единственное близкое мне существо на этом свете. Поэтому я была очень благодарна Александре за то, что она лично следила за ним. Мои родители – члены большой семьи под названием шоу-бизнес, мне там места нет. Как, впрочем, и другим детям, не пожелавшим пойти по родительским стопам. Ладно. История стара, как мир.
К вечеру страх перед серым коридором начал настойчиво одолевать меня. Разумеется, я не допускала ни малейшей возможности того, что все, что сейчас происходит, – реально. Пережитая травма стала всему причиной, в этом я была уверена. И все же мне панически не хотелось оставаться одной. Я позвонила Андрею.
Он приехал через пятнадцать минут и тут же отправился на кухню готовить ужин:
– Наверняка сидишь на одних полуфабрикатах? – Он тепло улыбнулся и вернулся к котлетам с овощами.
Я улыбнулась в ответ. Он так мило смотрелся у плиты. И все эти ароматы… Почему мы не вместе? Ах, да! Он захотел стать моим мужем. Почему же этого не произошло? Он замечательный человек, самый лучший мужчина на свете! Ах, да. Я его не люблю. Какая глупая причина. Какое ужасное последствие детства, лишенного родительской любви. Неумение любить. Или, может быть, страх влюбиться, а потом потерять, осознать в один страшный момент, что твоя чистая, бескорыстная любовь всегда была безответной. Именно поэтому я всегда была честна в своих чувствах. Андрей, ты мне очень-очень дорог, но я не испытываю к тебе романтической любви. Прости. Прощаю.
Мы поужинали котлетами и рисом. С ним было так легко и уютно. Он рассказал о своем новом начальстве, о том, что это самое начальство разглядело в нем организаторский талант и повысило в должности.
– Зимой хочется отдохнуть на солнечном острове. Может, составишь мне компанию?
Я кивнула:
– Конечно. А куда именно поедем? Ведь надо купить все необходимое.
– Выбирай сама. Только чтобы там был пляж.
Зазвонил телефон. Андрей встал из-за стола:
– Ответь, а я пока помою посуду.
Тихий голос Александры не предвещал ничего хорошего.
– У Леонардо были судороги. Возможно, мы что-то упустили.
– Как он сейчас? – Руки мои похолодели.
– Спит, мы дали ему большую дозу успокоительного. Пока не выясним, в чем дело, так будет лучше.
– Хорошо. Спасибо, Саша. Я приеду утром, перед работой.
– Приезжай.
Андрей обнял меня сзади:
– Он выкарабкается. Твой пес очень сильный и слишком любит свою хозяйку, чтобы оставить ее одну.
Андрей поцеловал меня в шею, от его прикосновений теплая волна прокатилась по всему телу. Я положила трубку. Повернувшись к нему, запустила пальцы в черные волосы. Он медленно снял блузку и начал целовать плечо. Внезапно Андрей отстранился:
– Что это?
– Где? – Я посмотрела на свои руки.
Он осторожно провел пальцами по плечам.
– Такие ужасные синяки, вот здесь, прямо над локтем.
Я тоже их увидела: не такие уж ужасные, но неприятного фиолетового оттенка отметины, будто бы кто-то крепко схватил меня за руки. Рациональное объяснение возникло достаточно быстро:
– Наверное, слишком старались, когда меня из машины вытаскивали.
– Бедненькая. – Он осторожно поцеловал мои ранения и прошептал: – Пойдем в спальню.
Я погасила свет и окунулась в наслаждение.
Вот только из машины меня не вытаскивали.

Коридор показался неприятным, но необходимым дополнением к сну. Почему я до сих пор не обратилась к психологу? Вот в чем вопрос. Это же не так сложно: ее кабинет на одном этаже с моим. Да и психолога я знаю, хороший специалист, никогда не проронила и слова о своих клиентах. Так что нет никакой вероятности, что по гимназии поползут слухи. Завтра так и сделаю. Первым делом! Нет, вторым. Сначала – Леонардо. А потом еще уроки… Ладно, значит третьим, но сделаю обязательно.
– Настя?
– Мила! – обрадовано воскликнула девочка. – Куда ты делась? Я устала тебя ждать.
– Мы устали ждать, – поправил ее мужчина. Кажется, его звали Виктор Николаевич. – Девушка, если вы можете нам помочь, то прошу вас поторопиться. Я не собираюсь стоять тут вечно.
Вот это уже интересно: на меня ругаются в собственном сне!
– Настя, а почему именно я должна вам помочь?
Девочка слегка помедлила с ответом, видимо вопрос ее удивил:
– Потому что он сказал, что ты можешь.
– Кто он? – Интересно, кто это за меня решает, что я могу, а что нет.
Снова пауза:
– Ну, я не знаю. Это – он. Он иногда приходит ко мне. И он был первым, кто встретил меня здесь.
– Как он выглядит?
– Откуда я знаю! – раздраженно выкрикнула девочка. – Здесь же темно!
– Извини.
Как я могла забыть?
– Но он – другой, – снова внезапно успокоившись, добавила Настя. – Это я знаю.
Господи! Насколько же бессмыслен весь разговор, что я веду! Это же сон! Но почему я не могу контролировать его, если точно знаю, что это сон? Необходимо завтра спросить об этом у Наташи.
– Мила? – негромко позвала Настя.
– Да, Настенька, я здесь.
– Тебе нужно быть осторожнее.
– Что? – Внезапно мурашки побежали по спине. – Чего мне бояться? Я же сплю.
– Он сказал, что бы ты просыпалась.
– Что?
– Просыпайся! – закричала Настя.
– Просыпайся!
Я села в кровати. Лоб был покрыт испариной, а все тело напряжено. Я медленно перевела взгляд на Андрея: он тихо посапывал, обняв скомканную подушку.
– Я схожу с ума. Причем, слишком быстро.

– Это последствия стресса? – с надеждой спросила я.
– Возможно, – согласилась Наташа. – Эмоциональное потрясение способствовало обострению страхов, из подсознания что-то выползло.
– Думаешь, Настя – это я?
– Вероятно. Она олицетворяет беззащитного ребенка в тебе. Ты хочешь ей помочь.
От сквозняка зазвенел «ветер» в виде маленьких розовых птичек. Я вздрогнула:
– Но почему книга? Зачем мне вписывать ее, то есть мое имя?
– Чтобы утвердиться. – Наташа расслабленно откинулась на высокую спинку стула. – Вернувшиеся детские переживания, стрессовая ситуация, давшая понять, что не все в этой жизни под твоим контролем, – это могло повредить твою самооценку, веру в себя. А почему именно эта книга? – предупредила она мой вопрос. – Потому что она появилась внезапно и осталась в твоем предсознании. Понимаешь, все смешалось?
Я кивнула:
– Но что мне делать? Как избавиться от кошмаров? Может, какие-нибудь таблетки пропишешь?
Наташа хохотнула:
– Милана, ты же знаешь, что я не могу. Не моя специализация. Максимум – травяной чай. – Она мило улыбнулась. – Ну, а если серьезно: побольше положительных эмоциональных переживаний, богатый отдых. Так, чтобы ночью спать крепко-крепко. Сознание должно прорабатывать информацию, полученную за день. А если ее будет очень много, то дверца в подсознание не успеет открыться.
– Я не могу управлять сном, – вспомнилась еще одна причина беспокойства. – Хотя осознаю, что это сон. Почему?
– Ты знаешь, что происходит, теперь знаешь и почему. Ты понимаешь, что это твой сон, ты его создала и создала правила поведения в нем…
– Хочешь сказать, что я сама лишила себя способности управлять? Из-за стресса?
– Или из-за того, что не хочешь больше решать проблемы, – добавила Наташа.

Леонардо спал. Его золотистая грудь медленно вздымалась. Передние лапы, некогда пушистые из-за густой шерсти, теперь казались неестественно тонкими в гипсе. Александра сидела у окна и задумчиво читала собственные записи о пациенте.
– Знаешь, я уже в порядке, – соврала я, робко поглаживая хвост Леонардо. – Так что можешь рассказать о его состоянии более подробно.
Александра оценивающе посмотрела на меня, будто проверяя достоверность сказанных мною слов:
– Рана на голове поверхностная, мы ее зашили. Множественные переломы передних лап. Было еще внутреннее кровотечение. И все же…
Александра в нерешительности помедлила.
– И все же? – не поняла я.
– Возраст, – нехотя пояснила Александра. – Сейчас состояние Леонардо стабильно, но я не могу утверждать, что и дальше будет все так гладко.
– Но почему? Он ведь выздоравливает.
Александра смотрела на пса, а я чувствовала, что в ней борются бесстрастный специалист и друг, боящийся сказать что-то лишнее. Я подошла и обняла ее:
– Будем ждать. Просто будем ждать.
Александра облегченно вздохнула.

– Настя?
Никто не ответил.
– Виктор Николаевич?
Снова тишина.
Наверное, беседа с психологом принесла свои плоды. Но почему снова коридор? Я пошла вперед. Пахло плесенью и тяжелой сыростью. Ноги скользили, поэтому я старалась не поднимать их слишком высоко. Шлеп-шлеп.
– Э-эй? Ну, хоть кто-нибудь здесь есть? – Я заметила, что говорю тихо, видимо, все-таки боялась, что меня услышат.
Я повернула налево и пошла вперед, потом направо, еще раз направо, снова вперед. Кажется, прошло минут сорок. Я успела продрогнуть до костей и только сейчас заметила, что одета всего лишь в длинную футболку. Не очень подходящая одежда для прогулок по темным коридорам. Тут же футболка сменилась джинсами и голубым свитером. От неожиданности я остановилась, как вкопанная.
А что, собственно, в этом удивительного? Это же сон. Мой сон. Я подумала о розовом сарафане, который купила этим летом, и тут же он оказался на мне.
– Весело.
Только вот радости от этого не прибавилось. Ткань на ощупь казалась настоящей, к тому же снова стало холодно. Я передернула плечами, и вновь вернулись джинсы и свитер.
– Ты их теряешь.
Я резко обернулась, поскользнулась, но каким-то чудом устояла на ногах.
– Кто здесь еще? – Чудо, но в данный момент я казалась себе всесильной.
– Это не важно. Тебе нужно спешить.
Незнакомец обладал низким, ровным и мягким голосом. У меня появилось сильное желание увидеть обладателя этого голоса.
– Хочешь, чтобы я и твое имя в книжку вписала? – Кокетливые нотки прозвучали ужасно пошло, они явно были ни к чему.
– Нет. Не мое.
В полутора метрах от меня в сером тумане появился Леонардо. Он медленно помахивал хвостом, но не подходил. Все тело его замерло, только хвост словно жил сам по себе. Внезапно у меня во рту образовалась сухость.
– Леонардо? – прохрипела я. – Это ты со мной говорил?
Сквозь туман глаза пса светились тусклым желтым светом. Он повернулся и пошел вперед. Через несколько метров остановился, обернулся. Я медленно покачала головой:
– Нет, я не пойду за тобой.
Я попятилась назад, повернулась и побежала. Не знаю, как мне это удалось, но бежала я долго, пока на очередном повороте не поскользнулась и не упала, ударившись о стену. Я быстро отползла и прижалась к влажной стене. Меня трясло, то ли от паники, то ли от сдерживаемых рыданий. Я зажала рот руками.
Прошло минут пять, и я почувствовала запах влажной земли. Кто-то был рядом со мной. Очень близко.
– Мы теряем их.
Снова этот голос. И этот запах. Я вспомнила его: именно этот густой аромат влажной земли я почувствовала, прежде чем меня начали трясти за плечи. Что же все это значит? Почему «мы»?
Стоп! Я попыталась сосредоточиться. Это – сон. Всего лишь мой сон, рожденный проблемами с подсознанием. Я обняла колени и уткнулась в них лицом. Только мерзкий, скользкий сон.
Что-то мокрое коснулось моего уха. Я вздрогнула и резко выпрямилась. Это был Леонардо. Он чуть попятился, развернулся и неспешно пошел вдоль коридора. Снова остановился и посмотрел на меня, приглашая следовать за собой. Ладно, если это мой сон, то я создала Леонардо в этом сне. А вот, для чего? Об этом подумаю позже.
Я встала и медленно пошла за псом. Убедившись, что я не убегу, Леонардо продолжил путь по коридору. Я старалась держать дистанцию. Так, на расстоянии друг от друга, поворот за поворотом, мы прошли минут пятнадцать, пока наконец не оказались перед еле заметной дверью. Она была такого же серого цвета и с такими же склизкими подтеками, как и стены. Дверная ручка отсутствовала. Леонардо исчез, просто плавно растворился в воздухе.
– Настя? – позвала я на всякий случай. – Виктор Николаевич?
Никто не ответил, но я почувствовала слабый запах земли.
– Я должна войти туда? – спросила я, надеясь, что невидимый попутчик снова рядом.
– Нет, не должна, – ответил он. – Входи, если хочешь.
Не пойму почему, но я обрадовалась, что невидимка рядом.
– Сегодня ты не столь настойчив, как в прошлый раз, – вспомнила я, не прекращая безотрывно смотреть на дверь.
– Сегодня тебе не угрожает опасность.
– Конечно. – Я вдруг все поняла. – Видимо, повышенная тревожность была связана с тем, что я столкнулась с проблемами, решение которых было мне не подвластно. Теперь, когда я приняла это, страх исчез.
Тишина была ответом.
– Я права?
– Как хочешь, – безразлично ответил незнакомец.
За этой дверью скрывался ответ на незаданный вопрос. Но вопросов у меня больше не оставалось. И все же… Я подошла к ней вплотную. Запах земли усилился: то ли это дверь всегда звала меня этим странным запахом, то ли так пахнул невидимка? Вот новый вопрос. Мне вдруг дико захотелось узнать, что или кто пахнет тягучей влажной землей.
– Так пахнет могила.
– Что?
Оказывается, я сказал это вслух.
– Так, наверное, пахнет могила весной. Утром, когда тепло и роса увлажняет землю.
– Причем тут могила? – Голос незнакомца дрогнул. – Ты будешь открывать эту дверь?
Я поняла, что стою к ней слишком близко, практически касаясь кончиком носа. Ну что ж, если мой путь привел меня в конечном итоге именно сюда…
Я слегка толкнула дверь, руки скользнула по слизи. Беззвучно она отворилась, и тут же меня ослепило потоком света. Я резко опустила руки, чтобы вдруг не прижать их к лицу: с пальцев капала полупрозрачная жижа. Запах земли настойчиво проникал в меня, наполняя собой и рот, и грудь, и желудок. Но он был приятен, гораздо приятнее слизи на руках и бьющего в лицо света.
Я открыла глаза и резко выдохнула.
– Это же моя кухня! – Я покачала головой. – И прежде всего эта книга на столе. Эта чертова книга на моем столе, на моей кухне. – Я кричала. – Не моя книга на моем столе!
– Проснись!
Я открыла глаза и тут же чуть не захлебнулась, уйдя под воду. Руки вцепились в бортики ванны. Андрей вытащил меня из воды, громко матерясь. Уж этого я никогда от него не слышала!
– Что? – возмутилась я, отплевывая соленую воду. – Ну, заснула, с кем не бывает!
Андрей плеснул мне в лицо ледяной водой.
– Заснула? А я уж решил, что ты пытаешься покончить с собой.
– Вот еще, дай лучше полотенце.
Он протянул мне большое голубое полотенце и выдернул пробку из ванны.
– Я сварю кофе, одевайся быстрее.
– Нет, не надо кофе. – Я обернулась полотенцем, зубы непроизвольно застучали. – Сейчас выйду, и будем ужинать.
Андрей остановился и горько усмехнулся:
– Милана, сейчас 9.30 утра. Ты опоздала на работу.
От неожиданности я поскользнулась, но Андрей успел меня подхватить:
– Что же, я всю ночь в ванне провалялась?!
– Вот именно. Так что сейчас ты должна выпить огромную кружку кофе с горячим бутербродом. – Он осторожно развел руки. – Так я могу оставить тебя на пару минут?
– Да-да, конечно. – Потерянно пробормотала я.
Когда Андрей вышел, я тут же выскочила из воды.
– Господи, всю ночь! – От этого мурашки побежали по коже, а еще от мысли, что я запросто могла умереть.
Ни холодная вода, ни звонок с работы, который наверняка был не первым, не разбудили меня. Так где же гарантия того, что я не могла просто сползти в воду и захлебнуться? А нет ее, нет этой гарантии. Вдруг я поняла, что стою перед зеркалом и смотрю на бледно-синие отметины на плечах. Я подняла правую руку и повернула ладонь тыльной стороной. Интересно, если бы не вода, слизь осталась?
– Мила, ты оделась? – позвал Андрей.
Нет, не оделась, к тому же стою босиком на кафеле. Я быстро сбросила полотенце, надела длинный махровый халат и спрятала ноги в тапочки.
– Уже иду.

3
ВЫБОР

Наташа звонила, но когда я не ответила, она вспомнила про Андрея. Он среагировал быстро; сказал, что ночью у Леонардо случилось осложнение, и я до сих пор в больнице. Наташа прекрасно понимала, что в таком состоянии, я вряд ли вспомнила о работе, поэтому она тоже меня прикрыла. Теперь уже перед начальством. Спасибо, Наташа. Спасибо, Андрей.
На самом деле, Леонардо был стабилен и уверенно шел на поправку. Просидев рядом с ним полтора часа, я вернулась домой. У меня появилась мысль приготовить для Андрея ужин.
Он многое сделал для меня, и возможно я поступаю глупо, пытаясь убедить себя в том, что по отношению к замечательному мужчине можно испытывать более значимые чувства. Я ведь любила его. Пусть не так, как хотела. Но знала ли я, что бывает другая любовь? Нет, не знала. Думала, подозревала, но не была уверена. Так, зачем же терять жизнь в поисках чего-то призрачного, в наличии чего я вообще сомневаюсь?
Я спланировала все блюда. Вспомнила, что когда-то недурно умела готовить; купила необходимые ингредиенты и принялась за работу. Это было приятно: стругать вареную морковку и думать о том, что именно нужно приобрести для зимнего отдыха в теплых странах. Как раз сегодня я приметила красивую юбочку на шнуровке. Она будет очень удобна для прогулок по пляжу, надену ее поверх купальника. Юбка короткая, но ничего страшного, если поднимется ветер. С купальником – ничего, впишется очень органично.
По телевизору началось какое-то ток-шоу. Я бы и не обратила на него внимания, но главная гостья оказалась психологом.
– Так значит, психоаналитики лгут? – настойчиво выпытывала ведущая, блондинка в стильном брючном костюме.
Психолог негромко рассмеялась. Вообще, я заметила, что у психологов свой смех: негромкий, мягкий, естественный – профессиональный.
– Вовсе нет. Психоаналитик говорит вам ваши же слова.
– А если я не права, а он за мной повторяет, разве это не ложь?
– Нет, – психолог явно не поддавалась на провокацию. – Психоаналитик призван помочь вам понять самого себя, как бы услышать себя со стороны. Он не может прописать вам лечение, назначить лекарства, он только помогает вам поставить себе диагноз.
Блондинка не понимающе покачала головой.
– Хорошо, – сжалилась психолог. – Объясню предметно: вы приносите мне горсть бисера, а я выбираю одну и прошу о ней рассказать. Потом пересказываю то, что вы сказали другими словами. А вы довольно киваете и хвалите меня за понятливость.
Ведущая широко улыбнулась:
– Можно сказать, что психоаналитик помогает обрести мир в себе.
– Конечно, я никогда не скажу вам своего мнения, я только перескажу ваше.
Внезапная слабость наполнила мое тело, и я выронила нож. Значит ли это, что если бы я считала свой сон реальностью, Наташа сказала бы, что так оно есть? Я хочу, чтобы сон был только сном, но так ли это на самом деле?
– Что за глупости! – В сердцах я схватила пульт и переключила канал.
Бизнес-новости. То, что надо. Я потерла лоб и подняла с пола нож. Слух уловил ровный мелодичный голосок журналиста:
– Скорее всего, компания могла бы избежать кризиса, но после внезапной кончины Щедрина, власть разбрелась по рукам. Централизованное управление – вот что нужно «Бранзер-Ком». Многие спрашивают, как вы могли допустить подобную ситуацию?
– Дело не только во мне, – резко ответил седой мужчина. – Виктор Николаевич оставил завещание, условия которого и привели к сегодняшнему положению…
Я вздрогнула и уставилась на экран. Это могло бы быть совпадением, если бы интуиция не разрывало все мое естество: никакое это не совпадение! Очнись, не бывает таких снов! Ты пытаешься ослепнуть, когда нужно смотреть во все глаза!
Нож снова выпал из моих пальцев. В каком-то паническом состоянии я выбежала в коридор, схватила ключи от машины, надела первые попавшиеся туфли и захлопнула дверь.
«Октавия» несла меня по трассе в никуда. Я выжимала из двигателя все, только бы ни о чем не думать. Только бы обгонять впереди идущие машины и бояться внезапно перестраивающихся идиотов. Вскоре все вокруг превратилось в одноцветное полотно, но мысли, ненужные мысли продолжали кружиться в моей голове, словно дождевые черви, прогрызая себе тоннели. Я медленно убрала ногу с педали газа и съехала на обочину.
– Не хочу, не хочу, – бормотала я, опустив голову на руль. – Не хочу.

Я почувствовала запах влажной земли и поняла, что нахожусь уже не в машине. Опять этот коридор! Кажется, я провожу здесь времени больше, чем в собственной квартире. Мне не пришлось бродить, Леонардо появился сразу же. Глаза его снова горели неестественным желтым огнем. Хвост медленно качался из стороны в сторону, пес развернулся и куда-то пошел. Я безвольно последовала следом.
– Хорошо, веди, куда хочешь.
– Мила! – Внезапный детский крик заставил меня остановиться. – Мила, это ты?
– Да, – в нерешительности ответила я и вдруг поняла, что ужасно рада слышать эту девочку. – Настя, ты в порядке?
– Конечно, я же спряталась, – обиженно протянула она.
Спряталась, от кого она могла спрятаться? И зачем?
– Настя, что ты имеешь в виду? Зачем ты пряталась?
– Что бы меня тоже не забрали, как Виктора Николаевича, – в голосе девочки я услышала страх.
Я вспомнила слова невидимки о том, что мы их теряем.
– Настенька, кто забрал Виктора Николаевича?
– Не знаю, просто его вдруг не стало.
– Вдруг не стало? – переспросила я. – Почему же ты говоришь, что его кто-то забрал?
– Потому что я знаю, что его забрали, – настойчиво повторила Настя.
– Откуда ты можешь это знать? – Я попыталась подавить раздражение.
– Он сказал.
– Кто он? – Но я знала ответ.
А еще я поняла, что не чувствую запаха влажной земли. Значит, это он, незнакомец, пах землей. Что за странности! Кто может пахнуть землей? Даже мертвецы должны пахнуть иначе. Хотя о смерти думать не хотелось, просто мрачные склизкие камни уж очень этому способствовали.
Леонардо уперся мне в ладонь холодным носом, привлекая внимание.
– Да, конечно, пошли.
Пес понял меня правильно и снова отправился в путь. Он двигался очень неестественно, словно робот, только хвост казался живым. Я пыталась убедить себя, что это мой пес, и не стоит его пугаться. Уже через две минуты мы оказались у двери, сестры-близняшки той, вчерашней.
– Я здесь уже была, Леонардо.
– Мила? – услышала я нерешительный вопрос Насти.
–Да, – голос шел из-за двери, и это казалось мне невероятным.
Я удивленно посмотрела на пса, на моих глазах он медленно растворился в воздухе. Мне не терпелось открыть эту дверь, убедиться, что я это смогу, и я толкнула ее. Дверь открылась, но потока света не последовало. Внутри было темно. Я не решилась войти, зато из темноты вышла маленькая девочка. Она щурилась, даже тусклый свет коридора резал ей глаза.
– Настя! – не отдавая себе отчета, я вцепилась в девочку.
Она все поняла очень быстро, и я почувствовала ее ручки на своей шее. Она была теплой и живой, я чувствовала вибрации, исходящие от ее тела. Нет, конечно же, это был не просто сон!

Я открыла глаза и увидела уносящиеся вдаль серые автомобили.
– Только не сейчас! – Я со злостью ударила по рулю. – Кто это все делает со мной?!
Я включила зажигание и вплыла в поток других спешащих домой машин. Андрей уже был дома.
– Ну, ты даешь! – притворно удивился он. – Пригласила на ужин, а сама сбежала.
Слава богу, мне не пришлось оправдываться, так как он схватил меня за талию и заглянул в глаза:
– Помочь?
– Конечно.
Мы вместе приготовили ужин, накрыли его на низком журнальном столике и уселись прямо на пол. Я приглушила свет и включила что-то из коллекции «Энигмы». Некоторое время мы просто ели салат и молча смотрели друг на друга. Потом он вдруг быстро вскочил и убежал в коридор:
– Совсем забыл. – Он вернулся с кучей цветных брошюрок. – Вот, я сходил в одно турагенство, которое мне порекомендовали. Давай выберем.
– Давай. – Я убрала посуду со стола на пол и разложила рекламные буклеты.
Почему-то в этот момент сон снова показался мне просто сном. И это было ужасно, потому что на обратном пути домой я постоянно думала о Насте, о том, что оставила бедную девочку в мерзком коридоре. И вот я сижу в тепле и уюте, рассматривая фотографии морских пляжей. Я непроизвольно отпрянула от столика, меня душило отвращение к самой себе.
– Что с тобой? – испуганно спросил Андрей.
И тут я не выдержала, сорвалась. Я рассказала ему все, начиная с аварии. Я захлебывалась, спешила, возвращалась к уже сказанному, уточняла, пыталась объяснить свои ощущения.
Он замер, ни разу не перебил меня и не попытался остановить. Когда я закончила, Андрей еще некоторое время молчал. Потом встал:
– Она все еще там?
Я кивнула.
– Пошли.
Он подождал, пока я встану, и пропустил меня вперед. Большая черная книга лежала на том же месте, где я и оставила ее в первую ночь. Кажется, она даже покрылась слоем пыли. Но вот, что странно: я больше не испытывали при ее виде ни раздражения, ни страха.
Я перевела взгляд на Андрея, он стоял в проеме двери, скрестив на груди руки.
– Это она, – зачем-то уточнила я.
– Это – та книга, которая пытается свести тебя с ума?
– Да.
Да, конечно, он прав, эта чертова книга застряла в моем мозгу, словно длинная заноза. Это она во всем виновата!
– Мила, заканчивай с этим, и пойдем выбирать отель, – с улыбкой попросил Андрей.
Я кивнула, быстро, чтобы не передумать, схватила книгу и со всего маху швырнула ее в открытое окно. Она полетела на удивление легко, несмотря на свои исполинские размеры. Я облегченно вздохнула:
Давай четыре звездочки?
Наш выбор пал на Майорку, и мы еще долго обсуждали планы, укрывшись под теплым одеялом, пока, наконец, не уснули.

4
ПОТЕРИ

Но почему я снова оказалась здесь?! На миг я прикрыла лицо руками. Почему? Я ведь избавилась от книги и скоро еду на Майорку.
– Настя.
Где же девочка?
– Настя? – тихо позвала я, но никто не ответил.
Ее нужно найти, она ведь совсем одна. Но как? Как найди, если она не слышит меня?
– Эй, невидимка? Ты мне нужен. – Конечно, он ведь направлял меня, и он общался с девочкой. Значит, она его не боится.
Но как я ни звала таинственного провожатого, запах теплой влажной земли так и не появился. Мне стало не по себе, одиноко и внезапно очень холодно. Я обхватила себя руками в тщетной попытке согреться и медленно пошла по коридору, время от времени зовя Настю.
Коридор в очередной раз повернул, и я чуть не налетела на Леонардо. Он сидел неподвижно, будто бы ожидал меня. Его глаза снова были похожи на два маленьких светящихся фонарика.
– Где Настя? Леонардо, ты знаешь, где Настя? Можешь меня к ней отвести?
Пес не шелохнулся.
– А тот невидимка, который пахнет землей?
Леонардо встал и пошел по коридору. Я поспешила за ним. Постепенно пес перешел на бег, я тоже побежала, страшась отстать от него. Мы бежали долго, я успела согреться и с удивлением обнаружила, что не поскальзываюсь на влажном полу.
Пес остановился так же внезапно, как и появился. И тут я увидела их: две фигурки на полу. Настя в потрепанном, грязном платьице спала, опустив головку на грудь мужчине и вцепившись в его одежду, больше похожую на лохмотья, маленькими пальчиками. Он медленно гладил девочку по спине. Леонардо ткнулся мужчине под руку, и тот вздрогнул.
Он поднял голову и посмотрел на меня. Я отпрянула. У него была пепельно-серая кожа, длинные спутавшиеся волосы до плеч, тонкие бесцветные губы. В моей голове сразу же возникло слово «Другой». Да, он был другим, не таким, как я или Настя. Я знала это.
Запах теплой влажной земли мягко влился в мой организм, и я почувствовала Другого, как будто мы были единым целым. Но больше всего меня поразили его глаза. Окруженные страшными темными кругами, на этом сером, словно не живом, лице они выглядели неестественно чистыми. Кажется, я могла разглядеть в них мельчайшую движущуюся частицу или свое отражение. Взгляд Другого обволок меня и затянул в бездну. Я не могла вымолвить ни слова.
Не знаю, сколько времени я простояла перед ним, пока наконец оцепенение не спало, и я поняла, что взгляд Другого полон разочарования. Оно ударило меня, словно хлыстом. Я безвольно покачала головой и опустились на пол, мои руки потянулись к девочке. Другой не воспротивился, только перестал гладить Настю и обнял ее за талию.
– Поздно, – внезапно тихо произнес он, и я узнала голос, как раньше узнала запах.
Но теперь этот голос был полон дрожащей горечью.
– Почему? – Я вопросительно заглянула в его глаза.
– Ты же отказалась. Пока я буду вводить следующего погонщика, они ее заберут, как забрали Виктора.
Он прижал Настю к себе, словно пытаясь защитить от чего-то неведомого мне.
– Книга. – Я слегка отодвинулась от них и опустила голову. – Я должна была вписать их имена в книгу.
– Нет, не должна. – Другой отрицательно покачал головой. – У тебя был выбор, и ты его сделала.
– И это убило Настю? – испуганно воскликнула я.
Леонардо вздрогнул.
– Нет, – возразил Другой. – Она уже мертва, но теперь душа ее отправится вниз.
– В Ад? – Я сама не могла поверить, как ужасно и нереально звучат эти слова.
Другой поцеловал волосы девочки.
– Не волнуйся, ты не виновата, ты же не знала, к чему приведет твой выбор.
– Почему невинный ребенок должен отправиться в Ад? – Я пыталась сдержать рвущийся крик. – Это несправедливо!
– Потому что мы ее потеряли, – как ни в чем не бывало ответил Другой. – Мы не успели зарегистрировать ее, теперь они узнают о ней и заберут к себе.
– Не-ет, я ее не отдам.
– Не имеешь права, – одернул он меня, а сам все крепче прижимал девочку к себе.
– Какого права? – Изумилась я. – Права защищать? А как же право на справедливость? Эта девочка не может быть великим грешником!
– При чем тут греховность? – казалось, он искренне удивлен. – От этого не зависит, куда отправится душа. Все дело в нас: кто первый найдет и зарегистрирует душу, тому она и достанется.
Поистине, ничего более шокирующего я в своей жизни не слышала. Я отползла и прислонилась к противоположной стене, мерзкая слизь волновала меня сейчас меньше всего.
– Получается, – медленно проговорила я, – что можно всю жизнь нарушать заповеди, грабить, убивать, но в итоге попасть в Рай?
Другой несколько раз кивнул:
– Люди не совсем правильно понимают, чем отличается Рай от Ада. Даже нам, погонщикам душ, не дано познать эту разницу. Поэтому, не стоит думать, что в Раю всех ждет счастье, это не так. Там тоже есть суд.
– Почему тогда ты не хочешь, чтобы душа девочки отправилась в Ад?
Он погладил ее по волосам:
– Потому что я служу Раю. И потому что Ад позволяет себе много того, на что не способны мы.
– Например?
– Они воруют души у нас, если мы не успеваем их внести в свои списки. Мы же такого не делаем. – Другой пристально посмотрел на меня. – И они сбивают новых погонщиков с пути, не пуская их к нам. Мы даем выбор, а они всячески влияют на погонщика, чтобы тот отказался.
– Избавился от книги, – обречено проговорила я. – Но на меня никто не влиял, я одинока, как перст.
– Вовсе нет, – он горько усмехнулся. – Ты хочешь казаться одинокой, но на самом деле вокруг тебя очень много людей и… животных. – Он перевел взгляд на Леонардо. – Все они оказывают определенное влияние на твою жизнь, и больше всех…
– Андрей, – подсказала я самой себе. – Неужели он все делал с единственной целью отвадить меня от погонщиков?
Другой пожал плечами:
– Можешь спросить у него, когда вернешься, если конечно, найдешь.
И все же некое несоответствие мучило меня: если доброго и заботливого Андрея еще можно было представить искусителем, то Другой не имел ничего общего со сказочным Ангелом, разве что – глаза. Он словно угадал мои мысли:
– Я и не говорил, что я Ангел. Погонщик – это просто погонщик.
– Как тебя зовут?
– Никак. Зачем мне имя?
Странный вопрос, но об этом я решила подумать позже. Главным внезапно стало – спасти душу Насти. И пусть я теперь совсем не понимаю, чем Рай лучше Ада. Бог с ним, потом разберусь, а пока буду придерживаться старых принципов: все хорошие души должны попасть в Рай.
– Я могу все исправить.
Другой равнодушно на меня посмотрел.
– Я вернусь и найду книгу.
– Не найдешь, ты же от нее отказалась.
– Я передумала!

Нужно ли уточнять, что когда я проснулась, Андрея рядом уже не было? Я быстро оделась и выскочила на улицу, надеясь, что книга каким-то магическим способом отпугнула от себя желающих ее поднять.
В шоке уставившись на свою «Октавию» я обнаружила, что вечером бросила ее прямо у подъезда. Разумеется, мой промах не остался безнаказанным – лобовое стекло вновь было разбито. Тяжело вздохнув, я медленно подошла к машине, чтобы оценить повреждения, и обнаружила на водительском сидении, в куче битого стекла, большую книгу в черном кожаном переплете.
Я отнесла ее домой и бережно положила на стол, взяла сувенирную перьевую ручку, открыла книгу. Словно от порыва несуществующего ветра перевернулось несколько страниц, и я послушно написала «Миркушина Анастасия Викторовна».
Я не услышала никаких призрачных звуков и ничего не увидела, но все в жизни внезапно встало на свои места. Все мои победы и промахи готовили меня именно к этому моменту, и теперь я это знала, поэтому на душе стало спокойно и тепло.
Я закрыла книгу, положила ручку в футляр и отправилась спать. Снов я больше не видела никогда.

ЧАСТЬ 2
ВЗРОСЛЕНИЕ

Возвратившихся нет из загробного мира,
У кого бы мне справиться: как там дела?
Омар Хайям

1
ВОПРОСЫ

Я не думала, что снова начну записывать все, что со мной происходит. Но непреодолимая тяга вновь привела меня к компьютеру. Почему-то на бумаге все казалось более настоящим и имело несомненный вес. Это уже было не только моим знанием, но и потенциально чьим-то еще.
Конечно, Другой и не подозревал о том, что я подвергаю Тайну опасности. Интересно, а имеет ли это для него значение? Должен ли он защищать секретность? Мне не хочется об этом спрашивать, пусть все идет само собой. Обычно в фильмах и книгах при столкновении с Тем миром, герой задает уйму вселенских вопросов: зачем мы здесь? кто нас создал? что дальше?
Но у меня почему-то нет желания узнать ответы. Да и кто их даст? А вообще, я сейчас и так знаю гораздо больше любого смертного, и этого вполне достаточно.
Возможно, я как раз страшусь узнать. Возможно.
Ладно, нужно погулять с Леонардо и ехать на работу.

Андрей появился, как ни в чем не бывало: просто позвонил в дверь и, увидев меня, широко улыбнулся:
– Привет.
– Привет. – Я отошла, впуская его. – Сколько времени прошло? Несколько месяцев?
– Две недели. – Он снял черный пиджак и аккуратно повесил его на спинку стула. – Ну, как ты тут?
Я задумчиво следила за его движениями и поймала себя на мысли, что не испытываю ни страха, ни враждебности.
– Тут – нормально.
– А там? – Он лукаво улыбнулся, поняв мой намек.
– Превосходно.
Он поманил меня за собой и пошел на кухню. Включил чайник и открыл холодильник.
– Так ли уж превосходно?
Вообще-то, конечно, не так уж, но это все-таки не его дело. Я промолчала. Андрей достал яйца и молоко, проверил, полна ли сахарница.
– Будем есть омлет? – догадалась я.
Он пожал плечами:
– Зависит от того, найду ли я муку для оладий.
– Не найдешь.
– Тогда омлет. – Он снял со стены венчик. – Через семь минут.
Я села за стол и стала наблюдать за его действиями. Он вел себя так, будто бы ничего не произошло.
Я помнила эту темно-синюю рубашку, она всегда была идеально отглажена. Помнила серебряное кольцо на мизинце. Но я не помнила ни единой родинки, ни единого шрама или родимого пятна.
Вообще, настоящий ли он?
– Что? – не понял Андрей.
Оказывается, я сказала это вслух. Ну, и пусть.
– Я спрашиваю, ты настоящий?
На миг он замер с чайником в руке:
– В каком смысле?
– В прямом. Ты человек или синтез женских представлений об идеальном мужчине?
Андрей усмехнулся и налил кипяток в заварочный чайник:
– Никогда не считал себя идеальным. Тем более для женщин: у вас слишком разные предпочтения.
– Ну, мои-то ты угадал, – прошептала я.
– Так было задумано. – Он разложил омлет и сел напротив. – Не забивай этим голову, лучше расскажи, как у тебя дела?
– Я уже сказала – превосходно.
– Да я не о «Там». – Он мотнул головой. – С этой историей покончено.
Я удивленно замерла с вилкой у рта:
– То есть?
– А что ты хотела? – Андрей пожал плечами. – Я проиграл, он выиграл. Это честный спорт.
– Я – спорт? – еще более ошеломленно проговорила я.
– Не зацикливайся на своей персоне, дорогая. Я говорю обо всем. – Он быстро расправился с омлетом и посмотрел на меня как-то искоса, исподлобья, с лукавым огоньком в глазах, которого раньше не было. – Я знал, что их стратегия не сработает. Ты стала не столь одинокой, сколь эгоистичной. Тебе не хочется думать о глобальных вопросах, ты больше любишь мелкие задачи.
– Какая стратегия? – не поняла я. – О чем ты?
Он пожал плечами:
– Да так, не важно.
Так уж и не важно? Он явно пытался меня зацепить. Но мне не хотелось идти у него на поводу, и я просто сменила тему.
– Как я понимаю, поездка на Майорку отменяется?
Андрей пристально посмотрел на меня:
– Совсем не обязательно.
– Шутишь, – я удивленно улыбнулась. – Разве нам можно?
Он пододвинул к себе кружку:
– А кто-то запрещал?
Его глаза так тепло лучились, что на миг я забыла обо всем, но это мгновение беспощадно закончилось. Я встала:
– Тебе нужно уходить.
– Если ты хочешь, – он тоже поднялся из-за стола и попытался прикоснуться ко мне, но я быстро выскочила в коридор.
– Я провожу тебя.
Андрей перекинул пиджак через плечо:
– Знаешь, Мила, нам вовсе не обязательно вот так расставаться.
– Знаю. – Шутка ли, но я действительно это понимала. – Просто не хочу тебя отвлекать: наверное, сейчас ты занят каким-нибудь другим погонщиком?
Он почесал кончик носа:
– Не все в этом мире имеет значение.
Вот с такой задумчиво произнесенной фразой он и вышел от меня в промозглый ноябрь.

В первые мгновения я просто стояла и боялась пошевелиться. Это был не мой коридор: потолок в полтора раза выше, стены без привычной слизи, светло – кирпичного оттенка, серый бетонный пол. Наверное, по ошибке я попала в «офис» других погонщиков?
Другой появился неожиданно, прямо передо мной и вопросительно на меня посмотрел. Это удивило еще больше.
– Что происходит? – Я нерешительно отпрянула. – Где это мы?
– Где и всегда. – Он явно не разделял моего изумления.
Я отрицательно покачала головой:
– Ты сделал ремонт?
Другой не отреагировал на шутку:
– Если для тебя такое большое значение имеет цвет стен – можешь сделать их розовыми.
Я вдруг вспомнила про то, как по желанию сменила свою одежду, и все поняла:
– Получается, что здесь было так мерзко из-за меня?
Он встал в пол-оборота и скрестил руки на груди:
– Нет, из-за твоего предшественника. Займемся делом?
Я кивнула, и мы вместе пошли по коридору. Сегодня начиналось мое обучение: после Насти он дал мне немного времени отдохнуть и придти в себя.
– У меня есть вопрос.
Он повернул голову в мою сторону.
– Почему здесь был Леонардо? Он ведь жив.
– Потому что мне нужен был проводник, которому ты смогла бы довериться.
– Получается, что сюда можно затащить любого?
– Нет, только того, кто находится на границе миров. К самим погонщикам это не относится, – уточнил Другой, заметив, как я испуганно вздрогнула.
Но он понял меня неправильно: я испугалась не за себя.
– Значит ли это, что Леонардо в той аварии пострадал не случайно?
Другой промолчал. Я остановилась: во мне боролись два чувства – ярость и изумление.
– Мог ли ты быть уверен, что он окажется, как ты выразился «на границе», а не в собачьем загробном мире?
Он тоже остановился и посмотрел на меня уже ставшим для меня обычным, но ужасно раздражающим взглядом под названием «ты и сама все знаешь»:
– Почему ты решила, что я все подстроил? С чего ты вообще взяла, что у меня есть такая власть? Если бы я хоть что-то мог в твоем мире, то не позволил бы Дмитрию сойти с ума.
Он понял, что сказал что-то лишнее и, повернувшись, пошел дальше. Наверное, Дмитрий – это мой предшественник. И он сошел с ума? Хорошее начало.
Я медленно пошла за ним, некоторое время боясь его догнать. Обидела ли я его чем-то? Он вел себя очень странно, но ничего страшного: со временем я начну его понимать. Я попыталась рассмотреть его получше: ростом чуть выше меня, спину держит прямо, но походка усталая, волосы из-за пыли и грязи выглядят неживыми. И эта ужасная одежда! Неосознанно я представила на нем что-нибудь из гардероба Андрея. Он остановился и порывисто обернулся:
– Не надо. Меняй стены, но не меня.
– Извини, я не специально, просто так получилось. – Я быстро нагнала его и предельно искренне посмотрела в глаза, обрамленные темными кругами. – Правда.
Он кивнул. Дальше мы пошли вместе.
– Если бы здесь сейчас были души, то мы бы их почувствовали, узнали имя каждой. Ты бы вернулась и зарегистрировала их. И только потом я смог бы помочь им перебраться в Рай.
– Почему «были бы». – Не поняла я. – Сейчас их нет?
– Нет, ты же их не пригласила.
Я остановилась:
– В смысле?
Он покачал головой:
– Здорово, самое главное я тебе и не объяснил. Ты должна наблюдать момент расставания души с телом и приглашать их к себе.
Кажется, кровь отлила от моего лица, да и руки резко похолодели:
– Наблюдать смерть? А не лучше ли ее не допустить?
– Ты не можешь, не имеешь права, – возразил Другой.
Я опешила:
– Ты действительно думаешь, что я смогла бы просто смотреть, как Настя Миркушина, будущая первоклассница, расстается с жизнью и приветливо улыбаясь, приглашать ее в Небытие?
Похоже, моя внезапная атака привела его в замешательство:
– Ты не можешь решать, кому жить, а кому умирать. Твоя обязанность переправить душу в Рай. И почему ты решила, что Смерть это зло?
О, да! Он действительно был удивлен. Я считала, что смогу понять его? Что-то сомневаюсь.
– Да потому что смерть причиняет страдание! – Я развела руками.
– Какое? Душа продолжает свой путь, она не испытывает боли, ни душевной, ни физической.
– Как же ты ошибаешься! – Я разочарованно помотала головой. – Смерть причиняет и душевную и физическую боль тем, кто остается, кто теряет.
Он в нерешительности уставился в пол, затем проговорил:
– Но ведь люди знают, что смерть – это не конец. На то и религия.
– Знать и верить – это разные вещи, – возразила я.
Другой отошел к стене и сел на холодный пол. Он обнял колени и задумался. Минуты через две, не дождавшись продолжения беседы, я села напротив, надеясь, что в этом мире невозможно простудиться.
Он поднял голову и посмотрел на меня. Такой ровный сильный взгляд, без робости или сомнений я не видела никогда. Он не давил, но связывал, будто бы луч света, естественно до дрожи. Когда Другой смотрел на меня так, я понимала все, и не нужно было слов, не нужно было объяснений. Я просто знала, что мы – одно целое.
Как быстро возникло это чувство! Две недели. Но почему это чувство не поглотит меня целиком, не лишит воли и разума? Почему мне нужно что-то понимать, выслушивать объяснения? Как было бы хорошо, если бы я просто верила!
Верить в то, что можно просто наблюдать за смертью живого существа?
Твоя вера в меня утопична и не имеет оснований, – тихо произнесла я, скопировав его позу с поднятыми к подбородку коленями.
– Я им говорил, что это не имеет значения, – задумчиво проговорил он, облокотившись о стену и вытянув одну ногу.
Усмехнувшись, он посмотрел в высокий потолок, затем на меня:
– Человека невозможно вылепить по своему желанию: принудив тело к одиночеству, лишив его любви – не обеспечить одиночество души, не воспитать равнодушие и эгоизм. У тебя отняли семью – ты стала учителем, тебе не позволили создать семью самой, – но ты снова обманула их и взяла Леонардо. Какие же они все-таки глупцы! И ведь я говорил им об этом.
Он улыбался, его так забавила эта ситуация! Зато меня все эти игры с судьбой вводили все в большее состояние прострации:
– Интересно, а от меня самой хоть что-нибудь зависит?
– Конечно, я ведь говорю: ты всех обманула, обыграла, обошла.
Внезапно улыбка сошла с его лица:
– Но с устройством мира ты сделать ничего не сможешь: так было и так будет. Кто-то убивает, кто-то спасает, а мы должны лишь не допустить попадания души в Ад. – Он немного помолчал. – Мила, не пытайся противостоять этому, иначе пожалеешь. У нас и так слишком мало шансов заполучить душу.
– Почему? – это испугало меня.
Он пожал плечами:
– Просто потому что нас слишком мало, пару тысяч, не больше, а люди умирают каждую секунду.
Сие заявление меня, мягко говоря, ошарашило:
– Получается, что большинство людей попадет в Ад?
Скорбное молчание было мне ответом.
– Но почему?! – я вскочила. – Почему погонщиков Ада больше, чем нас?
– Я не говорил, что их больше, – он поднялся с пола. – Просто у них другие правила, например, они могут воровать души у нас. Но, кажется, об этом я уже упоминал.
Я удрученно мотала головой:
– Как это все бессмысленно. Нескончаемая гонка.
Другой настороженно смотрел на меня:
– Не стоит впадать в такое состояние, не опускай руки. Сначала попробуй идти этим путем.
– Я попробую, – пообещала я и проснулась.



2
ПЕРВЫЙ УРОК

Мне пришлось задержаться в гимназии и немного порепетировать со своими детьми новогодний концерт. Потом пришел будущий первоклассник: испуганный мальчик с жидкими светлыми волосами. Его мама постоянно дергалась, обрывала разговор на полуслове, все время боялась сказать что-то лишнее или неправильное. То ли она хотела устроить ребенка именно в мой класс, то ли именно в эту гимназию? Не знаю. Но ее поведение сильно раздражало. Я дала мальчику несколько заданий для диагностики уровня готовности к обучению. На любой заминке мамаша начинала ругать ребенка, повышать голос. В общем, в итоге, я попросила ее подождать в коридоре.
Саша довольно быстро успокоился и даже высказал интерес к предложенным заданиям. Причем показал неплохие результаты. Итак, мой будущий первый класс потихоньку набирался.
Я погасила свет и заперла кабинет, когда на часах уже было 18.44. Сдав ключ сторожу, вышла на улицу. В лицо ударил морозный ветер. Моя бедная «Октавия» одиноко жалась к темно-синим «Жигулям» сторожа. Больше на стоянке автомобилей не было.
Пока я рылась в сумочке в поисках ключей, которые, как обычно, прятались где-то внизу, сторожа за дверью принялись меня обсуждать.
– Вот что, значит, семьи нет. Одна работа на уме, – недовольно ворчал пожилой Лев Сергеевич.
В принципе добродушный старичок, но уж очень он любит говорить о людях за их спиной.
– Ну, а что ей дома делать? – Вторил Виталик, учащийся ПТУ и зарабатывающий деньги, как он сам выразился, «наиболее легким путем».
И наименее перспективным. Я тихонько спустилась с крыльца, очень уж не хотелось, чтобы они поняли, как лопухнулись, и направилась к «Октавии».
Я сидела в холодной машине и ждала, пока прогреется двигатель. В голову лезли мрачные мысли: как же хорошо я все-таки жила раньше. И работа у меня была, и собака, и парень какой никакой. Вот бы вернуть все назад, прокрутить пленку и вытащить кассету, чтобы так и осталось!
Только ничего не получится. Я поняла это в тот момент, когда выбежала на улицу в поисках книги и обнаружила ее на водительском сидении. В тот момент, когда поняла, с каким торжественным чувством медленно выводила на большом бирюзовом листе «длинное» имя Насти.
Я включила первую передачу и «Октавия» медленно тронулась с места.

Машины на МКАДе двигались сплошным потоком. Все спешили домой. Уже через минуту я приноровилась к общему ритму движения и немного расслабилась. Какая-то синяя «девятка» беспардонно меня подрезала, не включив поворотник. Неприятно, но вообще-то, не первый и не последний раз. В «Жигулях» на заднем сидении ерзал мальчик лет пяти: он то вставал на сидение и лез в багажный отсек, то перекладывал игрушки с места на место.
Минут пять я наблюдала за ним, двигаясь в полутора метрах от «девятки». Как ни странно, никто не пытался занять место между нами. Мальчик в очередной раз перегнулся через сидение, как вдруг я услышала свист тормозов и звук удара где-то впереди. Свист тут же повторился и снова удар. И еще. И еще!
Справа откуда-то вынырнула заправочная станция, и я резко вывернула руль. Обогнув очередь к автоматам с горючим, я, не сбавляя скорость, неслась прямо на мусорные баки. Еще раз, в безумном движении вывернув руль, я вжала педаль тормоза в пол. «Октавия» запрыгнула на ограждение бывшего палисадника и остановилась.
Я положила руки на руль и заставила себя дышать глубоко и медленно. Кто-то попытался открыть дверь с моей стороны, но при включенном двигателе это было невозможно из-за автоматического замка. Я повернула ключ, и дверь открылась. В машину заглянул мужчина лет сорока в синей униформе компании.
– Вы в порядке? – Его голос дрожал.
Я машинально вытащила ключ из замка зажигания, и, взяв сумку, вышла из машины. Мужчина подвинулся, пропуская меня. Пахло бензином и горелым пластиком.
К сигналам автомобилей и крикам людей присоединилось рыдание молодой девушки. Она все еще держала в руках деньги на бензин. Через миг девушка их выронила и, схватившись за живот, согнулась пополам. Кажется, ее вырвало. Я перевела взгляд на мужчину в униформе, и он, будто бы уловив мои мысли, бросился к бедняжке. Больше она меня не волновала: ведь она была жива.
Словно безвольная кукла-марионетка, я медленно пошла в сторону дороги. Много сверкающего света, крики и ругань людей, но не было огня. Мне почему-то казалось, что должен быть огонь и еще что-то. Наверное, взрывы. Но их не было. Пахло бензином. Очень сильно, его вкус ощущался во рту. Я судорожно вдохнула и тут же закашлялась: воздух был ледяной.
Я остановилась в полуметре от нескольких искореженных столкновением машин. Кто-то самостоятельно смог вылезти из своих жестянок и присоединился к общей какофонии. Но они тоже меня не волновали.
Мой взгляд был прикован к синей «девятке». Передняя ее часть была скрыта под стареньким «ЗИЛом», а правую сторону вдавил джип. Я увидела их: два сияющих золотистых силуэта, медленно вылетевших из грузовика. Они замерли над «Жигулями». Затем правый силуэт словно «упал» в машину, а второй… Второй несколько раз повернулся вокруг своей оси. Я не отрывала от него взгляд.
Силуэт остановил вращение и стремительно полетел в мою сторону. Я не знала, что делать, да и не думала об этом. Только через миг душа, а я была уверенна, что это именно она, влетела в мое тело.
Я дико закричала, но никто не обратил на меня внимания: кричали все. Я обернулась, думая, что душа пролетела мимо меня. Но я ошиблась: она была во мне или в Том коридоре. Возможно, я была просто воротами.
Все дальнейшее помнится отрывками. Помню, я подбежала к «девятке» и открыла дверь с противоположной стороны: мальчик был жив. Я взяла его на руки и вытащила из машины. Помню, как я стояла с ним на руках, но никто не подошел к нам, и почему-то не было ни одной машины «скорой помощи». Я ничего не делала, просто стояла. Ребенок обнял меня за шею и обхватил коленями талию. Он словно прирос ко мне; я ощущала тягучую энергию страха, исходящую от мальчика, и от этого прижимала его к себе еще сильнее.
Помню, как от морозного ветра заныли виски, как долго звонил сотовый телефон в «девятке», как вырывали из моих рук маленького рыдающего мальчика. Помню, что ударила человека в белом халате и побежала к «Октавии». Помню, как сняла сапоги и кожаный пиджак и забралась под теплое одеяло.

Способность размышлять спокойно и последовательно вернулась к Милане в тот момент, когда она оказалась в коридоре. Первым делом она обтянула стены синей тканью – так ей захотелось.
Похоже, Другой этого даже не заметил. Он стоял в центре коридора и к чему-то принюхивался. Милана подошла к нему поближе и заглянула в глаза:
– Ну и?
– Что-то странное в воздухе.
– Сказал индеец Чуткое Ухо и втянул ноздрями утреннюю прохладу, – прокомментировала Милана.
Другой наградил ее взглядом лечащего психиатра. Она забыла, что у него нет чувства юмора!
– Может это душа? – Милана постаралась принять вид послушной девочки.
Он медленно кивнул:
– Возможно. А ты кого-нибудь пригласила?
Милана зябко поежилась, вспомнив о контакте со светящимся силуэтом:
– Ну, не то, что бы пригласила, скорее, явилась приманкой для души.
– Для одной? – уточнил Другой, приметив, как дрожат ее губы.
– Да.
– А остальные? Их забрали Они?
Милане стало не по себе, она задумалась и медленно убрала каштановую прядь за ухо. Мелькнула серебряная сережка в виде крыла бабочки.
– Не знаю. Я вообще больше душ не видела. Может, никто и не умер. Это, что плохо?
– Нет-нет! – Он замахал пепельно-серыми руками. – Просто в следующий раз будь повнимательнее.
Девушка невольно отступила на шаг:
– Мне так и кажется, что ты сейчас скажешь «не упусти товар».
– Нет, я так не скажу. Пойдем, искать твою душу. – Он поправился: – То есть душу, которую ты пригласила.
– Э-эй, есть тут кто? – услышали погонщики робкий мужской голос.
Другой указал рукой в сторону, откуда исходил звук.
– Да, есть, – ответила Милана, и, понимая, что нужно сказать еще что-то, вопросительно посмотрела на Другого и прошептала:
– А как ему объяснить, что он умер и вскоре отправится в Рай?
Другой пожал плечами:
– Как хочешь. А вообще, можешь и не объяснять. Ему Там все объяснят, наверное.
– Что значит «наверное», – недоверчиво прошептала Милана, подойдя к нему поближе. – Хочешь сказать, ты не уверен? А ты хоть в чем-нибудь уверен?
– А кто здесь есть? – поинтересовался мужчина. – И где это «здесь»?
Милана развела руками и с укором посмотрела на Другого:
– Меня зовут Мила. Вы, пожалуйста, не волнуйтесь, но вы умерли.
В следующий миг Милана подумала, что Другой грохнется в обморок, но он почему-то прыснул со смеху, что привело ее в предобморочное состояние:
– Что ты ржешь? Человек умер.
Другой даже не пытался убрать со своего трупного лица жуткую улыбку.
– Ну да, и ты посоветовала ему не волноваться!
Она недоверчиво на него посмотрела:
– Знаешь, у тебя довольно странное чувство юмора. Я бы сказала, потустороннее.
– Погодите, что значит «умер»?! – Возмущенно крикнул мужчина. – С чего это мне умирать?
– Автомобильная катастрофа, – объяснила Милана, не сводя глаз с ухмыляющегося Другого.
– Вы не имеете право! – Продолжал возмущаться мужчина. – Мне еще жить и жить!
– Уже нет, – поправил его Другой.
Внезапно Милана вспомнила что-то действительно ужасное. Она так резко изменилась в лице, что Другой тут же перестал улыбаться и прошептал:
– Что?
Я забыла выгулять Леонардо…
– Что ты забыла? – не понял он.
– Пса выгулять, – девушка повысила голос. – Он весь день дома просидел – не понимаешь?
Другой отрицательно покачал головой. Милана уж было собралась объяснить ему условия содержания домашних животных, но ее перебил свежеумерший:
– Кому здесь надо «дать на лапу», что бы моим вопросом занялись?
– Как вас зовут? – спросила она, тяжело вздохнув.
– Сергей.
– Полное имя, пожалуйста.
– Старыгин Сергей Николаевич.
– Хорошо, вашим делом займутся, Сергей Николаевич, – уверила Милана, – некоторое время вы проведете здесь, а потом отправитесь в Рай.
– В Рай! – обрадовался он. – Правда? Прямо, так сразу, без чистилища?
Другой непонимающе нахмурился и вопросительно посмотрел на Милану:
– Без чего?
– А, так, – отмахнулась она, – земной фольклор. Да, без чистилища, Сергей Николаевич.
Милана еще раз прошептала: «Старыгин Сергей Николаевич», – чтобы не забыть его имя, и спросила:
– Ну, я пойду?
– Иди, – разрешил Другой, наблюдая, как она медленно растворяется в воздухе.
Неслышными шагами к нему подбиралась тоска.

3
ДРУГАЯ СТОРОНА

Леонардо сидел перед кроватью и тихонько поскуливал.
– Да, знаю, что я очень плохая хозяйка, – честно призналась я, натягивая сапоги. – Но такая уж у тебя судьба.
Пес что-то пробурчал, наверное, выругался по-собачьи. Я закуталась в длинное пальто, застегнула на извивающемся Леонардо ошейник с кожаным поводком и открыла дверь. Пес рванулся в коридор, но я внезапно остановилась:
– Подожди еще минутку.
Как я могла забыть? Ужас какой! Я побежала в спальню, схватила книгу, ручку и вернулась к Леонардо.
– Вот теперь пошли.
Ночь правила миром, по крайней мере, этой его частью. Двор выглядел неестественным, словно декорации в павильоне. Отсутствие ветра и людских голосов еще больше усиливало это ощущение. Леонардо бегал по газонам, между хилыми кустиками, наслаждаясь свободой и отсутствием каких-либо преград.
Я присела на деревянную лавочку, постоянное место обитание местных бабушек, и открыла книгу. Почему она опять открылась именно на этой странице, почти посередине? В прошлый раз я написала здесь имя Насти, не задумавшись об этом. Все листы в начале были чистыми. Я перелистнула немного назад и провела рукой по гладкой бирюзовой странице. Или нет. Может, все эти листы уже заполнены, но я просто этого не вижу?
Я послушно вернулась на нужную страницу и, отступив совсем немного от предыдущей записи, аккуратно, по-учительски ровным почерком, вывела «Старыгин Сергей Николаевич». Я замерла, надеясь хоть что-нибудь почувствовать, означающее, что цель выполнена. Но ничего не произошло. Впрочем, как и в прошлый раз.
Тогда я попыталась себе представить, как Другой открывает дверь, Сергей Николаевич выходит из темной комнаты… Интересно, испугался ли он внешности Другого?
Мои размышления прервало рычание Леонардо, а затем звук проносящегося мимо автомобиля. От неожиданности я на миг замерла, захлопнула книгу и прижала ее к себе. Я так скоро и невротиком стану.
– Леонардо, ко мне!
Пес не подошел, но рычание прекратилось.
– Ты, что, машины испугался? Совсем уже?
Леонардо так и не появился; звука удара я не слышала, так что не думаю, что его сбили. Я нехотя встала и пошла в сторону, откуда донеслось рычание. В тусклом свете двух одиноких фонарей я увидела замершего Леонардо. Он стоял, опустив голову вниз. В полуметре от него на земле лежало что-то большое и темное.
– Фу, Леонардо! Быстро ко мне!
Над темным силуэтом появилось уже знакомое золотое сияние, медленно выползающее из, как я теперь поняла, тела. Пес попятился. Душа имела форму матрешки, но чуть вытянутой вниз. Она начала медленно вращаться, постепенно усиливая обороты. Минуты две она продолжала свое вращение, почему-то не желая останавливаться и принимать мое, так сказать, приглашение.
– Эй, – робко позвала я. – Можешь остановиться, я здесь.
Кажется, я даже подняла руку. Душа действительно остановилась, но ко мне не полетела. Вместо этого она слегка покачнулась и поплыла куда-то влево. Я не понимающе уставилась на нее:
– Куда ты?
Душа замерла. Я проследила ее возможный дальнейший путь, и увидела на детских качелях человека. Он был слишком далеко, что бы рассмотреть его поподробнее, но этого и не требовалось. Мысль пронзила стрелой – Погонщик из Ада.
Боже! Как мне стало в этот момент страшно! Ноги онемели, но очень хотелось убежать. На миг, перестав дышать, я сильнее сжала книгу, пытаясь защититься ею.
Душа покачнулась из стороны в сторону и в следующее мгновение на бешеной скорости понеслась в мою сторону. Когда она влетела в меня, я почувствовала тупой удар в грудь и начала задыхаться. Я зажал рукой рот, чтобы не закричать.
Леонардо снова зарычал, выводя меня из ступора. Я трясущимися руками пристегнула поводок к ошейнику, развернулась и медленно пошла к своему подъезду. Мне казалось, что Погонщик смотрит мне в спину, и я молила Бога, только бы он не последовал за мной.

– Теперь, что, постоянно мне будут трупы и эти адские уроды на каждом шагу встречаться?! Может, мне пистолет выдадут?
– Не кричи, – спокойно попросил Другой. – Погонщик душ тебе ничем угрожать не может. Это правило.
– Какое, на фиг, правило?! – меня всю трясло. – Ты же сам сказал, что в Аду работают подлые ублюдки!
Он поднял указательный палец:
– Я такого не говорил. Я говорил, что у них другие правила. Сама подумай: если мы начнем друг друга убивать, к чему это приведет?
Я честно попыталась успокоиться:
– Насколько я знаю, нечто подобное привело к созданию Ада.
– Вряд ли, – Другой хмыкнул, – но даже если так: война между Адом и Раем – это утопия, созданная людьми. Это бессмысленно, немотивированно и нереально. Никому здесь и в голову не придет подобная мысль.
У меня не нашлось слов, чтобы ему ответить. Он посмотрел по сторонам:
– Ты привела еще одну душу?
Я кивнула, можно подумать, я просто так сюда явилась. От скуки.
– Поэтому-то я и в бешенстве. Несколько часов прошло и опять смерть на моих глазах. Кажется, я начинаю понимать, почему сошел с ума твой бывший напарник.
– Объясни мне как-нибудь, – сердито бросил Другой и пошел вдоль коридора.
Я пошла рядом, пытаясь учуять присутствие новой души. Но что это должно быть за чувство, я не знала. Я ждала. Рано или поздно душа, а точнее ее физическая оболочка, странным образом материализующаяся здесь, подаст голос. Мы просто шли рядом, сворачивая, когда это нужно, повинуясь извилистому коридору.
Другой выглядел уставшим, он скрестил руки на груди и будто бы размышлял о чем-то очень серьезном. Мне было уютно от еле слышного запаха влажной земли и из-за ощущения безопасности. Пусть этот коридор никогда не заканчивается.
– Ты сказала, – вдруг задумчиво произнес Другой, – что смерть приносит боль людям, которые остаются.
Я согласно кивнула.
– Почему, попадая сюда, они забывают оставшихся? Разве им не должно быть жаль тех, кому они причинили боль своим внезапным уходом?
– Может, это из-за того, что душа сама по себе одинока? – предположила я, пожав плечами. – Люди говорят: «Мы приходим в этот мир одни и уходим одни».
– Вы хотите быть одинокими, – констатировал он, посмотрев на меня. – Потому что одиночество вам не свойственно. Вы используете малейший шанс, чтобы избавиться от связей.
В его глазах было столько разочарования! Как в прошлый раз, когда он решил, что я свернула с пути Погонщика.
– Никто не отбирает у человека память, но я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь спросил: а как же моя семья? Как же мои друзья?
Я действительно не понимала, к чему весь этот разговор. Почему его вдруг начали волновать эти вопросы? Он отвел от меня взгляд и продолжил путь по коридору молча. Наконец я не выдержала:
– Что-то случилось?
Он отрицательно мотнул головой. Ну, не пытать же его! К тому же вдруг подала голос душа: мы услышали протяжный крик. Я невольно зажала уши руками и остановилась. Это кричала женщина. Вскоре крик сорвался на визг и прекратился. Я беспомощно посмотрела на Другого:
– Сделай же что-нибудь!
Он отвел мои руки от ушей:
– Нет, ты сделай. Я вступлю только после регистрации.
По коридору разнеслось женское рыдание и глухие удары, словно она била кулаками по стене. Другой отпустил мои руки, медленно разведя свои в стороны, словно приглашая меня.
– Пожалуйста, попытайтесь успокоиться, – с трудом выговорила я. – Вы в безопасности.
– Где… где я? – дрожащим голосом спросила женщина.
Судя по голосу, ей было не больше тридцати.
– Я должна была… умереть. Там была такая доза, что я точно должна была умереть.
Последнее слово она прокричала. Я поняла, что ситуация выходит из-под контроля.
– Вы действительно умерли, – уж не знаю, успокоило ли это ее. – Но вы находитесь на пути в Рай.
Молчание. Я смотрела на Другого и ждала, пока женщина осмыслит услышанное. Она осмыслила и громко засмеялась.
– Свихнулась, что ли? – испуганно проговорила я.
– Зачем вы мне мозги парите?! – возмущенно прокричала умершая. – Какой, к черту, Рай? Выпустите меня отсюда, если не собираетесь убивать.
– Извините, но вас уже убили, – раздраженно возразила я. – Представьтесь, пожалуйста, чтобы мы смогли переправить вас в Рай.
– Знаешь, девочка, – ее голос неприятно похрипывал, – если это – психушка, то уточни, где унитаз, или включи свет.
Я умоляюще посмотрела на Другого:
– Что мне делать?
– Иди домой. Когда придешь в следующий раз, она будет в норме.
– Уверен?
Он усмехнулся:
– Некоторые вещи ее очень озадачат. Например, отсутствие потребности в унитазе.

4
ОШИБКА

Запах горячего кофе разлился по квартире. Даже пасмурное небо за окном не уничтожило это волшебство. Я выложила в пиалу вишневый йогурт и насыпала пару ложек мюсли. Леонардо принялся за геркулесовую кашу с печеночным паштетом. Кажется, он даже причмокивал от удовольствия. Я получше закуталась в длинный халат и запустила ложку в йогурт.
И надо же было именно в этот момент какому-то идиоту позвонить в мою дверь! Леонардо отвлек измазанную морду от каши и насторожился. Я тоже замерла, притворившись, что меня нет дома. Звонок повторился.
С тяжелым вздохом, я затянула пояс халата и направилась к двери.
– Кто там?
– Милиция. Следователь Морозов.
Думаю, не имеет смысла дословно пересказывать всю нашу беседу с доблестным служителем закона. Если вкратце, то кто-то видел в окно меня, гуляющую с собакой именно в тот момент, как найденный утром труп женщины, выкинули из машины. А я что? Да, я видела пролетевшую мимо темную машину, марку не заметила. Труп? Вот еще! Какой труп?! Леонардо стал что-то обнюхивать на дороге. Я решила, что это бомж, и отозвала пса. Мы ушли домой. Если я вспомню что-то еще? Конечно, позвоню. Кстати, а как звали бедную женщину? Синина Ольга Викторовна. Бедняжка.
После того как следователь Морозов покинул мою квартиру, я вымыла посуду и решила вписать имя странной женщины в книгу. Но произошло нечто странное: я аккуратно вывела «Синина Ольга Викторовна», но слова тут же исчезли. Я написала их еще раз – тот же результат. У меня возникло два возможных объяснения данному факту: либо – это проделки того погонщика, который пытался переманить душу Ольги, либо душа должна сама назвать свое имя. Наверное, это что-то типа ритуала.
Как бы то ни было, но душа Ольги Сининой оставалась все еще на пороге загробного мира, а я опаздывала на работу. Если так и будет продолжаться, то меня выгонят, и придется идти работать в обычную школу с обычной зарплатой. А от обычной зарплаты я давненько отвыкла. Леонардо закончил с кашей и с надеждой посмотрел на меня.
– Вот, черт! Про тебя забыла.
Я быстренько облачилась во вчерашний голубой брючный костюм, волосы закрепила длинной шпилькой и схватила поводок:
– У тебя есть две минуты.
На улице толпились местные жители вперемежку с милиционерами. И почему людей так интересует смерть? Я спустила Леонардо с поводка. Мое внимание привлекли качели, сейчас они были заняты детьми. Но мне эти качели почему-то казались мрачными, словно темный туман обволакивал их.
– А Леонардо испугался?
От неожиданности я вздрогнула. На меня смотрел Саша, мальчик лет одиннадцати.
– Чего?
– Ну, ночью. Его ведь чуть не сбили... этим... трупом. – Он поморщился.
Я помедлила, в нерешительности теребя кожаный поводок:
– Наверное, испугался.
– Знаете, все-таки опасно гулять по ночам, даже с Леонардо, – пожурил меня мальчик и побежал к псу.
Он схватил его за шею, Леонардо радостно завилял хвостом: наконец-то, в палочку есть с кем поиграть. Вот так и предают хозяев, а еще говорят «собачья преданность»!
– Саша, разве тебе не нужно идти в школу?
Мальчик в нерешительности замер:
– Сегодня же воскресенье. Неужели опять что-нибудь перенесли?
Я тихо выругалась и заставила себя улыбнуться:
– Нет, я просто пошутила.
Леонардо бегал за палкой, прыгал на смеющегося Сашу и лизал его лицо. Шерсть пса эффектно золотилась на утреннем солнце. Им было так хорошо вместе, что мне невольно стало завидно. Я помнила этого мальчика с семилетнего возраста. Ему плохо давалась математика, поэтому по вечерам он занимался со мной. Отец – очень серьезный, мрачноватый человек, с кучей принципов. Мать – тихая, робкая женщина, лет на десять моложе мужа.
– Саша!
Мальчик заинтересованно посмотрел на меня:
– Что?
– Как насчет того, чтобы иногда выгуливать Леонардо?
Его губы расплылись в блаженной улыбке:
– Конечно, за!
– Прекрасно, я отдам тебе запасной ключ.
Итак, проблема с Леонардо решена. Больше бедному псу не придется терпеть до середины ночи.
Следующим пунктом стоял тот факт, что сегодня, оказывается, выходной, и надо бы отдохнуть. К концу месяца у меня скопилась кое-какая наличка, позволившая устроить небольшой шопинг. Я бросила в сумку кошелек с любимой «Визой» (на всякий случай) и паспорт Леонардо. Пес как-то догадался, что я собираюсь по магазинам, и сел перед дверью. Мол, не дай Боже, я его забуду.
Леонардо обожал кататься в машине: он высовывал морду в полуоткрытое окно и красовался перед прохожими, а в холодную пору разваливался на заднем сидении и лакомился горячим фаст-фудом. Магазины он предпочитал исключительно с водоемами, он мог несколько минут стоять не шелохнувшись, рассматривая плавающую живность.
Разумеется, первой нашей остановкой стал магазин «ЗооМир», где Леонардо смог вволю налюбоваться водяными черепашками, да еще и обзавелся новым резиновым мячиком и коробочкой витамин. Знакомая девушка-продавец шепнула мне по секрету, что стоит зайти к ним в конце декабря: будут хорошие подарки постоянным клиентам. У Лены был большой рыжий перс по кличке Болтун, он часто лежал в отделе домиков для кошек и лениво наблюдал за посетителями. Странно, но Леонардо и Болтун были чем-то неуловимо похожи. Это давно заметил весь коллектив «ЗооМира».
Потом мы немного посидели в кафе «Серена». Здесь не возражали против посещения с животными, что обеспечивало официантам неплохие чаевые. Лично я действительно была им благодарна, хотя бы за то, что они не боялись довольно крупного ретривера. Это очень напрягает, когда приходится постоянно думать о сердечном здоровье окружающих. Мы заняли угловой столик, чтобы Леонардо мог спокойно лечь у стены.
Мое внимание привлекла молодая пара: они держались за руки и тихо о чем-то разговаривали. Девушка постоянно смущалась и опускала глаза. За соседним столиком семья с двумя детьми (мальчиком и девочкой) обсуждала прошедшей день рождения какой-то Маши. Похоже, мальчик пытался задеть сестру, а она в отместку била его ногой под столом. Он уворачивался, но родителям не жаловался.
Мне стало как-то не по себе: вот сидим мы с Леонардо и наблюдаем за их идиллией, словно шпионы. Я поймала себя на мысли, что представляю себе каждого из посетителей в роли умершего. Я приглашу его душу и поспособствую ее переправке в Рай. А что с остальными? У них даже не будет возможности попрощаться. Вот бы хорошо уметь предугадывать смерть, можно было бы предупреждать человека заранее. Или пытаться ее предотвратить?
Нет, нельзя. Другой сказал, что нельзя. Если подумать, то без смерти людей на Земле станет слишком много. Может, это поспособствует более интенсивному изучению соседних планет?
Я усмехнулась и покачала головой. Утопия какая-то. «Если бы люди не умирали». Пусть лучше этим вопросом занимаются философы и ведущие ток-шоу, а у меня другая задача.
Мой взгляд остановился на детях. Тут же в памяти всплыл образ Насти Миркушиной, потом мальчика из синего «Москвича». Как там его мама? А еще есть Саша… Я передернула плечами. Леонардо поднял голову, и мы встретились глазами. Смерть – это не конец. Я должна почаще говорить себе об этом, и я могу сказать это другим. Но мне никто не поверит.
Официант принес счет в кожаной папке. Я оплатила его, не забыв про чаевые, и мы продолжили путь. Следующей нашей остановкой должен был стать магазин джинсовой одежды. Обычно до него ехать минут десять, но в воскресенье, да еще с кучей «ушек» на дороге, и со светофорами на каждом шагу путешествие могло затянуться до глубокой старости.
Я решила обогнуть город, поставила СD с французским рэпом, оставшийся в автомобильной коллекции со времен Андрея, и выкатила на шоссе. «Октавия» плыла ровно, с жадностью повинуясь рулю. Я лавировала между попадавшимися авто, покачивая головой в такт музыке. Пасмурное утро внезапно превратилось в довольно приятный, солнечный денек. Пришлось даже отыскать в бардачке солнцезащитные очки. Леонардо посапывал, растянувшись на заднем сидении. Сразу же с обеих сторон меня обогнали два мотоцикла: изумрудный «Дукати» и, кажется, «Харлей». Я неосознанно прибавила газу, и вскоре пришлось перестроиться на левую полосу.
Но через несколько минут моя нога отпустила педаль. Машина стала быстро снижать скорость, послышались возмущенные сигналы других лихачей. Я включила поворотник и съехала на обочину. Леонардо встал и тревожно посмотрел в окно, потом на меня. Что привлекло мое внимание? Золотое сияние, разливающееся в осеннем воздухе, словно закат. Я вышла из машины и захлопнула дверцу.
Сидеть, – бросила я псу, даже не посмотрев на него, и медленно, словно загипнотизированная, пошла к кладбищу.
Леонардо грозно залаял, но меня это не остановило. Я перешагнула цепь, преграждающую путь автомобилям. Она звонко лязгнула под металлическими набойками каблуков. Мой взгляд был прикован к сиянию в небе, мягкому золотому свету, а ноги вели вперед, по запорошенному первым снегом асфальту. Кажется, кто-то задел меня, потому что я остановилась, покачнувшись, и обернулась. Никого, только асфальт, заканчивающийся темно-бордовой цепью. Ее покрасили, чтобы она не заржавела. Почему бордовый цвет? Чтобы водители видели ее заранее. Но цепь, висящую над уровнем земли, трудно не заметить. Если конечно, не въезжать на кладбище на полной скорости. Но тогда можно сбить какую-нибудь бабушку, спешащую покинуть это место до полудня. Почему нельзя находиться на кладбище после двенадцати?
Нет, меня точно кто-то пытается сбить с ног! Я развела руки в стороны, пытаясь удержать равновесие. Внезапно разум прояснился, и я с ужасом увидела, как от золотого сияния отделяются капли и летят в мою сторону. Они на бешеной скорости врезались в меня, некоторые промахивались и возвращались к общему сонму.
– Нет! – крикнула я. – Нельзя так быстро! Мне же больно.
Та душа, во дворе, тоже очень спешила и поэтому причинила мне боль. Но она была одна, а этих... Господи, сколько же их?!
Я попятилась, но меня толкнули сзади. А вдруг они решат налететь на меня все сразу? От ужаса у меня сдавило горло, захотелось развернуться и убежать, но не было сил. Словно воля покинула меня. Я почувствовала, как теплые слезы потекли по обветренному лицу. Откуда-то взялся Леонардо. Он схватил меня зубами за запястье и повел прочь с кладбища. Я сделала несколько шагов и упала под напором влетавших в спину душ. Леонардо вцепился в плащ и потянул. Я попыталась встать. Да хоть ползком отсюда выбраться!
Леонардо отпустил меня, встал в охотничью стойку и стал так громко и ожесточенно лаять, что мне самой стало страшно. Между тем, атака душ прекратилась, и я кое-как выбралась с проклятого кладбища.
Я облокотилась руками об оранжевый капот и попыталась отдышаться. Что за черт! Почему Другой не предупредил меня?! Если все эти нахальные души рассчитывают на билет в Рай по льготной цене, то их ждет бо-ольшой сюрприз. Всех, блин, в Ад: жен, детей и жертв феминистической революции!
Я развернулась и медленно осела на землю. Леонардо неподвижно сидел передо мной, его темно-фиолетовые глаза почему-то выражали осуждение.
– Как ты выбрался из машины?
Пес не шелохнулся. Любит он меня нервировать отсутствием движений! Наорать бы на него. Но нет, он же спас мне жизнь.

5
ПОСЕТИТЕЛЬ

А вот Другому вряд ли повезет отвертеться от моего гнева. Все тело ныло от контактов с душами, а мне так хотелось посетить бассейн! Моя догадка подтвердилась дома, когда я сняла пиджак: дорогая Милана Дмитриевна расцвела синяками. Что завтра на работу одеть, чтобы учеников в ужас не привести?
Леонардо отправился прямиком на диван: раньше за ним этой страсти не замечалось. Может, это он мне назло?
– Да, я то здесь причем?!
Пес не одарил меня ни взглядом, ни звуком.
– Я хочу есть, а ты?
Он резко поднял голову.
– Правильно, голод – не тетка.
Я включила телевизор, канал MTV, и отправилась на кухню в поисках съестного. Нашлись крабовые палочки, несколько яиц, молоко и консервированная кукуруза. Я, не спеша, взбила омлет и, пока он томился в духовке, сделала крабовый салат с кукурузой. Вскоре аппетитный аромат разлился по квартире. Разложив все в две тарелки, я понесла королевский ужин в комнату.
Леонардо милостиво подвинулся, пуская меня на диван.
– Только не сори, – я поставила перед ним тарелку с омлетом и салатом. Не против, если я пощелкаю каналы?
Пес не возражал. Новости, новости, шоу… О, «Такси» Бессона! Это мы посмотрим.

Открыв глаза в коридоре, я хотела тут же открыть и рот, но резко передумала: Другой был не один. Они стояли далеко, метрах в восьмидесяти от меня, но я была уверена если не на сто, то на девяносто девять процентов точно, что собеседником Другого был Андрей. Вот уж кого я никак не ожидала здесь увидеть, так это своего бывшего парня, по совместительству служителя Ада.
Андрей то ли убеждал в чем-то Другого, то ли ругал его. Другой, стоял, скрестив руки на груди, и, не перебивая, выслушивал его. Андрей зачем-то стукнул себя основанием ладони по лбу и взмахнул рукой, словно указывая путь. Внезапно Другой повернул голову в мою сторону, Андрей тоже меня заметил и тут же исчез.
Я быстро подошла:
– Что он здесь делал?
– Кто? – Другой изобразил удивление, но врать он еще не научился.
Я проскрежетала зубами:
– Не хочешь объяснять, просто скажи «не твое дело». А дурочку из меня делать не нужно.
Другой пожал плечами. Вот сюрприз: он, оказывается, переоделся! На нем было что-то похожее на длинный халат или плащ из плотной серой ткани, приталенный, с отделкой из короткого черного меха.
Я непроизвольно попробовала мех пальцами. Он удивленно на них воззрился:
– Что?
Я отдернула руку и проворчала:
– Сегодня ночь вопросов? Тогда я первая: как Ольга?
– Постоянно спрашивает, когда у нее начнется ломка, – равнодушно бросил Другой, вглядываясь в глубь коридора.
Все-таки что-то происходит за моей спиной. Вдруг он встрепенулся и пронзил меня взглядом:
– Ты что натворила? Откуда сразу столько душ?
Я задохнулась от возмущения и даже отступила от него:
– Натворила?! Ну, ты и сволочь! Сам же меня не предупредил, чтобы я на кладбище не ходила!
Теперь он чуть не задохнулся:
– На кладбище? – Другой не верил своим ушам. – Да ты в своем уме!
– Не в твоем, это уж точно, – процедила я сквозь зубы. – Иначе бы знала, что туда ходить НЕЛЬЗЯ!
Кажется, мешки под его глазами стали еще темнее, а кожа более серой:
– Куда же, по-твоему, деваются незарегистрированные души? В камеру хранения?
Вот тут мне стало по настоящему обидно:
–Не могу же я знать все на свете… – мой голос задрожал.
Я вспомнила весь ужас, пережитый мною на кладбище, синяки на теле.
– Да, не можешь, – согласился Другой. – Просто… такие вещи. Ладно, давай забудем? У нас много работы.
Ну, уж нет, вряд ли я смогу это забыть. Но говорить об этом пока действительно не стоит. Я кивнула, и мы, как обычно, пошли вдоль коридора, регистрируя души. Что же все-таки связывает тебя с Андреем?
Душ оказалось сорок две, и я высказала мнение, что это все-таки неплохой улов. Лучше уж так, без наблюдения за моментом смерти. Другой был искренне удивлен моим мнением:
– Странно, что ты вообще жива осталась.
– Но как же тогда быть? – я запомнила все имена, но никак не могла уйти. – Ты же сам говорил, что нас слишком мало. Остается не так уж много способов для того, чтобы обхватить как можно больше умерших. В какую-нибудь горячую точку ехать? Извини, не хочется.
– Послушай, – он задумался, подбирая слова. – Ты же понимаешь, что всегда оставалось какое-то количество незарегистрированных душ. Что из этого? Мироздание же не перевернулось? Вот и не дергайся понапрасну.
Мой взгляд остановился на коротких ворсинках его пальто. От внезапной догадки мне вдруг стало нехорошо и панически страшно:
– Но если мы не успеваем регистрировать все души, и Ад не успевает... – Он хотел что-то возразить, но я его перебила: – Не успевает точно, иначе они Рай давно количеством задавили бы. Так вот, не думаешь ли ты, что есть и кто-то Третий?
Он отшатнулся от меня, как от прокаженной, и резко завертел головой, видимо в поисках шпионов. Не обнаружив оных, Другой приблизился ко мне почти вплотную и прошипел:
– Никогда не говори об этом! Хватит и твоих размышлений о пользе смерти.
Он отступил:
– Иди домой и займись делом.



6
МУКИ СОВЕСТИ

Я проснулась и посмотрела на часы: пятнадцать минут четвертого. Леонардо вошел в спальню и выжидательно уставился на меня. Его глаза жутковато мерцали в тусклом свете луны и уличных фонарей.
– Хорош меня пугать, – раздраженно проговорила я и включила бра.
Я сходила на кухню за грейпфрутовым соком и, устроившись на кровати с книгой, принялась за работу. На всякий случай попробовала вписать имя Ольги, но результат остался тем же.
Весь следующий день прошел, словно в тумане. Меня не покидала мысль о существовании чего-то Третьего. И почему Другой так отреагировал на мой гипотетический вопрос? Дедушка говорил, что у меня пытливый ум. Почему в Раю не подумали, что такие люди не годятся в обычные клерки? Кстати, бабушка считала: меньше знаешь – лучше спишь. Вот уж точно.
А еще мне очень не нравилась арифметика погонщиков. В среднем за ночь можно переправить души две-три, не больше. А остальные? Ну ладно, пусть не все остальные, но многие отправятся в Ад. Я так не хочу. Если уж я что-то делаю, то хочу делать это хорошо. Нет, это, конечно, не означает, что я снова собираюсь на кладбище, но… Но придумать что-нибудь стоит.
Поэтому после работы я поехала в городскую больницу, а конкретно – в морг. Войти я побоялась, но, как оказалось, достаточно было просто подойти к окну. Занавески, больше похожие на разорванную наволочку, скрывали не так уж много. Это была небольшая комната с пятью столами под простынями. Под ними легко угадывались тела. Под потолком меланхолично плавали три души. Ага, все-таки кто-то остался!
–Можно узнать, что вы здесь делаете?
Я вдруг поняла, что лукаво улыбаюсь, разглядывая трупы в морге. Кажется, было заготовано какое-то оправдание, но что-то оно не вспоминается. Я обернулась: вот блин!
– Старший следователь Морозов…
– Нет, просто следователь, – он перевел взгляд в окно. – Так что же все-таки у вас здесь за интерес?
– Какой интерес? – святая невинность. – Я просто мимо проходила, смотрю – окно не завешено.
Морозов устало ухмыльнулся и сжал ворот куртки:
– Мимо морга проходили? Гуляли, что ли?
Мне бы еще Леонардо в качестве алиби.
– Нет, понимаете, – сейчас, минуточку, придумаю! – Э… это, конечно, глупо, но вы, наверное, знаете, что детей привлекает смерть, и вот я, как-то даже неосознанно, решила подойти. Прямо не знаю, ужас какой-то! Что в ней может привлекать?
Надо же было именно в этот момент какой-то дурной душе заметить меня и бросится в окно! От неожиданности я покачнулась и глупо хихикнула:
– Ой, ветер какой!
Следователь Морозов нахмурился и повел чутким носом, видимо, пытаясь унюхать винные пары.
– Вы за рулем?
– М-да.
В этот момент еще две души влетели в коридор через меня.
– Давайте я вас подброшу, – задумчиво проговорил Морозов. – А то вас как-то шатает странно.
– Простудилась, наверное.
– На-ве-рное, – подтвердил он, не отводя от меня изучающего взгляда.
В общем, Морозов напросился на кофе в ожидании такси (будто бы у него нет льгот на общественном транспорте), поэтому я больше никуда не успела.
– Ночью меня ждал еще один сюрприз. Ольга плакала. То есть плакала женщина, я начала удивленно озираться по сторонам, потом нерешительно спросила:
– Ольга?
– Да-а-а… Ик… Ик…
Я вздрогнула от неожиданности:
– Ольга, что случилось?
– Я умерла-а-а! – проскулила женщина.
Ах, да. Дошло, наконец.
– Оленька, все хорошо. Я же говорила, что вы отправляетесь в Рай.
– Я тоже? – спросил какой-то мужчина.
– Все, кто сейчас находятся здесь, скоро отправятся в Рай. – Я попыталась успокоить бедные души.
– Я не могу-у в Ра-ай! – не унималась Ольга.
Я всплеснула руками:
– Не вам это решать, милая.
Ольга снова завыла. Где же Другой?
– Извините, – вновь подал голос мужчина. – А когда мы полетим в Рай?
– А мне в Рай можно? – робко поинтересовался еще один мужской голос, несколько моложе первого.
– Всем можно. – Я раздраженно осматривалась по сторонам. – А вы тут больше никого не встретили?
Секунд через тридцать первый, заговоривший со мной, мужчина отчитался:
– Девушка здесь какая-то плачет, мужчина еще, что только что про Рай спрашивал и вы.
Я быстренько сосчитала души в уме: не сходится.
– Погодите, должен быть кто-то еще? Третья душа из морга.
– Из какого морга? – испуганно спросил робкий мужчина. – Разве мы в морге?
– Были, – задумчиво бросила я, все еще осматриваясь в поисках Другого. – Так, ладно, где третья?
– Здесь я, где же мне еще быть? – недовольно проворчала какая-то старушка. – Я вот только думаю – это смерть или помешательство?
– Смерть, – уверила я ее. – И все? Больше никого?
Молчание, видимо души смотрели вокруг или щупали темноту в поисках «кого-нибудь». На сердце стало как-то волнительно. Я втянула носом воздух: запаха земли не было.
– Эй! – тихонько позвала я. – Друго-ой?
Вот, блин, у него же нет имени! Так и звать его «Другой»? Не имя, а определение какое-то. Я поежилась, страшновато как-то одной со всеми этими умершими. Но все-таки стоит заняться делом.
– Ольга, назовите, пожалуйста, свое имя, фамилию и отчество.
– Зачем? – испуганно спросила женщина.
Я тяжело вздохнула:
– Что бы я смогла помочь вам перебраться в Рай.
– Но я же сказала, что мне нельзя в Рай! – прокричала Ольга.
Бросить бы ее здесь до скончания веков!
– Почему? – процедила я сквозь зубы.
Меня начинала бить дрожь: толи от нервного перенапряжения, толи от вечно царящей здесь сырой прохлады.
– Я недостойна Рая, – умоляюще протянула женщина. – Я… я наркоманка, и я… я вела разгульный образ жизни, очень разгульный. – Она помедлила и добавила. – Отправьте меня, п-жалуйста, в Ад.
Я непроизвольно раскрыла рот от удивления: вот те на! Хотя, к чести сказать, довольно быстро сообразила, что ответить:
– Но Оленька, вы же раскаиваетесь, а это очень хорошо.
– Вы думаете? – с надеждой промолвила она. – О-ольга Викторовна Синина.
Я кивнула:
– А теперь я внимательно слушаю остальных.

7
СВИДАНИЕ

Другой так и не появился. Сначала я обиделась, потом постепенно начала сердиться. Вписав имена в книгу, я не могла быть уверена в том, что души благополучно перебрались в Рай. Эту часть работы выполнял Другой, но пришел ли он в коридор в тот момент, как двери открылись? Хотя нет, с дверьми тоже не совсем все ясно: Настю выпустила я, а остальное время их открывал Другой… Надеюсь, он скоро появится, иначе я окончательно запутаюсь.
Заверещал телефон, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Леонардо меланхолично посматривал на меня, положив голову на вытянутые лапы. Я спрыгнула с дивана и взяла трубку:
– Да?
– Милана, это вы? – спросил мужчина.
– Я, – кто же еще?
– Милана, это Михаил.
– Кто? – переспросила я, пытаясь вспомнить хотя бы одного знакомого Михаила.
– Михаил Морозов, следователь, – кажется, он обиделся.
Но я не знала, что его зовут Михаил!
– Ах, да, – как бы обрадовалась я. – Михаил! Здравствуйте.
– Здравствуйте, Милана, – он чуть помедлил. – У вас есть планы на сегодняшний вечер?
– Нет, – слишком поспешно призналась я, тут же себя обругав.
– Может, тогда составите мне компанию в клубе?
– Михаил, вообще-то я не свободна. Если вы понимаете, что я имею в виду? – он конечно довольно приятный мужчина, но что-то мне не хотелось начинать с ним роман.
– О, это не имеет значения! – выпалил он. – Вы нужны мне для прикрытия: я хочу осмотреться в этом клубе. Ходят слухи, что там заключают сделки и сводят знакомства. Если вы понимаете, что я имею в виду? – Михаил усмехнулся.
Признаться, подобным ходом я была удивлена. С чего это он приглашает девушку, с которой знаком несколько дней, на служебное задание? Молчание затянулось, но я действительно не знала, как реагировать на ситуацию!
– Милана?
– Да?
– Вот и хорошо, я заеду за вами в семь. До встречи! – он бросил трубку, не дав мне объясниться.
– Да – это вопрос, а не согласие! – все же прокричала я в тишину.
Я что-то прорычала и положила трубку на место. Мой взгляд остановился на электронных часах: 7:15. Что за черт! Кто звонит людям в такую рань?
– Леонардо, собирайся гулять, а то я на работу опоздаю, – мое недовольство перешло на ни в чем не повинного пса.
И все же в 18:30 я была готова к выходу в свет: яркий вечерний макияж, бордовый топ и узкая юбка чуть выше колена. В 18:40 я натянула черные замшевые сапоги, надела черный кожаный пиджак и стала ждать своего кавалера. Причем много времени это не заняло, уже без пятнадцати минут семь он был на пороге и искренне выражал восхищение моим внешним видом.
– Это же ради хорошего дела, – зачем-то попыталась оправдаться я.
Михаил даже принес букет красных гвоздик в полиэтилене, которые я тут же поставила в прозрачную вазу, и мы вышли на улицу. Он гордо представил свою изумрудную «Ауди»:
– А это – моя малышка!
В этот момент я, видимо, должна была высказать свое восхищение, но, кроме вежливо-пресного «красивая», «малышке» от меня ничего не досталось.
– Вот увидишь, как она дорогу держит, ахнешь! – пообещал Михаил, галантно открыв передо мной дверцу.
Я улыбнулась в ответ. Интересно, а что это за машина, которая дорогу не держит? И вообще, считайте меня параноиком, но это больше похоже на свидание, чем на рабочий момент.
«Ауди» зарычала и рванулась с места, наверняка оставив следы на асфальте. Михаил бросил в мою сторону вопросительный взгляд, но я предпочла этого не заметить.
Клуб назывался «Три четверти» и мало чем отличался от любого другого клуба. Разве что официантки были одеты интереснее: костюмы у всех разные, но выдержанные в сине-бело-черной гамме. Нам предложили столик у стены с темно-синей скатертью и букетиком искусственных фиалок в маленькой вазочке. Посетителей было немного, около сорока. Причем они были рассредоточены между главным залом и просторной бильярдной. Где-то журчал телевизор, перебиваемый музыкой, доносящейся из-за барной стойки. Видимо, где-то там был спрятан музыкальный центр.
Я перевела изучающий взгляд на своего спутника и замерла: Михаил буравил меня мечтательным взглядом, теребя салфетку.
– Михаил? – Я попыталась вывести его из этого состояния. – Ну, как дела?
– А? что? – Он вздрогнул и выпрямился на стуле. – Да?
– Вот и я говорю, как дела? – Я еле сдерживалась, чтобы не засмеяться. – Видите кого-нибудь из знакомых?
Следователь Морозов все же сообразил, что от него требуется, и, нахмурив брови, стал осматривать посетителей. Тоже мне Магнум, частный детектив! Если сначала я просто подозревала, что ни все так чисто в его побуждениях, то теперь я в это свято уверовала. И вдруг, именно в этот момент я вспомнила Другого.
Все сжалось у меня в груди, к горлу подступила тошнота, и я поняла, что с ним случилось что-то страшное. Я вскочила, чуть не опрокинув стул. Михаил испуганно поднял на меня глаза:
– Милана?
Я схватила сумочку:
– Мне… нужно отойти.
Я успела добежать до женского туалета, и меня вырвало. Какая-то девушка заботливо протянула салфетку и спросила, не вызвать ли «скорую»? Я отрицательно покачала головой, ноги отказывались держать, и я упала на колени. Девушка, блондинка с короткой стрижкой, лет двадцати, подхватила меня под руки, подняла и усадила на подоконник. Она смочила свой шейный платок водой и приложила его к моей щеке.
Я чувствовала, что желудок будто бы прилип к позвоночнику, в горле стоял ком. Прислонившись затылком к холодному стеклу, я попыталась дышать ровно и медленно. Взгляд девушки был таким заботливым, что мне стало не по себе. У нее были большие голубые глаза в обрамлении светлых ресниц и ни грамма косметики. Если бы не черные кожаные шорты и зеленый мохеровый свитер с глубоким декольте, то ее можно было бы принять за ангела.
В дверь громко постучали, и грубоватый мужской голос спросил:
– Кэт, ты там?
Я испуганно посмотрела на дверь, потом на девушку, но… Ее уже не было. Как она вышла, не открыв дверь, для меня так и осталось загадкой. Мое лицо все еще было влажным от ее платка. Я спрыгнула с подоконника, прополоскала рот и вернулась к Михаилу.
Как же это трудно, когда в жизни столько вопросов и нет ответов! Мне захотелось, чтобы хоть что-нибудь было прозрачно и ясно, чтобы не нужно было думать над тайным смыслом! Михаил весь вечер изображал милиционера под прикрытием, не забывая как бы ненароком коснуться моей руки или колена под столом. Мы поиграли в бильярд, немного потанцевали, но в половине одиннадцати я запросилась домой. Все же завтра – рабочий день.
Михаил отвез меня, поблагодарил за сотрудничество и попытался напроситься на кофе. Но кофе ночью – это ненормально!
Когда изумрудная «Ауди» скрылась за поворотом, я посмотрела на свои освещенные окна (я специально оставляла свет для Леонардо) и зашагала прочь. Домой идти не хотелось. Парочка тусклых, уходящих в высь фонарей. Хорошо, что нет ветра.
Внезапно в тишине раздался металлический скрежет качелей. Я замерла, мой взгляд метнулся в сторону детской площадки: темный силуэт на качелях отталкивался одной ногой от земли. Мной овладел панический страх, как в прошлый раз, при встрече с Ольгой. Я попятилась, развернулась и… натолкнулась на какого-то мужчину.
– Время не подскажите? – ехидно улыбаясь, спросил он.
– Уже поздно, – прошептала я и ступила на проезжую часть, намереваясь его обойти.
Мужчина шагнул в сторону и снова преградил мне дорогу. Я развернулась: два темных силуэта шли навстречу. Черт! Мужчина дунул мне в шею, и все тело пробила дрожь. Бежать, нужно бежать! Но куда? Путь открыт только вправо, перемахнуть через невысокую ограду, там несколько кустов, дальше – дорога. Выскочить прямо перед машинами казалось мне менее опасным, чем контакт с этими бандитами. И что бы там не говорил Другой, думается мне, что это служители Ада.
Я незаметно проверила супинаторы на сапогах: весело будет, если каблуки отвалятся в самый неподходящий момент. Вроде не качаются. В тусклом свете луны и фонарей мелькнул металл в руках приближающихся. Я собралась с силами, приготовилась к рывку… И тут произошло нечто совершенно неожиданное: тишину ночного двора разорвал рев мотоциклов. Я резко обернулась, и как раз в этот момент заметила темный мотоциклетный шлем, обрушившийся на голову моего преследователя. Я машинально пригнулась, мужчина рухнул мне под ноги. Еще несколько ударов и хоровое завывание возвестили о том, что и остальные противники повержены.
Вокруг меня кружили три мотоцикла, на каждом по два человека. Я дико вертела головой, пытаясь разглядеть моих спасителей, но тщетно. Совершив еще один круг почета, они друг за другом покинули подъездную дорожку.
Разумеется, первым моим побуждением было убежать, но странное чувство заставило меня направиться в сторону детской площадки. О, да! Он все еще сидел на этих проклятых качелях, закинув ногу на ногу и положив на колени скрещенные руки. Чем ближе я приближалась, тем лучше могла его рассмотреть: длинный плащ, короткая стрижка, с дрожащими от несуществующего ветра отдельными прядями, голова склонена влево… Внезапно он встал, отвесил мне глубокий поклон и исчез. Я громко выругалась и подбежала к качелям. Пусто, никого! Я с силой втянула носом воздух и закашлялась: «HUGO BOSS»!
– А под плащом, наверное, костюм от «Армани»?!










ЧАСТЬ 3
ПЕРВЫЕ ДРУЗЬЯ

Чтобы дойти до цели, надо прежде всего идти.
Оноре де Бальзак


1
КЭТ

Не было ничего в этом мире дороже его. Ни цели, ни призвание, ни обещанного призрачного покоя на Той стороне. Он был главным, единственным, для кого она существовала здесь.
– Ты что-то хотела? – он повернулся на стуле. – Я почувствовал, как ты вошла.
Она кивнула и села в кресло. Он пристально посмотрела на нее:
– И что? – он нахмурил рыжие брови.
Ее зовут Кэт. Она – погонщик душ, причем с о-очень большим стажем. А рыжего парня, который только что оторвался от убийства монстров с помощью оптической мыши, зовут Игорь или, как она любит его называть, Рыжик. Он ее напарник.
Первый раз Кэт встретила Рыжика, когда ему было семнадцать лет. Он решил взять год свободной жизни перед университетом и отправился автостопом на Юг. В тот момент, она уже знала, что он будет принадлежать ей.
– Так что ты задумала, Киса?
Кэт вздрогнула, вырвавшись из воспоминаний.
– Хочу найти других погонщиков.
Игорь положил локоть на стол и укоризненно произнес:
– Опять? Тебя уже перестало трясти после того священника, который предал нас анафеме за «богопротивное поведение»?
Перед глазами тут же встала картина: молодой мужчина бежит за девушкой, кутаясь в длинной рясе, с крестом в одной руке и жертвенной косой в другой. Если бы Игорь тогда не решил отправиться за молоденькой медсестрой в местную деревню, не сносить бы ей головы!
Я передернула плечами:
– Нет. Но сейчас я нашла надежный вариант: учительница, без роду, без племени. Ни детей, ни мужа. Только собака.
– Тоска смертная, – прокомментировал мой благоверный. – Синий чулок?
Я пожала плечами и почему-то почувствовала себя виноватой:
– Типа.
Игорь запустил пятерню в золотисто-огненные кудри:
– Что ж тебе спокойно-то не сидится…

Другой так и не появился, как, впрочем, и в следующую ночь, и в последующую. Души в нашем коридоре уже сдружились между собой и строили планы на будущее. Только я одна ходила по нескончаемому тоннелю, мое беспокойство все нарастало и нарастало. Дошло до того, что однажды, положив руки на руль, я заметила, что они дрожат. Я стала ими трясти и громко ругаться. Проходящая мимо бабушка в ужасе отшатнулась.
Приближался Новый год, люди в праздничной суматохе бегали по магазинам, даже водители перестали изображать из себя хамов и грубиянов. Только я одна не вписывалась в этот солнечный город. Куда же мне податься, чтобы не сойти с ума?
Через полчаса я стояла перед дверью Андрея. Зевок замер на его лице, он молча отошел, пропуская меня в квартиру.
– Я конфеты принесла.
Андрей помог снять пальто:
– Пойду, чайник поставлю.
Никогда не видела его шокированным, интересная картинка. Я прошла на кухню: Андрей босой, одетый лишь в черные брюки, стоял перед открытым холодильником.
– Будешь паштет?
Я кивнула:
– Поговорить бы.
Он достал пластиковую коробочку с паштетом и захлопнул холодильник:
– Сейчас, только чай организую. Иди пока в комнату.
Я забралась с ногами в большое голубое кресло. Желтые шелковые шторы забавно извивались от сквозняка, бирюзовый торшер с длинной бахромой был включен. Как все-таки здесь хорошо…
Андрей поставил поднос на стол, сдвинув несколько журналов, захлопнул форточку и, надев белую футболку, сел в кресло напротив.
– Ну, и о чем ты хотела поговорить?
Он отхлебнул горячего чая из бело-голубой кружки.
– Другой пропал.
– Кто? – удивленно переспросил Андрей.
Я взяла с подноса свою кружку:
– Мой напарник из Того мира.
Он задумчиво кивнул несколько раз:
– М-да.
– Что могло произойти?
Андрей пожал плечами:
– Кто знает…
– Ты знаешь. – Я буравила его взглядом. – Хоть что-то, но знаешь. О чем вы говорили в вашу последнюю встречу? И последняя ли она была?
Он даже приоткрыл рот от удивления:
– Какая встреча? Мила, я понятия не имею, о ком ты вообще говоришь, и уж точно я с ним не знаком.
– Возможно, – я изобразила задумчивость. – Тогда, значит, тебя клонировали.
Андрей поперхнулся чаем:
– Чего?
– Андрюш, не ври мне, ладно, я и так в преддепрессивном состоянии. – Я запустила в рот шоколадную конфетку. – Еще немного, и я впаду в безумие. Вот будет весело! Кстати, на меня тут давеча напали служители Ада, почему-то хотели ножичком порезать. Ты случаем не в курсе, чем я им насолила?
Андрей потягивал чай, внимательно рассматривая меня поверх ободка кружки. Посерьезнел он резко и безвозвратно; молча съел пару конфет, забыв о том, что не любит сладкое. Я тоже молчала и пила чай: брешь я пробила, осталось ждать, к чему это приведет. А привело это к тому, что через несколько минут Андрей вытянул в сторону руку и перевернул свою кружку: чай тоненькой струйкой вылился на ковролин.
Очнулась я в своем коридоре, бешено озираясь по сторонам, словно пойманное животное.
– Успокойся, – резко приказал Андрей, – и рассказывай все по порядку.
Итак, начнем с Ольги, продолжим моргом, навязчивым милиционером, шайкой во дворе и ночными мотоциклистами. И еще стоит упомянуть о моей гипотезе насчет Третьего мира.
– Чушь, – он презрительно усмехнулся. – Тебе двух мало?
Я затравленно ежилась, спокойные голоса душ выводили из себя. Андрей был очень напряжен, я видела, как тяжело вздымается грудь под футболкой.
– Я не знаю, напал на тебя кто-нибудь из Ада или нет, – наконец проговорил он. – Но Серенатос мог пропасть только по вине Рая.
– Кто? – по началу не поняла я. – Серенатос? Ты имеешь в виду, Другой?
Андрей пожал плечами:
– Называй его как хочешь. Ты же знаешь, что он не возражает.
Я тяжело вздохнула. Ну, и что мне теперь делать? Без напарника, без возможности общаться хоть с кем-нибудь из Рая. Единственный более или менее осведомленный человек – Андрей – посланник Ада.
– Что мне делать? – я растерянно развела руками.
– Думаю, продолжать закачивать сюда души, – Андрей усмехнулся. – Когда их станет слишком много, Рай что-нибудь предпримет, – он взял меня под руку. – Ладно, пошли отсюда.
– А зачем мы вообще сюда приходили? – задала я резонный вопрос.
Он наклонился и прошептал мне в ухо:
– Чтобы нас не подслушали.
В следующий миг мы вновь оказались в его квартире. Чай все еще был горячий, но мне вдруг захотелось побыть одной:
– Знаешь, я пойду.
– Хорошо, – Андрей проводил меня до двери.
Я уже собралась выйти на лестничную площадку, как вдруг вспомнила очень важный момент. Я захлопнула дверь и повернулась к нему:
– Что у тебя за отношения с Другим?
Он вновь открыл дверь и виновато улыбнулся:
– А вот это тебе знать не полагается, по крайней мере, пока.

Я пришла домой еще более разбитая, чем была. Мысли в голове все перепутались. Как же, оказывается, я не люблю встряски! Только все наладилось и на тебе. Послезавтра на работе новогодний концерт, все будут поздравлять друг друга. Нужно как-то настроить себя на день улыбок.
Леонардо лениво помахал пушистым хвостом.
– Можешь не вставать, – Я повесила пальто на вешалку и прошла на кухню.
Помыв руки, я включила чайник и бросила на горячую сковороду два блинчика со сгущенкой, купленных в круглосуточном магазине. Вскоре аппетитный аромат поплыл по квартире. Я села на стул и вдруг подумала, что у меня очень уютная кухня: в оранжево-кремово-коричневых тонах, с кружевами и деревянными безделушками (какие-то бусинки и бабочки были развешены везде, где нашлись гвозди). Я повертела в пальцах резную ракушку: ее мы купили с Андреем года три назад на Украине.
Леонардо положил свою большущую голову на мои колени и интенсивно замахал хвостом. Я потрепала его за уши:
– Сейчас разогрею твой суп, только переоденусь.
На низком стеклянном столике я нашла записку от Саши:
«Я покормил Лео супом из желтой кастрюльки (там плавала большая кость, поэтому я решил, что это суп его). Потом мы гуляли 40 минут. Потом я делал уроки здесь, чтобы Лео не скучал. Я ушел в 18.05, потому что папа пришел с работы. Если завтра нужно будет с ним погулять, позвоните».
– Так, значится, суп ты уже ел. – Я улыбнулась Леонардо, убрала записку в ящик стеллажа из светлого дерева и прошла в спальню.
Облачившись в теплые домашние штаны и футболку, я налила чай, украсила блинчики сметаной и, забравшись с ногами на диван, включила телевизор. Почему-то по всем каналам были либо новости, либо реклама, поэтому я прибегла к помощи DVD-плеера и одного из фильма из пиратской коллекции «Джонни Депп – четыре фильма на одном диске», а именно – «Сонная лощина».
Леонардо улегся рядом со мной и начал заливать диван слюной, показывая, что тоже не отказался бы от блинчика со сметаной и сгущенкой. Пришлось поделиться.
Я не занавесила шторы, и теперь могла видеть, как равнодушное небо усыпает все вокруг глупым ненужным снегом. Похоже, депрессия тянула ко мне свои скрюченные старушечьи пальчики, я невольно передернула плечами. Отдав Леонардо остатки ужина, я выключила телевизор, поставила в музыкальный центр диск латиноамериканской музыки, сбросила тапочки и стала прыгать и танцевать по комнате.
Некоторое время Леонардо напряженно следил за моим шабашем, а затем все же решил присоединиться. Я взяла его за передние лапы и заставила танцевать на задних.
Но это продолжалось недолго: нас прервал телефонный звонок. Сначала я даже не услышала его, но пес вырвался из моих рук и подошел к радиотрубке, как всегда валявшейся на неположенном ей месте. Я убавила звук и, пытаясь отдышаться, нажала на кнопку приема звонка:
– Да?
– Здравствуйте, – поприветствовал нежный девичий голосок. – Милана, девочка, сегодня ночью или завтра, не позже, вам предложат решение проблемы, очень правильное решение… И все же, если оно вас не устроит, приезжайте тридцать первого декабря на пятнадцатый километр Варшавского шоссе в сторону области.
Короткие гудки.
Я боялась положить трубку на место. Смысл слов медленно проникал в мой мозг и там укладывался нежной паутинкой на тревожные мысли. Решение…
Я произнесла это вслух:
– Решение.
Мне захотелось попробовать буквы на вкус. Постепенно мной овладело возбуждение, казалось, сегодня я не смогу заснуть.

В коридоре было непривычно тихо, пахло молодой травой. Слишком яркий свет обволакивал синие стены, создавая эффект нереальности. Души исчезли, наконец, поняла я. И в этот момент меня охватила радость: Другой вернулся!
Я сорвалась с места и побежала вперед. На поворотах я хваталась за углы, пальцы скользили по ткани, восторг сжимал горло. Воздух, наполненный весной, пьянил и ослеплял.
Не знаю, сколько времени продолжалась моя безумная гонка, но вдруг я поняла, что Другого здесь нет. Я резко остановилась, едва не упав при этом, и тихонько позвала:
– Другой?
– Ответом мне было внезапно появившееся шуршание. Я прислушалась. Как будто тысяча маленьких ножек бегут ко мне навстречу. Звук приближался слишком быстро, можно было попытаться убежать от него. Я обернулась. Но какой в этом смысл?
Решение, вспомнила я. Должно быть, это оно. Через миг я увидела, что создавало шуршание. Это был паркет, стремительно настилавшийся в моем коридоре. Десятки светлых досочек подпрыгивали в воздухе и ложились на пол в идеальном узоре. У меня перехватило дыхание. Когда полоса паркета приблизилась ко мне почти вплотную, я попятилась, а потом подпрыгнула и оказалась уже на самом паркете. Досочки побежали дальше.
– Так лучше, не правда ли?
Я завертела головой в поисках обладателя чарующего певучего голоса, но рядом со мной никого не было.
– А то как-то неуютно было, не по-человечески, – старательно выговаривая каждое слово, продолжил невидимка.
– Кто ты? – слишком строго спросила я.
– Да так, – ответил гость, немного помолчав. – По делу. Должен тебе сказать, что Он больше не вернется. Он теперь на другой работе, более серьезной и достойной.
Колени заломило, и я прислонилась к стене, чтобы не упасть.
– Ты тоже можешь уйти. Души, собранные тобой, переправлены. Здесь больше никого нет. Возвращайся к прежней жизни.
Я искала глазами хоть что-нибудь, но видела лишь синие стены и яркий желтый свет.
– Так как? – нетерпеливо спросил голос. – Ты больше не придешь?
Не приду. Как же это? Смогу ли я жить, зная ВСЕ ЭТО, и быть к этому непричастной?
– Я все забуду? – с надеждой спросила я.
– Вовсе нет, но у тебя не будет никаких обязательств перед нами.
Казалось, каждое слово незнакомца прожигается в моем мозгу. Так старательно он произносил слова, так проникновенен был его голос!
– Но как же мне жить дальше?!
– Разве ты не получила ответ на самый главный вопрос в жизни любого человека? – удивился гость.– Разве этого мало?
– Какой вопрос? – не поняла я и почему-то посмотрела вверх.
– После смерти что-то есть, – немного разочарованно ответил он.
– Вовсе я в этом не уверена, – задумчиво проговорила я. – Я хочу поговорить с Другим.
– Нет, нельзя, – строго ответил гость.
Решение. Какое же решение я должна принять? Другой вроде бы в порядке, я могу вернуться к нормальной жизни, и я знаю ответ на главный вопрос. Но какое же решение будет верным? Если я откажусь от коридора, то, скорее всего, потеряю единственный шанс еще раз увидеть Другого. Хочу ли я этого?
– Мне нужно время, что бы все обдумать, – потребовала я.
– Н-н-ну, хорошо, – сжалился незнакомец. – Ответом будет твое присутствие или твое отсутствие здесь.

2
ИГОРЬ

К вечеру подул сильный северный ветер, маленькие колючие снежинки то появлялись, то исчезали. Я отнесла Саше новогодний подарок – компьютерную игру, потрепала Леонардо за уши и хотела уйти, но пес решительно этому воспротивился, преградив мне путь к двери. Я в нерешительности посмотрела на Сашу, мимо пронеслась его мама с супницей, полной оливье. Мальчик снял с крючка ошейник с поводком:
– Он хочет с вами.
– Я взяла ошейник и, присев на корточки, прошептала псу:
– Спасибо.
Мне действительно было необходимо, чтобы хоть кто-то в этом мире был верен, хоть кто-то хотел остаться со мной. Снова перед глазами встал Другой, и волна злости поднялась в душе: он бросил меня, он тоже бросил меня! Я никому не нужна. Может, я проклята?
– Милана Дмитриевна, – позвал Саша. – Вы в порядке?
– Я вздрогнула и поднялась:
– Да, просто задумалась. Ладно, мы пошли. Спасибо, Саша, и – с наступающим!
Он широко и очень искренне улыбнулся.
– И вас – с наступающим. А вы сейчас к себе?
– Нет. – Я повернула рычажок замка, – к друзьям поедем, за город.
– Классно, – обрадовано воскликнул он. – Лео любит бегать.

Я подъехала к указанному месту в 20.42, но никого не увидела. Редкие машины проносились мимо, спеша к новогоднему столу. Я включила «аварийку» и вышла, попросив Леонардо подождать. Ветер утих, маленькие снежинки сверкали в свете фар. Я зябко поежилась, включила сигнализацию «Октавии» и медленно двинулась вдоль дороги, по обе стороны которой неприступной стеной высился ельник. Метров через пятнадцать я наткнулась на еле заметный поворот, обозначенный тонкой реечкой, вбитой в землю, с картонкой, запорошенной снегом.
Я оглянулась на свою машину и подошла к, по всей видимости, указателю. Смахнув черной кожаной перчаткой снег, я увидела схематически изображенный мотоцикл. Сразу же вспомнились мотоциклисты, спасшие меня от погонщиков Ада.
И все же было крайне неразумно ехать ночью, не зная, куда, и, не зная, к кому. Но я уже здесь. К тому же сегодня праздничная ночь, а если вернуться домой и лечь спать, то это будет самая обычная ночь, как и сотни других. Коридор, без Леонардо, без Другого…
Именно эти мысли одолевали меня, пока я шла к «Октавии» с дремавшим в ней псом. Продолжая размышлять, я включила зажигание, медленно, на первой передаче, подъехала к повороту и нырнула в темный ельник.
Свет фар выхватывал наезженную снежную дорогу, слегка припорошенную снегом. За каждым поворотом мне казалось, что дорога закончится, или высокие ели сомкнуться, оставив меня здесь навечно. Я заставила себя глубоко вдохнуть и облокотилась на спинку кресла. Леонардо сел, уставившись вперед. Машина порыкивала и тряслась на невидимых в снегу мелких ямках.
Минут через семь впереди появился свет и разноцветные вспышки, сопровождаемые характерными хлопками. Рефлекторно я отпустила педаль газа, и «Октавия» практически остановилась. Леонардо перепрыгнул на переднее сидение и снова устремил морду вперед.
Я пожала плечами и нажала на педаль газа. Машина вздрогнула и покатила на свет. Перед нашими взорами открылось поле, на котором было очень много людей и различного транспорта. На миг у меня сперло дыхание. Я припарковалась у кромки леса и попыталась рассмотреть, куда же меня занесло.
Прожекторы на высоченных столбах, опоясанных гирляндами. Множество мотоциклов, несколько внедорожников и две фуры. Все двигалось и шумело. Время от времени взрывались петарды.
В окошко постучали, и я вздрогнула. Медленно повернув голову, я с радостью узнала белокурую Кэт. Она открыла дверцу:
– Выходи, тебя не съедят, – весело пообещала девушка.
Я вытащила ключи из замка зажигания и несмело опустила ногу в снег. На Кэт были кожаные брюки и короткая светлая курточка. Она широко улыбалась:
– Очень хорошо, что ты все-таки приехала! Я – Кэт.
– Милана, – представилась я, будучи в полной уверенности, что она и так знает мое имя. – Ты – от Рая?
Кэт усмехнулась:
– С места – в карьер? Да, я от Рая. Но не нужно кричать об этом направо и налево. Пусть мир подольше остается в неведении.
Видимо, я выглядела слишком напуганной, потому что Кэт взяла меня за руку и встряхнула:
– Эй, милочка, все хорошо. Ты среди друзей, хотя, – она бросила мимолетный взгляд в сторону бурных гуляний, – по крайней мере, не врагов. Пойдем. Кстати, песика можешь с собой взять.
Я недоверчиво посмотрела на снующие повсюду мотоциклы:
– А его не собьют?
Кэт сама открыла дверцу:
– Пока никого не сбили. Выпрыгивай, песик!
– Его зовут Леонардо.
Ретривер важно прошествовал по моему сидению и спустился на снег. Он внимательно посмотрел в сторону гуляний, а потом на меня.
Решено, я закрыла «Октавию» и последовала за Кэт. Я заметила несколько небольших трасс, где мотоциклисты показывали свое мастерство: запрыгивали на движущийся мотоцикл, вставали на сидение или, наоборот, спрыгивали и скользили рядом, вцепившись в руль. Все это мне напомнило казачьи конные представления.
– А там – овраги, – Кэт указала куда-то вперед, ее голос тонул в шуме моторов. – Гораздо эффектнее.
Куда уж эффектнее! Я и это буду всю жизнь помнить.
– Но ты, наверное, замерзла? – заботливо поинтересовалась Кэт. – Давай, я угощу тебя кофе или какао?
– Здесь можно где-то добыть кофе? – неподдельно удивилась я.
Она загадочно улыбнулась:
– И не только кофе.
Мы вошли в небольшой трейлер. Внутри было очень тепло, пахло горячей сдобой и хвоей. Зеленые ветки обнаружились в большой вазе, упакованные в игрушки и мишуру. Восемь столиков в два ряда, а напротив входа – один длинный с множеством ящичков, на нем – микроволновая печь, электрический чайник и кофеварка.
Кэт кивнула на один из столиков:
– Присаживайтесь, а я организую перекусить.
Леонардо тут же забрался под стол и вытянулся, уложив морду на вытянутые лапы. Я попыталась рассмотреть что-нибудь в окно, но мороз хорошо над ним поработал. И все же иллюминация и шум множества моторов создавали определенное настроение.
Мне трудно было поверить, что я – Милана Дмитриевна, учительница начальных классов, находилась в новогоднюю ночь здесь. Какой-то лес, чокнутые экстремалы и классическая байкерская подружка, утверждающая, что она – сотрудник Рая!.. Как будто едешь с горки на велосипеде, а тормоза не работают.
Кэт поставила тарелку с круассанами и две чашки с черным кофе, держа их одной рукой. Ножки отодвигаемого стула проскрипели по полу.
– Аккуратней с круассанами – они с вареной сгущенкой, она в микроволновке становится просто горячей. Ой, забыла! – Кэт снова вскочила и принесла еще один круассан прямо в упаковке.
Она быстро разделалась с пакетом и запустила угощение под стол.
– Ну, вот. Теперь все. Можно и поговорить. – Кэт приветливо улыбнулась и поерзала на стуле. – Спрашивай, что хочешь.
– Все? – недоверчиво переспросила я. – Ты хочешь сказать, что знаешь все?
– Нет, конечно, – девушка усмехнулась и осторожно, большим и указательным пальцами отщипнула кусочек круассана, жижа карамельного цвета медленно расползлась по тарелке. Девушка ловко промокнула ее сдобой и положила в рот.
– Но суть босе, чем знаес ты, – добавила она, запив круассан кофе.
– Чем отличается Ад от Рая? – прямо в лоб выпалила я и пристально уставилась на Кэт.
Девушка ничуть не опешила, а только скривила губы в ухмылке:
– Оно тебе надо? Это дети задают подобные вопросы: а почему солнце светит, а почему звезд так много, а мама – одна и папа – один? Эти ответы не помогают жить, потому что бывают однозначны, потому что противны самому существованию будущего, то есть свободе выбора, свободе выбрать свой ответ, свой путь.
Теперь пришла моя очередь ухмыльнуться:
– Ты так замудрила, потому что не знаешь ответ.
Она пожала плечами:
– А я его и не ищу.
Люди постоянно заходили и выходили, поэтому мужчину я заметила лишь, когда он подошел к нам. Хотя где-нибудь на улице он обязательно привлек бы мое внимание. Высокий, широкоплечий, я бы даже сказала – мощный, у него были светло-рыжие крупные кудри, но подстриженные достаточно коротко для того, чтобы не создавать впечатление глянцевого мальчика.
Он бросил на меня мимолетный взгляд из-под светлых бровей и обратился к Кэт:
– Ты не забыла? В двенадцать у главной вышки.
Кэт кивнула:
– Познакомьтесь. – Она вложила свою маленькую ручку в его, затянутую в плотную кожаную перчатку. – Игорь – Милана.
– Приятно познакомиться, – вежливо сообщил Игорь и пристально посмотрел на Кэт. – Так ты помнишь?
Она утвердительно кивнула:
– Конечно. Я не опоздаю.
Игорь отпустил ее руку, пообещал мне «еще увидимся» и вышел.
Кэт проводила его полным нежности взглядом:
– Извини, но Игорь не любит изображать заинтересованность, когда ему не интересно.
– Я вовсе не обиделась.
Это было правдой чистейшей воды. Мной овладела не обида, а догадка. Эти двое вошли в мою жизнь не сегодня, а гораздо раньше. Скорее всего, именно они спасли меня от головорезов Ада тогда, ночью, во дворе. И была еще одна история, связанная с мотоциклами, которая сильно повлияла на мое душевное равновесие.

Кажется, это произошло недели две назад. Обычно, если Михаила куда-нибудь вызывали, то он сначала обязательно отвозил меня домой и уж только потом ехал на работу. Но в тот раз его никто никуда не вызывал, просто мы оказались практически в самой гуще событий. Сначала послышались крики, потом появились бегущие люди.
Я подошла к стеклянной двери магазина, но выйти побоялась. Михаил расплачивался за машинное масло; касса находилась где-то глубоко в магазине, поэтому он ничего не слышал, пока не раздались выстрелы. Я отпрыгнула к стене, дыхание участилось, в ногах появилась слабость.
Мне дико захотелось уйти оттуда, сесть в машину и убраться подальше. Но спасение стояло на другой стороне улицы с поднятым капотом. «Ладно, кто-нибудь наверняка уже позвонил, куда следует, – решила я, – нужно только немного подождать». Михаил появился слишком внезапно, напугав меня еще больше.
– Ты в порядке? – он стал ощупывать меня, как будто кровь из ран так просто не заметить.
Я попыталась его оттолкнуть:
– Нет. Отстань от меня. Где милиция?
– Едут, – Михаил еще раз пристально посмотрел на меня и расстегнул кобуру, попытавшись сделать это как можно незаметнее. – Стой здесь.
Сам же он подошел к двери и выглянул на улицу; крики, выстрелы и топот прекратились. В тот момент я слышала только свое дыхание. Михаил открыл дверь. Мне захотелось крикнуть, чтобы он не уходил, но оцепенение спало лишь, когда тишину прорезал звук милицейских сирен.
Я выскочила на улицу и вновь застыла на месте. Метрах в тридцати находилось кафе с большим навесом в оранжево-желтую полоску. На земле в ошметках грязного снега и уличного мусора лежали тела.
Я видела пять, возможно, их было больше, но милицейские «Жигули» и «уазики» с открытыми дверьми и их снующие хозяева загораживали обзор. Ноги сами понесли меня вперед. Все было как в ужасно-мерзком второсортном триллере: мелкий навязчивый снег, грузные чумазые милицейские машины, давящие страх и необходимость идти вперед. Вот только в фильмах трупы накрывают простынями, а в реальности нет. Я остановилась достаточно далеко, чтобы не столкнуться с оперативниками, но не достаточно для того, чтобы не увидеть широко раскрытые от ужаса глаза мертвой женщины. Этот взгляд еще долго преследовал меня в дальнейшем, ассоциируясь самым нелепым образом: цветок фиалки, реклама туши для ресниц.
Медленно, очень медленно стали подниматься три золотистых облачка. Я старалась не отрывать от них взгляда, чтобы больше не увидеть бренные останки этих душ.
И вдруг я заметила их: мотоциклистов с фотоаппаратами. Сначала я подумала, что это журналисты, но тут же отмела эту версию как несостоятельную. Шесть мотоциклов, характерные байкерские костюмы, профессиональные камеры. И потом – они же явно прячутся, не подходят близко, а у журналистов так не принято!
– Давай, я отвезу тебя домой. – Михаил обнял меня за плечи и заставил повернуться.
Я коротко кивнула, стараясь подольше не выпускать из виду таинственных фотографов-мотоциклистов. К тому же необходимо было забрать души, но для этого их необходимо видеть. Поэтому пришлось постоянно оборачиваться. Михаил залил масло, захлопнул капот и, наконец, завел двигатель.
– Ты видел мотоциклистов? – спросила я, постаравшись сделать тон как можно более равнодушным.
Он сердито сузил глаза, «Ауди» резко тронулась с места и из-за этого поначалу пошла юзом по обочине.
– До сих пор вижу.
Действительно, вспышки фотокамер все еще пронзали подползавшие сумерки. Михаил вошел в поворот, не притормаживая.
– Падальщики, – зло процедил он и вжал педаль газа в пол.
– Папарацци? – предположила я, сердце замирало от скорости.
– Папарацци охотятся за знаменитостями, а эти – за трупами. Фотографируют, а потом публикуют на сайте.
– На каком? – сама не знаю, зачем я это спросила.
– Всегда на разных.
– Но зачем? Зачем запечатлевать смерть, если ты не работаешь в милиции?
Михаил включил сирену, чтобы нигде не задерживаться. Темнело стремительно быстро.
– Интернет породил много извращений.
Когда мы подъехали к дому, освещенному множеством маленьких цветных окошек, Михаил взял мою руку и пристально посмотрел в глаза:
– Я хочу, чтобы ты поднялась в свою квартиру, хорошо поужинала и посмотрела перед сном хороший фильм. Постарайся забыть о случившемся, а если не получится, то позвони. Договорились?

3
НОВЫЙ ГОД

Я доела круассан и почти допила кофе. Не слишком ли много мотоспорта в последнее время?
Кэт вывела нас с Леонардо на улицу. Ни один мотор не работал. На миг я подумала, что оглохла, но нет, вскоре я стала улавливать негромкий разговор людей и ветряных порывов. Кэт схватила меня за руку и куда-то потащила. После теплого трейлера зима показалась особенно неприветливой.
Мы шли сквозь небольшие группки людей, у всех в руках были бокалы и стаканчики с шампанским, вином и, кажется, пивом. Я увидела малыша лет двух-трех. Когда мы проходили мимо, он сунул в морду Леонардо огромную скрученную паутину сахарной ваты, сопровождая свое предложение радостной улыбкой и возгласами «На, сабаака, ес, вкусо!» Леонардо отшатнулся и попытался обойти ребенка, поджав хвост. Я усмехнулась и поспешила за Кэт.
Когда мы, наконец, остановились, Игорь протянул нам с Кэт стеклянные бокалы, наполненные веселой пузырьковой жидкостью. Я проследила за восторженным взглядом Кэт и увидела огромную елку, опоясанную доброй сотней метров электрогирлянды. Я невольно раскрыла рот от такой красоты. Елка выглядела просто сказочно: огоньки мигали в такт какой-то только им известной мелодии, неподвижные прожекторы разукрашивали ее неровными потоками света, а медленно кружащие хлопья снега были похожи на клочки сахарной ваты. Кто-то отщипывал их от облаков и с невероятной нежностью дарил нам.
Леонардо прижался ко мне, требуя ласки. Я присела и обняла его за шею. Пес был теплым, пушистым и таким… моим.
Внезапно метрах в пятидесяти над землей загорелось большое табло. Оно тоже показывало ели, но другие – голубые, кремлевские, и, конечно же, «Его величество президента». Речь его как всегда была умеренно пафосной и неумеренно оптимистичной.
Я быстро потеряла суть обещаний, так как моим вниманием завладели Кэт и Игорь. Они стояли, полуобнявшись. Игорь что-то шептал на ухо Кэт, она посмеивалась и прижималась лицом к его широкой груди. И этих людей я заподозрила в роли падальщиков!
Куранты начали отбивать последние двенадцать ударов этого года.
– За будущее! – провозгласила Кэт и задорно ударила своим бокалом мой, затем бокал Игоря.
Я согласно кивнула и пригубила шампанское. Да, именно «за будущее», потому что настоящее пугает своими вопросами, своей насыщенностью проблемами. Потому что прошлое пугает своими потерями и ошибками.
Другой, где же ты? Мне стало так тоскливо и так захотелось завыть. Я смотрела на Костю и Кэт. Пусть нас с Другим и не связывали подобные отношения, но он явно оказался моей недостающей частью, моей второй половиной. Я не «помнила» его, а «чувствовала». Чувствовала, что он где-то рядом, но недосягаем. Словно тиски сдавили мою грудь. Серенатос.
– До дна! – приказным тоном сказала Кэт. – А то жизнь будет неполной.
Я послушно осушила бокал и только потом с иронией заметила:
– Куда уж полней?

От шампанского на январском морозе, да еще после кофе, Милане стало воздушно и весело. Она всем улыбалась, поздравляла, целовала и не замечала изучающих взглядов Игоря. Так опьяняюще подействовал на нее не только свежий воздух, но первая, за долгое время, возможность расслабиться.
Ближе к трем часам Кэт забеспокоилась, что ее новая подруга пошла в разнос и потом будет жалеть об этом. Поэтому она попросила Игоря отвезти ее домой. Адрес, конечно же, Кэт уже знала.
Милану осторожно усадили на заднее сидение «Октавии», где она тут же уснула, подсунув под голову лиловую подушку. Игорь усмехнулся, отодвинул водительское сидение до упора назад и повернул ключ зажигания. Двигатель немного поворчал, возмущаясь, что его оставили на улице в такой мороз, и постепенно выровнялся. Леонардо занял место рядом и не пошевелился до конца пути.
Кэт поехала за машиной на мотоцикле, чтобы потом забрать Игоря.
Она чувствовала, что ее мир пошатнулся; он сама прорвала защитную мембрану и пустила чужого. Стоило ли? Кэт резко нажала на тормоз, чуть не влетев в «Октавию», остановившуюся на красный сигнал светофора. Конечно, стоило. Последние лет пятнадцать были одним днем, размноженным на ксероксе. Пришло время что-то менять…

Когда Милана проснулась, солнце уже поднялось высоко. Как ни странно, голова не болела. Где же классическое похмелье первого января?
Девушка медленно села в кровати, каждый миг ожидая, что виски вскричат от боли. Но ничего не произошло. Милана даже потянула руки в стороны, а потом коснулась кончика носа указательным пальцем левой руки. Пусть и со второго раза, но ей это удалось.
В спальню неслышно вошел Леонардо и сел, с интересом рассматривая манипуляции хозяйки.
Милана заметила пса, и ей стало неловко:
– Ну и что? Люди иногда так делают.
На столе в кухне Милана обнаружила клочок бумаги с номером телефона и буквой «К».
– Кэт! – она радостно улыбнулась. – Я позвоню ей, ладно? – зачем-то спросила Милана у пса, а потом задумчиво произнесла, – может, она спит? Нет, все же позвоню и приглашу на обед.
Леонардо все это внимательно выслушал, затем картинно подошел к своей пустой тарелке и сел.
Кэт приехала к двум часам и даже привезла вафельный торт с орешками и кокосовой стружкой. Милана слышала, как прорычал под окнами мотоцикл, направляясь в подземный гараж. Девушка в нетерпении побежала на кухню включить чайник. Для нее это было так непривычно: иметь подругу. Да, ей очень хотелось назвать Кэт подругой.
За обедом выяснилось, что Кэт не против.
Первым делом она бросила коробку с тортом на подзеркальник и вцепилась в уши Леонардо. Пес усиленно замахал пушистым ретриверским хвостом. Милана немного удивилась: подобные эмоции он проявлял только по отношению к Саше. Ну и ладно.
Милана пожала плечами, взяла торт и отправилась накрывать на стол. Она сварила рассыпчатый рис, пожарила котлеты и сделала яично-огуречный салат.
– Ты давно этим занимаешься? – спросила Милана, когда они расселись у журнального столика, прикрытого тепло-бежевой скатертью.
Кэт сидела на диване, закинув ногу на ногу. Леонардо тоже был рядом, и, казалось, ловил каждое слово новоиспеченных подруг.
– Очень давно, – голос Кэт дрогнул.
Она без стеснения вертела головой, рассматривая обстановку: большой стеклянный шкаф с множеством книг и парой полочек, отведенных для красивой посуды; серо-голубой диван и два кресла, в тон мебели ковер на полу; голубые шторы и розоватая тюль сеточкой; на подоконнике один пушистый цветок.
– Это хорошее дело, – уверенно сказала Кэт. – Не беспокойся.
– Не знаю, – задумчиво протянула Милана, – пока могу сказать только одно – сердце у меня не на месте.
– А как же твой напарник? – Кэт немного подалась вперед. – Он тебя устраивает?
Милана вздрогнула, поджелудочная предательски налилась свинцом:
– Мой напарник, – практически прохрипела Милана. – Он… исчез.
– Исчез? – Кэт нахмурилась. – Как это?
– Будто бы я знаю, – огрызнулась Милана. – Просто однажды его не оказалось в коридоре.
– В коридоре? – переспросила Кэт.
– Ну, да, там, где собираются души.
– А-а, – Кэт понимающе кивнула. – Просто у меня это дом. – Она встрепенулась. – А как ты находишь души?
Милана подозрительно сощурила глаза:
– Я их не ищу. Это они меня находят. Обычно, – уточнила девушка, вспомнив свой поход в морг.
Кэт замерла с вилкой у рта и вернула ее на тарелку:
– Погоди, милочка. Сколько же душ ты переправляешь за ночь?
Милана задумалась:
– От одной до… до… наверное, четырех. Хотя бывает, что вообще никого, – честно призналась она.
– Никого? – в ужасе воскликнула Кэт. – Серьезно? Зачем тогда ты нужна?

4
ВИЦИУС

Солнечный луч издевательски переполз на лицо, Андрей чертыхнулся и отодвинулся на женскую половину постели. Последние несколько дней Серенатос не шел у него из головы.
– Ну, что за идиот, – зло прошипел Андрей, сам не до конца осознавая, кого имеет в виду.
Зашумела вода, и вскоре в комнату проникло цветочно-пряное облако пара, сопровождаемое женским завыванием.
Андрей остановил взгляд на узкой щелке. Он терпеть не мог, когда дверь не закрывали плотно. Андрей попытался сосредоточиться на этой мысли, но в голове, словно назойливые мухи, носились отдельные фразы и слова из того разговора с Серенатосом. Того, когда так не вовремя появилась Мила.
Мила – этот несмышленыш, не способная на какой-либо серьезный поступок. Всю жизнь она только и делала, что жалела себя… Но речь тогда шла не о ней, а о нем, об Андрее.
Флора запрыгнула на кровать и повернула к нему свое светящееся личико:
– Андрюша, мы пойдем на каток?
Андрей вздрогнул; счастье, переполнявшее эту девочку, показалось ему жалким и омерзительным.
– Нет. Иди домой.
Она изменилась в лице и отпрянула, сжав на груди голубой халатик:
– Почему? Что-то случилось?
Андрей встал и начал одеваться:
– Есть одно срочное дело, совершенно забыл про него. – Он попытался взять себя в руки и улыбнуться. – Не обижайся, солнышко. Будем считать, что я тебе должен.
Он взял ее за подбородок и поцеловал.
Очередной потенциальный погонщик оказался наивной полноватой блондинкой. Разумеется, после первого же несвежего цветка она оказалась во власти Андрея. Он еще поигрывал ею, как кот с придушенной мышью. Но скоро ему это наскучит…
Андрей не стал ждать, пока Флора позавтракает и покинет его обиталище, и уехал первым. На краю города, там, где все еще жила цивилизация, но водопровод в частных домиках встречался лишь изредка, находилось довольно хорошее кафе, которым заправляла армянская семья.
Андрей сел в отдельной кабинке и заказал оладьи и кофе. Во дворе, несмотря на январь, журчал фонтан.
…Серенатос просил его вернуться. Но как? Как он вообще мог подумать, что такое возможно?! Подобная мысль могла возникнуть только в голове такого существа, как Серенатос. Вернуться в Рай. Зачем? Кажется, он что-то говорил об ошибках. Вспомнить бы, о чьих.
– Я не совершал никаких ошибок.
– Что? – испуганно спросила официантка, чуть не уронив тарелку с оладьями.
– Нет-нет, – поспешил успокоить ее Андрей и достал кпк. – Это я по работе.
Девушка кивнула и тихонько удалилась.
Серенатос всегда в чем-то сомневался, он любил выискивать слабые места в системах. Наверняка именно это его а конце концов и погубило. Черт, да я-то здесь при чем! Андрей сжал кулаки.
Серенатос исчез. Почему? Зачем? Отправился искать ответы? Вряд ли. Он слишком тяжело переживал сумасшествие Дмитрия, прежнего погонщика. Не мог он бросить Милу. Смелости бы не хватило.
– Привет! – Вициус изящно приземлился напротив и аккуратно положил черное итальянское пальто на соседнее кресло. – Почему моя детка грустит? – Он улыбнулся, выставив напоказ белоснежные зубы. – О, оладьи! Девочка! – Вициус махнул официантке. – Будь добра, принеси мне то же, что и этому красавчику, только джема побольше.
Он снова перевел свою улыбку на Андрея:
– Как хорошо не бояться испортить фигуру.
– Зачем ты пришел? – на Андрея весь этот пафос не действовал.
Вициус деланно удивился:
– Разве нужна причина для того, чтобы позавтракать с другом?
– Я тебе не друг, – возразил Андрей, принимаясь за оладьи. – Думаю, единственные твои друзья сейчас сторожат черный «Мерседес» у входа.
– Ой, какой ты неприветливый! – Вициус осуждающе покачал головой. – А между тем, я тебе всегда симпатизировал. Девочка! Где все-таки мои оладьи?!
Официантка поспешно скрылась.
– Мне всегда нравились Искусители, – признался Вициус и манерно вздохнул. – К сожалению, сам я не обладаю должной выдержкой. Признайся, – он задорно сузил глаза, – а мужчин ты соблазнял?
Андрей пронзил погонщика ледяным взглядом и усмехнулся:
– Нужен совет?
Андрей одним движением сдернул узкий черный шарф с белой шеи, медленно расстегнул верхнюю пуговицу синей атласной рубашки, затем вторую.
Дыхание Вициуса участилось; казалось, из полуоткрытого рта сейчас закапает слюна. Искуситель же, как ни в чем не бывало, вернулся к завтраку.
Прибежала официантка с оладьями и тройной порцией клубничного джема. Аромат туалетной воды Вициуса, тяжелый и пряный, настойчиво занимал все новые позиции, когда же он вступил в схватку с кофе, Андрей не выдержал и без всякого стеснения переложил итальянское пальто подальше. Дышать стало чуть легче.
– Мне нужна душа, – признался Вициус и размотал салфетку со столовых приборов.
– Своей мало? – пошутил Андрей.
Вициус удивленно приподнял брови.
– Нет, мне нужна определенная душа.
Андрей начал что-то вспоминать: ходили слухи, что кое-кто в Аду заказывает души. Но кому и зачем это нужно? На этот счет слухи молчали.
– А я-то здесь при чем? – Андрей пожал плечами. – Я же не погонщик.
– Нет, но ты знаешь погонщика, который уже однажды перебежал мне дорогу. Хочу, чтобы в этот раз ты нейтрализовал угрозу.
– Кого ты имеешь в виду? – разумеется, Андрей уже знал ответ.
Вициус отложил вилку с ножом и, взяв оладьи пальцами, стал размазывать джем по тарелке:
– Милану, кого же еще?
Андрей задумчиво и очень серьезно посмотрел на погонщика:
– Когда это она успела перебежать тебе дорогу?
– Правда, интересно? – Вициус поднял глаза и заметил устремленный на него взгляд. – Ха, правда, интересно. – Повторил он свой вопрос, но теперь с утвердительной интонацией. – Я некоторое время пас одну душу, Ольгу Синину. Родители выгнали ее из дома, попрошайничала на вокзале, потом как обычно – притон, наркотики, – Вициус щелкнул пальцами, – смерть. И вот, значит, сижу я, преспокойненько жду выпестованную мною душонку, и тут появляется этот идиотский пес и зовет свою хозяйку, которая забирает ее в Рай.
Вициус обиженно поджал губы:
– Это же нечестно?!
Андрей пару раз кивнул:
– Просто возмутительно. Но с чего ты взял, что я буду вмешиваться в дела погонщиков?
– А с того, – Вициус перегнулся через стол. – Что в мои пальчики попалась информация, что кое-кто из Искусителей гостил недавно у Райских Погонщиков. А любой служитель Ада знает, что подобное нарушение закона грозит о-очень большими неприятностями, – он царапнул побледневшего Андрея по подбородку и сел обратно.
И все же, кроме себя, винить Андрею было некого.
– За кем ты охотишься на этот раз?
Вициус самодовольно улыбнулся.
На фига здесь фонтан?

Кэт осеклась и поняла, что была слишком груба:
– Извини.
На Милану было жалко смотреть: ее руки мелко задрожали, уголки губ опустились.
– Только не плачь, ладно? – Кэт чувствовала себя очень неловко. – Я понимаю, что у тебя мало опыта.
– Но я говорила Другому, – попыталась оправдаться Милана. – Говорила, что мы слишком мало душ переправляем.
– Какому другому? – не поняла Кэт. – Другому погонщику?
– Моему напарнику, – объяснила Милана. – Просто я его так называю, а вообще, один наш общий знакомый зовет его Серенатос.
Кэт запуталась еще больше: во-первых, потому что уже где-то слышала это имя, а во-вторых…
– Что значит «общий знакомый»? Он знаком с вами лично? Обоими?
Сам вопрос прозвучал донельзя нелепо: никто из знакомых или друзей не должен знать о погонщиках, а тем более быть с ними знакомым, а уж тем более, с обоими.
Но Милана почему-то кивнула:
– Да, но, честно говоря, я не знаю, что их связывает. Андрей молчит, – она вздрогнула, – Другой вне досягаемости.
– Как у вас все запутано, – посочувствовала Кэт и встала. – Давай, я уберу посуду, а ты пока сообразишь чайку.
Милана кивнула и тоже встала. Уже в коридоре она услышала вопрос Кэт:
– А как же души? Их кто-нибудь забирает?
– Да, – Милана прошла на кухню. – Но я не знаю, кто.
Кэт принесла посуду и поставила ее в раковину.
– А посланник приходил?
Милана сразу поняла, кого она имеет в виду.
– Да. Хотел, чтобы я все бросила и вернулась к прежней жизни. Сказал, что Другой в полном порядке. Его, типа, даже повысили. – Милана задумалась. – В принципе, выглядело все так, будто мне предлагается выбор, но, – она отрицательно покачала головой. – Особого выбора я не почувствовала.
Кэт усмехнулась, включила кран и начала мыть посуду.
– Это называется «ремпрадо». Видимость выбора. Ремпрадо – политика обеих сторон, как Рая, так и Ада.
Милана резко обернулась:
– Хочешь сказать, Ад тоже дает выбор? Эй! А почему ты моешь посуду? Ты же гостья!
– Не выбор, а ремпрадо, – поправила Кэт. – А, посуду я мою, потому что она грязная.
Милана ринулась к раковине и закрутила кран.
– Я потом сама помою. Откуда тебе известно про Ад?
Кэт снова открыла кран.
– Потом у тебя времени не будет, потому что сегодня ночью ты отправляешься со мной на охоту. А про Ад? И ты вскоре узнаешь. Мы же в одном мире работаем, практически рядом. – Кэт развела намыленными руками.
– На охоту? – ошарашенно переспросила Милана. Чайник отключился, и она, вздрогнув, обернулась. – На кого?
– На хорьков, – деланно серьезным тоном сообщила Кэт, но, заметив облако недоумения, наплывающее на Милану, поспешила улыбнуться. – На души, конечно, на кого же еще?

Я одновременно почувствовала страх и волнение. Охота на души. Что же это может быть? Мы будем гулять вдвоем по ночному городу и собирать души? Это похоже на то, как я наведалась в морг. Или на кладбище… О боже, нет! Никогда в жизни я не повторю подобной вылазки.
Я передернула плечами. Кэт заметила это и улыбнулась. Я улыбнулась в ответ и принялась резать торт. У нее в глазах был такой озорной огонек! Мне не терпелось оказаться с ней на улице. Но сегодня же первое января! Холод!
Ничего, мы зайдем в какое-нибудь кафе, когда замерзнем. Как же уютно было тогда в трейлере! Я мечтательно вздохнула.
– Пойдем пить чай.
Кэт кивнула, выключила воду и вытерла руки о кухонное полотенце, белое в желтых подсолнухах.
– Пошли, я как раз закончила.
Торт оказался очень вкусным. Кэт постоянно угощала Леонардо, причем делала это так естественно, будто бы псу положено употреблять на обед (я взглянула на настенные часы), ужин, торт. Кстати, у меня и мысли не возникло остановить это безобразие.
Леонардо чуть не погиб год назад и не потому, что ел много сладкого, а потому что Другому нужен был проводник. И снова мои мысли вернулись к нему, я вспомнила фразу из какого-то фильма: «Однажды его просто не стало».
– Как ты думаешь, – задумчиво проговорила я. – Можно ли вынудить Их, – я глазами указала на потолок, – вернуть мне Другого? – и тут же добавила. – Не верю я ни в какое повышение. В нем не было ни капли честолюбия.
Кэт явно заинтересовала эта идея:
– Главное – не уступать, – негромко сказала она, словно тоже подозревала, что у стен есть уши. – Работать, как раньше. Однажды им это надоест и, возможно, они пришлют кого-нибудь. Посланника или нового погонщика. Нужно ждать. – Кэт пристально посмотрела мне в глаза. – Ты согласна идти дальше?
Я просто кивнула. Хотя мне очень захотелось крикнуть «Да!». Да, я согласна! Согласна на все, чтобы еще хоть раз увидеть пепельно-серого, пахнущего теплой влажной землей Другого. Еще хоть раз оказаться под властью его невозможных глаз.
И, конечно же, меня очень обрадовал тот факт, что Кэт предложила практически то же самое, что и Андрей.
Глубокий рев нарушил тишину. Звук был похож на тот, на поляне, но несколько тише. Кэт встала, прихлебнула из кружки уже остывший чай и улыбнулась:
– Пора на охоту.

– Его зовут Трушин Александр Сергеевич, ему двенадцать лет, и он живет в одном доме с твоей Миланой. – Самодовольство так и лилось из Вициуса изо всех пор.
– Она не моя, – огрызнулся Андрей.
Вициус слыл редким негодяем, к тому же очень и очень принципиальным. Договориться с ним, а уж тем более обмануть его было практически невозможно. Андрей всем своим видом пытался показать, что его нисколько не выводит из себя подобная ситуация. На самом же деле – на душе кошки скребли. Нет, не из-за Миланы.
Вициус парой глотков прикончил кофе в маленькой белой кружке:
– Неплохой здесь кофе, – он довольно причмокнул и промокнул салфеткой тонкие губы.
Не из-за Миланы, а из-за того, что терпеть не мог, когда его пытались использовать, управлять им.
– Есть конкретный план?
– Конечно, – Вициус поискал глазами официантку и потребовал еще кофе. – Все очень просто: сегодня первое января, максимум пятого ты должен увезти ее на какой-нибудь курорт. – Он гадко улыбнулся. – Уговорить девочку не составит для тебя труда.
Андрей крепче сжал вилку и нож, только бы не сорваться на эту мерзость.
– Поплаваете в море месяцок, отдохнете.
– У меня же задание? – вдруг вспомнил Андрей. –Ты предлагаешь мне бросить Флору на месяц? Как это будет выглядеть?
– Ой, не гони! – Вициус слащаво улыбнулся официантке, принесшей кофе.
Девушке с туго стянутыми на затылке иссиня-черными волосами, было не больше двадцати. Она была бледна, напугана и очень спешила удалиться.
– Объясни свое исчезновение тактикой, – предложил Вициус. – Да, и потом, – он понизил голос практически до шепота, – возможность вернуть сорвавшегося погонщика – разве это не стоит внимания и сил?
Похоже, Вициус все продумал. Андрей отодвинул тарелку и взял чашку с черным сладким кофе.
Что же случилось с Серенатосом?

6
ОХОТА

Я застегивала пуговицы на коротком бордовом пальто, когда заметила, что Леонардо преградил нам путь к выходу. Он встал поперек двери и устремил свой жалобный взгляд на меня. Кэт тоже это заметила, она посмотрела на меня и пожала плечами, мол «твой пес – сама решай».
– Я ведь поеду на своей машине? – спросила я у Кэт.
Она кивнула и обмотала длинный узкий шарф вокруг шеи:
– Конечно, но, – она задумчиво улыбнулась. – Если хочешь, могу организовать тебе мотоцикл или мопед?
– Ну, уж нет! – испуганно воскликнула я. – Да, я и не умею.
Итак, решено: Леонардо поедет с нами. Я открыла ящик с шарфами и достала шейный платок Кэт, фиолетовый в голубую полоску. Он выскочил, словно бабочка из темной коробки.
– Это твое. Спасибо.
Кэт взяла платок, секунду смотрела на него, потом повязала вокруг запястья:
– Главное – оказаться в нужном месте, в нужное время.
Усмехнувшись, я надела на Леонардо ошейник.
– Ты имеешь в виду тот случай или вообще?
– Тот случай, – Кэт сделала вид, что задумалась. – И вообще тоже.
Она открыла дверь:
– Пойдем.
Мы спустились на первый этаж. Я приветственно кивнула худощавому консьержу, спрятанному за стеклянной перегородкой, и пошла в гараж. Кэт сразу же отправилась на улицу, к своим.
Охранник гаража был немало удивлен тем, что я уезжаю на ночь глядя, и, кажется, даже вышел из будки, чтобы посмотреть, в какую сторону я направилась.
Во дворе, прикрытые сумерками, стояли три мотоцикла: «Дукати», «Харлей», третью марку я не знала. Как раз на третьем с изумрудным корпусом и сидел Игорь. Он коротко махнул мне рукой, другой приобнимая стоявшую рядом Кэт за талию. Я тоже сдержанно ему махнула. Кэт что-то сказала Игорю, быстро поцеловала его и прибежала ко мне.
Она рывком открыла дверцу и запрыгнула на сидение, рядом со мной:
– Сегодня я поеду с тобой.
Я облегченно вздохнула:
– Не поверишь, как я рада этому.

Когда Кэт услышала про исчезновение Другого, она сразу же поняла: за этим последовало предложение ремпрадо. Уже просто потому, что никакого «повышения» быть не могло! Все это сказочка про белого бычка. Милану просто лишили напарника. А просто так напарников не разлучают: слишком долог процесс создания погонщика. Значит, либо она, либо он в чем-то провинились. Можно, конечно попытаться узнать, в чем именно…
Хотя, что притворяться! Кэт не сможет спать спокойно, пока это не выяснит.
Ее немало раздражала нерешительность Миланы, но импонировало стремление к цели. Стремление вернуть Другого.
Кэт посмотрела на Милану и усмехнулась: если бы не перчатки, были бы видны побелевшие костяшки пальцев. Спина прямая, словно ее к швабре привязали. Рядом с этой девочкой постоянно хочется смеяться. Кто же ее, такую трусиху, в погонщики записал?
Стремление было у Кэт в крови, поэтому она постоянно искала его в других. В Миле оно было. Это хорошо.
Лео медленно просунул морду между креслами и настороженно посмотрел на Кэт. Она могла поклясться, что он даже глаза прищурил, темно-фиолетовые, изучающие. Девушка щелкнула его по носу. Пес изумленно отпрянул.
– О, приехали! Паркуйся здесь!
– Здесь? – удивленно переспросила Мила.

В январе темнеет очень быстро. Иллюминация праздника украшала город, светофоры отбивали ритм. Я вела машину очень аккуратно, стараясь не отстать от мотоциклов. Но если я думала, что оранжевая «Октавия» в сопровождении этих троих выглядит необычно, то что же тогда думать, когда, выехав из микрорайона, мы влились в поток разноцветных байков? Честно говоря, особого уюта я не почувствовала. Зато Кэт опустила стекло и стала махать и улюлюкать.
Байкеры, приняв нас за своих, мягко окружили «Октавию», и река потекла дальше. Скорее мы даже были похожи на ползущую амебу. Я потеряла из виду первые три мотоцикла, но Кэт не выказала по этому поводу никакого волнения. Тогда я тоже попыталась расслабиться и насладиться ездой по снежному, сверкающему городу.
До центра оставалось чуть меньше километра, когда вся процессия свернула в старый район. Здесь было много деревьев и полуживых домов, в основном – желтых трехэтажек. Совсем рядом грохотал поезд.
Скудное освещение улиц щедро дополняли расцвеченные занавесками окна. В некоторых переливались веселыми огоньками новогодние елки. На душе потеплело, и губы мои расплылись в блаженной улыбке.
Но вдруг я вспомнила, что являюсь в данный момент охотником. Охотником на смерть. Значит, где-то в этих радостных и теплых окнах притаилась старуха с косой.
Я отвела взгляд от домов и попыталась сосредоточиться на дороге. Нет, пусть там не будет смерти! Господи, если ты такой, каким я всегда тебя представляла, не допусти смерти в этих окнах! Забери души безнадежно больных и уставших от жизни.
– Что? – переспросила Кэт.
Все это время она, не переставая, барабанила пальчиками по торпеде.
– Вот бы мы могли выбирать, – несмело высказала я свою мысль. – Кому умирать, а кому нет.
Кэт нахмурилась, потом устало вздохнула:
– Мила, Мила, ну зачем тебе все это? – Она жалостливо посмотрела на меня. – Воспринимай мир проще или, – внезапно Кэт улыбнулась. – Поступи на факультет философии. У тебя, видимо, нереализованный запас энергии размышления. Или поразмышляй над чем-то полезным. Вот, например, – она взмахнула рукой, – придумай новую методику преподавания.
– Почему вы все так отрицательно к этому относитесь?! – не выдержала я, с трудом продолжая удерживать скоростной режим (здесь дорогу не посыпали реагентами, поэтому машину иногда заносило, отчего мотоциклы шарахались в стороны).
– В смысле? – не поняла Кэт.
– Все мои мысли кажутся вам идиотскими и чем-то донельзя нелепым! Что ты, что Другой, что Андрей.
Часть мотоциклов отделилась и свернула. Кэт жестом показала следовать за ними.
– Ты меня заинтриговала с этим Андреем. И с Серенатосом знаком, и твои идеи выслушивает. Кто он?
– Он – мой бывший парень, – коротко ответила я.
Распространяться на эту тему мне не хотелось. Зато Кэт наградила меня полным изумления взглядом:
– О! Он еще и твой парень?!
– Бывший, – решительно поправила я.
Кэт загадочно улыбнулась и через минуту указала на неоновую вывеску:
– Паркуйся здесь.
– Здесь? – мне действительно было удивительно, что охота начинается с клуба «Три четверти», но мотоциклы уже выстраивались в аккуратную цепочку на платной автостоянке.
Клуб занимал первый этаж четырехэтажного торгового центра. В зале со столиками почему-то не было праздничных украшений, кроме небольшой искусственной елочки на барной стойке.
Мы вошли вслед за остальными байкерами (восемь парней и одна девушка сразу же направились в зал с бильярдом). Константин подошел к бармену, поздоровался с ним за руку и стал о чем-то расспрашивать. Кэт помахала бармену и повела меня и Леонардо к столику.
Она сказала, что сейчас в клубе мало людей, и пес никого не побеспокоит. Кэт оказалась права. По крайней мере, бармен ничего не возразил, а официантка (сегодня она была одна) даже спросила разрешения его погладить.
Как и в прошлый раз, в бильярдном зале журчал телевизор, а через пару минут из-за барной стойки послышался французский рэп.
Официантка принесла нам горячее какао и тарелочку с печением. Я окинула все это непонимающим взглядом:
– А мы что-нибудь делать будем?
– Конечно, – Кэт кивнула. – Будем наслаждаться какао и ждать.
Ну, что ж. Ждать, так ждать. Я принялась за печение. Оно оказалось вкусным. Кажется, из топленого молока и с кусочками абрикоса. Леонардо печение тоже понравилось. Он устроился под столом и негромко им хрустел.
Я почти допила какао, когда к нашему столику подошел Игорь и тихо сказал.
– Пора.
Это было единственное слово, услышанное мной от него за весь вечер и всю ночь. Кэт кивнула, положила на синюю скатерть сто рублей и шепнула:
– Пойдем.
Ох, знать бы еще куда! Кэт была очень возбуждена и тщетно пыталась это скрыть. Но горящие щеки и блестевшие глаза ее выдавали. Я подумала, что на этот раз она пересядет к Игорю, но ошиблась.
– Не бойся, – Кэт щелкнула меня по носу, когда мы сели в машину.
От неожиданности я вздрогнула.
– Сегодня я тебя не брошу, – пообещала она, зачем-то взъерошив свои светлые волосы.
– Очень этому рада, но, может, ты все же объяснишь, что мне нужно делать? – я всегда очень болезненно относилась к неведению и постоянному напряжению.
– Ой, извини, – воскликнула Кэт, – просто я всегда так вхожу в процесс, что перестаю замечать все остальное. – Она попыталась повернуться и начала объяснять.
Кажется, даже Леонардо навострил уши.
– У Никиты, бармена, есть милицейская рация. Когда где-нибудь совершается убийство или происходит другое ЧП с летальным исходом – он нам сообщает и, – Кэт повела рукой перед лобовым стеклом: мотоциклы плавно скользили по асфальтовому покрытию в сторону ворот. – Мы едем.
– Подожди, – я не поверила своим ушам. – Не хочешь же ты сказать, что все эти байкеры – погонщики душ?
Кэт прыснула и посмотрела на меня, как на душевнобольную.
– Нет, конечно. Какой тогда смысл? Куча погонщиков гоняются за одной душой?
– Действительно, глупо, – согласилась я и вставила ключ в замок зажигания.
Двигатель откликнулся на поворот ключа резким рыком.
– Но им-то какой смысл в нашей охоте?
Кэт пожала плечами и села поудобнее:
– Просто это и их охота то же.
Машина плавно тронулась с места, а я все не могла оторвать взгляда от Кэт. Нет, меня не озарила внезапная догадка, просто задача обрела логический ответ. В тусклом свете неона и фонарей я попыталась увидеть у байкеров объективы фотокамер. Как жаль, что все задачи имеют лишь один верный ответ. В дальнейшем я в этом убедилась.
Зарево пожара мы увидели задолго до того, как подъехали к двухэтажному магазину электронной техники «Эмирал». Пожарные выламывали решетки в окнах первого этажа, но огонь полыхал на втором, во всех шести окнах. Языки пламени вырывались между прутьями решеток и жадно облизывали стены.
Не было ни снега, ни ветра. Улица была похожа на театральные декорации, в которые никак не вписывался этот стремительный, слишком яркий огонь.
Я припарковала «Октавию» под заснеженным деревом и выключила фары. Мотоциклисты рассредоточились и расчехлили фотоаппараты. Игорь оказался неподалеку от нас. Я повернулась к Кэт, ожидая инструкций, но она напряженно смотрела на полыхающие здания.
– Интересно, был ли там кто-нибудь, кроме сторожа, – задумчиво проговорила она.
– Надеюсь, что нет, – знаю, что это был не вопрос, но промолчать не смогла.
Кэт удивленно и как-то обиженно воззрилась на меня:
– Разумеется, я тоже на это надеюсь. Может, и сторож жив.
– Может, и жив, – подтвердила я. – Вдруг он куда-нибудь вышел?

Но сторож никуда не вышел, его вообще не было в магазине, когда начался пожар. Зато были заместитель директора, главный бухгалтер, менеджеры, кассиры. Сорок пять человек, пришедших на вечеринку по случаю первого января.
Пожар начался неожиданно, но был вполне предсказуем. Подвыпившие коллеги стали включать всю технику, которой достались розетки. Небывалая какофония сорока пяти телевизоров, пятнадцати музыкальных центров, нескольких десятков магнитофонов китайского производства, а еще были утюги, холодильники, фены…
К сожалению, никто из коллег не вспомнил или просто не знал, что многие приборы не проходят проверку на заводе – изготовителе и имеют дефекты.
Например, не заизолированные провода утюгов, которые и послужили возникновению пожара.
Поначалу никто не заметил противного тяжелого запаха тлеющей проводки, не увидел задымления и не различил коварных языков пламени. В общей шумихе поначалу и не услышали первых возмущенных возгласов празднующих.
Потом началась давка. Толпа сама завалила себе выход стеллажами и парой холодильников и развалилась на мелкие группки: кто-то оказался в подсобке, кто-то рванулся на второй этаж.
Возможно, если бы сторожа пригласили на вечеринку, то жертв удалось бы избежать. Но сторож был непьющим и предпочитал проводить праздники в кругу семьи. И вот, пока пьяные неадекватные друзья-коллеги искали путь к спасению, блуждая в клубах дыма, словно слепые мыши, скучный сторож ограничился бокалом шампанского и помогал внукам собирать подаренные на Новый год пазлы.
Кэт и Милана напряженно ждали. Когда дым в ночном небе немного рассеялся, и показались звезды, над зданием стало образовываться золотистое облако. Но оно было слишком большим для одной души. Милана непонимающе посмотрела на Кэт, но та тоже выглядела растерянной. Облако увеличивалось, разрасталось, пожирая клочки ночного неба.
– Не нравится мне это. – Кэт поморщилась и достала сотовый телефон.
Когда длинные гудки прекратились, она выпалила:
– Давай уедем отсюда?

Разрастающееся облако напомнило кладбище. Все эти души, пытающиеся разорвать меня на куски! Кэт выхватила сотовый и набрала номер. Дикое напряжение на ее лице убедило меня в серьезности происходящего. Значит, это не я трусиха.
Кому же она звонит? Прерывистая трель указала на Игоря. Он снял шлем и достал телефон.
– Давай уедем отсюда, – попросила Кэт дрожащим голосом. – Это может быть опасно.
Ответ Игоря ее не удовлетворил, она покачала головой и испуганно посмотрела на золотистое облако, начавшее вращение. Кэт выключила телефон и трясущейся рукой убрала его обратно в карман.
– Давай подъедем поближе к нему, – с вздохом попросила Кэт.
Тогда я еще не понимала, причем здесь Игорь, почему он не волнуется за безопасность своей девушки и, в конце концов, зачем мне к нему подъезжать. Но я послушно повернула ключ в замке зажигания и продвинулась немного вперед, хотя чуть дальше, чем следовало: мотоцикл оказался на уровне бензобака.
Игорь наградил меня задумчивым взглядом и надел шлем. Я чувствовала себя неуютно, находясь между ним и Кэт, да еще перед этим облаком. Сколько же там душ? Как они там оказались? Когда же потушат пожар?!
Внезапно от скопища отсоединилось две души. Они направились в нашу сторону. Я сжалась, вот сейчас они подлетят и войдут в меня или в Кэт…
Но что это? Золотистые силуэты мягко, неспешно обогнули капот «Октавии», беззвучно скользнули по дверце. Первой моей мыслью было, что рядом погонщик Ада. Я резко обернулась, но сидение оказалось слишком высоким. Тогда я открыла дверцу и выскочила на снег.
Какого же было мое удивление, когда вместо погонщика Ада я увидела Игоря, вздрагивающего при контакте с душами.
Он так и сидел на своем изумрудном мотоцикле, вцепившись в руль. Я попятилась и наткнулась на дверцу. Кэт выглядывала из машины, облокотившись руками о мое кресло. Она не отрывала встревоженного взгляда от своего Рыжика.
Я почувствовала себя в западне. Игорь – погонщик, а не Кэт! Но кто же тогда Кэт?! Черт возьми!
Я почувствовала легкий толчок в спину. Видимо, какая-то душа нашла новый проход на тот свет. Но взгляд мой все еще был прикован к Игорю. Еще одна душа влетела в меня, потом еще одна. Странно, но до этого момента я считала, что необходим зрительный контакт.
Я рефлекторно вцепилась в дверцу. Сильный рывок привел меня в чувство – это была Кэт. Она пыталась втащить меня в машину, но почему-то на заднее сидение. Сей факт я обнаружила, когда услышала рычание родного песика над ухом.
Кэт пихала меня дальше, поэтому Леонардо пришлось перепрыгнуть вперед. Что вызвало еще пару недовольных рыков. Блондинка сама села за руль и включила зажигание. Но машина не рванулась с места, как можно было ожидать. Я немного пришла в себя и посмотрела на здание магазина. Золотистое облачко практически растаяло. Но только, когда последняя душа покинула этот мир, Кэт сняла машину с ручника, и мы покинули это место.
Последнее, что я увидела – это силуэты прыгающих на крыше людей. Значит, кто-то все-таки спасся.
Я облокотилась о спинку и, дыша спокойно и размеренно, попыталась сосредоточиться на жизни на улицах города. Точнее, на ее отсутствии. Редкие окна еще светились, да витрины круглосуточных магазинов и игровых забегаловок. Я старательно удалила все тревожащие мысли и сама не заметила, как уснула.
Очнувшись, я вновь обнаружила себя у знакомого подъезда. «Три четверти». Опять?!
Кэт прочитала мои мысли:
– Ночь еще не закончилась.
Я почти сползла с сидения, пока спала, и теперь попыталась занять более подобающее положение.
– Сейчас закончится, – сердито пообещала я Кэт. – Если ты не объяснишь, зачем обманула меня.

7
САША

– Я жду, – настойчиво повторила Милана.
Она была рассержена, голубые глаза мрачно поблескивали в тусклом освещении.
Кэт с шумом выдохнула и обиженно поджала губы:
– И вовсе я тебя не обманывала. Просто не сказала, что Игорь тоже погонщик.
Как ни странно, но подобное объяснение не успокоило Милану, а совсем наоборот.
– Что значит «тоже»? – процедила она сквозь зубы. – Сколько же нас всего в этом городе?
– Только мы четверо, – Кэт жалостливо округлила глаза.
Остальные уже зашли в клуб и наверняка отогревались чем-то горячим.
– Четверо? – воскликнула Милана, подавшись вперед. – Ты издеваешься? И кто это «мы четверо»?
Кэт попыталась немного отодвинуться от взбешенной подруги, что оказалось достаточно сложно в пределах «Октавии».
– Я с Игорем, – объяснила она, – и ты с Серенатосом.
– Серенатос – нет! – прохрипела Милана, и тут до нее дошло еще кое-что. Она отпрянула и подозрительно сузила глаза. – Что значит «ты с Игорем»?
Милана сама не верила в то, что собиралась произнести:
– Вы с Игорем – напарники? – она провела перед собой рукой, словно отодвигая туман.
– Совершенно верно, – Кэт начала подозревать, что стоило объяснить это раньше.
– Вот черт! – выпалила Милана и устало откинулась назад.
– Может, теперь пойдем? – попросила Кэт. – Я очень хочу кофе с молоком.
– Да пошла ты…
Кэт замерла, слов не было, чтобы оправдаться или просить прощения.
– Ладно, – Милана вдруг смягчилась и выпрямилась. В тусклом освещении явно выделялись тяжелые синяки под ее глазами. – Только еще один вопрос. Все погонщики с Той стороны могут перемещаться в наш мир?
Недолго думая, Кэт просто пожала плечами:
– Пока я таких не встречала. Возможно, я единственная.
Казалось, еще больший груз опустился на плечи Миланы.
Кэт сочувственно вздохнула:
– Подумала о Серенатосе?
Милана несколько раз кивнула.
Внезапно двери клуба открылись и на улицу вышли байкеры. Кэт простонала:
– Ну, почему так быстро?!
Милана попыталась улыбнуться:
– Знаешь, я буду совсем не против, если ты поведешь.
Кэт поелозила в кресле, устраиваясь поудобнее:
– Еще бы.

Так было всегда. Если мама Сергея Трушина недосаливала гречневую кашу – отец давал ей оплеуху, если она возмущалась – мог приложить ее к стене (обычно в этот момент с полочек сыпались всякие мамины фигурки из стекла и глины).
Видя все это, слыша мамин плач за стеной, Сергей обещал самому себе, что никогда, никогда в жизни не ударит девочку. А еще, когда он вырастет, то женится на своей маме и купит ей все, что она захочет, и никогда, никогда не будет ее бить. Даже если она не будет делать его любимый сливовый мармелад или не разрешит гулять с Витькой из соседнего дома.
Но мальчик вырос, женился и постепенно понял, что отец всегда был прав. Разве можно иначе? Ведь женщины слов не понимают. Ну, сколько можно говорить, что в салате не должно быть редиски, а оливковое масло он терпеть не может?
Александр Трушин всем своим существом понимал, что бить человека, который плачет и пытается закрыться руками, нельзя!
Но после того как родной отец пару раз спустил его с лестницы, а мама умоляла не вмешиваться, потому что «им может быть очень плохо, еще хуже», Александр выработал свой план, причем очень рациональный для подростка.
Он решил выучиться на юриста, заработать много денег, оформить развод родителей и увезти маму на юг, к морю. У нее будет хороший дом, где она станет выращивать овощи и цветы, а летом – сдавать комнаты отдыхающим.
А еще мама заведет собаку, большую, сильную и добрую, как ретривер Лео. Нет, не так. Лучше договориться с Миланой Дмитриевной, чтобы она продала им одного из сыновей Лео. Наверняка, у него будут сыновья: маленькие золотистые комочки.
Потом он, Александр, женится и будет приезжать к маме на лето вместе с женой, а потом и с внуками. Мама будет встречать их накрытым столом, пес станет прыгать на его детей, а они с визгом побегут сразу к морю. Он скажет, что сначала нужно поесть, но мама возразит, что с полным желудком купаться нельзя.
Еще в доме будет несколько кошек, чтобы ловить мышей, курицы, чтобы были свежие яйца, и петух. Александру очень нравилось, как кричит петух.
Весь этот мир строил мальчик-подросток, лежа в темной комнате, спрятав голову под подушку и одеяло, пока за стеной какой-то мужчина, называющий себя его отцом, вымаливал прощение у своей жены.
Александр никогда не говорил себе: «Я никогда, никогда не буду бить девочек». Просто потому, что в его подростковом мужском мозгу и не возникала мысль, что ему когда-нибудь этого захочется.
А еще, Александр Трушин не знал, что судьба его семьи не зависит от его планов. В этом мире оказались более могущественные силы.

На этот раз где-то произошло двойное убийство. В принципе, две души – не так уж много, но, похоже, во мне стало зарождаться чувство долга.
– Точно две? – напряженно переспросила я у Кэт, когда та получила информацию по сотовому.
– Конечно, – тут же ответила она, но осеклась. – А, впрочем, уже и не знаю. Но обещают две.
Я усмехнулась. Уж извините, но ситуация показалась мне смешной.
– Слушай, Кэт. А ты не думала брать с собой термос с чем-нибудь горяченьким.
– Нет, почему-то, – удивленно призналась она.
Ехать пришлось недалеко, к рынку на границе микрорайонов.
Здесь освещения практически не было, разве что от фар двух милицейских машин и одно кареты «Скорой помощи». Как и в прошлый раз, «Октавия» остановилась достаточно далеко, чтобы не попасться на глаза служителям закона. Как и в прошлый раз, мотоциклисты-фотоохотники незаметно растворились во тьме. Как им удалось сделать это с включенными фарами, для меня так и осталось загадкой. Но через минуту я заметила резкие отблески фотовспышек.
Это был открытый рынок, без павильонов, поэтому из машины прекрасно просматривалась вся сцена действий. Хотя мне этого и не требовалось, главное – не упустить душу.
– У-ух, жалость какая, – протянула Кэт и завела двигатель.
– Что? В чем дело? – не поняла я и заметалась по машине, выглядывая во все окна. – Души уже кто-то забрал?
– Нет, но скоро заберут, – Кэт развернула машину.
– Подожди! – я вцепилась в водительское сидение. – Хочешь сказать, что Игорь заберет обе души?
Кэт нажала на педаль тормоза, и я больно ударилась о ящик между сидениями. При этом она умудрилась развернуть машину так, что место убийства оказалось у нас по левому борту.
– Смотри! – Кэт опустила стекло и указала рукой на небо.
Там, метрах в ста над землей в воздухе повис голубой перевернутый крест в круге.
– Это знак Вициуса. Он появился первым, значит – души его.
Кэт дернула рычаг переключения скоростей, и мы тронулись с места.
– Кто такой Вициус? – Я обернулась и еще долго не могла оторвать взгляд от голубого символа в небе, это действительно было красиво. – И почему мы должны ему уступить? Разве не лучше дать возможность самой душе выбрать?
Мы выехали на главную дорогу, там нас ждал Игорь. Остальные, видимо, остались фотографировать. Увидев, нас парень завел двигатель и поехал рядом.
– Вициус – погонщик Ада, – Кэт улыбнулась Игорю. – Он приехал первым. На пожар первыми приехали мы – значит, все остальные уступили нам. Это очень простая арифметика, позволяющая погонщикам Рая и Ада довольно мирно сосуществовать.
Я задумалась: а если все-таки души могли бы выбирать?
– Души не могут выбирать, – продолжила Кэт. – В момент перехода душа – это особая субстанция, не обладающая мышлением, волей. Есть только точка начала перехода и точка конца. Если хочешь, назови это, – она усмехнулась, – светом в конце тоннеля.
Кэт ехала очень быстро, постепенно фонари слились в один световой поток.
– Но ведь нас с Игорем – было двое, – резонно возразила я. – И это не сбивало души. А ты вообще сказала подъехать к нему поближе?
– Конечно, вы же, – Кэт подбирала определение. – Однополюсные.
– Но…
– Слушай! – не выдержала Кэт. – Есть определенные правила. Давай на этом пока закончим. Мне, между прочим, сегодня еще работать.
Конечно, я и забыла, что за оставшийся кусочек ночи ей еще нужно переправить души в Рай.
– Последний вопрос? – робко попросила я.
– Ну?
– Ты можешь переправлять души только ночью?
– Конечно, – Кэт задержала взгляд на желтом сигнале светофора, на миг забыв, что он не работает. – Вот только не спрашивай, почему. Все всегда так делали.

Леонардо прямиком направился к своему коврику. Я тоже решила сразу лечь. Пусть мои души и некому сейчас забирать, но регистрировать их я не перестану.
В коридоре я оказалась моментально. Даже не успела ни о чем подумать перед сном. Негромкий шелест беседы словно обволок меня пеленой. Я почувствовала себя дома.
– Прошу прощения, – через некоторое время я решила сообщить о своем присутствии. – Назовитесь, пожалуйста, те, кто еще не зарегистрировался.
Тут же посыпался град имен.
– Минутку-минутку, – перебила я спешащие души. – Давайте по очереди: например, сначала девушки, потом женщины, потом юноши, а затем – мужчины.
– Тавилова Наталья Анатольевна, – произнес дрожащий девичий голосок. – Мы, правда, попадем в Рай?
– Правда. Дальше, пожалуйста.
После седьмого представления я горько пожалела о том, что не занялась тренировкой памяти или хотя бы не имею возможность сразу же записывать имена в книгу.
Тут же на мою бедную головушку свалился тяжелый фолиант.
– Черт! – вырвалось у меня.
– Что? – в унисон ужаснулись несколько душ.
– Нет-нет, ничего. – Я присела, чтобы поднять книгу и получила еще один удар, на этот раз сувенирной перьевой ручкой.
Надо же, я столько мучилась, пытаясь правильно запомнить всех гостей, а надо было всего лишь захотеть эту книгу. Ладно, лучше поздно, чем никогда.
В итоге получилось, что в данный момент не переправленными остаются двадцать четыре души. Я самодовольно хмыкнула, если так будет продолжаться, то здесь со временем образуется филиал Рая. Нет, они просто вынуждены будут что-нибудь предпринять.

8
ПЛАНЫ

Утро началось неожиданно приятно. Свежий морозный ветерок гулял по комнате, ласкал обоняние и щекотал лицо. Я рефлекторно натянула одеяло, но холодно не было.
Что-то нежное и прохладное коснулось кончика носа, и негромкий мужской глосс проворковал:
– Ты опять забыла проветрить комнату перед сном.
Я открыла глаза: перед кроватью на корточках сидел Андрей с белой розой в руке.
Первым делом я поискала глазами открытое окно, но все было заперто, поэтому я осмелилась освободить руки от одеяла и потянуться.
Андрей пересел на кровать. На миг мне показалось, что он помрачнел, но нет, вот он уже нежно улыбается и беззаботно вертит в руке цветок.
– Давай-ка в ванную, а я пока приготовлю завтрак.
Он встал:
– И, знаешь, накрою его в гостиной, кухня годится только для задушевных ночных бесед.
Я кивнула, сердце постепенно наливалось тяжелой нежностью:
– Хорошо.
Андрей поцеловал меня в лоб и вышел.
Эх, вот бы он не был сотрудником Ада, или хотя бы я этого не знала! И все же его появление было очень приятно, несмотря на то, что расстались мы в последний раз не очень хорошо: он сказал, что его отношения с Серенатосом меня не касаются. Бедный, бедный мой Другой.
Какая странная энергия связывала нас, будто паутина из женских волос. Как естественно я могла раствориться в его взгляде. Но почему же я не ценила этого тогда?! Почему отдельные моменты не слились в одно целое, всепоглощающее чувство необходимости быть рядом с ним? Почему нам позволили лишь встретиться, но не остаться вместе?
Детская радость от появления Андрея постепенно улетучивалась, и все же я встала и пошла в душ.
В гостиной, помимо завтрака, состоявшего из йогурта, омлета и кофе с овсяным печением, меня ждал еще один сюрприз. А именно, огромный букет из красных и белых роз. Он стоял на полу возле стеклянного столика в большой керамической вазе. Чарующий аромат успел пропитать всю комнату.
– Это мой подарок на Новый год, – Андрей указал на цветы.
– Здорово, – выдохнула я. – Но у меня ничего для тебя нет. Хочешь…
– Погоди, – остановил меня Андрей, взял за руку и усадил на диван. – Я сделал это за тебя.
– Ты сделал себе подарок от моего имени? – Я подогнула ноги.
Андрей выудил из глубины букета конверт и протянул его мне. На конверте были изображены две черно-белые кошки в ворохе подарочной бумаги и конфетти. Я в нетерпении открыла конверт и изумленно уставилась на Андрея:
– Это то, что я думаю?
Андрей подсел ко мне и приобнял за талию:
– Мы же так и не съездили на Майорку.
– Но, – я нерешительно попыталась отстраниться, но Андрей держал крепко. – Это было практически год назад.
– И что? – он пожал плечами, я почувствовала движение его мышц под тканью легкого бордового джемпера. – Майорка никуда не исчезла.
– Зато у меня появилось много дел, – немного раздраженно возразила я.
– Неправда, – Андрей поцеловал меня в мочку уха. – У детей каникулы, а души можно собирать в любом конце света. – Он улыбнулся. – Их четыре.
Я слегка расслабилась и попыталась размышлять здраво: что произойдет, если я отдохну со старым приятелем? Ему ведь от меня больше ничего не нужно.
– Если бы ангелы твои, – прошептал Андрей мне на ушко, – смогли меня понять…
– Щекотно. – Я улыбнулась и передернула плечами. – Давай завтракать. А над Майоркой. – Я просительно посмотрела ему в глаза, – можно я подумаю?
– Конечно, – он кивнул и пересел в кресло. – До третьего время еще есть.
Кажется, он не обиделся.
И все же нужно быстро принимать решение, если ехать, то уже послезавтра. Единственная, с кем я могла посоветоваться – это Кэт. Но здесь ли она? В этом ли мире?
Андрей пригласил покататься на лыжах, но прежде чем согласиться, я попросила сделать один звонок и убежала в спальню. Трубку взял Игорь.
– Да? – полусонно спросил он.
– Здравствуй. Это Мила. Могу я поговорить с Кэт?
– Нет, она на работе.
Я вновь услышала в его голосе угрожающие нотки. Или это раздражение?
– Извини, а не мог бы ты попросить ее перезвонить мне домой или на сотовый, когда она освободиться?
– Хорошо, – коротко ответил Игорь и хотел бросить трубку, но я выкрикнула:
– Подожди! Это очень важно!
– Я же сказал, что передам, – устало повторил он и положил трубку.
Передаст ли? На душе было неспокойно. Хотя, почему я сказала, что «Это очень важно»? Это же не вопрос жизни и смерти, в самом деле.
Андрей сказал, что быстренько смотается домой за лыжами и вернется за мной. Я согласилась и полезла в гардероб за чем-то, что напоминало бы лыжный костюм.

Вициус уже и не помнил то время, когда еще не стал погонщиком. Это было странно, так как все погонщики помнили момент перехода в малейших деталях. Встречаясь, они рассказывали друг другу все. Какая была погода, какое дерево цвело, кто правил страной…
Хотя, нет, Вициус помнил, кто правил страной, не помнил точно, какой именно, но правил его отец. Он был внебрачным сыном и не первенцем. Но он помнил отца, помнил холодный и одновременно невероятно нежный темно-синий атлас на груди отца.
Да, отец брал его на руки и прижимал к груди. Вициус помнил длинный черный плащ, отороченный мехом. Он любил заворачиваться в этот плащ, сидя у огня в их поместье, где он жил с мамой и несколькими слугами.
Плащ пах папой. Это был сильный, властный запах, он спасал Вициуса от детских страхов. Когда он, Вициус, наполнял легкие папиным запахом, то чувствовал себя бесстрашным и всемогущим. Этот плащ стал последним папиным подарком.
Папа ушел, а потом пришли люди в разной одежде, но с одинаковыми лицами. Они забрали маму и Николаса, сына няни Вероники, а дом сожгли.
Николас должен был сказать только одно – «Я не Вициус», и тогда бы его не забрали. Но он не мог, не мог говорить. Николас был немой, и он носил старые вещи Вициуса, поэтому, когда настоящий Вициус вернулся с очередного свидания, то обнаружил догорающее поместье и рыдающих слуг. Громче всех выла Вероника.
Вициус, бедный, наивный Вициус, срочно отправился в город, прямиком к отцу. Он кричал, призывал отца к оружию. Необходимо было срочно отправиться на поиски матери. Но стоило королю отлучиться, как личная охрана королевы скрутила внебрачного конкурента наследника, и, под покровом ночи, он был отправлен в темницу на острове Нес-Вицис.
Его Величество Король так и не узнал, почему сын отправился на поиски матери без него. Он был раздосадован и всю оставшуюся жизнь искал их обоих.
Мать Вициуса была освобождена из Нес-Вицис через двадцать один год, когда к власти пришел другой род.
К тому времени Вициуса в темнице уже не было.

С самодовольной улыбкой Вициус, погонщик Ада, наблюдал за тем, как «Нива» Сергея Трушина налетела на кучу железного мусора под снегом и тем самым поранила оба правых колеса. У Сергея была одна запаска, но за второй пришлось ехать на ближайший авторынок на попутке.
Второго января при минус пятнадцати на градуснике это нельзя было назвать приятной поездкой. Поэтому в тот момент, когда Александр Трушин играл в новую компьютерную игру дома у друга, а Милана отогревалась чаем с медом в кресле Андрея, Сергей Трушин вымещал свою злобу на жене.
Вициус был рад: план начал работать. И что ему особенно нравилось, никто не мог повлиять на его исполнение. Ведь даже выбор, данный Андрею, был ничем иным как ремпрадо. Итак, завтра вступит в действие второй пункт плана.

Как же все-таки хорошо я сделала, что согласилась на лыжную прогулку с Андреем! Но вечером позвонил Михаил, и я почувствовала угрызения совести. Михаил уехал в Белоруссию провести праздники с семьей. Он поздравил меня с праздником, сказал, что скучает, и обещал привести «бо-ольшой подарок».
После разговора остался неприятный горьковатый осадок на душе. Я не испытывала к нему никаких романтических чувств, но очень не хотела его обижать. Как бы так все обставить, чтобы остаться друзьями?
В семь вечера позвонила Кэт и пообещала заехать через полчаса. Как оказалось, она имела в виду, что мы вновь отправимся на охоту. На этот раз Кэт даже не поднялась, а просто посигналила, когда подъехала вместе еще с тремя мотоциклистами.
Я быстро оделась и, пристегнув поводок к ошейнику Леонардо, выскочила из квартиры.
Когда мы вернулись в клуб после первой вылазки, я решилась спросить у Кэт насчет отпуска. На мгновение мне показалось, что недоумение скользнуло на ее лице. Но через минуту Кэт равнодушно пожала плечами.
– Конечно, а что в этом такого? Может, у вас начнется новый виток отношений.
– Какой виток?! – возмутилась я. – У меня уже есть парень. То есть, я хочу с ним расстаться, – я ковырнула вилкой белое пирожное. – Дело не в этом. Никакой романтики я от Андрея не хочу, и он, думаю, это осознает.
Кэт непонимающе мотнула головой:
– И в чем же тогда трудность?
– Трудность в том, что он – сотрудник Ада! – сердито процедила я сквозь зубы.
– Ха! – выдохнула Кэт, задев белую чашку с кофе, черная жидкость выплеснулась на блюдце.
– Кто – сотрудник Ада? – спросил Игорь, подойдя к нам с бутылкой в руке.
– Ее бывший дружок, – Кэт кивнула на меня.
Похоже, ей это казалось забавным. Игорь перевел недоуменный взгляд со своей подруги на меня:
– Серьезно?
– Серьезно, – недовольно буркнула я.
Из соседнего зала потянуло пряным ароматом; кажется, это был плов. Желудок настойчиво попросил чего-нибудь более весомого, чем пирожное «Облако в корзине».
– Может, мы покушаем пока? А? – видимо, мой взгляд был слишком жалок, потому что Игорь, показав официантке странную фигуру из пальцев, отодвинул высокий деревянный стул и сел.
– Давай покушаем. – Он отхлебнул пива и поставил бутылку на стол. – А ты пока расскажи поподробнее о своем бывшем друге, по совместительству – погонщике Ада.
Я проводила официантку взглядом изголодавшейся кошки и, походя, заметила:
– Вообще-то, он мой бывший парень, а не друг. Другом, думаю, он остался. И он – не погонщик, он пытался сбить меня с пути.
– Ух, ты, Искуситель! – в голосе Игоря плясали язвительные нотки. – Искуситель?
– Отстань от нее, – бросила Кэт и одобряюще улыбнулась мне. – Искусители – тоже люди. Бывают хорошие, бывают не очень.
Брюнетка в сине-черном коротком платьице принесла три тарелки с чудно пахнущим содержимым. Там было картофельное пюре, котлета и несколько огуречных овальчиков. Я в нетерпении развернула салфетку с ножа и вилки.
Кэт пристально смотрела на меня:
– Так он – хороший?
Я как раз положила в рот кусочек котлеты, которая оказалась фаршированной яйцами и зеленью, поэтому просто пожала плечами, но потом сразу же кивнула.
Кэт недовольно скривила губы и размотала салфетку.
Игорь запивал ночной ужин пивом. Как меня раздражает эта ужасная мужская привычка! Абсолютно не понимаю, как можно запивать горячую картошку холодным пивом?
– Честное слово, нравится вам находить проблемы на пустом месте! – наконец высказал свое мнение Игорь. – Парень хочет отдохнуть, – нарвавшись на наши пристальные взгляды, он поправился, – ну ладно, пусть не только отдохнуть, пусть еще что-то.
Наши взгляды постепенно налились свинцом недоверия.
– Прекрати. – Игорь прикончил бутылку и кивнул официантке (надеюсь, не снова пиво). – Не убить же он тебя решил?! Во-первых, это запрещено, а во-вторых, не обязательно ехать для этого на море. Пусть он знает тебя, как облупленную, и, если захочет, то сможет вертеть тобой по своему усмотрению, но и ты уже не слепой мышонок.
Я возмущенно открыла рот, но слов нужных не нашла. Что значит «сможет вертеть по своему усмотрению»? Я, между прочим, не девочка-подросток!
– Короче, – подытожил Игорь, широкой ладонью убрав рыжие кудри со лба, – удивить ему тебя нечем. И вряд ли он несет в себе какую-нибудь угрозу. Максимум, что он может сделать, это склонить тебя к предельно близким отношениям на время отдыха, но тебе это не повредит.
Я переглянулась с Кэт, ее брови хищно и одновременно настороженно сошлись на переносице.
– Что значит «на время отдыха»? – проговорила я. – Почему не дольше?
Игорь отодвинул пустую тарелку, потом изобразил с помощью пальцев пистолет и «выстрелил» в меня.
– Потому что работа искусителя – это одиночный выстрел. Пуф – попал, сердце разбито. Пожалуйте, следующий.
Официантка принесла горячий клюквенный морс в больших синих кружках и забрала грязные тарелки. Все-таки, не пиво. И что это за знаковая система из пальцев?
– Его наверняка будет ждать здесь очередная клиентка, – продолжил Игорь и равнодушно добавил, – или клиент. Может, он действительно решил взять небольшой отпуск, а ты – единственная, с кем ему не нужно притворяться тем, кем он не является. Стоматологом, например, или секретным агентом секретной службы секретного государства.
Дальше разговор плавно перетек в планы на лето самих Игоря и Кэт. Они не могли выбрать: снять домик в какой-нибудь деревне на недалекой реке-Оке или рвануть с байкерами на юг.
Как бы то ни было, но речь Игоря убедила меня в беспочвенности страхов и собственной глупости. Действительно, зачем искать проблемы там, где их нет?
Итак, завтра, третьего января я сообщу Андрею о своем решении.
Этой ночью вызов поступил довольно поздно, в начале четвертого. К тому времени я уже расслабилась и была готова вернуться домой и лечь в теплую постель.
Первым из-под стола выскочил Леонардо. Он вытянулся по направлению к двери и замер. Как же все-таки жутко выглядят ретриверы в охотничьей стойке! Словно плюшевый мишка с окровавленными клыками.
Один из байкеров (высокий парень лет тридцати с густой черной шевелюрой) проходя, хлопнул Игоря по плечу. Тот кивнул. Встал и снял черно-зеленую кожаную куртку со спинки стула:
– Женский треп окончен, пора заняться делом.
Кэт бросила деньги на столик и, приблизившись ко мне почти вплотную, заботливо спросила:
– Могу я сегодня поехать со своим Рыжиком?
Я кивнула и указала на пса, выскочившего на улицу вместе с мотоциклистами:
– Я не одна.
– О’кей, – Кэт быстро застегнула молнию на куртке. – Но держись ближе.
В принципе, если мотоциклы не выжимают все возможное из своих двигателей, автомобилю не составляет особого труда «держаться близко». Трудность составляет лишь то, что я не знала, куда именно мы направляемся. То, что скоро поворот, я узнавала лишь тогда, когда мотоциклы за пару метров до виража перестраивались на нужную полосу. В следующий раз нужно будет спрашивать дорогу заранее.
Мы неслись по ночному городу, словно стая волков. Леонардо сидел впереди и слегка покачивался на поворотах. Его поза истукана немного пугала меня.
– Тебе тоже кажется, что мы похожи на волков? – хихикнув, спросила я. – Или на одну большую лису? Точно! Наша машина – это рыжий хвост.
Краем глаза я заметила, как пес на пару секунд повернул ко мне морду.
Наконец, мы прибыли на место. Здесь было довольно много света, поэтому я поспешила спрятаться у огромной автобусной остановки и погасить фары.
У девятиэтажного дома стояла машина «скорой помощи», милицейский «уазик» и пара «Жигулей». На боковой стороне дома расположилась большая вывеска, приглашающая воспользоваться игровыми автоматами.
Она была довольно сильно разбита; из открытой двери лился желтый электрический свет. Через минуту появилась процессия с носилками.
– Один, два, три, четыре…
Что же там произошло? Почему вывеска разбита? Я мотнула головой: а не все ли равно? Люди, посещающие подобные заведения никогда не вызывали у меня особо теплые чувства.
Внезапно что-то ударилось в окно моей дверцы. Я вскрикнула и отпрянула. Какой-то мужчина смотрел на меня безумными глазами, его руки лобызали стекло.
Несмотря на кромешную темноту, он уставился прямо на меня. Я смогла различить крупные оспины на обветрившемся лице.
Леонардо угрожающе зарычал. На мужчине была куртка с капюшоном в ворохе искусственного меха.
– Я ведь был прав?! – подрагивающими губами спросил он. – Прав?
Я перевела взгляд на игровой клуб, ужасающая мысль возникла в моем мозгу. Впрочем, не ужаснее этого придурка.
Леонардо продолжал надсадно рычать. Мужчина ударил по стеклу чем-то тяжелым, я обернулась … Пистолет!
Что делать?! Выпустить пса – убийца (а я почему-то не сомневалась, что это он и есть) пристрелит его. Поднять шум? Ха, и привлечь милицию, а как я потом объясню свое присутствие здесь?
Мужчина ударил еще раз, и послышался треск стекла.
К горлу подступил ком, желудок свернулся и спрятался где-то под ребрами. Кэт! Ну, конечно же, Кэт! Я схватила сотовый, и в этот момент раздался еще один удар, но на этот раз не по стеклу. Я испугалась еще больше.
Повернувшись, сжимая телефон в трясущейся руке, я увидела, как этот псих медленно сползает по машине. Игорь еще раз ударил лежавшего ногой. Кэт тихонько постучала костяшками пальцев, я приоткрыла окно. В лицо дохнула безумная смесь запахов.
– Уезжай отсюда, –ее глосс был твердым и слегка напряженным. – И… помой машину.
– Хорошо. – Я кивнула. – Кэт?
– Что? – она не отрывала взгляда от валявшегося на снегу безумца.
– Я завтра улетаю.
– О`кей, – Кэт посмотрела на меня и покровительственно улыбнулась. – Позвони, когда вернешься.
Я закрыла окно, проехала несколько метров задним ходом и лишь потом осмелилась развернуться, включить фары и поехать домой.
Но прежде, чем возвращаться в гараж, нужно было осмотреть «Октавию». Через вечно открытые ворота, изящно украшенные тяжелым снегом, я въехала в парк, остановилась под высоким фонарем и вышла, за мной – Леонардо.
Я не рискнула прикасаться к дверце и попыталась захлопнуть ее изнутри. На несколько секунд дыхание мое прекратилось: всю дверцу уродовали вертикальные красные разводы. Вот бы я ночью прикатила такую машину на стоянку!
Я несколько раз обиженно хныкнула, но действовать нужно было быстро. Уже скоро струйки людей потекут на работу. В багажнике я нашла резиновые перчатки и обычные с резиновыми точками. Я надела резиновые, а с помощью вязаных и снега принялась оттирать «Октавию».
Снег выпустил наружу металлический запах крови. Ну, почему, почему, это происходит именно со мной?
Леонардо снова зарычал; я вскочила, но была скорее рассержена, нежели напугана. Трое людей бомжеватого вида направились ко мне, но, заметив, рычащего пса, вытянувшегося в охотничьей стойке, поспешно ретировались.
Я решила не испытывать судьбу, быстро закончила отмывать машину, пообещав обязательно заехать утром на автомойку. Бросила обе пары перчаток в урну и подожгла. Резина тут же завоняла, но меня это уже не волновало. Я запустила Леонардо, села сама и выехала из парка.
Я не чувствовала ни страха, ни беспокойства, а только усталость.
Часы показывали 5:17. Сегодня я не заполучила ни одной души. Ну, и пусть. С каждым метром убегающего под колеса асфальта мое желание уехать на Майорку росло, а еще надежда, что на курортах никто не умирает.

9
ПОХИЩЕНИЕ

Было уже шесть утра, но Милана решила прилечь на пару часиков. Быстро приняла душ, завела будильник музыкального центра на 8:02, поменяла воду в миске Леонардо и отправилась спать. Но, открыв дверь в спальню, она замерла на месте, не в силах ни закричать, ни пошевелиться.
Видение продолжалось недолго, секунды четыре. Но Милана была абсолютно уверена в том, что видела Его. Видела Другого, Серенатоса.
Он исчез; дымка, невзрачная, расплывчатая дымка, пронизанная светом убегающей луны и тусклой лампочкой бра, призрачный силуэт, олицетворяющий все самое родное и близкое в этом мире…
Милана боялась пошевелиться, всем сердцем желая, чтобы призрак вернулся. Но он не вернулся, ни через две минуты, ни через двадцать. Милана почувствовала, как по лицу потекли слезы, ледяные, обжигающие свидетели ее ничтожества.
Она не сказала ни слова. Кому? Зачем? Милана забралась под одеяло с головой, скрутилась в позе зародыша и уснула.
Андрей разбудил ее поцелуем:
– Солнце давно встало, не пора ли тебе к нему присоединиться?
Милана подняла покрасневшие веки, глаза были словно покрыты пеленой.
Андрей улыбнулся и погрозил пальцем:
– Ты совсем себя не бережешь: не высыпаешься, фрукты-овощи наверняка не ешь.
Милана глубоко вдохнула. Весь мир изменился. Уже ничто не будет так, как вчера. Она приняла решение. Если Другой приходил, значит не все так хорошо и прекрасно. Значит, она нужна ему.
Милана поняла: необходимо отдохнуть, набраться сил и по возвращении начать поиски Другого. Она пойдет на все. И начнет с Андрея. Она выудит у него то, что ему известно. Но сначала она поедет на курорт, потому что сейчас слишком слаба, слишком неуверенна в себе.
Милана улыбнулась Андрею своей обычной, чуть благодарной улыбкой. Но из-за опухлости на глазах Андрей не заметил в них появившегося металлического блеска.
Он помог Милане собрать вещи, закрыть все окна и проверить, выключена ли вода.
Ровно в 14:30 Андрей, Милана и Леонардо вышли из квартиры. Ровно в 14:40 к подъезду подкатила зеленая «Ауди», и из нее вышел высокий, широкоплечий, полноватый следователь Михаил Морозов. На заднем сидении он оставил метрового коричневого плюшевого медведя.
Михаил поднялся на пятый этаж и нажал на кнопку звонка. Но дверь никто не открыл. Он позвонил еще раз, подождал.
– Она уехала.
Михаил обернулся и увидел худенького подростка с черными, хорошо уложенными волосами.
– Куда?
Мальчик пожал плечами:
– Не знаю, но с чемоданом, то есть с такой сумкой с выдвижной ручкой и на колесиках, – он попытался показать ее жестами.
– Понятно, – оборвал его Михаил. – А она одна уехала?
– Нет, – мальчик понял, что эта информация уже лишняя и попытался избежать уточнений.
Но кое-что его все же тревожило:
– Меня зовут Саша, – представился мальчик и протянул руку.
Михаил был совсем ненамного выше, поэтому ему показалось, что сугубо мужской жест вполне уместен. Он пожал протянутую руку:
– Михаил.
Чутье подсказывало, что мальчику что-то нужно от него.
Саша убрал руки в карманы джинсов. То, о чем он хотел рассказать этому мужчине, было вмешательством в личную жизнь другого человека. Но ему казалось, что это правильно. Милана Дмитриевна – хорошая женщина, но и хорошим людям свойственно ошибаться.
Молчание затянулось, взгляд мальчика стал каким-то отрешенным.
– Что еще? – не выдержал Михаил.
На площадке гуляли январские сквозняки, выживая из дома.
–М-да, – Саша опустил руки и нерешительно спросил. – Вы ведь милиционер? Я видел вас, когда труп появился.
Михаил кивнул. Чутье не обмануло – подросток во что-то влип. Только бы это не касалось Миланы!
– Думаю, Милана Дмитриевна связалась с плохой компанией, – доверительно проговорил Саша.
Этого Михаил не ожидал.
– В каком смысле?
Мальчик не мог устоять на месте, ему казалось, что он предает и ябедничает:
– Ну, я пару раз видел, как она уезжает с байкерами.
– С байкерами? – воскликнул Михаил.
Нет, это не про его Милану, но Саша был неумолим:
– Это точно была она. Уезжала с Леонардо на своей «Октавии». Причем ночью.
Михаил был ошарашен: с байкерами, ночью, а теперь вообще с чемоданом куда-то умотала. Может, он все-таки в ней ошибся? Нет. Михаил помотал головой. Не нужно делать выводов заранее, сначала поговорю с ней.
– Я сказал это для того, – несмело продолжил Александр. – Чтобы вы смогли ее прикрыть, если что.
– Почему ты так заботишься о ней? – решил поинтересоваться Михаил.
– Я? – Александр испуганно вздрогнул. – Ничего я не забочусь. Это стечение обстоятельств такое.
– Успокойся! – поспешно воскликнул Михаил. – Я же тебя ни в чем не обвиняю. В общем, спасибо за информацию, буду иметь в виду.
Теперь он сам протянул руку для пожатия. Александр облегченно вздохнул и пожал ее.
– Если что, звоните или приходите, моя квартира этажом выше, номер восемьдесят пять, а телефон сейчас запишу.
Александр выудил из кармана огрызок карандаша и билет на автобус. Быстро начеркал несколько цифр и отдал билет Михаилу. Тот взял его, хотя не понимал, зачем ему телефон какого-то мальчишки.

В аэропорт ехали долго. Сначала на такси, потом на метро, потом снова на такси.
Андрей постоянно о чем-то говорил, пытался меня развеселить, создать атмосферу спокойствия, будто все, как раньше, когда мы были вместе.
И мне действительно было хорошо рядом с ним, спокойно. Но перед глазами постоянно вставал Другой.
В аэропорту, как всегда, было много людей, все шумело и двигалось. Андрей взял паспорт Леонардо и пошел оформлять его документы. Я разобралась с багажом и решила купить какой-нибудь журнал в полет.
Леонардо был со мной. Пришлось, правда, надеть ему намордник, но дети все равно тыкали в него пальчиками и возбужденно сообщали родителям, что он «хороший, красивый, желтый» и тому подобное. Все-таки никогда не устану прислушиваться к этим возгласам.
Я остановила свой выбор на январском номере «Cosmo». Взяла журнал, убрала кошелек в сумку и подняла глаза на электронные часы: 17.25.
Маленькие цифры отбрасывали спешащие секунды.
В следующий момент я почувствовала порыв горячего ветра на висках, увидела дым и лишь затем услышала взрыв. Уши заложило, жар дунул в лицо. Я упала, обняла Леонардо за шею и подмяла его под себя.
После взрыва в воздухе густым молоком разлилась тишина. Меня трясло мелкой дрожью. Я боялась открыть глаза, боялась подняться с пола и все сильнее сжимала Леонардо.
Ужасающий аромат жареного мяса сковал сознание. Захныкал какой-то ребенок, затем еще один, потом появился грохот, и вскоре все утонуло в людском вое. Я заползла под выступ журнальной стойки и открыла глаза.
Медленно опадала пыль. Люди бегали, сталкивались друг с другом, выкрикивали имена.
Леонардо дернулся, я немного ослабила хватку, но не отпустила.
Мне было страшно, ужасно страшно, вся хваленая решимость растаяла без следа.
Андрей! Господи, там же Андрей! Я выскочила, столкнувшись с какой-то женщиной в шубе, и закричала:
– Андрей! Андрюша!
Мой зов утонул в сотне других. Я обмотала поводок вокруг ладони и влилась в страдающий поток. Было тяжело дышать: дым и строительная пыль забивали горло. Я стянула намордник с Леонардо. Как раз вовремя: он открыл пасть и начал судорожно вдыхать. Сердце разрывалось от жалости, но сейчас я не могла вывести его на улицу, где-то здесь может лежать Андрей!
Я тянула пса в гущу людей, в сторону, откуда слышался особенно громкий вой, и тянуло особо сильно мерзким запахом сожженного мяса, асбеста и человеческого горя.
Нет, нет, я не могу потерять и его тоже!
Внезапно Леонардо остановился и уперся всеми четырьмя лапами. Я дернула поводок, но неожиданно пес дернул еще сильнее. Поводок скользнул в руке, и Леонардо побежал куда-то влево.
– Леонардо!
Пес не остановился и не обернулся. Я рванулась за ним. В очередной раз с кем-то столкнувшись, я подняла глаза и увидела его.
– Андрей!
Одежда на нем была порвана. Он прорывался ко мне, а за ним… За ним двигались две черные тени. В первый момент я подумала, что у меня галлюцинации. Но тут Андрей оглянулся через плечо и ускорил шаг. Значит, его действительно преследовали!
Леонардо достиг Андрея первым, но остановился, лишь пропустив его. Леонардо преградил путь черным теням.
Андрей схватил меня за плечи:
– Найди договор!
В следующий момент что-то черное обволокло Андрея. И он исчез.
Леонардо толкнул меня в ногу, золотистые силуэты душ – в спину и грудь. Но все это было уже не важно…

10
ПОСЛЕДНИЙ УЖИН

Было очень жарко. Жар плавил волосы, ногти трескались, кожа пузырилась. С него сорвали синюю рубашку, кольцо с мизинца стекло само, одной длинной блестящей каплей.
Кто-то невидимый зацепил кожу за плечи и стал медленно срывать полоску. Предплечье… кисть… пальцы.
Андрей закричал.
Милана закричала и вытянулась дугой на кровати.
– Проснись!
Она открыла глаза и увидела взволнованную белокурую девушку.
– Кэт! – Милана бросилась ей на грудь и зарыдала.
Она плакала долго, Кэт придерживала ее за спину и терпеливо ждала. Занимался рассвет, солнечное утро стремилось вступить в свои права, затопить мир неуместной радостью. Красный квадратик на календаре уже передвинулся на цифру «4».

Постепенно Милана успокоилась, и только плечи все еще конвульсивно подрагивали в такт душевной травмы.
Игорь нетерпеливо ходил по кухне. Он знал, что эта девчонка принесет неприятности. Зря они приехали в этот город. Зря, зря он согласился, поддался на уговоры Кэт. Но все, что происходит сейчас, казалось ему платой за все годы, проведенные с Ней.
Игорь сел и обнял голову руками. Ему очень не хотелось что-то менять в сложившемся укладе жизни, но перемены неизбежны. И он это знал. И проклинал себя за это знание.
– Все серьезней, чем она думает, – простонала вошедшая Кэт. – Этого Андрея забрали стражи Ада.
–Успокойся, – Игорь прижал ее к своей широкой груди и погладил по спине. – Все будет нормально.
Кэт оттолкнула его и выкрикнула:
– Успокойся?! Ты с ума сошел? Как я, по-твоему, могу успокоиться? Валерьяночки выпить? Ты хотя бы слышишь, что я говорю?! Стражи Ада!
Кэт дернулась, достала тарелки из синего шкафа и стала раскладывать рис. Ее крик постепенно перешел в причитания:
– Столько лет спокойно и незаметно. Столько десятилетий. И все псу под хвост.
Леонардо уперся ей в бедро.
– Да, именно тебе.
Выходя из комнаты, Леонардо открыл двери, поэтому Милана слышала весь разговор. Но голоса погонщиков лишь просвечивали сквозь крики людей и последние слова Андрея.
Ужин накрыли в гостиной, Милана вышла из спальни и присоединилась к Игорю, Кэт и Леонардо.
– С чего мне начать? – Голос Миланы был неожиданно тверд.
Кэт и Игорь вопросительно переглянулись.
– Я хочу вернуть Андрея и Другого, – уточнила девушка, решительно запуская зубья вилки в рис, спаянный яйцами и сыром.
– Андрей успел тебе что-нибудь сказать? – наконец, спросил Игорь.
– Да, он попросил найти какой-то договор.
– Договор? – переспросила Кэт, но вопрос был больше похож на стон. – Это совсем нехорошо.
– Объясни? – потребовала Милана.
– Начнем с того, что твоего Искусителя забрали стражи. Значит, он в чем-то провинился, – Кэт развела руками, задев сидящего перед круглым столом Леонардо. – Если дело в договоре и его нужно найти, то он «обнаружен», но не «оглашен».
Милана нахмурилась и подалась вперед:
– В чем разница?
Кэт немного помолчала, вспоминая, что она точно знает о договорах.
– Договора заключают сотрудники Ада между собой или с людьми. Когда договор подписывается, то он сразу же «обнаруживается», то есть Ад как бы узнает о его существовании. Но сам текст остается неизвестным. Это закон.
– До «оглашения»? – догадалась Милана.
Кэт кивнула:
– Но оглашение может и не наступить.
Милана пристально посмотрела на Игоря и Кэт. Имела ли она право втягивать их в свои проблемы? Да, они владели информацией, но она может попробовать обойтись и без нее. Возможно это займет чуть больше времени… И, возможно, к тому времени Андрей или Серенатос будут мертвы. Но если Игорь и Кэт ей помогут, что тогда? Она будет их вечной должницей, ведь ее беды их не касаются, и они могут продолжить свою спокойную жизнь. Они могут забыть о ней, если она их попросит.
Но как не старалась Милана уговорить себя не вмешивать Игоря и Кэт в неприятности, сердце, тоскующее о Серенатосе, было сильнее.
– Почему же был оглашен договор Андрея? – задумчиво проговорила Милана. – Ведь именно это произошло? В этом причина?
Кэт пожала плечами:
– Знать бы наверняка…
– Нужно найти этот договор! – подытожила Милана.
Игорь поднялся:
– Уберите со стола, а я организую кофе.
Девушки послушно встали. Пока они перетаскивали тарелки на кухню, Игорь сварил кофе и добавил в каждую чашку по две ложечки вишневого ликера. Кэт принесла сливочную помадку в небольшой коробочке с бежевым рисунком. Когда все вернулись за стол, Игорь сказал:
– Вициус будет ждать нас у южного въезда в город ровно в час.
Кэт и Милана недоуменно уставились на него.
– На фига нам сдался Вициус? – выпалила Кэт. – С чего это он станет помогать нам искать договор? И вообще, почему ты действуешь за нашей спиной? Спинами, то есть.
Игорь глотнул кофе, равнодушно посмотрев на помадку (сладости он не любил).
– Потому что, я действую, а вы в основном болтаете. То есть, размышляете. Так что, пейте кофе и слушайте меня.
Девушки молча взяли голубые кружки: Милана была заинтересована, Кэт – раздражена.
– Нельзя найти договор, не зная его номер или хотя бы, с кем он заключен, – терпеливо объяснил Игорь. – Сначала необходимо узнать все это у Андрея. Поймите, иначе вы не узнаете его, да же если увидите.
– Позволь тебе напомнить, – съязвила Кэт. – Что мы не можем узнать это у Андрея, поскольку Андрея нет! – она перегнулась через стол.
– Почему же? – Игорь улыбнулся и тоже слегка приблизился к ней. – Он есть. В Аду.
Кэт шлепнулась обратно на стул и потерянно проговорила:
– Ты предлагаешь нам отправиться в Ад?
Игорь облокотился о спинку и задумчиво потер подбородок:
– Ничего я не предлагаю. Просто хочу поскорее нырнуть в эту реку и переплыть на другой берег.
– В Ад, так в Ад, – тихо проговорила Милана и пожала плечами. – Авось, не пропадем.
Леонардо получил свой предел сладостей и полез под стол. Он задел единственную ножку, и стол качнуло. Все трое вцепились в столешницу.
– Прямо как на спиритическом сеансе! – прокомментировала Кэт. – Ну, и сколько сейчас времени?
– Девять пятнадцать, – сообщила Милана, взглянув на большие часы в виде кошачьей головы.

4 ЧАСТЬ
ДОГОВОР

Всего этого никогда не будут знать величайшие гении…
Бенджамин Франклин


1
В ЗАКЛЮЧЕНИИ

В 21.15 Александр Трушин своими ключами открыл металлическую дверь в квартиру. В коридоре было темно, что-то бубнил телевизор.
Саша снял ботинки и куртку, закрыл входную дверь на четыре замка, подошел к гостиной.
– Ма-ам?
Отец сидел в кресле. Услышав сына, он повернул голову.
– А, Сашок, привет! Проходи, с-садись.
– Пап, а где мама? – настороженно спросил Саша, его сердце учащенно забилось. Что-то было не так.
Но он все же сделал пару шагов и присел на мягкий стул с бордовыми подлокотниками. Отца Саша видел в профиль, тот не отрывал загипнотизированного взгляда от экрана телевизора.
Саша посмотрел на часы видеомагнитофона: 21.20. Где же мама?
– Ты где был так долго? – не поворачивая головы, спросил Сергей Трушин.
– У Егора, – вздрогнув, ответил мальчик, – мы в компьютер играли.
– У тебя же свой есть. Куда прешь, коз-зел?! – заорал Сергей, вцепившись в подлокотники и резко выгнувшись по направлению к телевизору.
Саша почувствовал мелкую дрожь и вжался в стул. В комнате витал дух спирта и железа. Напряжение росло, сердце стучало уже где-то в горле.
– Па-ап, а где мама? – снова робко спросил Саша.
Отец проигнорировал его вопрос и еще сильнее погрузился в творящееся на экране.
И только теперь Саша заметил небольшую красную лужицу у дальней ножки кресла. Дыхание сперло. Саша заставил себя подняться и сделать шаг в направлении выхода.
– Куда ты?! – отец порывисто повернулся, и Саша увидел в его левой руке большой молоток с ярко-оранжевой ручкой, по нему текло нечто красное, густое.
Мальчик не верил своим глазам, не хотел верить, что все это может происходить с его семьей. В кухне что-то зашуршало, и послышался тихий женский стон.
Отец молниеносно вскочил с кресла, Саша бросился в коридор. Мальчик дернул ручку входной двери, но та была заперта. Конечно, он же сам методично закрыл все четыре замка! Сергей Трушин не вписался в проем двери и приложился лицом к косяку.
Этих секунд оказалось достаточно для того, чтобы Саша успел заскочить в свою комнату и захлопнуть дверь. Он быстро дернул две задвижки. Когда отец попытался выбить дверь плечом, Саша, стиснув зубы, подпер ее тяжелым бабушкиным комодом.
– Открой эту чертову дверь, сучонок!!!
Саша весь затрясся, сел на пол и закрыл лицо руками.
– Мам-ма… мамочка…
Кэт попросила Милу остаться в машине, незачем привлекать к ней излишнее внимание Вициуса. Малолеток он терпеть не может.
Итак, «Октавия» апельсинового цвета припарковалась на обочине, а Кэт и Игорь на другой стороне дороги. Между ними шесть полос плюс одна разделительная.
Мила погасила фары и послушно ждала. Кэт сняла шлем, от острого ночного морозца защипало нос. Вициус как всегда опаздывал, словно девица на первом свидании. Через пятнадцать минут на пустынном шоссе показалась машина. Она освещала путь дальним светом фар и голубыми «противотуманками». Милана проследила за ней настороженным взглядом.
Кэт спрыгнула с мотоцикла лишь тогда, когда Вициус покинул теплое нутро своего «мерса». Он сразу же протянул руку Игорю:
– Игорь, детка!
Игорь сделал вид, что не заметил его руки:
– Доброй ночи, Вициус. Давай сразу перейдем к делу.
– Ты не очень-то вежлив, – он обиженно улыбнулся и обратился к девушке. – Кэт, солнышко, что с твоим мальчиком? Он не болен?
Кэт усмехнулась. Только бы Игорь сдержался. Эх, знал бы Вициус, как его ужимки бесят ее «мальчика»!
– Нет, что ты, милый, – а вот самой Кэт иногда нравилось ему подыгрывать. – Просто мы замерзли, пока ждали тебя.
Милана опустила стекло в надежде хоть что-нибудь услышать. Ей повезло: сквозь разряженный воздух, в отсутствии машин, до нее долетали обрывки разговора.
– Ну, ты знаешь, я вечно опаздываю. Пока оденешься, пока на прислугу покричишь, – Вициус тяжело вздохнул и поправил воротник черного пальто. – Так что вы от меня хотели?
Игорь бросил на Кэт облегченный взгляд.
– Ты наверняка знаешь Андрея, Искусителя? Он долгое время провел в этом городе, – начал Игорь.
При имени Андрея, губы Вициуса расплылись в тщетно сдерживаемой улыбке, а чуть раскосые глаза заплыли поволокой.
– Конечно, знаю, – протянул Вициус. – Еще бы не знать.
Игорь убрал руки в карманы джинсов и несколько раз кивнул:
– Хорошо. Так вот, нам нужен договор, который он заключил, и из-за которого его забрали стражи Ада.
В этот момент Игорь прекратил пятиться от постоянно надвигающегося на него погонщика и сказал:
– Ты можешь помочь нам двумя способами: либо выяснить, что это за договор, либо поспособствовать нашему путешествию на твою Родину.
Поволока тут же исчезла с глаз Вициуса, уступив место страстному огоньку. Он остановился недалеко, не близко, ровно настолько, чтобы дыхание долетало до Игоря, и облако духов заполнило пространство. Да, Вициус прекрасно владел всем женским арсеналом. Кэт заворожено смотрела на них, будто бы со сторон. Словно подглядывала.
Подглядывала и Мила, задумчиво стуча ногтями по зубам. В наступвшей ночи, оглушаемой проносящимися машинами, все труднее было следить за разговором.
– К сожалению, я не могу рассказать вам о договоре, – проворковал Вициус. – Но попасть в Ад поспособствую.
Игорь проскрежетал зубами, похоже, он все-таки надеялся на более легкий путь.
Кэт подошла поближе и нетерпеливо спросила:
– Каким образом?
Он слегка отпрянул:
– Очень просто. Сегодня ночью я предоставлю свой зал в ваше распоряжение, и вы беспрепятственно пройдете на другую сторону.
– Сегодня? – ошарашенно переспросила Кэт. – В смысле – сейчас?
Вициус кивнул.
Кэт посмотрела на Игоря:
– Тогда нужно спешить. Спасибо, Вициус, до встречи!
Вициус еще раз кивнул, на этот раз с улыбкой, и, развернувшись, эффектно взмахнув полой пальто, направился к своему «Мерседесу».
Странное предчувствие овладело Кэт, она встревожено посмотрела на «Октавию». Мила видела это, но времени на размышления не было. Скоро ночи исполнится два часа, нужно спешить.
Кэт поймала тяжелый взгляд Игоря. Сквозь ночной мелкий снежок, прорываемый редкими машинами, он тоже смотрел на оранжевый автомобиль.

2
ДРУГАЯ СТОРОНА

Они вернулись в квартиру Игоря и Кэт. Если Кэт просто перемещалась между реальностями, то Игорь и Милана оставляли свои тела в этом мире. Сколько продолжится путешествие, никто не знал, поэтому на всякий случай расположились поудобнее: Милану уложили на кровать, а Игоря на диван.
Леонардо взволнованно метался между комнатами, страшась потерять из виду каждого. Последнее, что увидела Милана, прежде чем провалиться в небытие, это большие лиловые глаза своего пса в десяти сантиметрах от собственных. Что-то они ей напомнили, но мысль исчезла, не успев укорениться в уплывающем сознании.

Они оказались в огромном зале с куполообразным мозаичным потолком, стены тоже были украшены мозаикой из мелкой плитки, в основном серой, зеленой и бурой. Немного пахло сырым камнем и известью.
Первым делом погонщики огляделись, но смотреть особо было не на что. Круглые стены, круглый потолок, пол бетонный.
Кэт выругалась. На изумленные взгляды попутчиков она объяснила:
– Почему мы не спросили Вициуса, где именно в Аду искать Андрея?
– Кэт, – Игорь развел руками. – В данный момент мы не знаем, где искать сам Ад. Давай решать проблемы по мере их поступления.
Тем временем Милана стала ощупывать стену:
– Где-то должна быть дверь.
Кэт задрала голову:
– А может, поток света, как в фильмах про инопланетян?
Милана скептически на нее посмотрела и вернулась к своему занятию.
Вскоре Игорь и Кэт присоединились к ней. Но, обойдя стену два раза, они не обнаружили ничего, что напоминало бы дверь.
Наконец, Кэт отошла, скрестив руки на груди, и высказалась:
– Интересно, а что было бы Вициусу за наше проникновение в Ад?
– Вряд ли что-то хорошее, – хмыкнул Игорь. – Думаешь, он знал, что мы не сможем туда попасть?
Кэт склонила голову на бок:
– А ты когда-нибудь слышал, чтобы Ад и Рай друг другу в гости ходили?
– Но зачем ему это?! – Милана, отчаявшись, врезала по стене ногой и взвизгнула.
– Ну, как же, – Кэт медленно развела руками. – Теперь мы у него в долгу. Он же предоставил нам свой зал!
Игорь беззвучно зашевелил губами, оберегая девичьи уши от мужских ругательств.
– Так же нельзя, – обреченно протянула Милана и вдруг закричала. – Я хочу, чтобы здесь появилась дверь в Ад!
По стене побежала трещина, и вскоре дверь действительно появилась. Она не замедлила беззвучно открыться.
Милана ошарашенно обернулась на не менее изумленных Игоря и Кэт. Пару секунд все приходили в себя, затем Игорь указал на дверь:
– Ну, что ж. Не знаю, почему она появилась по твоему указанию, и не совсем уверен, куда она ведет, но, может, попробуем войти?
Милана глубоко вдохнула спертый воздух и твердо кивнула:
– Пошли.
Она сама открыла дверь пошире и увидела огромное плато: земля была сплошь усыпана бурыми холмиками, которые подрагивали, будто желе; небо было тускло-зеленым с синими всполохами.
– Давай, я – первый, – предложил Игорь, Милана отошла.
Он посмотрел на Кэт и шагнул, точнее – попытался шагнуть, потому что его отбросило назад метров на семь. Игорь проехал еще пару метров на спине и остановился.
– Игорек! – вскрикнула Кэт и кинулась к нему.
Игорь приподнялся на локте:
– С ума сойти! Вот тебе и «добро пожаловать».
Милана задумчиво посмотрела в проем двери:
– Может, нужно какое-то заклинание?
– Ага, – подтвердила Кэт, помогая Игорю подняться, – типа «Сим, Сим, откройся».
Кэт подошла к враждебной двери и попробовала протянуть руку на ту сторону, но быстро убрала ее.
– Ой, колется!
– Нет, – уверенно сказала Милана. – Способ должен быть!
Она тоже протянула ладонь, чтобы пощупать то, что колется. Но, к всеобщему удивлению, ее ничто не укололо. Рука Миланы беспрепятственно «прошла» на территорию бурых холмов. Девушка даже подвигала пальцами, чтобы убедиться, что это ее рука.
– Тогда я иду одна, – спокойно произнесла Милана и шагнула на Ту сторону.
Там она обернулась и затараторила:
– Кэт, я не успела тебе рассказать о Другом еще кое-что. Мы могли общаться телепатически. Как и ты, наверное, с Игорем. Вот было бы хорошо, если бы и мы с тобой так могли. Ты бы помогла мне советом, если что…
Кэт что-то ответила, но слова потонули в звуке захлопывающейся двери.
С минуту Игорь и Кэт молчали. Кэт от шока, Игорь от страха перед ее реакцией. Девушка отступила на шаг, споткнулась и упала бы, если бы Игорь ее не подхватил.
Кэт была бледна, а ее глаза расширены от ужаса. Она вцепилась в его плечи и пролепетала:
– Я не хотела... Не думала, что все будет так. То есть думала, но не знала наверняка. Мы не должны были ее отпускать!
Игорь непонимающе посмотрел на Кэт, слегка встряхнул ее:
– Что ты такое говоришь? О чем ты знала?
Кэт несколько раз тяжело вздохнула:
– Конечно, иначе слишком просто. Ты и сам мог догадаться!
Игорь отпустил ее:
– Да о чем ты?! Что просто?
– Слишком просто позволить нам попасть туда! – Кэт сделала широкий жест, – убедиться в тщетности любой попытки переправиться в Ад и вернуться назад. Слишком просто и… слишком быстро. А вот, если Мила действительно МОЖЕТ туда попасть, заметь – ОДНА, то мы будем вынуждены находиться здесь до ее возвращения, потому что сюда, в зал, могу перенести вас только я. И, следовательно, обратно тоже!
– Хочешь сказать, мы застряли здесь?
– Да! – выпалила Кэт. – Можно, конечно рискнуть, и вернуть тебя, но где гарантия, что я смогу сюда вернуться?
Игорь ненавидящим взором окинул пустое пространство, но внезапно смягчился:
– А вдруг, ему тоже нужен этот договор?
– Какой? Он же о нем ничего не знает? – возразила Кэт. – А знал бы, так и сказал: «Мне этот договор тоже интересен, так что я поспособствую вам, а вы мне». Незачем ему было скрывать от нас информацию.
Игорь сдался:
– Ладно. Итак, что мы имеем: Милану там, ясно дело, не убьют, но держать смогут до бесконечности. Вопрос: как долго мы будем здесь торчать? Второй вопрос: зачем это извращенцу Вициусу?
– Есть еще третий вопрос, – добавила Кэт. – Почему именно Мила смогла пройти в Ад?

Денег на Интернет не было. Как, впрочем, и окна в комнате. Телефон – в прихожей. Личная папина перепланировка большой двадцатиметровой комнаты оставила окно в другой половине, мастерской.
Отсутствие окна, казавшееся раньше суперпонтовым, оказалось наглядной иллюстрацией понятия «изоляция». Саше было холодно, он сидел на полу, обняв согнутые в коленях ноги. И медленно раскачивался. Очень хотелось есть. Конечно, он опоздал на ужин и очень надеялся, что мама все ему разогреет, пока он будет мыть руки.
Господи, он же не помыл руки! А руки нужно мыть первым делом: пришел с улицы – сразу же мой руки. Правда, он пришел не с улицы, а от Егора, но это не важно.
Важно то, что мама может не дожить до большого дома с курицами. Или уже не дожила. Саша замотал головой: нет-нет, он что-нибудь придумает. Он смотрел много триллеров. Он классно играет во все, что имеет РС-версию.
Вот если бы Милана Дмитриевна не уехала… А вдруг она вернулась? Тогда бы она смогла помочь ему. Саша снял со стены автомобильные номера, снова сел на пол и принялся стучать ими по паркету. Если она все же дома, то обязательно услышит.
Тяжелый удар в дверь заставил Сашу задрожать.
– Слышь, отродье? Ты же все равно оттуда выйдешь. Жрать захочешь и выйдешь. Или помрешь с голоду. Интерес-сно, кто помрет раньше – ты или твоя мамаша. – Внезапно в его голосе появились извиняющиеся нотки. – Знаешь, мама упала, ударилась о край стола. У нее пошла кровь. Может, поможешь нам?
Саша замер. Только бы он ушел! Только бы ушел! И он действительно ушел: тяжелые шаги продвинулись в сторону гостиной.
Саша крепче сжал железяку и принялся подавать сигналы. Вскоре детская ладошка вспотела.

Невероятно, но я ничего не чувствовала: ни запаха, ни температуры.
Куда не кинь взгляд, бурые холмы, на горизонте сходящиеся с грязно-зеленым небом. Я сделала шаг и почувствовала что-то мягкое.
Меня стало засасывать, я попыталась высвободить ноги, но не смогла. Нужна была какая-нибудь палка, но где ее взять?
Я попыталась закричать, но голос пропал. Попробовала нащупать связь с Кэт, но снова ничего не вышло.
Меня затягивало все глубже и все сильнее. И тут паника отступила, и я почувствовала, что могу спокойно шевелить ногами, им ничего не мешало, и им было тепло.
От всей души понадеявшись, что, кроме свободы, по ту сторону есть и кислород, я расслабилась и позволила себе провалиться. Эх, только бы падать не долго!
Я задержала дыхание и рухнула вниз, спружинив на полусогнутые ноги. Хорошо еще, что каблуки на сапогах небольшие.
Я посмотрела наверх: метров пять. Вдруг что-то схватило меня за ногу, заставив отпрянуть и врезаться в какой-то куст. Точнее в то, что некогда было кустом, потому что от столкновения со мной оно рассыпалось в серо-желтую крошку.
Ко мне тянулось нечто, напоминающее человеческий скелет, обтянутый кожей. Оно ползло на шести паучьих ножках, поминутно отпрыгивая назад.
Я попыталась подняться на ватные ноги. Как ни странно, но мой рост в метр шестьдесят восемь напугал существо, и оно поспешило спрятаться в желтых кустах.
Похоже, я оказалась в каком-то лесу. Высокие деревья с грязно-бурой листвой и ветками, одинаково задранными вверх под углом в тридцать градусов. Кое-где темные стволы изъедены изумрудным лишайником, из треснувшей коры сочится багровая смола. Это напомнило мне сон про раздираемого в кровь Андрея и заставило сдвинуться с места.
Тропа уводила куда-то вглубь этого странного леса. В теплом воздухе стоял запах прелой листвы, плесени и влажной древесины. Я напряженно озиралась по сторонам и чувствовала себя Алисой из сказки Кэрролла.
Я мысленно поблагодарила Кэт за то, что она убедила меня снять пальто. Вот если бы еще и сапоги на кроссовки сменить? Мимо лица пролетели два красных семенных парашютика. Из-за них я не заметила низкой ветки и чуть не врезалась в нее. Попытка отодвинуть ветку привела к ее полному уничтожению, как и того куста.
Я отпрыгнула, чтобы не испачкаться в крошках, и замерла в изумлении: из-за дерева вышел Кто-то. У него было длинное тонкое тело, мартышечья маленькая головка, ноги согнуты в коленях, но колени обращены назад. Оно помахивало длинным лысым хвостом, сцепив руки за спиной.
– Пр-р-рив-вет, подр-руга… – устало проговорило существо.
– Привет, чудик, – почему-то ответила я.
Сама не ожидала от себя такой реакции! Чудик не обиделся и, тяжело вздохнув, спросил:
– Что д-делаешь? Гуляешь? Может, ч-чайку и в постельку?
– А может, по башке? – резонно возмутилась я.
Он пожал плечами:
– Ну, к-как хочешь. Можно и без-з чая.
– И без головы, – добавила я спокойно. – Телу легче будет.
Чудик еще раз пожал плечами и направился в сторону, откуда я пришла. Затем вдруг остановился и обернулся, все так же сцепив руки за спиной.
– Ты з-заходи, если передумаешь. Я тут н-недалеко с-существую, н-найдешь.
– Обязательно, – пообещала я и пошла дальше.
И это Ад?! А где же горящие грешники, зловонные кипящие лужи дерьма и сопутствующие аксессуары? И, кстати, разве здесь не на латыни говорят?
Возможно, кого-то на моем месте посетило бы облегчение, но не меня. Мне-то все это очень не нравилось, потому что расходилось со всеми ожиданиями и представлениями. А еще что-то подсказывало, что дальше будет не так мирно и тепло.
Вскоре я убедилась в своей правоте. Лес внезапно закончился, уступив место большой поляне. Думаю, это была поляна, потому что где-то вдалеке снова виднелся лес.
На поляне три существа, похожие на встреченного мною ранее чудика, пасли… души. Около тридцати матрешкообразных силуэтов тускло-синего цвета плавали по часовой стрелке. У каждого на «шее» был черный ошейник. Я услышала тихое жужжание, видимо, исходящее от них. Чудики мирно беседовали, время от времени поглядывая на «стадо».
Вот и ладненько, мне же нужно с кем-то побеседовать. Я глубоко вдохнула, набираясь храбрости, попыталась сделать как можно более самоуверенное выражение лица и шагнула к пастухам.
Желто-бурая трава мягко пружинила под подошвами замшевых сапог, которые повидали на своем веку уже гораздо больше, чем им следовало. Я купила их на неожиданную премию, очень гордилась ими и поэтому старалась надевать как можно реже. К несчастью, они всегда оказывались на мне в самый неподходящий момент.
Итак, я, не спеша, прогуливалась в сторону своего первого контакта, спровоцированного мною, надеясь, что пастухи не заметят меня первыми и не договорятся, что им со мной сделать.
И вот, когда между нами оставалось метров тридцать, души остановились, странным образом сгруппировались и медленно поплыли в мою сторону.
У меня в горле обрадовался ком. Ну, уж нет! Встретиться с душами в самом Аду?! Ничего хорошо выйти из этого не может. Пастухи заметили неладное, стали грозно кричать и размахивать руками, а я повернулась и побежала обратно в лес.
Жужжание нарастало, моя скорость тоже. Я почти добежала, когда путь мне преградило крылатое существо. Я резко остановилась, чуть не врезавшись в него. Тело было похоже на женское, но, как и прежде, это были кости, обтянутые кожей. Крылья странным образом начинались на спине, огибали плечи и врастали где-то над грудью. Впрочем, тело прикрывало нечто вроде туники, но такого же коричневого цвета, как и кожа.
Существо парило в метре над землей и смотрело на стадо. Одну руку оно уперло в бок, другой теребило нижний кончик крыла. Существо молчало, потому что кричал кто-то другой, за моей спиной. Но, видимо, из-за шока я не сразу отреагировала на сей факт.
Тем временем ругань становилась все изощреннее и слышалась практически рядом. Пастухи добежать не успели бы.
Мелко дрожа, я повернулась и почувствовала резкий запах свежескошенной травы. Еще два существа парили над землей. Ругалось одно из них, высоким мужским голосом:
– Сволочи! Вы куда смотрите?! Отправить бы вас туда, где солнце не светит!
–Я рефлекторно задрала голову вверх, но солнца так и не заметила.
– Уничтожу! Вот дайте только еще ма-аленький повод.
Он рванулся вперед и навис над тремя пастухами, которые отнюдь не выглядели напуганными.
– Я-то тут причем? – попытался нагло возмутиться один из пастухов и тут же осыпался пеплом.
Я замерла от ужаса.
– Может, еще кто-нибудь считает, что он не причем? – процедил летун.
Два оставшихся пастуха молча побрели собирать разбежавшиеся души. Они показывали на них пальцем, тут же образовывалась нить, быстро летящая к черному ошейнику. С помощью этого «поводка» пастухи притягивали души к себе.
Убедившись, что возражений больше не будет, летун вернулся. Все это время две его спутницы молча парили над землей, а я смогла их рассмотреть поподробнее. Женские особи имели грудь и не имели волос, а мужская волосы имела. Только росли они как-то странно: на голове, это понятно, но еще и на шее, а потом вдоль всего позвоночника. На мужчине были узкие штаны такого же цвета, что и туники, и высокие черные сапоги (женщины были босые).
– Не то, чтобы я против самоубийств, – спокойно начал летун, замерши в полуметре над землей, а потом заорал. – Но не могла бы ты не вмешивать в это остальных?! – Он указал рукой на пастухов.– Мне, между прочим, придется теперь отсчитываться за этого равиола!!
Я отшатнулась и врезалась все-таки в летунью, если так можно выразиться.
– Причем тут равиоли? – промямлила я.
Он уставился на меня так, будто бы никогда ранее не встречал более тупого существа, чем я.
– И вообще, я – не самоубийца. Просто так получилось.
О! похоже, я набрала еще два пункта по шкале тупости.
– Так или иначе, – более спокойно произнес, наконец, летун. – Но сделай так, чтобы я тебя больше не видел!
– Хорошо, – примирительно произнесла я. – Вот только один вопросик…
Он угрожающе зыркнул, но я решила использовать шанс до конца.
– Мне бы одного типа найти, его стражи забрали.
– Ищи, – бросил летун и развернулся.
– Нет! – внезапно для самой себя, я схватила его за крыло.
Он резко повернулся и взмахнул крыльями, меня отбросило на два метра, но трава смягчила удар.
– Может, ты мне поможешь? – попросила я, лежа на траве.
– Что я сделаю? – изумился летун.
– Поможешь, – повторила я, наблюдая за тем, как его волосы начинают шевелиться.
Летун попеременно посмотрел на своих спутниц, затем на меня.
– Ты первый раз в Аду? – подозрительно спросил он.
– Ага. – Я медленно кивнула.
Летун задумался, упер ладони в бока, почесал крыло, затем спросил:
– Что это за тип?
– Искуситель! – обрадовано выкрикнула я.
– Значит, ищи его в городе грехов для Искусителей. – Он развел руками, крылья слабо трепыхнулись. – Только, если ты все-таки не самоубийца, не произноси больше слово на букву «П». – Он поморщился, развернулся и вместе со своими спутницами рванул в небо со скоростью истребителя.
– А где этот город?! – крикнула я, но ответить было уже некому.
Разве что, пастухам, но они старались держаться от меня подальше и поглядывали с опаской. Наверное, если бы я пошла в их сторону, то они бы убежали. Я встала и отряхнулась. Разумеется, на них подействовал тот факт, что я так долго общалась с летунами и не рассыпалась в сахарную пудру.
И тут (о, чудо потусторонней цивилизации!) я поняла, в какую сторону нужно двигаться. Не понимаю, откуда это знание появилось в моей голове, но это и не важно.
Важно то, что я как наяву увидела Андрея в маленькой сумрачной комнатке. Он метался по ней, пытаясь избежать острых шипов, длинною в локоть, попеременно вылезающих из пола, стен и потолка. Иногда это ему удавалось, иногда нет. Тело кровоточило множеством мелких ранок, лицо исказила гримаса боли и злости.
Внезапно картинка сменилась местностью, похожей на ту, где я сейчас находилась. Прямо передо мной расстелилось бордовое полотно, где-то вдали сшитое с небом.

3
НАКАЗАНИЕ

Ладонь скользила по автомобильным номерам, но Саша продолжал методично стучать ими по паркету. Одновременно он уговаривал себя не паниковать и думать, думать. Из любой ситуации есть выход, должен быть.
Но вместо какой-нибудь гениальной идеи, в памяти возникли истории с затонувшими подводными лодками. Но их, по крайней мере, пытались спасти. Интересно, сколько времени нужно для того, чтобы потерять сознание от голода? Или нет, сначала от жажды. Без воды человек может прожить меньше, чем без еды.
Саша ударил себя ладонью по щеке.
– О чем ты думаешь, пацан?! – прошипел он. – Там на полу умирает твоя мать!
Жизнь никогда не казалась ему столь ценной субстанцией, как сейчас. Он все бы отдал за Ее жизнь, абсолютно все…
– Ах ты… – Саша вскочил и бросился к столу.
Под ним была большая коробка от монитора со «всякими полезными вещами». Через пять минут бешеных поисков он нашел ее – бонусную карточку на бесплатный Интернет.
Родители все оплачивали, поэтому она была его НЗ.
Кому сообщить? Милиции? Саша отрицательно замотал головой. Не пройдет. Они с Егором как-то прикалывались, звонили и сообщали о том, что к ним в квартиру кто-то ломится. А в другой раз – что на их глазах только что ограбили магазин. Но им сказали: «Мальчики, положите трубку и больше так не балуйтесь».
Можно попробовать связаться с Егором. Он придет с родителями. И что? Отец скажет что-нибудь вроде «Сашок наказан, вот и бесится».
Но кому же тогда?
Саша в отчаянии смотрел на стены, увешанные постерами. Ван Хельсинг зловеще ухмылялся на фоне красных разводов. Кровь, кровь…
Конечно!
Саша включил компьютер; но тише, шуметь нельзя – отец может обо всем догадаться и вырубить свет.
Саша ввел пароль и вошел в Интернет.
– Они всегда по разным адресам, – почти беззвучно шептал мальчик, его рука на мышке мелко дрожала. – Но есть система, не нужно быть хакером, чтобы заметить. Это – лазейка, приманка. Только будьте на связи, пожалуйста, только будьте на связи…

Михаил Морозов плотно поужинал, на всякий случай позвонил Милане и уже собрался лечь спать, когда заверещал телефон.
Михаил поморщился; он так устал, что возникла мысль просто отключить вредный аппарат. Он попробовал не брать трубку, но режущая слух трель долго не прекращалась.
– Алло? – все-таки сдался он.
– Миш?! Ты приехал? – вопрошал мужской голос.
– А то? – буркнул Михаил.
– Тогда мотай к нам, к магазину «Малютка», мы тут держим того урода, что перестрелял народ в ресторане.
В памяти Михаила тут же всплыли тела и грязный снег в кляксах крови. И Милана, вжавшаяся в стену магазина.
– Эй, Морозов, так ты едешь?
– Да, – вздрогнул Михаил. – Конечно.
Когда он приехал, то обнаружил милицию, телевидение и труп на снегу. Михаил подошел и посмотрел на убитого.
Это точно он, – пообещал Виктор, бритый наголо, сорокалетний опер. – У него были заложники, пришлось пристрелить.
Михаил сначала услышал звук моторов, а потом увидел их: три мотоцикла, вырвавшиеся из-за кустов и палатки «Свежий хлеб».
– Падальщики… Как же мне надоели эти сволочи! – прорычал Михаил.

Через некоторое время пришлось перейти на шаг, но ноги все равно слушались плохо.
Меня охватило отчаяние. В основном из-за того, что пейзаж вокруг особенно не менялся. Желто-бурая трава, кое-где низкая, кое-где высокая. Она была разной: длинной и узкой, мелкой, с круглыми листочками, похожими на расплющенный горох, лопухи, – но я не была ботаником, и поэтому меня волновало лишь то, что ее МНОГО, слишком много. И это тяжелое, давящее сине-болотное небо, вечные сумерки.
Я разрешила себе немного отдохнуть и пошла дальше. Из-за вечного ожидания чего-то опасного тело мое постепенно наливалось свинцом. Внезапно что-то темное, похожее на заросли кустарника, привлекло мое внимание.
После небольшого раздумья я свернула и направилась к нему. Минуты через три я заметила движение и ускорила шаг. Вскоре я уже смогла различить плетень, на нем множество ящиков с цветами.
Рядом с ними бегал невысокий полноватый мужчина с лейкой.
– Сейчас, сейчас, – причитал он. – Сейчас.
Я остановилась перед самым плетнем, но мужчина, похоже, меня не замечал. Зато я заметила нечто странное. Когда горе-садовник лил воду на цветок, тот прямо на глазах поднимался и раскрывал пеструю головку, но стоило мужчине заняться другим, цветок этот медленно увядал, его листочки засыхали. А головка понуро опускалась. Вот такое у него было унылое хозяйство.
Я заворожено смотрела на цветы: было интересно, какими они оказываются, когда распускаются. Я узнала анютины глазки, бархатцы, маки, рудбекию.
Не знаю, сколько я простояла перед снующим, обливающимся потом садовником, но (о, чудо!) цветы перестали вянуть. Не знаю, что произошло, но мужчина уронил лейку и посмотрел на меня таким взглядом, будто его жена только что родила, причем в его присутствии.
– Поздравляю! – искренне сказала я.
Вдруг мы услышали какое-то шуршание и уставились на цветы. Они снова начали вянуть! Но на этот раз не из-за недостатка воды, а по вине мелких синеватых гусениц.
Лицо мужчины исказила гримаса горя, и он бросился собирать гусениц. Когда их становилось слишком много, он просто сдавливал их и вытирал о штаны.
Я в ужасе попятилась. Почему-то мне казалось, что после гусениц на цветы нападет новая напасть. Когда я вернулась на дорогу и прошла около сотни метров, мужской крик, прорезавший тишину, убедил меня в правильности догадки.
Вот тебе и грешники, горящие в Аду!
Внезапные порывы ветра появлялись ниоткуда и ударяли то в лицо, то в спину. Вскоре я заметила, что и трава колышется кое-где и иногда. Что это за ветер, и кто его порождает, я так и не узнала.
Я шла вперед, ведомая лишь одной мыслью: побыстрее найти Андрея, узнать у него про договор или спасти как-то иначе и исчезнуть отсюда. Не знаю, как там в Раю, но здесь мне точно не нравилось.
В следующую минуту я убедилась в этом еще раз. После того, как свалилась на пятую точку. Как можно упасть на ровном месте?!
Ответ прост – если идти по льду. Именно его я обнаружила, смахнув ладонями слой темно-красной листвы. Я даже постучала по нему для большей убедительности. Да, это действительно был лед, причем нормального белого цвета с серым отливом.
Я огляделась: высокая трава четко обозначала границы этого катка. Возникло острое желание обойти лед, но тропа заканчивалась, и я ЗНАЛА, что нужно идти вперед. Я поднялась и, тяжело вздохнув, сделала шаг. Ура! не упала.
Ну, конечно, вот теперь я довольна, что осталась в сапогах.
Эх, что там поделывают Кэт и Игорь? Наверное, проклинают тот день, когда встретили меня. Жили себе спокойно, никуда не лезли. И тут я.
Хотя, нет. Это же Кэт позвонила, позвала. Но, может, она не рассчитывала, что я втяну их в неприятности?
Я горько усмехнулась своим мыслям.
Ведь я была согласна с новой ролью. Да, я могла так жить! Но ровно, без встрясок. Если бы они не забрали Другого…
А потом и Андрея. Ну, почему я приношу неприятности тем, кто рядом?!
Стоп. Я Андрею жить не мешала и никакой договор, из-за которого его наказали, не подписывала.
Внезапно появился зеленоватый туман, и так же внезапно он стал рассеиваться, открывая моему изумленному взору высоченный особняк. Не знаю, стоял он здесь всегда или появился специально для меня, но было в этом доме нечто странное. Он как будто вздрагивал отдельными частями. Вот вроде бы нормальный дом, но краем глаза улавливаешь какое-то движение, поднимаешь голову – ан нет, ничего.
Так или иначе, но особняк производил жутковатое впечатление, и я с удовольствием его обошла, если бы (я повертела головой) была уверена, что он где-то заканчивается.
Поэтому я поднялась на невысокое крыльцо и постучала бронзовым молоточком. Трехметровые двери красного дерева с негромким скрипом отворились. Из чрева дома вырвался сноп света, заставив на миг зажмуриться.
Открыв глаза, я увидела розоватый пол и широкую лестницу с белыми перилами, уходящую вверх. На лестнице лежал бордовый ковер с желтым рисунком. Внутри дом выглядел вполне уютно, поэтому я решила войти и разведать ситуацию. Мало ли, может, там есть задняя дверь, и я смогу пройти дом насквозь?
Я перешагнула порог и осмотрелась: слева – гостиная, справа – большой зал, прямо – только лестница.
– Здравствуйте, есть тут кто?
Молчание.
Я решила свернуть в гостиную. Здесь был большой стол, стулья, деревянные с высокими резными спинками, камин с золотистой решеткой, несколько пальм в кадках и много света. Я посмотрела в высокие окна и не поверила своим глазам: не поле, а прелестный садово-парковый пейзаж украшал вид. Несколько кустов белых роз, деревья, утопающие в свежей листве, – откуда все это?
Я отодвинула стул и села, положив руки на стол.
– Как же я все-таки устала…
На миг я расслабилась, и это позволило всем последним событиям навалиться на меня. Похоже, я даже задремала, потому что ужасно испугалась, когда почувствовала чье-то прикосновение.
Я дернулась и услышала тонкий женский голосок:
– Вы кто? И что вы здесь делаете?
Я вскочила и обернулась, прижавшись к столу. Передо мной стояла женщина лет тридцати пяти, чуть выше меня, с черными, как смоль, волосами и красивыми глазами цвета холодной морской волны.
– Ваш дом мешал мне пройти, – проговорила я, попытавшись справиться с дрожью. – Вот я и вошла.
– Вошла? – удивленно переспросила женщина. – Как вошла?
– В дверь, – так же удивленно уточнила я.
– В какую? – напряженно проговорила она.
Я повернула голову в сторону раздвижных дверей, за которыми был холл и выход наружу.
Женщина проследила за моим взглядом и медленно пошла к лестнице. Я последовала за ней.
Но не обнаружила высоких красных дверей напротив широкой лестницы. Там была кухня. Кухня напротив лестницы с красно-желтым ковром!
Женщина с красивыми глазами села на ступеньку, закрыла лицо руками и заскулила.
Я зашла на кухню и огляделась.
– Но здесь должна быть улицы! То есть лед под слоем листвы.
Женщина отняла руки от лица и покачала головой.
– Нет, из этого дома нет выхода, – безнадежность в ее голосе напугала меня.
За окном зеленые деревья подставляли листья нежному солнцу, колыхались оранжевые георгины от легкого ветра.
– Что вы здесь делаете? – повернувшись, спросила я.
– Как что? – изумилась она. – Живу.
– Живете? – несмело переспросила я. – Вы уверены?
– Ну, не совсем живу, – согласилась женщина, тяжело поднявшись, нежно-розовая ткань платья быстро заструилась, принимая новое положение. – Существую в загробном мире.
Я задумалась. Неплохое существование.
– Не стоит вам убиваться. Все не так уж плохо, – высказала я свою мысль.
Она горько усмехнулась, перекинув черную прядь за спину.
– Вы бы вышли оттуда, девушка, а то я не знаю, что происходит с комнатами, которые исчезают.
Я испуганно выскочила из кухни.
– Меня зовут Лиза, – продолжила женщина. – Или – графиня Елизавета Вишневская. Я всегда хотела иметь очень большой дом. Такой, по которому можно было бы ходить целый год и не обойти весь!
Лиза взяла меня под руку и повела наверх по лестнице.
– В моем доме одновременно жили дочери со своими мужьями, внуки, слуги с семьями, гости. Даже свекровь со свекром. Я приглашала пожить соседей, гостей из столицы и из других стран. В моем доме было семь зимних садов!
Мы поднялись на второй этаж и сразу же оказались в большой библиотеке.
– Я строила дом всю свою жизнь. – Она развела руками, пытаясь акцентировать мое внимание на великолепии книжного царства.– Но зачем мне все это, если я одна?! Если никто не восхищается моим созданием? Если процесс вышел из-под контроля?
Голос графини становился все громче. Я подумала, что пора бы оставить ее и поискать выход в одиночку, возможно, меня дом отпустит. Но тут графиня обернулась и устало спросила:
– Скажите, милая, это Ад или Рай?
На миг я замерла, а потом ответила вопросом на вопрос:
– Принес ли дом счастье окружающим вас людям?
– Конечно, – уверенно кивнула Лиза. – Нельзя же быть равнодушным в таком доме?!
– И ваши дети ХОТЕЛИ в нем жить? – несмело уточнила я. – Или это была ВАША мечта? И кто строил этот дом? Вы? Или рабочие?
– Какие рабочие, деточка? – усмехнулась графиня. – В каком веке ты живешь? У меня были крепостные, но дом строила я! – она ударила себя в грудь. – Они лишь выполняли мои указания. Они существовали лишь для того, чтобы существовал мой дом!
В красивых глазах графини появился некрасивый маниакальный блеск.
– А мои дочери? Они вышли замуж за нищих, где еще им было жить?!
Она хмыкнула, отвернулась и пошла к полкам с книгами. Там она взяла большой фолиант с желтыми страницами и узором на обложке и села в одно из кресел, обитых бежевой парчой.
Теперь я могла уйти, но один вопрос вертелся у меня на языке. Спустившись на одну ступеньку, я обернулась:
– Но ведь родители сами выбирали супругов своим детям. Неужели, вы специально выдали дочерей за нищих?
Графиня Лиза бросила на меня сердитый взгляд поверх книги и снова углубилась в чтение.
Не дождавшись ответа, я стала медленно спускаться. Бедная женщина: за тиранию она наказана не только потерей власти, но и ожившим страхом одиночества. Почему же она не попыталась удержать хотя бы меня?
Перила приятно холодили ладонь.
А если бы она попала в Рай?
Может, в ней нашли бы что-то хорошее? Позади лестницы оказались высокие стеклянные двери. За ними – сад с фонтаном. Постепенно стало происходить как бы наложение картинок: сквозь зелень и белый мрамор просачивалось темно-красное плато.
Я взялась за ручку в виде львиной головы и в последний раз подняла голову вверх. Я испытывала легкую жалость к этой женщине, возможно, ей нужно было только раскаяться, и она смогла бы выйти из заточения. И, возможно, я смогла бы помочь ей
Я покачала головой. Но ведь у меня нет абсолютно никаких прав на это…
С тяжелым сердцем я покинула дом. И с непривычки тут же упала. Ну как можно было забыть про лед?!
Вдруг мне показалось, что я увидела что-то подо льдом. Мгновение я отходила от шока. Затем стала быстро убирать со льда листья.
Через минуту я увидела его, мужчину подо льдом. Он стучал кулаками по льду, глаза его расширились от ужаса, изо рта выбегали пузырьки воздуха. Я несколько раз ударила по льду, но даже маленькой трещинки не появилось.
Конечно! В доме можно было найти какой-нибудь инструмент, но, обернувшись, я не обнаружила особняка графини.
Я упала на лед, мужчина все еще отчаянно пытался выбраться, стучал и кричал, неслышно для меня.
– Наказание, – удрученно проговорила я. – Все это – наказания.
Я вскочила, ноги отказывались слушаться. Но не могла же я остаться здесь до скончания веков! Нужно двигаться дальше.
Я несколько раз обернулась в поисках тропы или хотя бы нужного направления и, наконец, увидев вдали черный силуэт города, рванулась с места.
Не замечая льда, я словно летела. Я хотела как можно быстрее добраться до Андрея, и я чувствовала, что приближаюсь к нему с каждой секундой.
Нет, у него еще были силы выносить пытки, но их не было у меня! Я оказалась совершенно неприспособленной. На моем месте должны были быть Игорь или Кэт, или Михаил. Но не я. Только не я!
И куда же подевались все мои твердые решения и самоуверенность? Составить план оказалось гораздо легче, чем его выполнить. Я слабачка! Слабачка!
Но зачем тогда я втянула Кэт и Игоря? Как смогу смотреть я им в глаза, если сдамся сейчас?
Город стремительно приближался, я уже различала высокое каменное ограждение с большим мозаичным окном на вершине. Ворот не было. Я вбежала и оказалась перед таким же ограждением, но меньшего размера. Цепляясь между камней, по стене ползли красно-зеленые лианы. Стояла полная тишина, ни ветерка, пахло ванилью и холодным камнем. Я в нерешительности смотрела по сторонам.
– Теперь куда?
Тишина сбивала меня с толку, и не у кого было спросить совета. Кэт я не чувствовала, видимо, это было невозможно.
И я не чувствовала Андрея, паника стала медленно подбираться ко мне.
В этот момент из маленькой двери вышел равиол. Вспомнив повелительные интонации летуна, я резко вытянула перед собой руку:
– Стой!
Равиол остановился и в недоумении уставился на меня:
– Чего?
– Где искусители? – Я заставила свой голос не дрожать, стянула нервы в узел и натянула его.
Он посмотрел направо, потом налево:
– Везде.
Вот здорово! Везде. Где именно?
– Ладно, иди, – устало разрешила я.
И он действительно ушел, пожав плечами. А я двинулась к двери.
Перешагнув небольшой выступ, я оказалась по ту сторону стены и сразу же увидела лестницу, круто спускающуюся вниз, в подземелье.

4
ПРОТИВ ВОЛИ

Милана несмело спустилась по влажным земляным ступеням и оказалась в длинном тускло освещенном коридоре с дверьми по обе стороны.
Все двери были разными: каменные и деревянные, черные, белые и синие.
Милана прошла около десяти метров, когда услышала голоса и жужжание, похожее на то, что издавали крылья летунов. Если это действительно они, то встречаться с ними было опасно. В памяти все еще была жива картина рассыпающегося в прах пастуха.
Нужно было срочно выбрать дверь, но как? Ведь не было даже окошек. Недолго думая, Милана решила открывать все подряд. Шум нарастал, похоже, летуны спускались в подземелье. Милана отодвинула железный засов и толкнула скользкую деревянную дверь. Она ввалилась внутрь и тут же ее закрыла. В комнате было сумрачно и пахло плесенью.
Когда глаза привыкли. Милана увидела его. Он сидел в углу, обняв согнутые колени и спрятав в них лицо. Черные волосы свалялись от пота и грязи.
Милана подбежала к Андрею, опустилась на пол и осторожно обняла его голову:
– Андрей, – прошептала она.
Он вздрогнул и поднял голову. Милана в ужасе отшатнулась. Все лицо его, некогда ухоженное, чисто выбритое, было сейчас в шрамах и синяках, из некоторых порезов до сих пор сочилась кровь. Левый глаз заплыл, нижняя губа опухла. В нем мало что осталось от прежнего Андрея.
Взяв себя в руки, Милана попыталась снова приблизиться к Андрею, но он остановил ее, взяв за руку чуть выше локтя. Милана почувствовала силу, которую никак не ждала от этого израненного тела.
– Зачем ты пришла? – прошептал он, с трудом шевеля разбитыми губами.
– Из-за договора, – ответила девушка.
Звуки приближались к двери, заставив узника и его гостью испуганно примолкнуть. Кто-то с кем-то ругался. К счастью, вскоре звуки удалились.
– Что это за договор, Андрей? – выпалила Милана. – С кем? Мне нужно это знать, чтобы найти его.
– Не знаю, – Андрей отпустил ее руку и облокотился о стену. – Нужно ли это? Лучше оставить все, как есть.
– Что?! – Милана не верила своим ушам. – Оставить? Ты с ума сошел?! Хочешь остаться здесь навсегда?
– Ко всему привыкаешь, – Андрей прислонил затылок к холодной влажной стене.
Милана была в растерянности. Чем привлечь его к Тому миру? Есть что-то, что держит его там? Может, он просто устал и теперь хочет отдохнуть? Пусть даже и таким способом.
– Но я проделала такой путь, – проговорила она. – И тогда в аэропорту, – Милана подалась вперед, опершись на руки. – Ты же хотел, чтобы я спасла тебя!
– Да, нет, – он покачал головой, – просто я испугался стражей и того, что за этим может последовать.
Милана несколько раз задумчиво кивнула:
– Значит, ты хочешь сказать, что не против продолжить свои истязания? Что готов пожизненно отказаться от душа, маникюра, дорогих рубашек? Согласен остаться уродом?
Андрей пристально посмотрел на девушку, и слабость постепенно стала отпускать его. Сознание прояснилось, и он вспомнил, вспомнил, почему сам не огласил договор. Он думал, что это может навредить Серенатосу. Но сейчас, проведя какое-то время в городе наказаний. Андрей спрашивал себя: «А не наказан ли Серенатос?» Может, его стремление скрыть правду уже никому не поможет? Может, в Раю уже все известно?
Все еще с каплей сомнения в душе, Андрей проговорил:
– Это договор с Серенатосом.
– С Серенатосом?! – изумилась Милана. – О чем?
Андрей вздрогнул, к горлу подкатил ком:
– Поймешь, когда огласишь. Не знаю, где точно его искать, но начни с Вициуса. Это…
– Я знаю, кто это, – перебила Милана и встала.
В следующее мгновение она оказалась в зале Вициуса. Кэт с сочувствием смотрела на нее:
– Извини, подруга, но ничего хорошего от подобного договора ожидать не стоит.
– Ты все слышала? – прохрипела Милана, она все так же сидела на полу, как и в темнице Андрея.
Кэт кивнула:
– И кое-что видела.
Игорь ударил кулаком по стене:
– Давайте искать договор.
– Здесь? – не поняла Милана, поднимаясь на ноги.
– Конечно, – подтвердил он, помогая ей встать, и заодно, подняв с пола черную куртку. – Мы же у Вициуса.
Милана отрицательно покачала головой:
– Но мы в другой реальности.
– Договор тоже имеет «другую реальность», – не сдавался Игорь. – Вряд ли они написали его на обычной бумаге ручкой «Parker».
– Э-э... – Кэт попросила внимания. – Прежде, чем мы начнем поиски, предлагаю задуматься над тем, что это первый известный нам факт договора между, – она замерла, подбирая нужную формулировку, – представителями разных сторон.
– Скорее всего, – Игорь усмехнулся. – Именно из-за него их обоих и засадили.
– Засадили? – испуганно воскликнула Милана. – Ты думаешь, Другого тоже наказали?
Она перевела потерянный взгляд на Кэт. Девушка замялась.
– Ну, возможно, – нехотя согласилась она. – Кто его знает?..
Милана понуро опустила голову и отошла к стене:
– Значит, я была права, когда не верила в его светлое будущее?
– Хорошо, – сказал Игорь. – Мы выяснили, то есть создали теорию, что обоих твоих дружков наказали из-за СУЩЕСТВОВАНИЯ некоего договора, но Искуситель попросил его огласить. Следовательно, его содержание может помочь хотя бы одному из них.
Кэт и Милана внимательно его выслушали. Игорь встряхнул рыжими кудрями и с улыбкой спросил:
– О чем, интересно, могли договориться Искуситель и Погонщик Рая? Не соблазнить он же его пытался, в самом деле?
Кэт недовольно на него посмотрела:
– Не смешно, Игорь. Искусители не могут влиять на погонщиков с Той стороны, – она махнула рукой. – Хотя бы потому, что никогда не встречаются.
– Но эти-то встретились, – тихо заметила Милана. – И особой симпатии я между ними не почувствовала. Другой вообще все отрицал, а Андрей…
Она задумалась:
– Кажется, говорил о нем с пренебрежением.
– Ладно. – Кэт передернула плечиками и закрыла глаза. – Попробую просканировать этот зал.
Милана повернулась к Игорю:
– Зачем?
– Реальности тесно связаны между собой, – негромко, чтобы не мешать Кэт, объяснил Игорь, – находясь здесь, мы можем увидеть не только этот зал, но и мирской дом Вициуса.
Кэт сосредоточилась, представила сверток. Желтоватый, скрепленный красным шнурком. Вот он развернулся. Серебряные выпуклые буквы с вензелями гласили «Договор». Чуть ниже на латыни «Ab invito». Кэт пропустила текст договора. Сразу же нашла глазами подписи: без регалий, без принадлежности. До невозможности просто:

Андрей Серенатос.

Кэт пронзило желание спрятать договор, свернуть его и убрать в какую-нибудь пыльную коробку. Но было поздно. Как только она мысленно развернула свиток, он появился перед замершими Миланой и Игорем.
Кэт с силой зажмурилась и открыла глаза. Договор упал на пол, девушка отскочила, словно от раздавленной лягушки.
Игорь молча подошел и поднял свиток с каменного пола. Бумага пахла сыростью и чуть-чуть лавандой. Он раскрыл свиток и быстро прочитал. Лицо его сохранило спокойное, немного жесткое выражение. Милана смотрела на него нетерпеливо, Кэт – с сожалением.
Прочитав, Игорь свернул договор и передал его Милане:
– И все же, мы должны его огласить.
Кэт кинулась к ним и вырвала свиток из рук девушки:
– Подожди! Мы и сами можем сделать это, без тебя.
– Почему? – Милана вздрогнула и в недоумении посмотрела на нее.
Нечто, похожее на заботу, мелькнуло в глазах Кэт, она махнула договором:
– Здесь говориться о тебе.
– Обо мне? – дрожащим голосом переспросила Милана.
– Да, – ответил Игорь, приближаясь к ней. – Но тебе действительно не обязательно знать текст.
– Глупости! – Милана выхватила договор из рук Кэт. – Я сама его прочту. Хуже, чем сейчас, быть уже не может.
Она встряхнула свиток, чтобы он раскрылся, и стала читать вслух:
– Договор. Эб…
– Аб, – поправила Кэт. – Это латынь.
Милана кивнула:
– Аб инвито. Что это значит?
Игорь вопросительно посмотрел на Кэт, девушка нехотя объяснила:
– Это значит «против воли».
– Против чьей? – голос Миланы крепчал.
Кэт не спешила с ответом. Наконец, она махнула рукой:
– Читай дальше. Поймешь.
Милана снова перевела взгляд на свиток:
– Договор. Аб инвито. Я, Серенатос, погонщик Рая, согласен отпустить своего напарника Андрея, погонщика Рая. Взамен он должен предоставить душу, предназначенную для Ада. Условия договора выполнены в XXI веке при предоставлении Раю души под именем Милана. Договор является собственностью двух, заключивших его душ и не подвержен оглашению.
Милана замолчала, замерла с договором в неподвижных руках. Все мысли и чувства разом покинули ее. Кэт и Игорь выжидали. Им почему-то эта ситуация казалась не столь ужасной, сколь забавной. Они посмотрели друг на друга и поняли, что воспринимают ее одинаково.
Только Кэт немного боялась, потому что впервые не могла спрогнозировать последствия того, что они только что сделали.
Все еще не шевелясь, Милана сказала, почти прохрипела:
– Наверное, про такое говорят: «словно мир перевернулся»?

5
ВЫСТРЕЛЫ

Сообщив о невероятно жестоком двойном убийстве на форуме, Саша, не выключая компьютер, вернулся на свой пост и продолжил стучать по полу. Часы на дисплее показывали четыре часа утра. Начиналось четвертое января.
Мальчику казалось, что, чем ближе утро, тем меньше его шансы на спасение. В архивах «фотографов смерти», как они с Егором называли этих ребят, было мало дневных снимков, и те запечатлевали только в общественных местах.
Саша молил Бога, чтобы они заметили его сигнал, чтобы приехали и увидели, что он и мама еще живы! Они же не убийцы, а только фотографы и наверняка сообщат в милицию.
Тяжелый удар в дверь заставил мальчика вздрогнуть и задрожать, по телу пробежала судорога.
– Слышь, тварюга? – пробасил мужчина, некогда бывший его отцом. – Я тут подумал: ждать, пока ты подохнешь с голоду, для меня довольно накладно. Из дома выйти нельзя, а я, между прочим, жрать хочу. Да и вообще-то на работу мне нужно. Так что вылазь, или я выломаю дверь.
Затем Саша услышал шум, звуки борьбы и женский стон.
– Да отвали ты! – зло выкрикнул мужчина.
Несмотря на ком в горле и судороги в ногах, Саша понял, что больше ждать нельзя. Он резко поднялся с пола, оглядел комнату в поисках чего-нибудь тяжелого.
В это время мужчина принес топор и принялся вырубать дверь. Саша отметил, что он начал рубить по центру, а не в районе петель. Значит, у него есть немного времени.
Он открыл гардероб, сбросил вешалки и снял перекладину. Она оказалась тяжелой, но недостаточно. В таком маленьком пространстве, решил Саша, оружие должно иметь хорошую убойную силу.
Он еще раз методично осмотрел свою мальчишескую берлогу и нашел велосипедную цепь, свисающую с небольшой искусственной елочки. Саша быстро обернул цепь вокруг перекладины, а для пущей надежности закрепил ее проволокой.
Когда мужчина, некогда бывший его отцом, вырвал остатки двери и перевалился через тяжелый комод в комнату, мальчик был готов.

Михаил Морозов был, что называется, на взводе. Его девушка уехала, не предупредив…
Парень сказал, что Мила спуталась с плохой компанией. Ерунда! Она просто завела себе любовника. Но он это так просто не оставит. Он!..
Нет, он не бросит ее и не устроит скандал. Он будет умнее. Ему нужна эта женщина. Пора обзаводиться семьей. Он методично вытравит своего соперника.
Михаил усмехнулся, довольный своими аналитическими способностями. Это будет его козырь, однажды, когда он в чем-нибудь серьезно провинится, то сможет сказать: «Знаешь, дорогая, я тогда был в курсе твоей интрижки, но ничего не сказал. Потому что когда любишь – прощаешь».
Вот и хорошо: он решил одну проблему, теперь нужно взяться за другую.
Михаил слегка отпустил педаль газа, он почти нагнал падальщиков – это ни к чему. Его не должны заметить.
Но со всеми своими великолепными аналитическими способностями, Михаил почему-то не подумал, что в городе не так уж много следователей на изумрудных «Ауди».
Байкеры прекрасно понимали, кто едет за ними на почтительном расстоянии. Но они вовсе не были против этого.
Когда кортеж въехал в знакомый район, Михаил почувствовала легкое беспокойство. Когда же он остановился возле дома Миланы, Михаил, не раздумывая, вызвал подкрепление.
Припарковавшись у ворот подземного гаража, Михаил проверил наличие оружия и вышел из машины.
Мотоциклисты рассредоточились, но, зная об их присутствии, не составляло особого труда всех увидеть. Михаил вбежал в подъезд, вызвал лифт. Пока коробка дико медленно ползла вверх, Михаил достал пистолет. Всем его планам на счастливую жизнь сейчас угрожала разруха.
В этом доме было несколько сотен квартир, но Михаил почему-то решил, что добыча падальщиков находится в квартире Милы. Поэтому он был немного удивлен, когда, выскочив из лифта, обнаружил дверь в ее квартиру нетронутой.
Все еще держа пистолет в опущенной руке, Михаил нажал на кнопку звонка. В этот момент он услышал грохот и задрал голову. Треск, мужской приглушенный бас и тонкие, женские нотки, – классическая какофония бытовой разборки.
«Это из квартиры того парня», – подумал Михаил и решил подняться. Скорее всего, падальщики приехали именно к нему. От этой мысли Михаил перешел на бег.

Кэт усадила Милану в кресло.
– Давай я тебе чаю приготовлю?
Девушка кивнул:
– Приготовь всем и добавь вина или коньяк. Он там, в стеклянном шкафу над разделочным столом.
Игорь подошел к окну и отодвинул занавеску:
– Что они здесь делают? – нахмурившись, проговорил он.
В следующую секунду раздался звонок.
Замерев, Игорь и Милана посмотрели в сторону коридора. Кэт на цыпочках вернулась.
Размышление «открывать – не открывать» были прерваны шумом. Три пары глаз метнулись к потолку.
– Там Саша, – пролепетала Милана и вскочила с кресла.
– И? – Кэт ждала продолжения. – Что, ему двигаться нельзя?
Напряженную тишину прорезал звук выстрела.
– Так нельзя, – прокомментировала Кэт прежде, чем рвануться к двери.

Сергей Трушин медленно поднялся с пола, поигрывая лоснящимся пистолетом в руке. Он с пренебрежением взглянул на своего сына:
– Ой, как страшно, – грубо усмехнулся Сергей, уголки его губ нервно подрагивали.
Зато Саша крепко стоял на ногах, вцепившись в тяжелую палку с велосипедной цепью на конце. Он старался дышать глубоко и ровно и ждать, ждать каких-либо действий со стороны этого недочеловека. Первым нападать Саша не собирался.
– Знаешь... – Похоже, Сергей наслаждался ситуацией.
В этот момент он считал, что в его руках – власть.
– Я бы мог использовать топор, но пришлось выбирать. По-моему, пистолет как-то эффектнее, ты не считаешь? – Его глаза затянула слизь, из носа текло. – А то кровь везде, столько мороки…
«Этого вполне достаточно, – решил Саша. – Необходимая самооборона. Только бы успеть, пока он не выстрелил». Саша отвел палку немного назад, размахнулся…
– Брось оружие и медленно повернись. – Михаил поднял свой пистолет и прицелился в мужскую спину.
Вициус был зол и шокирован одновременно. Он спланировал все. Все, кроме появления следователя Морозова. Вициус скрежетал отбеленными зубами: «Его не должно быть здесь!»
Но он был. Он не знал, что по плану Вициуса мальчик должен был убить своего отца и погибнуть сам от его пули. Он не знал, что по какому-то другому плану эта пуля достанется ему.
Сергей Трушин в последний раз болезненно ухмыльнулся и повернулся с поднятым пистолетом. В следующее мгновение два выстрела слились в один, и оба мужчины упали.
Но Сергей Трушин умер не от пули, а от нескольких ударов по голове гардеробной перекладиной с намотанной на нее велосипедной цепью.
Игорь вбежал первым. Он сразу же заметил Вициуса, жмущегося к дверному проему. Потом услышал женское поскуливание и детские всхлипы. Он бросил на Вициуса полный ненависти взгляд, оттолкнул его и подошел к распластанной на полу женщине в кровавых ошметках одежды.
Вициус презрительно хмыкнул и поправил ворот пальто.
Милана увидела над дверью голубой перевернутый крест и ворвалась следом за Игорем. Резкий запах крови и гари ударил в нос.
– Милана, – услышала она слабый стон.
Михаил сидел на полу, прижавшись к стене. Рукой он прижимал рану на груди, но кровь уже залила пол перед ним.
– О боже… – Милана опустилась перед ним на колени. – Мишенька, как же так…
Она задрожала, по щекам потекли слезы.
– Я вызвала скорую, – сообщила Кэт и заглянула в комнату Саши. Тело Сергея мешало, и она, не задумываясь, свалила его с комода.
Милана погладила его по щеке, другой рукой накрыв ладонь, прижимающую рану. Мужская ладонь слабела.
– Ты слышал? Скоро приедут врачи. Не уходи.
Миша попытался улыбнуться, из уголка заструился красный ручеек.
– Не могу, – еле слышно извинился он. – Прости.
Он закрыл глаза и расслабился, рука соскользнула с груди.
Милана взвыла и разрыдалась, прижав лоб к мужскому плечу.
– Но почему?! – закричала она. – Зачем?!
Вициус, решивший поначалу завладеть хотя бы этими двумя душами, передумал, когда увидел, как убивается эта девушка. Он понял, что она ни за что не отдаст душу мужчины, в крови которого измазалась практически полностью.
Он мог еще взять душу убийцы, но чувство брезгливости внезапно оглушило его. Вициус запахнул пальто и вышел. Дома его ждал Андрей, побледневший, исхудавший и с металлическим блеском в глазах. Вициусу пришлось уступить ему и отказаться от души мальчика.
Когда золотистый силуэт медленно поднялся из тела Михаила, Игорь осторожно взял Милану за плечи и негромко произнес:
– Сделай то, что должна.
Девушка подняла полные слез глаза на слепящую душу. Сквозь водную пелену она видела только облако света. Милана растерла слезы руками. Душа еще на мгновение зависла в воздухе и медленно вплыла в погонщика.
Милана откинулась к стене.
Где-то в комнате мальчик Саша, которому было суждено сегодня умереть, сидел в углу, обняв колени, и медленно раскачивался вперед-назад, вперед-назад. Кэт убрала волосы с его мокрого лба.
Она хотела сказать что-нибудь ободряющее, но не знала, что именно произошло в этом доме, и есть ли у этого положительные стороны.
Еще одна душа поднялась над еще одним телом, она некоторое время вращалась вокруг своей оси, и только Игорь следил за ней с чем-то тяжелым на сердце. В это время в квартире появились врачи, и он пошел к ним.
Но душе были нужны врата. И она нашла их. Душа прекратила вращение и поплыла к Милане. Девушка смотрела на ее приближение полным ненависти взглядом и, когда между ними оставалось не более двух метров, выставила вперед розовую от крови и слез руку и злобно выкрикнула:
– Нет! Убирайся вон!
Душа Сергея Трушина, словно от ураганного ветра, метнулась в противоположную сторону и скрылась за стеной без окна.
Фельдшер, высокий брюнет в белом халате, оторвался от носилок и взволнованно посмотрел на девушку.
Он подошел, проверил пульс у мужчины, сидящего на полу рядом с ней, но лужа крови была более красноречива. Девушка смотрела прямо перед собой, у нее были жуткие, покрасневшие глаза с методично опускающимися ресницами.
Фельдшер задрал рукав ее некогда голубой кофты, тщательно очистил место для укола.
– Что вы делаете? – грозно спросил Игорь.
– Ничего особенного, успокоительное. Нужно отвезти ее в больницу, соберите им что-нибудь из одежды.
– Нет, – возразил Игорь. – Ее не надо. Она не ранена, мы пришли, когда все уже закончилось.
– Хорошо, – он кивнул и с трудом поднялся.
– Кто поедет с женщиной? – фельдшер еще раз осмотрелся.
– Я поеду, – Саша внезапно встал.
Он подал руку Кэт, с ее помощью отодвинул комод.
– Тогда побыстрее собирайтесь, молодой человек. Вашей матери нужно срочное обследование.
Саша стянул через голову грязный джемпер, надел синюю домашнюю водолазку.
Он быстро прошел в комнату матери, бросил в пакет полотенце, ночную рубашку и халат.
Милана заснула, Игорь взял ее на руки и вышел из квартиры следом за Кэт. Они спустились в квартиру девушки. Пока Кэт сдирала с Миланы испачканную одежду и вытирала лицо и руки косметическими салфетками, Игорь провожал взглядом выезжающие со двора мотоциклы.
В этот момент его впервые посетила мысль: правильно ли они сделали, присоединившись к этим фотографам? В той квартире он то и дело замечал «удачный кадр». Игорь поморщился.

В то утро произошло еще кое-что. Сидя на краю постели, Кэт смотрела на черные замшевые сапоги, запачканные кровью. Она знала, что их нужно срочно почистить, иначе им конец.
Целый ворох мыслей кружился вокруг этой, главной. Например: Милана отказала душе, как ей это удалось? И как она осмелилась так поступить? Ее наверняка теперь накажут, как наказали Искусителя за то, что осмелился заключить договор с Раем. Конечно же! Значит, и Серенатоса наказали. Но как? И почему Серенатос не подал весточку, как это сделал Андрей?
Ответ напрашивался сам собой: потому что не мог. Кэт не знала, как наказывают в Раю, но она внезапно поняла, почему ТОЛЬКО Милана смогла попасть в Ад.
Потому что она предназначалась Аду! И это означало, что она не сможет попасть в Рай. Не сможет помочь своему Серенатосу. Даже если будет желать этого всем сердцем, без остатка.
Но шанс на спасение был. Она сама, Кэт. Она пойдет туда, где не была с момента рождения. Она найдет Серенатоса и спасет его. Только нужно спешить, возможно, он сможет помочь Милане избежать наказания.
Кэт в последний раз посмотрела на спящую Милану и вышла к Игорю. Ее Рыжик сидел в кресле и смотрел «Новости». Он поднял на нее сосредоточенный взгляд:
– Ну, что?
Кэт набрала в грудь побольше воздуха, надеясь насытится смелостью. Ей предстоял очень трудный разговор.
Более ста лет они прожили вместе, не расставаясь ни на день. Они вросли друг в друга, но она все испортила.
В следующий час были слезы, крики, угрозы, мольбы, рычание. Была ненависть, порожденная огромной, всепоглощающей любовью.
Кэт обещала вернуться очень скоро, очень-очень скоро. Но она не могла утверждать, что знает, куда идет, и что именно будет делать. Кэт хотела этого всем сердцем, и ему пришлось отпустить ее.

ЭПИЛОГ

Август опять обманывал.
Солнце парило нещадно, но порывы холодного ветра уже срывали вишневые листочки. И я пила чай с вареньем.
Дачу, которую я сняла на лето, скоро придется оставить. Леонардо лежал, подперев клумбу с тагетисом. Апельсиновый пес, апельсиновые цветы и апельсиновая машина под навесом. Я улыбнулась. Вот бы продлить лето!
Почти три месяца я не видела ни одного знакомого лица. Восемь месяцев, как я не видела Кэт и Сашу. Саша с мамой переехали в Москву, поближе к центру. Там у них жили бабушка с дедушкой.
На мой день рождения Саша прислал письмо и открытку с морским пейзажем.
Он написал, что мама нашла «очень хорошую, высокооплачиваемую работу в дурацком магазине».
Куда исчезла Кэт, Игорь рассказал только через два месяца. И то лишь потому, что был в стельку пьян. В тот вечер он ушел, махнув рукой и сказав устало: «Ничего ты не понимаешь».
Но я понимала! Понимала все.
Восемь месяцев я не видела Андрея. Не потому что ненавидела. Вовсе нет. Просто мне не хотелось слышать его объяснений. Не хотелось понимать все заново. В очередной раз я молила Бога, чтобы все осталось, как есть!
Хотя бы пока. Пока я сама не решу, к какому миру принадлежу, и как мне себя вести.
Все души из моего коридора были переправлены еще до того, как я успела попрощаться с Михаилом. Посланники больше не появлялись, и я очень надеялась на то, что души все-таки отправились в Рай. И все же меня мучил вопрос, почему Они не подождали, пока я зарегистрирую Михаила? Разве правила существуют не для всех? И если регистрация не обязательна, то зачем тогда я нужна?
Утром позвонил Игорь. Он попросил приехать на мототрек к пяти часам вечера.
Я решила никак специально не готовиться к этой встречи. В 16.10 в бежевых шортах и красной майке я выгнала «Октавию» из-под навеса и закрыла ворота. Каким-то непостижимым образом Леонардо успел проскочить, и, когда я обернулась, он уже ждал меня у водительской дверцы.
Мне не хотелось брать его с собой, но пес так жалобно хлопал фиолетовыми глазами, что мое сердце не выдержало.
Мототрек находился возле трассы. Некоторое время я заворожено наблюдала за мотоциклами, скользящими по ровному покрытию. Они опасно кренились на поворотах, а затем быстро, но плавно выравнивались.
Один из мотоциклов был изумрудно-зеленым. Он остановился напротив меня, байкер снял шлем. Да, это был Игорь, в джинсах и черной футболке. Он махнул рукой, зовя меня за собой, и медленно выехал с трека.
Игорь сразу же перестроился на крайнюю левую полосу. Не очень-то мне это понравилось, но делать было нечего: пришлось прибавить скорость, чтобы не отстать. Игорь был без куртки и не надел шлем, – все это то же прибавило мне нервозности.
Через пятнадцать минут он свернул под мост. Еще через пять мы подъехали к старому деревенскому кладбищу. Здесь все еще хоронили своих родственников жители близлежащих деревень, но могилы быстро зарастали, памятники и кресты уходили в землю вслед за теми, кому они принадлежали. И здесь была точно такая же цепь, как на том кладбище, где одичавшие души чуть было не забрали меня с собой.
Игорь встал у самого входа и поднял глаза на желтое облако в окружении других, белых и нежных. Мой желудок протестующее сжался, но не могла же я оставить его одного!
– Жди меня, – сказала я Леонардо и вышла.
Игорь обернулся:
– Здравствуй, Милана.
– Здравствуй. – Я облегченно вздохнула и подошла ближе.
Игорь протянул мне портмоне:
– Пусть это пока побудет у тебя. Здесь документы на квартиру, паспорта, водительские права, кредитки, – в общем, все.
Я взяла портмоне и испуганно спросила:
– Зачем ты мне это отдаешь?
Игорь развел руками и стал пятиться:
– Милана, у меня две просьбы. Первая: сохрани документы, их очень трудно восстанавливать. И вторая: переправь мою душу.
Я не заметила, как Игорь пересек границу, разделяющую два мира, и оказался на территории кладбища. Лишь когда первая душа отделилась от золотистого облака, я поняла, что он задумал. Мной овладело отчаяние.
– Игорь, не надо!
Казалось, он не заметил, как душа влетела в него, но я вспомнила это ощущение, и мне стало больно. Физически больно.
– Вернись! – душевное равновесие, накапливаемое все лето с таким трудом, моментально покинуло меня. – Пожалуйста, Игорь! Ты не можешь ТОЖЕ уйти!
Я подошла практически к цепи, но не могла заставить себя перешагнуть через нее. Не только из-за страха, просто это означало смерть для нас обоих.
Игорь смотрел с легкой улыбкой и сеточкой морщин в уголках глаз. Он давно все решил и не слушал меня.
– Ну, с чего ты взял, что сможешь найти ее там? Игорь, ты же самоубийца! Тебя накажут!
Его улыбка стала еще шире. Конечно же, он подумал об этом.
Души влетали в него уже не по одной. Игорь упал на колени, но не отрывал от меня взгляда. Я тоже опустилась на землю и все продолжала шептать:
– Вернись, вернись…
Через миг он распластался на старом, испещренном трещинами, асфальте.
Теперь он смотрел в небо, а души продолжали терзать его тело.
– Игорь…
И в тот момент, когда я потеряла всякую надежду вернуть его живым, что-то рыжее метнулось рядом. От неожиданности я упала.
Это был Леонардо. Он вбежал на кладбище и зарычал. Души бросились от погонщика врассыпную. Леонардо схватил Игоря за плечо и потащил, но футболка порвалась, оставив в собачьей пасти черный лоскут. Тогда пес вцепился в ремень на джинсах. Души снова стали подбираться к ним, но Леонардо не мог зарычать. Ему трудно было тащить взрослого мужчину, да еще вцепившись практически поперек.
Я решила, что пара душ не смогут повредить мне, и бросилась на помощь своему псу. Вместе нам удалось вытащить Игоря очень быстро, ни одна душа не прошла в мой коридор.
Я уложила Игоря на траву, обняла Леонардо и заулыбалась. Это была победа! Наша первая победа. И за ней последуют другие. Я знала это, потому что нам удалось вернуть Игоря. Точнее, не потерять. Но это не важно. Главное, что удалось.
Главное…